Подобный орхидее

В общем – то, я не очень любил вспоминать, то время. Хорошего в нем было разве что появление на свет Шу. Маленького, дышащего комочка счастья. Все остальное было подернуто серой дымкой с щепоткой боли. События происходили спустя полтора года после того, как на горе Луань Цзань произошла резня. И даже спустя много лет, я был благодарен Цзян Чену за то, что тот все понимая, позволил вцепиться в него, точно в единственный спасательный круг посреди бушующего моря. Со смертью Вэй У Сяня система пропала, сообщив только: [Дорогой Игрок, ваша жалоба была рассмотрена. Запускаются протоколы сканирования и модернизации] После чего информационное окно погасло и больше не появлялось, сколько бы я не звал. Тогда меня больше всего беспокоил Вень Юань. Чудилось, что его будут обижать и даже попытаются убить, как единственного выжившего из клана Ци Шань Вень (Вень Цин предусмотрительно взяла фамилию мужа, как только покинула орден). Но, хвала Гуаньинь, в Юнь Мен Цзян мальчика приняли хорошо (они просто не видели клановых одежд на нем и не знали фамилии). Кухарка частенько угощала его пряниками, а рыбачащие на озере мужчины сладкими семенами лотоса. Для людей Пристани Лотоса Вень Юань был приемным сыном главы и его супруга, милый и улыбчивый мальчик. Напрасно я боялся, что пережитые события сильно на нем скажутся. В прочем, это были времена, когда тревога покидала меня только в объятиях супруга. Именно на таком условии, я смог остаться, в ордене Юнь Мен Цзян, а малыш Юань получить новую фамилию. Не смотря на мои уговоры, свадьба была пышной. Но никаких других представителей, кроме Не Цин не было. Им просто не отправили приглашения. И даже на желание Цзян Чена послать в Башню Кои красный конверт, я ответил жестким отказом, больше не желал иметь ничего общего с этими лицемерами. Что ж, нашу первую брачную ночь тяжело забыть. Меня так тронула заявление новообретенного супруга: - Я не настаиваю, мне достаточно просто ощущать тебя рядом. Но я и сам хотел забыться в сильных руках и почувствовать, хотя бы капельку безопасности. Не смотря на свой резкий и неприветливый нрав, в эту ночь Цзян Чен был нежен. Я впервые познал физическое наслаждение в мужском теле, да что таить в принципе впервые познал всю прелесть постельных утех. Шелковые простыни ласкали наши разгоряченные тела. Мне казалось супруг обволакивал меня полностью. Его губы касались меня в самых сокровенных местах, приучая к интимным ласкам. А уж, когда он полностью овладел мной, звездочки посыпались из глаз. Распаленный до предела, я на мгновение потерял возможность мыслить. Перед глазами взрывались и гасли мириады ферверков, пока Цзян Чен проникал в меня все глубже и глубже. Казалось, в этом он был мастером и знал, как доставлять удовольствие партнеру. В отличии от меня он не терялся, ни смущался, и только глаза выдавали его внутренний трепет. Я выплеснулся гораздо раньше супруга. Поэтому горячее семеня внизу живота чувствовалось остро и непривычно. Цзян Чен вышел из меня не сразу, он уткнулся мне в разгоряченное плечо, и нежно прошептал. - Тебе хорошо? Ответил я не сразу, и вопрос понял не с первого раза, а затем выдавил из себя положительный ответ, больше похожий на стон. Цзян Чен аккуратно перевернул меня на бок, и вновь аккуратно вошел в еще скользкий от белой жидкости проход. Стеночки сладко натянулись, принимая достоинство супруга, особого блаженства я достигал, когда он касался заветной точки в глубине моего лона. На протяжении всей ночи он то и дело прерывался, дабы спросить: - Не больно? - Ты хорошо себя чувствуешь? - Если неприятно – скажи. Наверняка, мои кости, еще не обросшие мясом, после потерь и переживаний, заставляли его хорошенько поволноваться. От того, прикосновение были практически невесомыми, словно бабочка касалась меня своим крылом. А поцелуи и того легче. Он осыпал ими шею, спину, грудь и даже бедра. Тогда я быстро выдохся. Не помню даже, когда Цзян Чен перестал меня ублажать. Просто заснул. Очнуться мне пришлось уже в теплой купели. Мимо проплывали лепестки роз, успокаивающе пахло маслами. Я чувствовал, как супруг обнимает меня со спины, и вновь беспамятство овладело неустойчивым сознанием. На утро я увидел настоящее чудо. В рассветных лучах Цзян Чен выглядел словно сошедший с небес небожитель. Солнце находилось прямо за ним, создавая вокруг фигуры главы ордена Юнь Мен Цзян ореол света. Казалось, в этот момент я перестал дышать. Мысли путались, и в охваченном смущением теле мне вдруг стало тесно. В голову пришла абсурдная идея побега, когда веки Цзян Чена дрогнули и он открыл глаза. Кто же знал, что после запретного плода, что я вкусил все пойдет наперекосяк? Мне вдруг сделалось ужасно дурно и из божественного создания мой супруг превратился в безжалостного тирана, решившего, что его новобрачного отравили. Мне честно хотелось помочь людям ордена Цзян, но я даже не мог подняться с кровати. Пища попадала ко мне в желудок с большим трудом и легко его покидала. Меня выворачивало уже от одного только запаха еды. Лекарь тогда и вовсе сказал: - Молодой господин проклят. Ох, нужно было видеть, как скривилось лицо Цзян Чена. Но сколько бы он молнии не метал, а лекарь оказался прав. Возможно, он увидел лишнее из ветвления в меридианах, или изменения в моем слабом золотом ядре, кто же разберет этих целителей. Вот только всего сказать он не мог. Следственно предположил, что проблема в подселении некой сущности, где – то в низу моего живота. Пристань Лотоса сразу активизировалась и в тот же вечер, после осмотра целителя, организовала обряд экзорцизма. Музыка играла, колокольчики тряслись, в барабаны били, мечами размахивали, ленты раскидывали, амулеты развешивали. После такого представление, события просто обязаны были пойти в правильном русле, но мне становилось хуже день ото дня. Я все больше склонялся к тому, что просто отравился. Кто – то даже пустил слух, что мои дни сочтены и я скоро покину этот свет (не со зла конечно это было сказано), и вообще, это все мне за грехи (а вот это со зла). Потому что я видите ли в прошлом якшался с Венями и старейшиной Илин. На мое удивление эти нелепые слухи с ужасающей скоростью достигли Башни Кои и матушка принеслась в Пристань Лотоса вперед прочих. Она в принципе была единственной, кого Цзян Чен пустил на порог. Другие скаля зубы стались за пределами резиденции. А дальше началась такая катавасия, что в самом бредовом сне не увидишь. - Прости меня, - слезно умоляла матушка, утираясь платком. – Еще в утробе с тобой было что – то не так. Когда ты родился целитель сказал, что у тебя странное строение тела. Сказал никому не говорить и само все пройдет. А теперь ты понес от мужчины… Ее рыдание были столь душераздирающие, что все в Пристани Лотоса, начиная прислугой в резиденции главы ордена и заканчивая крестьянами на рисовых полях, уверились в моей скорой кончине. Цзян Чен и вовсе выглядел так, словно небеса рухнули на землю. Впрочем, он был не далек от истины. У меня самого была проблема сведения дебета с кредитом. Обычно, такие выверты проворачивала система. Раз и сюжетная плюшка (но строго ограниченная по времени, так что сильно не радуйся), хоп и ты чуть ли не труп по чей – то злой прихоти (вини в этом свою плохую карму), или есть умение, которое тебе кровь из носу нужно (только хорошенько заплати баллами). А тут без нее. Вот так подло. Из-под тишка. Ну не верилось просто. Что бы вот так и без происков системы. Еще и матушка оплакивала меня, будто я отошел на свет иной, а не сижу рядом. К сожалению, причитания женщины никак не помогали. Мне становилось еще тревожней. Вдруг, это плохо? Теперь я точно умру. Ни объяснений, не справки, ничего. И как только матушка в порыве чувств сжала мою руку, я почувствовал, тяжелые удары собственного сердца. Ком все это время, нарастающий в груди, переместился в горло, плаза окутало жаром и слезинки одна за другой начали скатываться по бледным щекам, от чего осенний холод ощущался только сильнее. Я отчетливо понял, что устал. Устал путаться в теориях, и догадках. Что случилось с системой, как без нее жить, что будет со мной дальше, а теперь еще и это. Стоило забыться всего лишь на один вечер, отдаться сладким грезам и жарким поцелуям тонких губ, как вылезла очередная проблема. Возможно, именно тогда, я был к умопомрачению ближе, чем, когда – либо. Даже в тот момент, когда я прижимал к груди холодное тело юноши, а перед глазами маячило извещение: [Любовный интерес Вэнь Нин не доступен] И тогда в моем истерзанном разуме сохранялись крупицы здравомыслия. Но нет, не сейчас. Представляю, какую бы боль испытал Цзян Чен, получи он мужа с душевной болезнью. Но именно находясь у края пропасти и готовый шагнуть, я ощутил этот крохотный огонек. Он плавно грел внутри меня, где –то чуть ниже пупка, согревая изнутри. Такой теплый и успокаивающий.