II. Норны. Кто мы есть.

На удивление Фэр проснулась легко, словно бы и не спала вовсе. Как бы то ни было чувство усталости отсутствовало, что само по себе было хорошим признаком продуктивного отдыха собственного организма. Не мудрено, подумала девушка, глянув на настенные часы – проспала до двух дня. Вполне ожидаемо, что Стива рядом не оказалось, а пустующее место на постели уже потеряло тепло от чужого тела. Вчерашний вечер прошел романтично, закончился страстно. Без лишних слов и выяснений отношений Стив вовлёк Эрриаф в крепкие объятия и настойчивый поцелуй, в тот момент мужчина больше доминировал нежели отдавал инициативу в нежные девичьи руки. Все это время «пряток» Роджерс скучал и сердился одновременно, — эти две эмоции под конец сделали свое дело: мужчине хотелось вцепиться в блондинку и не отпускать её ближайшие сутки. Каким же образом пара оказалась в квартире Капитана прошло мимо восприятия Эрриаф – разве можно думать о чем-либо, когда горячие руки уверенно удерживали Фэр за талию? Отношения пары напоминали американские горки с их стремительным развитием и кратковременным ступором: те, казалось, перепрыгивали через несколько ступеней, нарушая любые законы физики или правила игры. Как бы то ни было, Эрриаф хотелось верить, что всё шло к лучшему, что дальше их ждало только хорошее и светлое, хотя червячок сомнении порой давал о себе знать. Всякий раз, когда жизнь казалась прекрасной и беззаботной, сразу возникала та или иная проблема, верх дном переворачивающая привычный уклад. — Брось это. — тихо саму себя попросила блондинка, слегка пошлепывая по щекам – как бы изгоняя глупые мысли из бурного воображения. Прикрывшись простыней, Фэр направилась к душевой. Горячие струи обволакивали тело, создавая вторую кожу. Мышцы девушки расслаблялись и Эрриаф вновь начинало клонить в сон. Как бы не так, подумала она и довольно-таки быстро, на скорую руку умылась, чтобы по окончанию водных процедур умело закрепить полотенце на груди. Взыгравший внутренний ребенок попросту вынудил девушку показать своему несносному отражению язык и тут же выскочить из ванной комнаты. Девушка ощущала себя легко, задорно, словно бы в детстве, хотя даже в то время она не испытывала подобного домашнего комфорта, а с кухни до чуткого носа не доносился восхитительный запах, побуждающий живот разразиться в недовольном урчании. Тихо прокравшись, Эрриаф подобралась к Стиву со спины. Да, конечно же ей не составляло труда остаться незамеченной, но порой она забывалась и ощущала себя настоящей смертной без прочих излишеств, коими обладали оба ее родителя, как представители того или иного вида. Как бы там ни было, Фэр на цыпочках приблизилась к мужчине и обняла того со спины, помня, что Капитан уже попривык к подобного рода поступкам со стороны возлюбленной и более не стремился дать отпор «врагу». Присутствие Эрриаф сделало своё дело, и Стив остановился, откладывая нож и хлеб в сторону: расслабившись мужчина ладонями оперся о столешницу, чтобы удержать не только свое равновесие, но и блондинки навалившейся всем своим весом – небольшим, но в тех или иных ситуациях ощутимым. Как же Стиву хотелось обнять девушку, схватить и никогда более не отпускать, чтобы та всегда была рядом, но он ценил чужую свободу, ценил и то, чего Эрриаф желала всем сердцем. Любить эту невозможную, невероятную Фэр трудно. Прекрасно и трудно одновременно. Однажды осознание об искренности собственных чувств больно ударило по голове, подталкивая на те действия, которых бы он никогда не совершил, впрочем, «никогда не говори никогда», твердила одна мудрая женщина. Воспоминания ощутимо кольнули в сердце, словно специально дожидаясь удобного случая. Стив напрягся – ему не нравилась подобная боль, ведь проще перенести физическое недомогание нежели душевные муки. — Стиви? Голос у Эрриаф вмиг сменился на обеспокоенный, она как никто иной чувствовала чужой эмоциональный фон. Роджерс вряд ли расскажет ей о своих мыслях, вновь предпочитая уйти от ответа, сменяя одну тему на другую. Было бы глупо соври Фэр, что подобные поступки ее раздражали. — Ничего плохого, вспомнил… маму. От неожиданной откровенности Эрриаф сперва растерялась, не зная, что могла бы сказать в ответ. Стив свои мысли озвучивал редко, а если и говорил, то после промывания мозгов от «доктора Бьёр». Вот только сейчас было не то время и место, которое бы располагало к подобного рода беседам, хотя это, на минуточку, Фэр одушевляло, ведь разве это не означало новый прорыв в их со Стивом отношениях? — Это нормально скучать по тому, кто тебе был дорог. — понимающе прошептала девушка, ладонью поглаживая кубики пресса: — Ты же знаешь, я не помню свою маму, да и прочую часть сознательной жизни прожила без воспоминаний о ней, однако… что бы не случилось, я чувствовала невидимую поддержку, с которой эта женщина старалась беречь свою дочь от бед и зла. Говорят, что «Мать – Бог в глазах ребенка», и я всегда думала, что да, возможно, то правда, хотя сама же не особо в это верила. Лишь только спустя столько лет до меня дошел один лишь простой факт: только та женщина станет для тебя Матерью, сердце которой будет биться в твоей груди. Все умирают, но это не означает, что они всецело покидают нас. — Щекой прижавшись к шейным позвонкам мужчины, Эрриаф прикрыла глаза побуждая любимого седлать то же самое: — Вот закрой глаза, не упрямься, вспомни дорогого для тебя человека и не только его образ предстанет пред тобой: его поступки, слова, мысли, да даже голос и запах, — всё окутает тебя с головы до пят. Никто не уходит безвозвратно, поскольку каждый важный для тебя человек делится с тобой своим сердцем. — И что же делать если ТЫ для этого человека не «важный» и даже не «любимый»? — глухо и не особо внятно поинтересовался мужчина, будто бы озвучивая вопрос через силу. Замерев, Эрриаф задумалась над ответом. Пожевав губу, а после лбом упираясь в позвонки мужчины, девушка нахмурилась. Скорее всего она в этом плане мыслила романтизировано, и всё же: — Нельзя связать сердца таким образом, чтобы один любил, а другому было все равно: не мог бы первый узнать второго, а второй бы не оставил свой настоящий след в душе первого, ведь один бы со временем позабыл, а другой был бы лишь иллюзией и плодом твоего воображения. — И обмануть никак нельзя. — Нельзя. — согласилась Эрриаф, ощущая, как в ее объятиях Стив меняет позу, теперь уже в ответ удерживая девушку своими руками и ближе прижимая к широкой груди. — Значит я тебе очень дорог, раз ты поселилась в моей голове и …сердце. — Вот же глупый. — хмыкнула блондинка, смущаясь от слов признания. — Глупо, что я люблю тебя, Эрриаф? Ей по-прежнему было неловко от откровенных проявлений любви и заботы, особенно в такие минуты искренности – ощути себя маленькой недолюбленной девочкой, ехидно шептал мозг сердцу. Впрочем, как бы ни было мило и сладко от данных речей, как бы ни было тепло в уютных объятиях, как бы ни было комфортно в сложившейся обстановке, Фэр не могла избавиться от сигнала, подбрасываемого интуицией: что-то было не так. Но что именно? Оторвавши лоб от широкой груди, Эрриаф взглядом скользила по давно изученным ею чертам лица: подбородок, губы, нос, лоб, светлые волосы, а после возвращалась к глазам. Полный нежности и заботы взгляд, в нем также виднелась искренность, может быть, еще небольшой страх и азарт, которые также затаились в самой Фэр, словно они, Роджерс и Бьёр, были единым разумом с общими переживаниями и страхами. Перед ней был Стив, все такой же Стив, вот только разве он когда-нибудь выговаривал ее имя настолько идеально и без ошибок? — Кто ты? — не меняя позы, поинтересовалась Эрриаф хмуря светлые брови. Улыбка Стива стала наглее, во взгляде заплясали маленькие черти. Фэр не нужно было слышать ответ, чтобы понять какой же на самом деле дьявол стоял пред ней. — Ты?!.. — Пришел не слишком поздно, чтобы вернуть тебя. — улыбаясь, поделился Локи, меняя иллюзорный лик Роджерса на свой собственный. — Вернуть? — Безусловно. Твои игры с этим, — поморщившись, трикстер закатил глаза, подбирая приемлемый эпитет к Стиву, — суперсолдатом зашли слишком далеко. — Игры? — Ох, только не говори мне о любви и прочей ерунде. Ты – моя, нам с тобой это давно известно. — У тебя помутнение рассудка? «Нас» никогда не было и не… — Эрриаф не договорила, натыкаясь на острый взгляд Локи, который словно бы пытался понять шутит девушка или нет. Да, призрачное сердце по-прежнему пропускало пару ударов от одного лишь вида Локи, а от ощущения мужских ладоней на плече и лопатке дак и вовсе заходилось в припадочном приступе. Впрочем, вместе им не быть: однажды принц сам доходчиво объяснил ей «почему» – возможно детская обида, тем не менее Эрриаф двигалась дальше, жила и после, она развивалась, встретила Стива и… вернулся Локи. — «Мы» были всегда, Эрриаф. — со всей присущей серьезностью заявил Бог Обмана, не обращая внимания на эфемерные покалывания в затылке – быть честным сложно, но с Эрриаф возможно: — Ты говорила, что устала от меня – я подарил тебе свободу и отдых. Ты советовала мне повзрослеть – пускай не всегда идеально, но я работаю над этим. — блондинка оцепенела, вспоминая, как сама же говорила всё это Локи, не обращая внимания на то, как речь превращалась в хлыст, с которым она выбивала на сердце трикстера новые раны: — Ты обвиняла в притворстве, но отчего притворяешься сама? Может быть, вместе сбросим маски, м? — шепот брюнета оставался подобен тому, с которым Змей сбил с пути Еву: — Не важно, как и когда, но ты от меня не уйдешь. Каждое твое слово, я помню всё. И знаешь… злясь и гневаясь, ты заявила, что МЕНЯ в ТВОЕЙ жизни слишком много. Хорошо, подумал я тогда, удаляясь с первого плана, ступая даже не на второй, и не на третий. Тем не менее, Эрриаф, — пригнувшись, Локи губами прижался к заостренному ушку: — Всё это время я был рядом: следил, помогал, оберегал, ну, иногда мешал. Но ты не заметила этого, не так ли? Разве это не показатель того, что «мы» существуем как целое: без слов и жестов? Не обманывай себя, не иди против своей природы, поскольку ты – моя. Девичье дыхание сбилось и Фэр не могла сдвинуться с места, она полностью сосредоточилась на теплом дыхании и речах сына Одина, стараясь впитать в себя смысл слов. — Я не… — Тс-с. — Прижав большой палец к полным губам, Локи задумчиво провел им до приподнятых уголков и перешёл к скулам, пока взгляд направился выше – к белесым огням. — Неужели ты и правда ещё не поняла этого? Чего именно она не поняла, Эрриаф выяснить не успела. Раздавшийся шум со стороны входной двери, побудил Локи нахмуриться и проворчать что-то не совсем лестное. Оставив мягкий поцелуй в лоб и одарив девушку внимательным взглядом, трикстер исчез, словно бы его и вовсе не было на кухне, в квартире Стива. — Риа, ты уже проснулась? — улыбаясь поинтересовался Роджерс, вернувшийся с утренней пробежки, перешедшей в дружеские беседы с Сэмом. — Я купил твои любимые пирожные, думал успею, но ты уже проснулась. Стив говорил смущаясь, но не ощущая каких-либо перемен в Эрриаф. Вот только сама девушка не могла натянуть на лицо привычную улыбку. Локи лжец, но он уже не тот эгоистичный ребенок, с которым она рассталась в Асгарде. Локи лжец, но почему он за весь разговор ни разу ей не соврал? Локи лжец, но почему же так болит сердце? — Как вкусно пахнет. Ты что-то готовишь? — поинтересовался Стив, излучая хорошее настроение, впрочем, девушка никак не отреагировала на его возвращение и слова: — Риа? Нежное девичье лицо было искажено гримасой боли, не физической, но душевной, потому что, по правде говоря, Локи был прав, и нельзя связать сердца таким образом, чтобы один любил, а другому было всё равно, поскольку всё остальное – обман.

***

Настроение Фэр для многих оставалось загадкой, равно как и то, с какой скоростью менялись ее эмоции, хотя в одном бы согласились все: угрюмая Бьёр становилась не столько страшной, сколько опасной для общества – по крайней мере так заявлял Бартон, раз за разом получавший выговор или оплеуху. Даже в этот день, когда Мстители собирались на очередные поиски Скипетра, стоявшего поперек горла у каждого втянутого в это дело, лучник умудрился перейти дорогу Эрриаф, неудачно пошутив о том, чтобы Стив помог оттаять своей ледяной королеве. Хорошенько приложив ладонь к бедному и отнюдь не каменному затылку Клинта, девушка покинула взлетную площадку раньше команды, даже не дожидаясь Старка. Гений на то и был гением, чтобы в подходящие моменты держать язык за зубами. Агенты Гидры стали костью в горле, и порой Эрриаф не сдерживала силу, начиная бить так, словно перед ней не люди, а те же ледяные великаны. Тот факт, что своими действиями она приносила кому-то увечья ее не беспокоил, как не волновало и то, что кто-нибудь может заметить внеземную мощь. Эрриаф была раздражена, разочарована и взбешена: Локи с его речами и способностью рушить всё, что было дорого призрачной девушке, — бесило, не иначе. А ведь самое смешное, что отчасти он был прав, к тому же знал то, чего не понимала сама Эрриаф. Нет, у нее не было каких-либо комплексов, но жить в неведенье ей с некоторых пор абсолютно претило. После встречи с трикстером, Бог Обмана словно бы поселился в ее голове, порой нашептывая язвительные фразы или же попросту смеясь над неудачами белокурой девы. Да, Бьёр прекрасно понимала, что то не более, чем плод ее больного воображения. Тем не менее раздражение исходило не из сердца и даже не из ума, а откуда-то из ядра. Магия в ней бушевала, волновалась и старалась скинуть действие заклинания Глаза Агамотто. Эрриаф беспокоилась, что сила вновь выйдет из-под контроля. Не заметив, как отдалилась от остальных Мстителей и уже зашла на территорию базы Гидры, Фэр отметила отсутствие сигнала – где-то стояла заглушка. Решив идти напролом, а не возвращаться назад, девушка двинулась дальше по коридору, порой отбивая атаки редкой охраны. По всей видимости она попала не в особо важную зону, раз в данном крыле было пусто, даже безлюдно. Преодолев массивные двери, закрытые на замок, Эрриаф поняла, как же сильно она ошибалась: пыточной не требовалась охрана, но пыточная была важна. Следы крови, необходимые инструменты для извращенных «игр», обшарпанный вид стен, а также затхлый запах сырости, смешавшийся со сталью, и звуки капель, срывавшихся с протекающих труб, — всё это давило своей безобразностью. Фэр мутило, ее тошнило и как некстати вспомнилась обессиленная Фаэр, Малекитом запертая в темнице. Ком, застрявший в горле, резал нежные стенки, подавляя крик, рвущийся из груди. Медленно, неосознанно Эрриаф теряла реальность за туманной дымкой, встававшей перед глазами. После возвращения Локи с ней было что-то не так, словно бы трикстер стал причиной ее недомогания и нестабильности. Сквозь толщу воды Эрриаф слышала крики, чьи-то мольбы, она слышала ругань и проклятия, — девушке было плевать кому всё это было адресовано. Она плыла по течению и не собиралась противиться прохладным водам, обмывающим её тело, ласкающим слух и успокаивающим разбушевавшееся ядро. Словно вновь попала в объятия Тесса, словно бы реликт вновь позаботился о сохранности душевного равновесия. Фэр было всё равно, абсолютно. Как бы не так, шептало сердце, бросая внимание на странные звуки вокруг: хлюпанье, чавканье и хрипы, а еще кто-то звал ее, Эрриаф, боязливо, немного неуверенно, но четко и громко. Зацепившись за знакомый голос, белокурая девушка взбаламутила водную гладь, вмиг ставшую вязкой, тягучей. Стараясь выбраться, добраться до невидимого берега, Фэр цеплялась за зов, взывая к праотцам, к Совкиру и даже Фаэр – паника накрывала её с головой. Почему так темно и что за чертовщина происходит вокруг? Пытаясь закричать, девушка лишь безмолвно открывала рот, позволяя черной субстанции попадать в легкие, застревать в глотке. Хотелось рыдать, сжаться комочком и спрятаться от жуткого монстра под одеялом. — Я здесь. Мурашки пробежали по коже и Эрриаф словно сбросив наваждение схватилась за протянутую руку помощи, Тьма не расступалась, но более не причиняла вреда. — Я рядом. Эрриаф позволила обнять себя, поддаться слабости и вновь утонуть в темноте, чтобы мгновением спустя распахнуть яркие и чистые белесые глаза, цепляясь за красный мир вокруг себя. — Я люблю тебя. Слишком много крови и не меньшее количество тел окружало Фэр в объятиях дрожавшей Романовой.

***

Зеркальная гладь чиста, ни в чем не грешна, она, подобно воде, лишь отражает и ничего не добавляет, шептал глас разума, в который раз срывая мантру самоубеждения. Вернувшись с миссии, Эрриаф по наставлению Старка закрылась в комнате, чтобы отдохнуть, вот только картина, увиденная ею после «припадка», не позволяла вновь закрыть глаза. Давила, ломала, разрывала, швыряла, убивала, — всё делала она, при этом не запачкав руки. Пугало не то, что это было сделано, вообще, нет, а то как и при каких обстоятельствах – не контролируя свои действия, не помня о них. Кто-то управлял её телом? Кто-то или что-то? Ещё раз посмотрев на собственное отражение, Эрриаф вспомнила дрожь охватившую русскую шпионку – Романова была свидетелем чужого безумия, и раз столь прожженный агент был напуган подобно маленькому ребенку, то… нет, Фэр не хотела об этом думать. Ни с того ни с сего она ударила по зеркалу, превращая то в острые осколки, слегка порезавшие ее кожу. — Раздражает. Собственный шепот казался чужим, как и негативные эмоции: инородными. Капли крови образовывались в маленьких, еле заметных местах разрывов кожного покрова – темнее, чем у людей, светлее, чем у альвов. Равнодушие захлестнуло девичий ум. Равнодушие и гул в ушах. — Эрриаф… — в голосе Джарвиса, прервавшем надоедливый гул, слышалась секундная заминка, но этого хватило, чтобы данная деталь отложилась в девичей голове, — мисс Романофф просит разрешения войти в комнату. Собравшись с мыслями, Фэр дала разрешение Джарвису и направилась в гостиную – жилые апартаменты на личном этаже Старка были больше похожи на маленькие квартиры-студии, а не комнаты для сна. Наталья стояла к девушке спиной и по всей видимости оставалась глубоко в своих мыслях, раз не сразу среагировала на тактичное громкое шарканье самой Эрриаф. Пройдя мимо рыжей и плюхнувшись в кресло, Бьёр уставилась на гостью, старавшуюся не встречаться с блондинкой взглядом. Боится, решила Фэр и перевела взгляд на соседнее кресло, куда минутой позднее уселась Романова. Как бы там не было, но начинать разговор из присутствующих никто не спешил и каждый потонул в водовороте мыслей, стараясь разложить всё по полочкам. Наталья глупой не была, наивной тоже, потому с самого начала она знала, что Эрриаф была куда сильнее людей, а, вспоминая Тора и Локи, отчего-то увеличивала ее силу раза в два, хотя теперь понимала, насколько ошибочны были ее расчёты. Впрочем, и того, что она видела, рыжая шпионка тоже не ожидала. Вопрос возник сам собой: а было ли увиденное пределом возможностей Бьёр? Интуиция подсказывала четкое «нет», и русской становилось страшно – инстинкт, не более того. — Теперь боишься. —слабо кивая на свои слова, Фэр сухо констатировала факт. — Боюсь. — Но?... — Но по-прежнему уважаю. — говорила Наталья, не скрываясь и не таясь, что важно: не обманывая. — Я уже говорила, что в тебе многие нуждаются и наличие подобной силы навряд ли изменит данный факт. — Предполагаешь? — Знаю. Если задуматься, то зачатую предположения Романовой оставались верны, да и в человеческой психологии женщина разбиралась куда лучше нежели та же Фэр. Хотя не стоило забывать, что так или иначе, но Бьёр обманывала окружающих её людей, поскольку ни разу не упомянула о своем внеземном происхождении, зато отлично поддерживала легенду «простой девушки». Раскрой люди этот секрет, останутся ли они рядом, думала Эрриаф, в голове которой подобно заезженной пластинке звучали слова Локи о масках. — Я на твоей стороне. — твердо высказала Романова, крепкой хваткой цепляясь в ладонь блондинки. — Даже зная об…этом? — Да. — И даже, если ты не… — Да. В воздухе повисли невысказанные слова: Наталья действительно оставалась на стороне Эрриаф, хотя в ее голове было больше вопросов, нежели ответов. Она с самого начала своей карьеры старательно искала информацию о Призраке, старалась собирать ту по крупицам, однако теперь, когда на шпионку вылили целый ушат, она не знала куда деваться. Была ли она разочарована или наоборот испытывала восторженные чувства? Быть может, шпионка желала сбежать или же остаться рядом? Всё вместе, думала русская, на данный момент желая выяснить лишь одну деталь, без ответа на которую она комнату Эрриаф не покинет: — В тот момент… ты не владела собой, не так ли? Вот не любила Эрриаф этот серьезный и пронзительный взгляд Романовой, словно бы та всеми правдами и неправдами пыталась проникнуть под кожу, да выяснить всю правду. Да, если бы Бьёр захотела, то могла бы приструнить рыжую, выгнать из комнаты и никогда более не затрагивать эту тему, однако сейчас хотелось открыться, выговориться. Наталья была человеком близким, тем, которой появился в жизни Призрака случайно, но стал неотъемлемой частью существования, стал одной из важных шестеренок механизма под названием ЩИТ – таковой Романова оставалась по сей день. Слово за слово, немного правды, немного молчания, а после воспоминания и редкие вопросы, — всё это не только об Эрриаф, но и о Наталье. Последняя никогда бы не посмела выпытывать правду у Призрака, потому что это был Призрак. Вообще Вдова наслаждалась беседой, впитывая в себя всё, что можно, ведь если говорили, то точно можно. Шпионке льстила честность Эрриаф, и не причиняло боль её молчание – каждый из двоих помнил о личном, о существовании запретного, потаенного. Как бы то ни было, но Романова расслаблялась, ведь в ее жизни было довольно-таки мало моментов, когда она имела право отпустить себя и теперь для нее становилось странным отождествлять себя с Призраком, хотя раньше она старалась равняться на старших. Это нормально, говорила себе Наташа, в который раз улавливая во взгляде Фэр нечто, с чем некогда сталкивалась сама. Нет, эти два агента были разными, и тем не менее жизнь любила подбрасывать схожие проблемы, за которыми появлялись схожие мысли и поступки. Ничего страшного, думала Романова, в который раз отмечая слова Эрриаф о прошлом и немного «жестоком» поступке: во-первых, она бы и сама так поступила, во-вторых, это было сделано с позиции хладнокровия и рационализма, что помогло многим, ну, а, в-третьих, так поступили Фокстрот и Призрак, и Наталья знала эту историю заблаговременно. Что бы не говорила сейчас Эрриаф, но в голове Романовой не возникало мысли, что она могла бы быть опасной даже имея те силы, которые она видела парой часов ранее. Да, у Фэр бывали припадки, тем не менее она старалась делать всё, чтобы подстраховаться, да и зла «своим» не причиняла – будь оно иначе, то Романова бы трупом лежала с теми агентами Гидры, которым «посчастливилось» встретиться с Бьёр. Может быть потому Наталья не удивилась, услышав одну простую, но трудно принимаемую просьбу от Эрриаф? Впрочем, чего еще можно было ожидать от напарницы Фьюри, если не перестраховки и порой чрезмерного хладнокровия, а также переживания за своих, за команду, за семью. — Это будет не просто. — честно сказала Наталья, не отводя взгляда в сторону. — Но ты это сделаешь. — словно данность ответила Фэр, освещая тягучую атмосферу своей прекрасной улыбкой. — Да. Бьёр знала многих, можно было сказать – всё: характер, возможные действия и поступки, иногда предугадывала мысли и даже сканировала эмоции. А могла ли Бьёр знать будущее, или может быть влиять на настоящее, чтобы подстроить всё таким образом, чтобы было идеально для «здесь и сейчас»? Могла ли эта красивая девушка, расслабленно сидящая в кресле напротив, быть причиной, многих важных событий из-за которых, как следствие менялся мировой устой? Романова не знала, возможно, знать не хотела. Пугало ли её это? Скорее да, чем нет, но она столько лет была агентом, что уже попросту привыкла к этому: когда за каждым действием следят, когда твои мысли пытаются контролировать, а эмоции настраивать на нужный лад. Нет-нет, в ЩИТе она с таким сталкивалась редко, но ведь была еще жизнь «до» ЩИТа. Впрочем, Чёрная Вдова соврала бы, скажи, что она против, ведь именно Фокстроту и Призраку рыжая доверяла больше, чем себе, и еще ни разу не усомнилась в правоте их действий. Спустя несколько часов прозвучал еле уловимый скрежет механизмов, а после тихий хлопок: во-первых, Романова наконец-то покинула апартаменты Эрриаф, а, во-вторых, Фэр не сдерживаясь без сил упала на постель. Душевная беседа с Натальей исчерпала всякий эмоциональный запас сил. Не то чтобы Бьёр с самого начала планировала вести откровенный диалог с рыжей, но то ли у русских была особая харизма, то ли Вдова применяла дар шпиона с навыками психолога. Ладно, проехали, подумала Эрриаф, тяжело вздыхая и принимая очевидный факт: теперь Романова знала многое, но не больше, чем Фьюри и тем более Стрэндж. Впрочем, даже зная о том, что у Вдовы теперь имелся какой-никакой компромат, девушка отчетливо осознавала, что та не станет её шантажировать, поскольку каким бы идеальным агентом не являлась Наталья, но она оставалась представителем людского народа со всеми вытекающими качествами и сентиментальностью. Сколько бы лет не прошло, но всякий человек помнил того, кто в самые тёмные времена, не боясь грязи протянул руку – Наталья помнила тоже. Теперь Эрриаф знала откуда временами у Вдовы мелькали эмоции благоговения: Призрак и Фокстрот стали для нее кем-то вроде родителей в начале новой жизни, в то время как Соколиный Глаз превратился в брата, ставший с ней плечом к плечу. С наслаждением потянувшись, Фэр услышала похрустывание суставов, казалось бы, жаловавшихся на своего носителя, ведь тот абсолютно не делал разминку, да и в полную силу никогда не действовал. На самом деле Эрриаф и сама уже позабыла, каково это - не притворяться, да еще и не скрывать свою норму. Впрочем, до нормы ей было далеко. — К Дьяволу всё. — недовольно проворчала девушка в пустоту, укутываясь в одеяло. Всё, чего она жаждала, так это сна, потому Эрриаф без всякого угрызения совести, скрывшись за одеялом, отпустила себя и своё сознание. Порой полезно прогуляться по царству Морфея, оставляя сохранность реальности на плечах иных живых существ. Тем более, в случае опасности Джарвис всегда бы предупредил девушку, пробуждая и информируя с первых секунд, ведь пока он мог, он оставался стражем для уставшей Эрриаф. К слову, не один лишь ИскИн был таков – темный мужской силуэт, склонившись над девушкой, умело и аккуратно отодвинул край одеяла, чтобы запечатлеть поцелуй на светлом лбу: — Добрых снов.

***

Сон Эрриаф вряд ли можно было назвать добрым, да и вряд ли здоровым, поскольку, проспав почти двое суток, девушка ни капельки не выспалась, наоборот, казалось стало лишь хуже. — Словно в Бездну провалилась. — жалостливо проворчала девушка своему не менее жалкому отражению в уже новом зеркале ванной. Проснувшись, Фэр начала крутиться и вертеться под одеялом, а после хрипло, но вслух, задалась вопросом где она и кто. Джарвис вполне тактично напомнил Бьёр о том, что она ещё жива и находится в башне Старка – считать ту башней Мстителей ИскИн упрямо отказывался. Всё ещё лежа в постели Эрриаф выпытала у дворецкого подробности прошедших дней: к ней ломился Стив, но за неимением допуска на личный этаж Тони, так и не смог попасть к своей девушке; сам Тони довольно-таки тихо и умело сменил разбитое зеркало на новое, при этом порезавшись и пошутив, что вот теперь он станет Каем для своей Снежной Королевы – Фэр уже давно не удивлялась подобного рода сравнениям особенно со стороны Старка, вдруг вспомнившего сказки Ханса; смешно, но вот у Романовой в отличии от Роджерса допуск имелся, правда появилась та всего два раза и в обоих случаях с подносом еды в руках. Как бы там ни было, блондинка с огромным усилием воли заставила тело повиноваться и приказала направляться в ванную. Посещение душа больше напоминало избиение сжавшегося в углу котенка безжалостными струями воды – Фэр на миг потеряла контроль над мышцами, решившими еще немного отдохнуть. Впрочем, собравшись она довольно-таки быстро умылась, понимая, что времени в запасе оставалось всё меньше и меньше. Теперь выбирая для себя одежду, девушка думала не о том, как бы ткани красили и преумножали красоту, а о комфорте. Вытянув свободные спортивные штаны, она не стала заморачиваться и схватила первую попавшуюся черную футболку с логотипом какой-то рок-группы. Так с еще влажными волосами и наспех одетая, Фэр шлепая по полу босыми ногами, побежала на собрание Мстителей, где ее практически никто не ждал. — Эрриаф, Вы уверены в том, что подобный наряд подобает вашему дресс-коду на время важных собраний? — решил убедиться Джарвис, переживая за Фэр и ее репутацию. — Я беру пример с Тони. — пожав плечами, отозвалась девушка, позволяя дворецкому закрыть за ее спиной двери лифта. — Боюсь, мистер Старк не лучший пример для подражания. — Ох, право, не говори такое при Тони, ты разобьешь сердце папочке. — улыбнувшись сказала Фэр, вспоминая подтрунивания и увлекательные парирования между ИскИном и гением. — Не могу не согласиться с Вами. И всё же… — И всё же я постараюсь больше так не делать, но сейчас у нас чрезвычайная ситуация, в которой Старк проигрывает! — Опять же не могу не согласиться. — как-то устало согласился Джарвис. Выйдя из лифта и побежав по коридору, Эрриаф то и дела ловила на себе взгляды сотрудников, пока по дороге не столкнулась с Корвером, по всей видимости также направлявшегося на собрание. — Эрриаф? — седые брови на немолодом лице медленно поползли вверх. — О! — удивилась Фэр, не ожидая от такого человека, как Корвер опоздания на собрание. — А ты почему здесь? — Отдел ЩИТа не приглашали. — хмуро поделился мужчина, недовольный данным фактом. — То есть как? — Только Мстители и Хилл, остальных оставили в безызвестности. Если бы не Мария, то и я бы сейчас не шел в Зал Совета. Внимательно оглядев Бьёр, Корвер пришел к выводу, что и саму Эрриаф не приглашали, и это, к слову, его выводило из себя – девушка являлась той, благодаря кому сейчас работал не только ЩИТ, но и существовали Мстители. — Не хочу показаться навязчивым, — начал мужчина, разворачиваясь и направляясь к дверям, — но, может быть, пора раскрыть туза в рукаве и установить необходимую иерархию? — Возможно… — ответила Эрриаф, в уме продолжая, что чуть позже, не сейчас, хотя прекрасно понимала, какой же дурой выставляла себя в глазах тех немногих, кто знал существенную правду.