Башмачник

— Ничего не забыла? — спросил Юнги, когда они остановились у общежития и Розэ, коротко попрощавшись, хлопнула дверцей машины. — О чем ты? — Она сунула руки в карманы, но все было на месте: и телефон, и кошелек, и даже начатая упаковка мятной жвачки. — Правда или действие? Вот привязался. Он точно решил ее проучить: за длинный язык и настроение, которое в последнее время постоянно балансировало на грани раздражения. Обычно Розэ была пай-девочкой: не лезла в неприятности и внимательно следила за тем, с кем водить дружбу. Она хотела стать кем-то значимым, а для этого следовало с самого первого дня взрослой жизни блюсти идеальную репутацию. Но вот она ввязалась в авантюру и спустя каких-то три дня сама лезла на рожон, забывая о последствиях. И ради чего? Ради паршивого документального фильма, о котором потом и вспомнить-то будет стыдно. — Тебе так сильно хочется меня достать? — спросила она, не скрывая усталости. — Это была просто веселая игра. Ха-ха, совсем не веселая. Юнги зачем-то вышел из машины. — Скажешь «правда», — и я спрошу о таком, что у тебя еще неделю будут уши от стыда гореть. — Это шантаж, Мин Юнги. — Выбирай, — приблизился он с грацией человека, слова которого не расходятся с делом. — Ну ладно, сдаюсь, действие. Только никаких провокаций, ясно? Тут неподалеку пост охраны, а еще сто пятьдесят студенток, которые не едят после шести. И я не знаю, кто из них опаснее. — Договорились. Не кричи. — Не кричи? Поче… Потому что Юнги вдруг приблизился настолько, что Розэ уловила его дыхание на своей щеке. Теплое и щекотное, как пробное прикосновение. Его приоткрытые губы смазали окончание вопроса и заставили другие в ее голове тут же лопнуть, как мыльные пузыри. Бам! Бам! Бам! Потому что при поцелуях думать категорически запрещено. Как задаваться вопросом, с какой ноги начинаешь идти, потому что тут же упадешь. Розэ чуть не упала, поэтому и позволила себе чуть больше, чем просто объятие, а этот чертов Мин Юнги не возражал. — Что это? — нехотя отстранилась она, нащупав за его спиной что-то холодное и металлическое. — Пистолет? — Не кричи, ладно? Я все могу объяснить. Он попытался зацепиться за ее пальцы, но Розэ уже отшатнулась с ощущением, будто на нее вылили целое ведро отвратительно копошащихся враждебных мурашек. Они заставили подняться каждый волосок на ее теле, и вовсе не от нахлынувшего пять минут назад возбуждения. Все еще не веря, что это происходит с ней, она попятилась к общежитию. — Розэ! Он сказал, что убил бы человека. Зачем какому-то доморощенному оператору таскать с собой на съемки оружие, если он не задумал что-то по-настоящему опасное? «Нет, нет, с меня хватит», — решила Розэ и, захлопнув за собой дверь комнаты, тут же написала Хосоку, что в одностороннем порядке разрывает все их договоренности. — Это просто грязная писулька, а не контракт, — сообщила она в своем письме. — И если кто-то из вас попытается стрясти с меня какие-то деньги, получит обвинение в вымогательстве. Попробуем? Наутро ее, едва заснувшую к рассвету, разбудили сразу несколько звонков один за другим. Это были Хосок и Намджун, осознавшие, что по неведомой им причине съемки фильма откладываются на неопределенный срок. Розэ благополучно отправила обоих в черный список. Но они не оставили ее в покое и заявились на пары, хотя, по слухам, обычно в универе появлялись редко. — Что за дела, малышка? — Хосок выглядел правдоподобно обиженным. — Я думал, мы с тобой поладили. — Это было до того, как я узнала, что скрывается под вашим предложением убить меня за деньги. — Это просто фигура речи, — пробасил Намджун. — Никто не стал бы трогать твои туфли. — Да пошли вы все, — Розэ собрала тетради и вышла прочь, надеясь, что при толпе они не станут закатывать сцену. — Зачем ты вообще выбрала актерство, если ты не хочешь пострадать за искусство? — крикнул Хосок вдогонку. — Николас Кейдж жрал тараканов на съемках, а Шарлиз Терон не побоялась выглядеть жирной коровой! — Тогда вы знаете, кого пригласить в ваш следующий фильм, а меня, пожалуйста, оставьте в покое. Они ходили за ней и следующий день тоже, пока Розэ, наконец, не призналась, что знает о пистолете. — Вот ведь ушлепок, — восхитился Хосок тем, как их всех провели. — Он первым откликнулся на объявление о поиске оператора, и у него оказалась приличная камера, я не стал ему отказывать. — Что? — возмутилась Розэ. — Так вы даже не знаете, кто он такой? — Нет, конечно, — сказал Намджун. — Наше оборудование накрылось, а сроки горели. Хороший парень предложил свою помощь за смешные деньги. Между прочим, все из-за тебя — остальной бюджет пошел на твой гонорар. — То есть вы нашли реального маньяка с камерой, а виновата я, потому что не стала бы сниматься в вашем бреде бесплатно? Розэ опять засобиралась подальше от сумасшедшей парочки, но Хосок придержал ее за сумку. — Все пучком, он больше не выходил на связь, мы справимся и без него. — Я не стану сниматься в вашем фильме, отстаньте. — Мы можем нанять для тебя охрану. — Какую? Вы же сами сказали, что денег больше нет. И у вас нет камеры, так что запасайте лучше тараканов для Николаса Кейджа. В другой жизни его обязательно заинтересует ваше предложение. — Алчность — это грех, Пак Розэ. Да-да, конечно. И все-таки они ее уговорили, переписав сценарий и ужав оставшийся съемочный процесс до одного единственного дня. Хосок прыгнул выше головы и достал камеру на вечер, став одновременно и режиссером, и оператором в одном лице. — Так даже будет лучше, — заявил он, полный воодушевления. — Псевдодокументалистика в трендах последние пятнадцать лет. Потом наложим музычку потрагичнее — и все будет зашибись: сенсация, полиция рассекретила тайную видеозапись последнего убийства Башмачника. Держитесь за свои трусики, аджуммы. Розэ — тридцатилетнаяя медсестра в разводе — должна была совершить свой последний проход на пути к смерти. Судя по данным из Википедии, маньяк следил за ней от самой больницы, где она завершила смену и отправилась домой на машине незадолго до полуночи. Конечно, униформу она оставила в шкафчике на работе, но такие мелочи мало волновали горе-режиссеров. Их занимали только голые ноги и распущенные волосы. И те, и другие хорошо смотрелись в кадре, когда на стоянке в спальном районе Башмачник напал на ничего не подозревающую медсестру, чтобы совершить свое темное дело. — Больно, — прохрипела Розэ, даже не обратив внимания на то, что вместо проволоки Башмачник сдавил ее горло согнутой в локте рукой, а второй зашарил под подолом откровенного халатика. Мы так не договаривались… — Давай, давай, — подзадорил подельника Хосок, — Разверни ее лицом, ничего же не видно. Черт, давай ближе к фонарю. Розэ лягнула Намджуна пару раз, но каблуки уже слетели, а что могла какая-то пятка против по-бычьи крепких коленей? У Башмачника вот-вот должна была появиться новая жертва — глупая актрисулька с цыплячьей шеей, а на одном ютуб-канале — тысячи новых подписчиков и лайков. И ради этого она поступила в универ? Вот мудачье! — Больше экспрессии, малышка! Тебя запомнят молодой и красивой, я обещаю. — А я обещаю, что твои мозги сейчас окажутся на асфальте, — раздался в полуночной тишине третий голос, и Розэ, наконец, позволила себе потерять от нехватки кислорода сознание.