***
Несмотря на то, что улицы давно укрыла ночная прохлада, Фэр от падения температуры совершенно не страдала. Однако противиться заботе Стива девушка тоже не стала, с благодарностью принимая заботливо накинутую на ее плечи мужскую куртку. Кутаясь в теплую вещь, пропахшую важным для нее человеком, Эрриаф старательно пыталась спрятать счастливую улыбку, чтобы не казаться той самой девицей из категории «сопливая любовь». Хоть сердечки над головой не летают, и то спасибо, в уме высказывалась она, прекрасно осознавая, как выглядит со стороны. — Могли бы просто доехать. — Хотел побыть с тобой еще немного, — честно признался Стив, в отличии от блондинки не скрывавший своего доброго расположения духа. В ресторанчике они сидели долго, вплоть до его закрытия, когда вежливый официант аккуратно выпроводил влюбленную парочку, предварительно попросив автограф у самого Капитана Америки. Возможно, причиной по которой Стива и Эрриаф не прогоняли была именно в этом – негоже гнать знаменитого супергероя. Девушка потом еще долго шутила над тем, что тусуется со звездой и пора бы ей зарабатывать на этом, становясь его менеджером. Глупости, отвечал Роджерс, впервые не смущаясь факта своей популярности среди гражданских. Стоило покинуть уютное заведение, и Стив, ничего не произнося, взял за руку Эрриаф, направляя ту в сторону дома. Вечер потихоньку сменялся ночью, легкой и волшебной. Только завидев проходящую по другую сторону улицы пару, до Стива наконец-таки дошла легкая прохлада, и он был готов себя поругать, поскольку у Эрриаф имелся лишь легкий пиджак, накинутый на голубую блузку. Мужчина мог поспорить, что утром Риа и не думала задерживаться допоздна, да еще и оставлять у башни Старка машину. Поступив как истинный джентльмен, Роджерс отдал куртку своей возлюбленной, ощущая холод, исходящий от бледной кожи. Он был уверен, что Эрриаф замерзла по его вине. Приобняв хрупкую блондинку, Стив ближе притянул ее к себе, делясь жаром своего тела. Теперь, когда они являлись настоящей парой, он не испытывал стыда или чувства неправильности от подобного рода близости. На самом деле он действительно хотел отдавать всего себя для Риа. Бросив мимолетный взгляд на светящееся лицо девушки, Стив не смог оторваться от ее сияющих глаз и искренней нежной улыбки. — Сколько бы раз я не пытался нарисовать твой портрет, он и близко не стоял рядом с тобой настоящей, — отчего-то вслух признался герой. — И много раз ты пытался? — белесые глаза в любопытстве изучали эмоции, мелькавшие на мужском лице. — Может быть парочку… Риа, это слишком смущает. — Почему же? — светлые брови поползли вверх. — Вполне нормально. Внутри ты романтик и художник: кто-то ищет красоту этого мира, кто-то нестандартную экзотику, а некоторые, как ты, пытаются передать эмоции. Обычно ты молчалив, стараешься быть сильным, нести свою ношу в одиночестве, но актер из тебя плохой, и все написано на твоем, без сомнений, бесподобном лице. Пожалуй, рисунки, это то, что помогает тебе выразить себя или же поделиться накопившимся, если не словесно, то хотя бы на бумаге. — Никогда не задумывался над этим. — И правильно. Нам обычно не свойственно размышлять над тем, какими мы являемся на самом деле, а не какими нас хотят видеть другие или какими хотим быть мы сами, — пожала плечом Фэр, тише добавляя: — Возможно, поэтому портреты так сложно рисовать. — Потому что художнику трудно увидеть настоящего человека? — Ну, думаю да. Быть беспристрастным ко внешней картинке, глухим к слухам, но чувствовать сердцем, ощущать душой. — Значит, я тебя не чувствую. — задумчиво кивнул Стив. — Брось, я видела множество своих портретов. И могу с уверенностью тебе сказать: ни один мастер не смог изобразить именно меня, Эрриаф, — девушка старалась подбодрить возлюбленного. — И знаешь что? Это естественно: сейчас ты оцениваешь меня не совсем адекватно. Так уж устроен мозг, он не может противиться сердцу, которое берет вверх и ставит все с ног на голову. Думаю, я кажусь тебе лучше, чем я есть. — Но ты правда лучше. — Вот именно об этом я и говорю, мой милый пациент, — Фэр громко рассмеялась над тем, как Стив обиженно отреагировал на диагноз «влюбленный и слегка неадекватный». — Ты говорила о портретах. Многие пытались… когда? — О, это было так давно, словно в другой жизни. Мой отец еще был жив, и я не знала тревог, не знала суровых реалий. Завидев то, с какой резкостью улетучились позитивные эмоции, Стив ощутил табун мурашек. Белесые глаза теперь не казались живыми, скорее стеклянными, а лицо подобно фарфоровому напоминало о дорогих куклах, которых некоторые дети боялись, словно бы те могли им что-то сделать. Капитан никогда не задумывался о том, через что все-таки пришлось пройти Эрриаф, несколько раз говорившей о потере настоящей семьи в далекой юности, детстве. До серого вещества в мужской черепушке постепенно доходило, что девушка никогда не вдавалась в подробности, стараясь обходить данную тему стороной. Стива терзало любопытство, желание знать об избраннице все и больше, но опустошенный, неживой вид отгонял любые «хочу». Как бы то ни было, Роджерс не собирался делать того, что могло ранить его возлюбленную. — Забудь, Риа, — остановившись и прижав девушку к груди, он поцеловал ту в районе темечка. Зарывшись в белые волосы, Стив, следуя внутреннему голосу, тихо добавил: — Я тебя не оставлю. Обещаю.***
Тишину в полумраке помещения разбавляла тихая музыка, доносившаяся из соседней комнаты. Быстрая, подвижная мелодия абсолютно не соответствовала внутренним переживаниям Фэр, калачиком свернувшейся на постели. После досадного упоминания об отце, девушка быстро опомнилась и постаралась убедить Стива в том, что с ней все более-менее в порядке, да и вообще следовало бы уже идти домой, поскольку ночь грозилась стать холодной. Капитан, конечно же, не поверил в то, что трагичные воспоминания могли улетучится без следа, но с девушкой согласился, позволяя той делать то, что ей хотелось. А хотела Фэр вернуться домой и побыть в одиночестве, справляясь с неожиданной печалью и горечью. Сколько бы не прошло лет, но Эрриаф действительно скучала за Бёра, дражайшим отцом, старавшимся баловать первенца от истинной любви, от Фаэр. Из-за последней так некстати вспомнилась показанная Совкиром картина прошлого. Вроде бы стоило поблагодарить дядюшку за бесценные знания, однако, будь у Эрриаф выбор, то она бы отказалась от их получения. Не гналась, но нарвалась, невесело усмехалась блондинка, стараясь держать глаза открытыми. Хотя даже это мало помогало от видений картин прошлого, проносившихся перед глазами. Теперь Фэр понимала, откуда у Совкира была столь пугающая и вместе с тем раздражающая способность: он всегда имел планы на все случаи жизни; мог уберечь или, наоборот, обречь на страдания; альв порой играл, импровизировал, стараясь сделать что-то одному ему изведанное; хитрая улыбка на губах могла обмануть не ведающих, не способных узреть настоящую потаённую боль. Фэр как сейчас помнила стальные глаза, наполненные печалью того, кто был не в силах повлиять на то, чего в действительности хотелось бы избежать. Эрриаф подобных способностей не хотела, она их и не получила, зато ее одарили знаниями, от которых ей отказаться не позволили. А ведь он страдал, думала про себя девушка, скучая по теплым объятиям дяди. Тяжело и рвано выдохнув, Фэр сильнее прижала колени к груди, абсолютно не реагируя на тихий скрип половиц за своей спиной. — Фэр?.. — обеспокоенно позвала опекуна Сэри, пристраивая подбородок на бледном плече. — Может быть, позвать Стрэнджа? Немного полежав, блондинка вздохнула и перевернувшись развалилась на спине. Милый рыжий птенец с самого возвращения Фэр, не находил себе места: сперва дожидаясь блондинку на кухне вместе с теплым чаем и сластями, а потом карауля ту у двери в комнату. — Прости, что я такая размазня, малышка, — натужно улыбнулась Фэр, потрепав рыжие локоны. — Но Стивена не надо, не тот случай. — Ты только не грусти, мы со всем справимся, Фэр! Если хочешь, даже мир захватим! — воинственно воскликнула Сэриз, вздергивая подбородок. — А начнем с укрощения особо строптивых птенцов, — блондинка наигранно безумно захохотала и дернула на себя рыжую, меняясь с ней местами. Щекотать огненную бестию было забавно, еще лучше, когда та не могла противиться силе опекуна. Эрриаф столько раз себя ругала за то, что, будучи за старшую, она позволяла младшей приглядывать за собой, ухаживать и беспокоиться. На самом деле ей становилось стыдно всякий раз, когда она лицезрела в янтарно-медовых глазах волнение, помешанное со страхом и болью. Не так должна была бы вести себя родительница, думала блондинка, порой забывавшая, что вместе с человеческим телом Сэриз сталась более подвластна эмоциям и чувствительна сердцем. Фэр не испытывала сложности, при понимании того, как они проявляются у людей, поскольку не один год сосуществовала рука об руку с этим видом. Однако осознать то, что птенец если и являлся муспеллой, то теперь только отчасти, было крайне сложно. — Ну, дак что? Можно мне хоть минуточку погрустить и поплакать? — интересовалась у своей жертвы Фэр. Раскрасневшаяся и взлохмаченная Сэриз дышала тяжело, слегка лихорадочно поблескивая глазами и безумно улыбаясь. Не имея возможности утихомирить сердцебиение и дыхание, она активно закивала, всем видом выражая покорность лишь бы вновь не нарваться на щекотку. — Балда ты, — щелкнув по носу подростка, Фэр растянулась на постели рядом с ней. — Как дела в школе? — Мне нравится, но некоторые до сих пор странно смотрят на меня. — Не обращай внимания. Скорее всего, они сражены твоей няшностью. — Да нет же, — смущенно отнекивалась Сэриз. — Не правда. — Ну-ну. Фэр спорить не собиралась, однако мнения своего не поменяла. Она прекрасно видела, как окружающие реагировали на добрый и сопереживающий характер муспеллы. Она всегда оставалась мила, улыбчива и позитивна, словно бы заражая светлыми эмоциями всех остальных. Будь это наигранным поведением, то люди бы слабо улыбнулись и забыли, но Сэриз обладала естественной врождённой харизмой человека, способного поднять коллективный настрой. Все это и было причиной, по которой Фэр оставалась верна своим словам о «мимимшности» и «няшности» огненного птенца. — А ты? Как прошло знакомство с новым коллективом и свидание с Капитаном? Я все видела! — Откуда ты такая любопытная… И что за способность такая: всюду все замечать и встревать, — искривив губы и подняв одну бровь в надменном жесте, блондинка оценивающе оглядела муспеллу. — А, да ладно. Только в неприятности не влипай. — Ничего не обещаю. — Хитропопая ты, Сэриз, — фыркнула Фэр, заприметив в рыжей бестии черты лисы. — Собрание прошло так, как я и ожидала, правда ушло несколько человек, отказавшись участвовать в перерождении ЩИТа. Не могу никого винить, но как-то это… грустно? — Тебя ведь некоторые из присутствующих знали? Ну, то, что ты Призрак. — Да, поэтому мне было легче. Ох, если бы не Ник, то ноги бы моей там не было. Надо же было удумать, засранцу, чтобы именно я присматривала за обстановкой и направляла Мстителей? Он бы еще посадил меня на место директора, добавляя ягодку на верхушке торта. — Он ведь предлагал! — И я отказалась. Четыре раза! — нахмурилась Фэр, вспоминая споры и уговоры друга. Фьюри всеми силами убеждал Эрриаф в правильности данного решения, поскольку только девушке он доверял как себе. Также она, будучи ранее связанной с Директором, знала о подводных камнях и нюансах, встречавшихся на пути управляющего. Но, что бы не говорил мужчина, Фэр его слушать не желала, веря, что и без нее найдутся прекрасные кандидаты на роль замещающего управителя. Так бы и продолжалось до сих пор, если бы не влезла Сэриз ни с того ни с сего напомнившая Фьюри о желании Фэр оставаться инкогнито без всяких Призраков и напарников великого и ужасного Фокстрота. Новое предложение, озвученное мужчиной, казалось вполне вменяемым, менее рискованным и более выполнимым для самой Эрриаф. Следить за Мстителями и за тем, что происходило в новом зреющем ЩИТе было относительно легче, нежели стоять на виду у всех и строить из себя строгого папочку. На самом деле девушка в действительности являлась тайным управителем, хотя в глазах окружающих являлась кем-то вроде помощника Старка, Хилл и агента Корвера, ранее самого первого командира отряда Безликих. Идея вернуть мужчину в строй пришла в гениальную голову Фьюри спонтанно, впрочем, Фэр задумку одобрила и даже приняла в ней непосредственное участие. Мистер Корвер давно ушел в отставку, передав узды правления секретным отрядом в молодые руки приемника, и как бы не уговаривали мужчину изменить свое решение, он оставался непреклонен. Было ли дело в состоянии здоровья или желание провести с родными как можно больше времени осталось тайной. Однако после смерти супруги, бывшему агенту сталось скучно: дети давно покинули дом, и даже подарили парочку внуков, а гражданская жизнь не казалась раем без любимой жены. Появление в своем доме непрошенных гостей Корвер заподозрил сразу, даже приготовил оружие, действуя скорее по привычке нежели по реальной надобности, ведь кому он сдался – человек преклонного возраста. Как бы там ни было, Фьюри он узнал сразу, а еще, будучи наслышанным о происходившем в ЩИТе, которому отдал всю свою молодость, заранее предопределил существенную просьбу. Так в разговоре, он узнал, что второй гостьей была Эрриаф, та самая Призрак, которая по словам тогда уже директора Фьюри утвердила мужчину на роль командира секретного отряда, состоявшего из сплошного молодняка. Корвер не реагировал на юный внешний вид блондинки, считая, что в этом мире в последнее время происходило и без того слишком много странного. Пожалуй, это было одной из черт, которые в бывшем агенте так любила Фэр. Уговорив Корвера занять должность руководителя в новом воссозданном ЩИТе, напарники оговорили подробности. А также озвучили некоторые просьбы: Фэр не Призрак, Фьюри мертв. Вспоминая мужское лицо, седые брови на котором все же дрогнули, Эрриаф усмехнулась – скрывай, не скрывай, но уж она-то чужие эмоции чувствовала. Хотя признаться честно, то в последнее время ей казалось, что данная способность существенно снизила свою эффективность, и порой девушке приходилось прилагать усилия, чтобы повлиять на чужой эмоциональный фон, изменяя тот в ту или иную сторону. Совсем не то, что раньше, подумала Фэр, заразительно зевая и заражая сонливостью рядом лежащего птенца. — Ложись отдыхать. Тебе завтра вставать рано, — поучительно подталкивала Сэриз. — Как скажешь, мамочка, — забираясь под воздушное одеяло, дразнилась Эрриаф. — А еще сказку мне и поцелуй в лобик! Поджав губы, огненная постаралась сдержать улыбку и сохранить строгий вид, тем не менее поцеловав старшую в лоб. Ей хотелось подольше поговорить с Фэр, обсуждая последние события и новости, но, видя усталость опекуна, ставила новые приоритеты. Пускай набирается сил, думала Сэри прикрывая за собой дверь и вспоминая о недоделанном домашнем задании – на самом деле у нее имелись большие проблемы с точными науками.***
Работу в Stark Ind. можно было бы назвать рутиной, порой разбавляемой непредвиденными обстоятельствами и риском, с которым зачастую во время своих миссий сталкивались Мстители. За столь короткий срок успех команды оценили многие граждане Соединенных Штатов. Пресса не теряя момента, все чаще писала о спасителях, из-за чего популярность супергероев набирала обороты, порождая новых фанатов и заинтересованных лиц. Но даже радостный факт принятия общественностью вместе с неожиданной славой, не стал помехой развивающимся отношениям Бьёр и Роджерса. Мягко говоря, ни первого, ни вторую не волновало чужое мнение по поводу данного романа, но от прессы пара держалась подальше. Вопреки опасениям касаемо резкой деградации на фоне повышенного гормона счастья, Риа и Стив решили не распространяться о своих взаимоотношениях. Впрочем, что они говорили, что молчали, результат был один: посторонние в небытие, зато из сотрудников компании мало кто не ведал правды. Нет, никто плохо не говорил и даже взглядов косых не бросал, однако у всего в этом мире имелась чаша терпения. Своими переглядываниями, мимолетными улыбками, урывками сладких шепотков и далеко не секретных ужимок с покрасневшими щеками и припухшими губами, Роджерс и Бьёр надоели всем. Некоторым конкретным Мстителям в особенности. — Господи, только не снова… — простонал Бартон, первым заметивший вспыхнувшую искру любви или же безумия между только что встретившимися идеалами арийской расы, коими мужчина именовал влюбленную парочку. Он бы посмеялся на тему мартовских котов, которым весна в голову ударила, да только Риа и Стив являлись людьми, не реагирующими на чужие подколы, а еще ныне было жаркое лето в преддверии осени. Клинт всякий раз говорил себе, что это не от зависти и не из-за тоски по родной Лоре с детьми, но постоянно проигрывал, принимая свою никчемность. Единственным существенным раздражителем в этой блондинисто-идеальной парочке была как раз их идеальность: слишком все гладко, мило, сладко. Кратко говоря всего было «слишком» и выше того. Как-то неправильно для нормальных людей, однажды поделился Бартон с Наташей, за что получил увесистый подзатыльник и нечитаемый взгляд. Русская шпионка словно бы знала что-то еще, и это разжигало и без того непомерное любопытство Клинта. Как бы то ни было, Бартон, тосковавший о семье, терпеть Роджерса и Бьёр попросту больше не мог. Сперва он строил гримасы, затем давил шутки, а теперь в открытую стенал о том, как же он устал от зубной боли. То, что причиной его недуга являлась «зубная боль», он заявил еще в самом начале, объясняя это тем, что идеальная парочка была слишком сахарной. Как бы не растаяла, пошутил он однажды, вовремя увернувшись от опасно занесенной над его головой ладони Романофф. К слову, стоило заметить, что у Бартона все же была своеобразная группа поддержки в лице Старка, отчего-то аналогично недовольного милованием недомолодоженов. Порой лучник действительно задумывался о том, что гений положил глаз на Риа с ее острым умом и милыми клыками, виднеющимися при широкой искренней улыбке. А ведь именно Тони впервые отметил факт наличия столь редкой особенности, которой обладала Эрриаф. Например, Хоукай до этого даже не обращал внимания, зато потом девушка порой стеснялась улыбаться, видимо думая, что этот дефект являлся существенным недостатком. Впрочем, Роджерс свою девушку быстро в этом переубедил и лучше бы Старк молчал, хранил свои мысли при себе. Слишком много ванили, жаловался тогда Клинт, затыкая уши, чтобы не слышать комплиментов, на удивление, красноречивого Капитана Америки. В любом случае, мысли о том, что Тони запал на Бьёр, Наташа выбила так же быстро, как и обычно: образуя глухой, но не менее громкий, звук от соприкосновения ладони с мужским затылком. Несправедливо, тихо жаловался пострадавший лучник, понимая, что иногда лучше промолчать, а то настанет момент, когда он действительно откусит себе язык. Что бы там не было, Тони все равно поддерживал настрой Бартона, на данный момент недовольного переглядыванием сахарной парочки: — Это переходит все границы. Я подам на вас иск в суд за превышение нормы глюкозы и отравления моего, к слову, и без того побитого жизнью организма! — Тони, не бузи, — показав язык другу, отозвалась Фэр. — Нет, серьезно, это когда-нибудь закончится? — не унимался гений. — Ни-ког-да, — чуть ли не на распев выговорила девушка, явно специально дразня Железного Человека. — И вообще, это ревность или зависть? — Бешенство! — простонал вклинившийся в разговор Бартон, с громким звуком роняя голову на стол. Переглянувшись с товарищами Фэр, молча поинтересовалась об адекватности лучника, впрочем, у некоторых из присутствующих вообще имелись сомнения за ее наличие у самих себя. Кто бы стал участвовать в подобном балагане, порой вопрошали себя те, кто становился свидетелем одного из таких спектаклей. — Так, ладно, — собравшись с мыслями, блондинка взглянула в документы, находившиеся в ее руках. — Раз уж все в сборе, займемся делами поважнее нежели поиски вменяемости Бартона. — Что? Эй! Эрриаф искренне благодарила вездесущую Романофф за ее способность усмирять разбаловавшегося напарника. Может быть, способ был слегка жесток, но действенен: громкий шлепок побудил поморщится ни одного бывалого агента. С Черной Вдовой спорить себе дороже – простая истина, которую знали все собравшиеся агенты и супергерои. По правде говоря, девушка уже попривыкла работать в коллективе, где ее слово теперь являлось отнюдь не последним. Возможно, виной тому было особое покровительственное отношение со стороны старших должностных лиц, ранее приближенных к Фьюри. Казалось бы, назревал вопрос с чего быв вдруг, но на удивление самой Фэр никаких подобных шепотков среди персонала замечено не было. Хилл на девичье недоумение мягко улыбалась и объясняла, что результат общего труда говорил сам за себя – не будь Эрриаф действительно хорошим управителем, то выполнять поставленные задачи никто бы не стал. Корвер, капитан Безликих, услышавший женский разговор, пояснил подобное послушание иначе: методы Бьёр напоминали методы Фьюри, посему, пока ни у кого не возникало дискомфорта, все работали на совесть – смену правления замечают все, но как она происходит уже иной вопрос, добавил напоследок мужчина. Мария с этим спорить не могла, тем не менее поспешила заверить напряженную блондинку, что ее личность до сих пор оставалась под секретом. Немногие знали и помнили агента Призрака, последовавшего за Тором и Локи в Асгард, поскольку для большинства сотрудников ЩИТа напарница Фокстрота оставалась некой красивой легендой, может быть, порой даже страшилкой для наивных новичков. Те же, кто был осведомлен о реальности Призрака, считали, что шпионка до сих пор в Асгарде, ведь Тор тоже еще не вернулся. По крайней мере в это верил каждый, кто не был осведомлен о секрете Бьёр и о том, что асгардиайнский принц уже некоторое время примерял на себя роль «человека». Каждый раз, стоило Фэр услышать о Боге Грома, внутри у нее все сжималось, так как память навязчиво подбрасывала вид бледного лица Локи с легким полу прищуром зеленых глаз. Даже теперь, когда жизнь налаживалась, и девушка приоткрыла сердце Стиву, оно неизменно продолжало замирать при упоминании Лафейсона. Это неправильно, говорила себе Эрриаф, осознавая, как же то некрасиво выглядело со стороны. Впрочем, Роджерса она действительно полюбила, он был интересной личностью, порой забавным другом, не в меру заботливым мужчиной и просто понимающим человеком. Ей было комфортно и спокойно рядом с Капитаном, одно лишь присутствие которого словно бы создавало защитный купол. С Локи такого не было, вспоминала Бьёр, не понимая отчего она вообще продолжала испытывать боль и пустоту при воспоминаниях о жестоком принце. Так было и в этот раз, когда во время доклада и раздачи заданий Фэр ощутила тянущее одиночество, постепенно снедавшее ее изнутри. На работе эмоциональное состояние не отражалось, не позволяла дисциплина, все-таки Призрак оставалась профессионалом, а не случайно зашедшей в секретную организацию гуленой. Только одного она не могла обмануть показным спокойствием и сдержанностью: Роджерс сразу же ощутил перемены, он словно бы заранее предопределял момент, когда возлюбленной требовалась поддержка. Закончив доклад с раздачей заданий, Фэр и не думала задерживаться в зале дольше необходимого. Ей хотелось убежать, спрятаться и насладиться такой необходимой в данный момент тишиной. Подобные секундные срывы паники наступали редко, зачастую не преследуя никакой явной на то причины. По крайней мере, так думала сама Фэр. — Риа?.. — Эрриаф! — перебивая Роджерса, громко позвал девушку Старк. — Ты обязана накормить меня чизбургером и кофе! — Тони… — тяжело выдохнула блондинка, осознавая, что гений так просто ее не отпустит, а противиться было и вовсе бесполезно. Однако резко перегородивший Старку путь, Стив всем видом давал понять о своих собственных планах на Бьёр, вместе с которой он хотел пообедать и просто приятно провести время. Не то, чтобы Капитан испытывал ревность, но ему откровенно говоря не нравилось близкая дружба Риа с Тони. Сплотившиеся директор Stark Ind. и его новая помощница, которой с некоторых пор представлялась Бьёр, выглядели и вели себя слишком единодушно, словно бы это они являлись парой, а не он, Стив, с Эрриаф. Как мужчине, ему было неприятно видеть рядом с возлюбленной других представителей сильного пола, с которыми Риа порой выглядела куда более счастливой, нежели с ним. Глупо, говорил разум, однако сердце продолжало терзаться, не имея возможности остановиться, — во всей этой вакханалии слышалась и третья еще не осознанная сторона. Внутренний голос то ли рациональности, то ли доверия, просил подарить Бьёр свободу. Нет, он будто бы требовал от Капитана умолкнуть и прекратить вести себя подобным эгоистичным образом. — Стив, прости, но не мог бы ты немного подождать, пока мы с Тони не поговорим? Роджерс помолчал с полминуты, тем самым нервируя гения и блондинку, после выжидающе посмотрел на девушку и, сжав кулаки, согласился с ее просьбой. Если честно, зная Старка, он уже не верил в то, что сегодняшнее свидание еще можно было спасти. Впрочем, ради Эрриаф мужчина был готов на многое – скорее инстинктивно, нежели осознанно. «Приватная беседа», как ее прозвал Старк плавно перетекла поближе к бару, к слову, к которому спустя полчаса подтянулись остальные Мстители, уже успевшие поселиться в Башне. Та словно бы олицетворяла собой гнездо супергероев, шутила Эрриаф, встречая поддержку гения, начавшего подтрунивать над Хоукаем. Трудно было понять, каким образом обсуждение рабочих моментов перетекло в дружеские посиделки. Правда никто не жаловался, и каждый из присутствующих наслаждался вечером отдыха. Именно его в последнее время так не хватало героям, серьезно взявшимся за поддержание порядка и решение серьезных проблем, например, уничтожением Гидры. Стив от алкоголя не отказался. Хотя и взял пиво скорее для виду, поскольку опьянеть он все равно не мог. После принятия сыворотки подобного рода напитки практически никак не влияли на организм. Однажды, еще в сороковых, его лучший друг стал инициатором проверки планки трезвости Капитана Америки. Как бы там ни было, Баки спустя нескольких зазря потраченных литров крепкой водки, действительно получил результат. Роджерс захмелел, впрочем, только на короткое время – жалкие пять минут с расширенными зрачками и мизерной потерей над координацией были не в счет. Это несправедливо, ворчал в тот раз Барнс, не желая принимать суровую реальность вечно трезвого суперсолдата. Улыбнувшись собственным воспоминаниям, Стив не сразу заметил пристальный, но нежный взгляд Натальи. Рыжая шпионка уже несколько минуть любовалась тем, как неосознанно Роджерс и Бьёр тянулись друг к другу: сперва парочка сидела на расстоянии, пускай даже на двухместном диванчике; затем Стив закинувший руку на спинку, стал играть с пепельного цвета волосами, порой накручивая мягкие пряди на пальцы – Эрриаф явно нравилась незатейливая ласка, поскольку голову она не отдергивала, наоборот позволяла мозолистым пальцам массировать затылок; несколькими минутами позже, громко рассмеявшаяся над Клинтом и Старком, Бьёр завалилась в бок, буквально падая в раскрытые объятия Стива – он не упустив момента, подтянул девушку ближе, позволяя устроиться у себя под боком. Больше всего Наташу поражало то, с какой естественностью проявлялись нежности, выказываемые парой по отношению друг к другу. Не знай русская всей правды, то она бы никогда не поверила, что Стив человек из прошлого, ранее не наученный милованиям и заигрываниям раскрепощенного 21-го века, а Эрриаф и вовсе иномирянка, прибывшая из Асгарда, дома Тора, ведь слишком различным было их поведение, да и воспитание казалось тоже. Здесь и сейчас они счастливы, и это главное, решила для себя Наталья, подмигнув ничего не понимающему Капитану. От пристального внимания, а после и осознания причины его возникновения, кончики ушей у Стива покраснели. Он смутился, немного стушевался, тем не менее Эрриаф из своих объятий все равно не выпустил. С собрания прошло менее четырех часов и от плохого настроения возлюбленной не осталось ни следа. Он давно уже стал замечать редкие, но серьезные эмоциональные перепады, правда списывал те на пережитый стресс. За прошедшее время многое произошло: от смерти близких и их «возрождении»; от выбора между гражданской жизнью и возвращением в строй; от раскрытия правды до становления парой, – кому именно принадлежало все это, сказать было трудно. Наши судьбы схожи, говорил себе Капитан. Однако если он был солдатом, мужчиной, прошедшим через войну, то она, Риа, даже будучи членом ЩИТа, оставалась хрупкой девушкой. Назвать Бьёр слабой у него язык не поворачивался, поскольку за время их знакомства, она не единожды проявляла стойкость характера, пытливость ума, железную волю и непоколебимость принципов. Однако даже прекрасно осознавая сильную личность девушки, сравнивать ее с той же Романофф было из рук вон трудно. Несмотря ни на что, Эрриаф для Стива являлась прекрасным цветком, который он не просто оберегал и лелеял, но видел в нем свое сердце. Совсем как чудовище из сказки про красавицу Бель, пошутил в уме Капитан, при этом ощущая от собственного сравнения горечь неясной досады. Неожиданный серьезный тон, ранее притихшего Старка, озвучил громкий, пожалуй, немного резкий вопрос, побуждая веселящихся присутствующих замолчать: — Почему бы тебе не быть Мстителем, Эрриаф? Нет, ответил в уме Роджерс, ожидая такого же ответа от возлюбленной. Нет, неверяще воскликнул он, завидев на девичьем лице знакомый упрямый взгляд. Нет, хотел запретить Капитан, но не смог произнести ни слова. Если того желала Риа, то он не мог ей запретить. Не мог, а так хотел. Нет, противился разум, все же прогибаясь под сердцем и внутренним голосом, шептавшим о том, что улыбка Эрриаф – самое редкое и от того бесценное сокровище. Да, тихо согласился Стив, ощущая разливающееся по телу тепло от вида милых ямочек на щеках и живого блеска в сощурившихся глазах.