***
Тяжело вздохнув, Фэр с огромным усилием воли заставила собственные веки слушаться приказов мозга, который уже третью минуту повелевал им подняться и дать глазам провести территориальный осмотр. Впрочем, не только веки устроили саботаж, поскольку всё тело в целом ощущалось каменным, каким-то инородным, словно бы и не ее, Эрриаф, вовсе. Память услужливо подкидывала образы кошмара и того, как Стив самоотверженно утихомирил девичью истерику, при этом предварительно хорошенько получив по лицу. Фэр искренне надеялась, что ничего не сломала бравому Капитану, поскольку данное обстоятельство у любого бы вызвало вопрос – ну, не мог обычный агент с одного удара вынести Капитана Америку. Что-то подсказывало девушке, что Фьюри и Коулсон давно уже сделали ставки кто кого, а теперь поджидали удобного случая, чтобы разрешить свой спор. В любом случае Николас всегда знал больше о нечеловеческих возможностях – одним словом жулик, усмехнулась Эрриаф, мысленно жалея Коулсона с его слепой верой в Капитана Америку. Еще раз осмотревшись, Фэр подтвердила свое местоположение: ночью Стив укутал девушку в одеяло и, переместившись с пола на кровать, еще долгое время укачивал ту в своих объятиях. Говоря откровенно Эрриаф была счастлива, что Роджерс удалился – куда именно она не знала, но судя по отсутствию тепла на другой половине постели ушел он давно. Казалось бы, не об этом мечтала любая девушка, которая после «ночи любви» ожидала утренних поцелуев и прочих милостей. Возможно Фэр бы тоже расстроилась, но ее ночь «любви» перекрывала «ночь кошмаров», после которой хотелось спрятаться и еще с год не вылезать из своей норки. — Моего милого и уютного кокона, — кивая своим словам, констатировала блондинка, изнутри поглаживая воздушное одеяло. Шум со стороны кухни говорил о нескольких вещах: во-первых, разбилась посуда, а еще попадали столовые приборы; во-вторых, нашелся Стив, ведь никого иного в квартире быть не могло; а, в-третьих, кокон покинуть все-таки придется. Громко вздыхая, Эрриаф выпуталась из-под одеяла и обнаружив себя нагой залилась ярким румянцем. До этого ее не смущал факт обнажённого тела, зато теперь хотелось вновь спрятаться в импровизированной норке, лишь бы не встречаться с Роджерсом взглядом – это определенно будет неловкая встреча, резюмировал внутренний голос. Взяв себя в руки, Фэр довольно быстро схватила из шкафа первые попавшиеся вещи и прошмыгнула в душевую, где, заперевшись на замок, была готова взвыть в голос. Собственное отражение в зеркале словно бы ехидно улыбалось, заостряя внимание на потекшем макияже, покрасневших глазах и оттёкшем лице. Красавица, шептал клон из зеркала, намекая на истинную причину, по которой Капитан Америка сбежал из постели – плод фантазии, но от этого легче не стало. Показав отражению язык, девушка настроила удовлетворительную температуру и ступила под теплые струи воды. Теперь, глядя на себя в зеркало, Фэр с досадой отмечала отсутствие каких-либо признаков бурной ночи, поскольку все синяки, укусы-засосы или иные следы, попросту исчезли – с подобным ускоренная регенерация справлялась на раз-два. Как объяснять это Роджерсу, она не знала, потому искренне радовалась обнаружив, что первой схваченной вещью оказался просторный светло-зеленый свитер с высоким горлом, довольно плотно закрывающий шею, руки и даже прикрывающий пятую точку, что было очень хорошо, ведь второй вещью оказались довольно-таки короткие шорты. Эрриаф называла такие ошибкой моды, детьми шорт с трусами, но Сэриз они нравились, и птенец умилительным выражением лица ломал любое сопротивление тётушки, вынуждая старшую купить странный элемент гардероба. Как бы там ни было, одевшись и от волнения покусывая костяшку указательного пальца, девушка тихо шла в сторону кухни, откуда уже доносился прекрасный запах бекона. Стив после кошмара Эрриаф не смог сомкнуть глаз и всю ночь чутко стерег девичий сон. Ему казалось, будто бы прикрой он глаза и кто-то обязательно попробует выкрасть Риа – глупости, но факт. Внутри сердца зародился новый страх: ранее только потерять Эрриаф, теперь же в добавок к первому повторно лицезреть истерику, девичий припадок. В этом мире не существовало ничего более самоуничтожающего, как собственная беспомощность пред страданиями любимых. Взяв себя в руки и дождавшись пока покажутся первые лучи солнца, он ссадил со своих колен кокон из одеяла на постель, желая принять душ и попытаться приготовить завтрак. Правда сделал он это спустя часа два, не позже, поскольку, взглядом зацепившись за трогательное выражение лица Эрриаф, не смог от него оторваться. Кое-как справившись с собственными порывами, он все-таки посетил душевую, правда найдя ее не сразу, сперва посетив кладовую, а потом, по всей видимости, комнату Сэриз. Стив квартиру Бьёр знал лишь мельком, больше коридор и мельком кухню, теперь же мог оценить жилую площадь по достоинству. Зная, сколько на самом деле стоят квартиры в Бруклине, да еще по улице, на которой они жили, Роджерс мог только на секунду вздернуть бровь и вместе с тем озадаченно кивнуть. Свою квартиру он арендовал, точнее, сперва ЩИТ ее арендовал, а после всех разборок и развала ЩИТа Стив попросту не смог съехать, продолжая жить там, где привык. Возможно Фьюри помог Эрриаф купить ее, сперва подумал мужчина, чуть позже отметая подобную идею, поскольку он был уверен, что, будучи агентом и приближенных к Директору человеком, Бьёр получала достаточную зарплату, чтобы свободно распоряжаться финансами, а еще содержать и воспитывать подростка. Самодостаточная, заключил он, немного страшась данного понятия, поскольку в его представлении таким девушкам опека была не нужна. Посетив душевую, потом вновь проверив Эрриаф, Стив направился на кухню: светлую, просторную, уютную. Он сразу отметил, что все стояло на своих местах, но при этом часто использовалось по назначению. Готовить Роджерс научился еще в детстве, когда Сара днями и ночами работала, а после слегла с болезнью. Да, иногда приходилось голодать или готовить из того, что было, съедая всё до последней крошки, даже если несъедобно – суровое время закаляло. У семейства Бьёр холодильник был заполнен до отказа, вызывая на лице Стива недоумение: в квартире жили две девушки, на вид тонкие и хрупкие, но при этом еды было столько, словно ели здесь за десятерых. Невольно вспомнился «Стивен, лучший друг», из-за этого стало не по себе, ведь, кто знал, может, тот частенько заглядывал к Бьёр. Отбросив тревожные мысли, Роджерс нашел все необходимое, немного пошумев и разбив пару кружек, и занялся приготовлением такой простой яичницы с беконом. Он уже расставлял тарелки на стол, когда заметил в дверном проеме светлый силуэт: Эрриаф покусывала костяшку указательного пальца, пребывая в тревожных мыслях: брови хмурила, взгляд не поднимала, смотрела в ноги. Впрочем, стоило Стиву неаккуратно задеть стул, вмиг заскрипевший ножками о пол, белесые глаза словно распахнулись, вцепились в него с узнаванием, нежностью и смущением. Кто бы знал, как на самом деле был взволнован Капитан Америка, никто бы не поверил – со всеми кошмарами и переживаниями он позабыл о том, что следовало «до», но теперь картинка так некстати всплыла перед ним. — Ну… привет? — не находя себе места, Фэр глупо улыбнулась, позволяя мозгу генерировать глупые шутки. — Или нам нужно как в кино обняться, поцеловаться и признаться друг другу в любви? Усмехнувшись девичьим словам, Стив, поджав губы раскрыл объятия, намекая, что «да, давай поступим именно как в тех фильмах о любви». Эрриаф была с ним согласна, потому и прильнула к широкой мужской груди, утыкаясь лбом чуть выше мужской ключицы. — Обнимашки всё решают, — знающе поделилась девушка, строя из себя великого мудреца. — Да, — согласился с ней Стив, прижимая к себе возлюбленную и носом зарываясь в ее мокрые волосы, так кстати пахнущие свежестью, морозом – как раз, чтобы остудить его горящие шею и щеки.***
Утро прошло просто замечательно, и по шкале от нуля до десяти, Эрриаф была готова поставить все сто десять, поскольку завтрак, за которым пара больше говорила, а еще смеялась, плавно перетек в чаепитие. Чуть позже оно и вовсе обратилось кинопросмотром всех частей «Гарри Поттера», на который ушла большая часть дня, грозившего с минуты на минуту смениться вечером. На протяжении всех фильмов Эрриаф томно вздыхала, стоило Снейпу показаться в кадре. Сперва Стив не понимал теплой нежности, сочащейся из белесых глаз, когда те зацеплялись за мрачный образ зельевара, а потом он испытал некоторую смесь неверия, поскольку девушка в целом испытывала симпатию и сострадание именно к «злодеям». Когда Стив поинтересовался у Риа, что она думает о Дамблдоре и Золотом трио, то услышал фырканье, а позже лекцию по причинам, из-за которых Альбус по ее не скромному мнению был истинным злом, а Поттер слепцом, который не хотел видеть истины. Откуда Эрриаф нахваталась подобных идей Стив не понимал, поскольку коварства «хитрожопого» Дамблдора не замечал, зато заносчивость тех же Малфоев видел издалека. Заявив Стиву о том, что он явно с Гриффиндора, Эрриаф пихнула мужчину в плечо и надменным голосом приказала не оскорблять такой любимый ею Слизерин – Роджерс впервые впечатлился актерской игрой Бьёр, потому что весь внешний вид девушки говорил о серьезности ее слов и если бы не запоздало замеченные смешинки во взгляде, то он бы, наверное, даже извинился. В любом случае, не досмотрев два последних фильма, пара начала новую баталию по поводу магии: Стив был уверен, что магия это нечто необъяснимое, с чем необходимо было родиться или получить при неопределенных обстоятельствах, а Эрриаф убеждала его в том, что магия является наукой и если приспособиться, то каждый в той или иной мере мог ею овладеть. Именно из этих споров зародилась битва диванными подушками, а если быть точнее, то именно девушка, не выдержав упертости Роджерса, старательно приложила того мягким орудием убийства. Соскочив с дивана и спрятавшись за кресло, Эрриаф старалась не дать Стиву поймать себя, впрочем, блондин явно загорелся идеей отомстить своей возлюбленной. Стараясь поймать Риа и при этом не разгромить гостиную, Роджерс по пятам следовал за девушкой, которая с легкостью уворачивалась от мужских ладоней и с грацией кошки сперва сбежала в спальню, потом на кухню, а затем и вовсе вернулась в гостиную – видимо намереваясь пройтись по второму кругу. Стив, которому подобные салочки изрядно поднадоели, решил пойти на хитрость, бросив под девичьи ноги подушку. Нет, Эрриаф бы вряд ли упала будь она в битве или на тренировке, ведь препятствие под ногами сущая мелочь для прожжённого агента. Но упасть, чтобы тебя поймал Капитан Америка уже иное дело, подметил хитрый мозг Фэр, позволяя ей «нечаянно» споткнуться, а после быть пойманной в крепкие объятия Стива, аккуратно повалившего девушку на пол. Лицо Риа находилось в миллиметрах от Роджерса, возможно, именно поэтому стало невозможно противостоять желанию прикоснуться к манящим полным губам? Как бы там ни было, но Стив не стал противиться желаниям, углубляя поцелуй и ощущая, как в нем вспыхивал знакомый огонь. Рука сама собой скользнула к гладкой ноге, подтягивая ее выше, призывая лечь на его бедро. Вибрация телефона при сопровождении надоедливой громкой мелодии поубавила пыл молодых людей, впрочем, если страсть поутихла, не успев превратиться в бурю, то поцелуи прекращать никто не собирался. Они так и лежали на полу: девушка взлохмаченная, одетая по-домашнему, всем видом зарождающая чувство уюта и тепла; а еще мужчина распаленный, слегка напряженный, с самого утра ходивший в одних лишь штанах от костюма со вчерашнего свидания – Фэр тем не менее считала это если не сексуально, то хотя бы эстетично, поскольку фигура у Стива действительно была на зависть многим моделям. Впрочем, больше девушку радовали не рельефные мышцы своего парня, а то, что он уже третий раз за день игнорировал телефонный вызов. Сперва ему звонили утром, за завтраком, но Стив, глянув на экран, сбросил звонок, позже звонили во время просмотра фильма, однако мужчина повторил свои действия. Теперь, когда звонили в третий раз, он будто бы даже не думал притрагиваться к телефону, позволяя тому надоедливо жужжать и заливаться стандартной мелодией до тех пор, пока настырный абонент не завершил свой вызов. Пальцами скользя от коротких волос до волевого подбородка, Эрриаф ласково поглаживала колючую кожу – Стив таки не побрился. Мельком опустив взгляд ниже уровень носа, девушка быстро вернула зрительный контакт, и если ее интересовала щетина, то мужской мозг расценил подобный жест как разрешение к новому поцелую. В этот раз было меньше страсти, больше нежности, перемешанных невинных прикосновений губ и настойчивой борьбы языков. Остановившись Стив, на секунду прикрыв глаза, сдержанно выдохнул. Фэр поджав губы с пониманием похлопала по широкому плечу, давая понять, что все в порядке и он всё-таки должен ответить на звонок. Телефон настойчиво вибрировал и разрывался в уже порядком надоевшей мелодии – пожалуй, Роджерс действительно начинал ненавидеть технику. Сев рядом с Эрриаф, Стив достал из заднего кармана телефон, принимая вызов и отвечая короткое «Алло». Будь Фэр человеком, то она бы не услышала голос Сэма, раздавшийся по ту сторону связи, но ведь Фэр человеком не являлась, потому преспокойно продолжала лежать на спине и слушать мужской диалог: — Брат, не дело так поступать! Я весь день пытаюсь до тебя дозвониться! — Что-то серьезное? — Да! Я по всей видимости нашел место, где сейчас обитает наш Солдат! Стив, застыв на месте, опасливо скосил глаза на Эрриаф, одной рукой поглаживающей его свободную ладонь, а другую заведя за голову, чтобы удобнее было смотреть телевизор. Он побоялся, вдруг девушка услышит разговор, поскольку для него слова Сэма звучали громко, будто друг говорил через рупор. Однако завидев заинтересованное в фильме лицо и взгляд белесых глаз прикованный к сцене, где мелькал Снейп, Стив успокоился. — Где? — Россия, брат! Зима зовет твоего друга, что я еще могу сказать? Давай, нам срочно нужно вылетать, пока он точно там, а то… — Нет, — голос звучал твердо, без сомнений, без противоречий. — Что? — Нет, — повторил Стив, глядя на испуг в глазах Эрриаф, — нет. — Эм, Стив, все в порядке? — Сэм не знал причину отказа и думал о плохом, ведь Роджерс всегда подобно безумному быку несся сломя голову при одном только упоминании «Баки». Стив бы и в этот раз ринулся на поиски, нарушая устав, бросая команду и не предупреждая никого о своих планах, но… но он увидел испуг в девичьих глазах. Да, тот относился ко сцене, в которой умирал ею любимый зельевар, впрочем, мозг довольно быстро подкинул картину прошедшей ночи, когда Эрриаф, срывая голосовые связки, кричала «нет», билась в судорогах, а после желая сбежать от ужаса, хорошенько двинула его, Стива, в челюсть. Трудно представить, что она видела, раз в ее кровь произошел подобный выброс адреналина, пробудивший в хрупком теле чрезмерную силу – Роджерс как никто иной знал, что такое страх и на что способны люди, лицом к лицу столкнувшиеся с ним. Да, Стив мог, и он хотел кинуться на поиски Баки, но он не желал видеть, как Риа вновь забивается в угол и словно в поисках угрозы лихорадочно рыскает глазами. Внутренний голос говорил ему, что Эрриаф важнее, что он и так провинился, когда столь длительное время игнорировал девичьи чувства и ухудшившееся эмоциональное состояние. Он желал отгородить возлюбленную от боли, с которой ей когда-то пришлось столкнуться – пока еще не знал с чем именно, но верил, что узнает. — Нет, Сэм, — вновь повторил Стив, желая закончить разговор. — Я занят. Развалившись сбоку от Риа, Роджерс обнял девушку за талию, притягивая ближе к себе, и целуя ее в скулу – шея как на зло была прикрыта пышным воротником. Замечая в глазах возлюбленной водоворот из тысячи чувств, а также похолодевшую ладонь, он, резко изменив строгий тон, с которым общался с Сэмом, уже заботливо обратился к Риа: — Эй, ты чего? — Снейп умер, — кратко объяснила Фэр, не стремясь рассказывать Стиву о своём потрясение от его поведения и поступка, вместе с которым в ней сильнее взрастало счастье и любовь – на самом деле она уже заранее испытала горечь, поскольку думала, что Капитан, не взирая ни на что, бросится за Баки. Нет, сегодня моя сказка продолжается, мысленно заключила Эрриаф, пряча лицо в изгибе шеи и плеча своего любимого. Стив утешал, расстроенную смертью любимого героя, девушку как мог, как он умел: объятиями и тихим шепотом всяких глупостей. Бьёр была настоящей актрисой, когда в том была необходимость, но Роджерсу об этом знать не стоило – у любой женщины были ее собственные хитрости.***
Огненное безумие, ходячее бедствие, лисья мордашка, живое воплощение Леви с его прилипчивостью, рыжий птенец белого лебедя, катастрофа уровня «раздражения», — как только Стрэндж не называл Сэриз, каждую свободную минуту, крутившуюся рядом с ним. Нет, он, безусловно, девочку любил, готов был грудью встать на ее защиту, но как же он уставал от столь безмерной активности с ее стороны. Спихивать Сэри на Вонга не всегда становилось лучшим решением, поскольку те спелись быстро и крепко, теперь дуэтом выводя чародея из себя: при том, что Вонг по-прежнему зачастую молчал, он все-таки умудрялся действовать на нервы. По правде говоря, Стивен порой сравнивал коллегу с дятлом: вроде ничего не делал, а по мозгам стучал знатно. К слову, Красный также не избежал участи сравнения с птицами, но его мужчина мысленно обозвал попугаем – аналог этакой пернатой мартышки, повторяющей за окружающими то, что видит и слышит. Как бы там ни было, отвязаться от «детей», как они с Фэр назвали трио из Леви, Вонга и Сэри, получилось не без вмешательства мастера Хамира. Старец услужливо увел за собой троицу утят, завлекая тех практикой. Может быть, он не говорил, зато умел создавать прекрасные иллюзии, с помощью которых общался с окружающими. В любом случае Стрэндж, соблаговолив одними губами произнести слова благодарности, бесшумно удалился подальше от безумия – его тонкой душевной организации требовалась медитация и тишина, покой и еще раз покой. Сбежав в собственную обитель, причем использовав для быстрого перемещения не специально созданные для этого двери между базами чародеев, а портал, открытый собственными силами. Святая Святых встретила владельца звенящей тишиной, от чего Стивен наконец-таки выдохнул. Его путь лежал к библиотеке, где он мог в полной мере насладиться книгами или расслабиться, поддавшись лени – он еще не решил. Распахнул двери, прошел внутрь просторного зала, заполненного старинными книгами, фолиантами и прочими переплетами, наполненными знаниями. Вдохнул чудесный ничем не передаваемый запах истории: пыли, бумаги, чернилами, древесиной, уютом, располагающим теплом и горячим чаем. — Превосходно, — резюмировал Стивен, раскрывая веки и сталкиваясь с любопытным взглядом. — Да, Стивен, больше похвалы, больше лести для меня любимой! — вздернув подбородок, просила Эрриаф. Сперва лишь одна темная бровь поползла вверх, выгибаясь в дуге, секундой позже за ней последовал уголок губы, создавая полуулыбку-полуусмешку. Нет, она просто невозможна, покачав головой решил, Стрэндж, абсолютно не представляя, как долго подруга сидела в библиотеке, развалившись на своем излюбленном месте, да еще вверх ногами. — Надеюсь, ты не станешь убивать меня в первую же секунду за то, что как кукушка бросила на тебя своего птенца, а сама улетела развлекаться дальше? — Только если обоснованно. — Ну, — задумчиво протянула девушка, решая, что ответить, — любовь-морковь и все дела? — Действительно… кукушка, — согласился Стивен, думая, что лебедь для Фэр подходит больше. — Я это с разрешения Сэриз между прочим! — Оправдания-оправдания. — Бу, злюка, — рассмеялась девушка, перекатываясь на живот и принимая сидячее положение. — Неужели так устал? — Весьма, — согласился чародей, присаживаясь на кресло, стоящее рядом с диванчиком Фэр. — Почему здесь? — Проверь ядро. Просьба резала слух, и сердце мужчины ускорило ритм – не нравились ему подобные темы, а раз уж Эрриаф сама просила об этом, то что-то было не ладно. Тем не менее, кивнув, Стрэндж дождался, пока подруга снимет амулет и расслабленно откинется на спинку дивана. Понадобилась пара-тройка секунд, чтобы прочесть заклинание и сосредоточиться на магическом шаре. По-прежнему замороженное при помощи Глаза Агамотто, ядро окутывало легкое зеленое свечение. Странно, подумал Стивен, которому на мгновение почудилось, будто тьма стала чернее, сильнее, опаснее, так или иначе никаких более внешних изменений не наблюдалось – возможно, он среагировал на темную энергию подобным образом лишь из-за опасения. Нет, Стивен не боялся признавать свои страхи: одним из них с недавних пор стала потеря Фэр. В его кошмаре девушка тонула, задыхалась во тьме бездны, в которую уходила с головой. — Ничего, — заключил Стрэндж, выжидающе глядя в белесые глаза. — Может быть, напрасно, но я начинаю волноваться, Стивен, — начала озвучивать свои переживания Фэр, вновь надевая кулон: — Эти сны… иллюзии? Я не знаю, что это, но оно реально! Прошлой ночью я вновь очнулась в Асгарде, но вечно солнечная погода сменилась бедствием: гром, молнии, ливень, мрачно и холодно. Я даже ничего не слышала и не видела, поскольку в ушах оставался звон, а пред глазами плотный дождь. Стэрндж смотрел на Эрриаф, на то, как она съежилась, повела плечами, словно в данный момент ощущала на коже холодные капли и пронизывающий ветер. Подавшись вперед, мужчина протянул руку, предлагая молчаливую поддержку. Фэр не нужно было повторять дважды, она ловко переместилась на край дивана, хватая мужскую ладонь, лежавшую на узком столике, ставшим своеобразной преградой между местом Стрэнджа и Бьёр. — Все бы ничего, но там был силуэт, человеческий силуэт: темный, безликий, холодный, он источал ужас, который с его приближением наполнял мои легкие, он проникал под кожу и попадал в кровь. Это… было ужасно, Стивен, — смотря вникуда, продолжала девушка, но больше мужчину пугал пустой взгляд подруги, мыслями вернувшуюся в тот момент: — Признаться честно, он меня манил, я чувствовала его… как нечто родное, естественное и даже задумалась о том, чтобы приблизиться, но видимо инстинкт самосохранения еще не совсем отбит, поскольку я всё-таки решилась убежать. Ну, да, как же… убежать, — вернув взгляду осознанность, Эрриаф понуро покачала головой: — Я застыла, как вкопанная, не потому, что мне было страшно, Стивен! Меня парализовало, это «нечто» словно использовало магию, вынудило замереть, и я не ощущала себя в тот момент! Моё тело не принадлежало мне! Страх зарождался с приближением фигуры, даже не страх, а ужас, первородный ужас, от которого волосы седеют, умирают нервные клетки, и живые получают сердечный приступ, понимаешь? Я просто-напросто закрыла глаза, лишь бы не видеть, не смотреть, не сталкиваться с фигурой. Совсем как в детстве, когда дети прячутся от монстров под одеялом. Стрэндж наблюдал, как менялась мимика Эрриаф вместе с эмоциями, которые она переживала. Правда одно оставалось неизменным: лицо девушки чаще морщилось, словно она съела нечто кислое или мерзкое – отвращение, понял чародей, сжимая тонкую ладонь. Фэр испытывала отвращение к себе, к своим действиям, поведению, позывам и мыслям, которые наполняли ее в момент сновидения. — Не знаю, что бы произошло, если бы не Совкир. — Совкир? — вздернув бровь удивленно переспросил Стивен. — Да, — подтвердила Фэр, широко раскрытыми глазами смотря на друга: — Кто-то схватил меня за плечи, и я сперва подумала, что это та фигура, но схватили со спины, а потом его голос, такой родной, согревающий. — Что он сказал? — «Ты ступила на этот путь. Он твое начало и конец». — Путь? — Я и сама не поняла, — озадачено покачав головой, Эрриаф дернула плечом – сдавали нервы, не иначе: — Он говорил, а я орала, как резанная, — Фэр улыбалась, но взгляд ее был рассеян, отсранен, брови вздернуты в сожалении, беспокойстве: — Это был Совкир, я знаю. Не сочти меня сумасшедшей, но это точно был Совкир: в каждом гребаном сне был Совкир! — уверенно, с некоторой долей злости в голосе утверждала Фэр, сжимая кулак свободной руки: — Он умер, я знаю, но это точно был он, кто еще? Как? Почему? Плевать! — закрутив в отрицании головой она прервала поток вопросов: — Важно то, что это был он и одно его касание, его голос и слова ввергли меня в пучину ужаса! Почему я испугалась его? С роду такого не происходило, даже превратись он при мне в монстра, я бы пошла в его пасть – слишком сильно и слепо люблю того, кого считаю папой. В какой-то момент, Стивену показалось, что Эрриаф более волнует не таинственная темная фигура, странные сновидения и скрытое послание этих снов, а присутствие дяди в них. Нет, он не мог и не смел винить девушку в этой маленькой одержимостью родственником, тем более что он знал, как много тот для нее значил и какую пустоту в нежном сердце образовала его погибель. Необходимо обсудить важные детали, но давить на подругу Стивен не желал, отдавал предпочтение моральной поддержке и восстановлению душевного равновесия. Они со всем успеют разобраться, но позже, когда главная героиня загадочных событий возьмёт себя в руки, решил капитулировавший мозг, сдавшись под напором мужской сентиментальности. — Возможно, ты попросту была напряжена из-за фигуры, которая приближалась к тебе. Спутала, перепугалась, а нервы сдали: там уже все равно от чего или из-за кого пугаться и кричать, истерику никто не отменял. — высказал свое мнение Стрэндж, даже не пытаясь переубеждать подругу в том, что Совкир не мог быть настоящим – в мире магии невозможное возможно, и души умерших не всегда являлись таковыми. — Ты прав… истерика была знатной, Стив аж сутки от меня не отходил. Стрэндж вовремя прикусил язык, чтобы ехидно не поинтересоваться, каким образом Капитан Америка оказался ночью рядом. Не самый лучший момент для шуток, укоризненно приструнил он внутренний генератор идей, с которым порой возникали вот такие конфликты интересов. Фэр была уставшей: после разговора и личной исповеди напоминала сдутый шарик. Всё пережитое выматывало психологически, и если Эрриаф рядом с Роджерсом каким-то волшебным образом забывала о тревоге, переключая внимание на более радостные моменты, то в его отсутствие гнетущие мысли возвращались, заставляя вновь и вновь прокручивать картину произошедшего. — Нам нужен чай, — подвел итог чародей, вставая с места, и утягивая за собой безвольную подругу. — Чай, — согласилась она, отчего-то устало зевая. — И сон. — И сон. Стрэндж был доктором не по прихоти желания подобной приставки к фамилии, он был Доктором по желанию, по трудам, по пролитым поту и крови. Он давал клятву Гиппократа и потому следовал внутреннему инстинкту: разрешить проблему и поставить на ноги. Сперва следовало облегчить общее состояние, а уже после заняться остальным. Ладно, Стивен в эти минуты был не столько врачом, сколько другом с комплексом курицы-наседки. Но разве это проблема? У них всё семейство такое: кукушки, курицы, дятлы, попугаи и даже птенцы-мутанты непонятного происхождения. Подобное притягивает подобное, обреченно подтвердил чародей. А бесподобное к бесподобному, всё-таки внесло свою лепту непомерное Эго, не желая оставаться на одном уровне с обычными обывателями.