Подобный орхидее

Давно мой организм не испытывал такой встряски. Если бы потребовалось описать данное состояние одним словом, то я ответил бы просто – тяжело. В груди словно пылали угли, через горло проходил знойный, как в пустыне воздух. Уже и не помню, что творилось у меня в голове, какие – то всполохи плясали перед глазами и сказанные Шу слова звучали на повторе, ужасным предзнаменованием. Я невольно вспоминал, и вспоминал этот проклятый день, когда на гору Луань Цзан поднялся Не Хуай Сан и вынул из мешка голову дочери купца. В нашу первую и последнюю встречу девушка обладала прехорошеньким личиком, которое бы прокормило ее при отсутствии ума. Но только с условием, что голова не будет отделена от тела. А этот псих принес ее в мешке!!!!!!! Глаза на выкате, рот искажен, да еще и синий распухший язык вывалился прямо мне под ноги. Видимо бедняга откусила его во время предсмертной агонии. Именно в этот момент я понял, что значит «земля уходит из-под ног». Мир сделал сальто вокруг меня. Выронив заколку, я пустился бежать, что было сил, с трудом перебирая тяжелыми ногами, чувствуя погоню. Не самые счастливые побегушки в моей жизни. Проснувшись спустя несколько дней, я тут же увидел лицо Цзян Чена. Все время пока меня мучали кошмары в союзе с лихорадкой, он перенес документы в нашу спальню и работал здесь, тщательно контролируя работу лекаря, который от такой настойчивости уже был согласен перейти к праотцам. Супруг был то ли зол, то ли раздосадован, в общем, настроя придерживался не самого дружелюбного. Первые сутки, моего осознанного пребывания в постели, он отвечал мне отрывистыми словами (даже не предложениями). Причину своего негодования он высказал чуть позднее, когда поуспокоился и был уверен, что не сорвется на крик. Как обычно он зачитал мне целую тираду о том, как безответственно я отношусь к собственному здоровью, не думаю о нем и о детях. Никого не жалеющий беременный эгоист. Вот! Лэй – эр был более красноречив. - Ма-ату-ушка-а… - выл он, размазывая слезы по своему лицу. – Я боялся, что ты умрешь, матушка… Что ж, не будь в этой вселенной заклинателей именно такой исход, представляющийся Лэй – эру, стал бы реальностью. Меня самого до сих пор так коробит, когда лекарь подает мне отвар из травушки муравушки. Хрен знает, что он туда бросил. Это тот век, когда опиаты считаются самым лучшим лекарством. Пришел с жалобой на простуду, ушел нариком, за то на простуду, которая возможно сведет тебя в могилу ты больше не жалуешься. В принципе не на что не жалуешься. - Я беременный, - обычно предупреждаю я перед тем, как взять чашу с неизвестной бурдой. - Этот лекарь осведомлен о вашем положении, младший господин. Уверяю вас, тогда нужно тем более выпить отвар, - отвечает старик, поглаживая бороду. Умоляющий взгляд на Цзян Чена. - Ты должен позаботиться о себе, - заявляет он хмуро и безапелляционно. В такие моменты мне ничего не остается, как идти на маленькую хитрость. Я показательно втягиваю носом воздух над переданной мне чашей, и с тяжелым вздохом валюсь на подушки. - Что – то мне не хорошо, - выдаю я, учащенно дыша. – Ах, как кружится голова, и вдруг так затошнило. Супруг в этот момент (уж он то знает в чем дело) закатывает глаза, да так сильно, что они делают полный оборот, но все равно дает вспотевшему лекарю знак покинуть нас. А тот и рад, что жив остался. Вижу по его глазам, что он не капли мне не верит, но все же волнуется, и рисковать совсем не хочет. - Какой же ты все-таки привередливый, - вздыхает Цзян Чен, и присаживается ко мне на кровать. - Потому что ты меня балуешь, - улыбаюсь я и быстро чмокаю его в губы, чтобы он сам потянулся за следующим более долгим и развязным поцелуем. Положив ладонь ему на шею, я чувствовал, как от напряжения набухают вены супруга. - Хватит, - он увернулся от нового поцелуя и уложил меня в постель. – Еще немного и я не смогу сдержаться. Перед тем, как настоятельно пожелать мне отдыха и выйти за дверь, супруг поцеловал меня в уголок губ. Его затуманенные желанием глаза пробуждали жар в всем теле. Хотелось развратного продолжения, чтобы… Но Цзян Чен собрал волю в кулак и ушел. Это было возмутительно. В конце концов, у меня было лишь недомогание, я не умру от этого (наверное). Как вообще можно отказывать супругу в удовольствии? Только так, я на время забывал, что за пределами Пристани Лотоса, тоже живут люди. И не все они имеют добрые намерения. Я нисколько не удивился тому, что Не Хуай Сан действовал так грязно, через детей. Как и много лет назад он обвел меня вокруг пальца, не оставив шанса на выбор. От осознания собственной беспомощности разболелась голова. Как бы я не противился, но деревушку Мо все же требовалось посетить. И желательно, сделать это как можно быстрее, при этом без волочащегося за мной Цзян Чена. Спросите: почему просто не послать Не Хуай Сана в задницу и жить припеваючи? Ох, ну… Это не самая светлая история, но я постараюсь поведать ее как можно более подробно. Башня Кои никогда не отличалась особым дружелюбием или теплой атмосферой. Будь моя воля после отречения от ордена и семья, я - как и планировал – и шагу не ступил бы на земли Лан Линь Цзинь. Но одной зимней порой всё пошло не лучшим образом. Уже тогда Цзян Чен запрещал по утрам: слугам шуметь, рыбакам кричать на озере, ветрам дуть, а мышам в застенках пищать. Никто не смел идти наперекор владельцу Цзыдяня. Впрочем, тогда и без деспотизма супруга атмосфера в Пристани Лотоса была не из лучших. Минула неделя или две после моих родов (точно не помню), которые прошли отвратительно. Я думал, что склею ласты, так и не увидев свое дитя, а уж Цзян Чен и вовсе на человека не был похож. Смутно помню, как они протекали, я постоянно терял сознание, возвращался на мгновение, чувствовал раздирающую низ живота боль и вновь отключался. Но даже так, каждый раз, открывая глаза, я видел бледного супруга, держащего меня за руку. Он молил задержаться еще ненадолго, остаться с ним, помнить о малыше. Только вот, все было бесполезна. Если бы он не питал меня своей энергией, я бы точно встретился лицом к лицу с Гуаньинь. Шу родился слабеньким, и я боялся оставить его одного хоть на мгновения. Ужасный ворох чувств не давал мне расслабиться. Я клял свое слабое тело, судьбу, что неожиданно одарила нас таким подарком и чертову систему, которая уже давно не отвечала. По всем параметрам мужчина, я вдруг понес дитя. По началу я даже чувствовал себя, как девчонка, ничего не знающая о контрацептивах. Ой, провела ночь с мужчиной, и вот что вышло. Как же так? Откуда? Но я-то девушкой не был. Лекарь вообще сказал, что я смертельно болен и шансов на выздоровления нет. Тогда, Цзян Чен достал меч и пригрозил лекарю, что если он во всем как следует не разберется, то тут же лишится головы. У бедного старика чуть вся борода не выпала, он еще долго что – то химичил пока не списал все на разбухший меридиан. А знаете, как предложил его лечить? - Нужно проткнуть и он сам сдуется. Супруг сам чуть не сдул его лезвием, мне стоило неимоверных усилий его успокоить. У Цзян Чена конечно всегда была слабая нервная система, но в последнее время со всеми этими дрязгами с другими орденами, распоясавшимися озерными гулями и продолжающимися работами по восстановлению Пристани Лотоса, он был особо чувствителен. Супруг вознамерился обойти столько лекарей, сколько потребуется, но на мое счастья, этого не понадобилось. Глаза нам открыла бабка, приходившая к одной из служанок. - Ох, госпожа, да вы никак на сносях. Не стесняйтесь обращаться, я лучшая повитуха в этих краях. Видимо она не знала, что я господин, а не госпожа. По началу мы даже не придали значения ее словам, но, когда одной из ночей меня разбудил толчок, все встало на свои места. Округлость внизу живота, набухшая грудь, желание сырой рыбы, которую я не очень-то и любил… Ну, теперь этот разбухший меридиан, жался к моей груди, губами ища сосок, чтобы насытиться. Но тот никак не находился, и малыш нервничал, сопел и покрикивал. А я с трудом мог его держать, и Цзян Чен обхватывал мои руки своими, чтобы Шу не упал. Когда утреннюю тишину Пристани Лотоса нарушил гонец ордена Цзинь, сяо – Шу все еще лежал в люльке рядом с моей стороной кровати.