"Прелестная роза у вас в волосах..."

С неделю этот сон не выходил у него из головы. Подобные видения больше не беспокоили Ренли, но, закрывая глаза каждую ночь, он боялся. Боялся мягкой беспросветной тьмы, боялся криков умирающего, истекающего кровью коня, но больше всего ему был страшен блестящий даже в непроглядной черноте длинный, острый клинок, пронзающий Ренли в самое сердце. А он все бежал и бежал, но собственные ноги предавали его с каждым шагом, и он не двигался с места, как бы ни старался. Клинок настигал его и медленно пронзал грудь, будто невидимый воин смаковал каждую каплю горячей крови, вытекавшую из раны Ренли. Когда очередным утром его разбудил Лорас, Ренли подскочил в испуге несмотря на то, что совершенно не помнил, что ему только что снилось. Тот темный сон затмевал все последующие и неизменно настигал Ренли перед каждым пробуждением. — Поднимайтесь, милорд, сегодня важный день! — пропел оруженосец. Окончательно растормошив Ренли, мальчик принялся измерять покои своего лорда шагами, силясь не сорваться на подпрыгивания. — Что? Очередная чья-то свадьба? — неохотно отвечал Ренли, щурясь на солнце, бившее прямиком в лицо. — Нет, — ухмылка на мальчишеском лице стала шире. — Именины? Лорас покачал головой, давая отрицательный ответ. — Знаю, — протянул Ренли, — тебя посвящают в рыцари! — Маргери будет здесь с минуты на минуту! — в нетерпении выкрикнул мальчишка и со смехом приземлился на широкую постель, рядом с Ренли. — Но мне говорили, что она приедет не меньше, чем через неделю, — Ренли нахмурился в попытке сосчитать в голове дни, но быстро потерял интерес к этой задаче. — Всего на три дня раньше срока. Советую вам подтянуть арифметику, милорд. — А я советую вам следить за языком, сир, пока не уподобились Илину Пейну. — Мне столько ей нужно рассказать, — Лорас, кажется, совершенно не слышал Ренли. Мальчик подскочил к шкафу и принялся вытаскивать оттуда все, что попадалось ему под руку, пока слуги наливали свежую воду для умывания. То, что в итоге вытряс из шкафа Лорас, вызывало сомнения у Ренли. Фиолетовые бриджи, которые он никогда не носил, серая рубашка, на случай, когда лень надевать что-то приличное, бирюзовый камзол, совершенно не сочетавшийся со всем остальным. Так не пойдет. Пока оруженосец крутился по покоям, Ренли сам достал пару темно-зеленых бриджей и синий камзол, расшитый черными с золотом полумесяцами. Этот камзол особенно нравился девицам, а Маргери Тирелл относилась к тем, кому стоит нравиться. Как и ее родичи. Пока они с Лорасом спускались по бесчисленным лестницам замка, Ренли полушутя размышлял, что же будет, если он не придется по вкусу Маргери? Должно быть, если что-то в будущем супруге смутит ее, она не постесняется сморщить свой тирелловский носик и решительно сказать круглолицему отцу, что отказывается выходить замуж за Ренли. Что тогда может случиться? Война? Чума? Конец света? Страшно предположить, смеялся про себя Ренли. А уж Робар тогда точно перешагнет свою гордыню и прибежит назад, будто никаких отвратительных упреков не вылетало из его красивого рта две недели назад. Лораса скорее всего отправят к какому-нибудь другому лорду, к настоящему рыцарю, если мальчику повезет. Это стало бы досадой для Ренли. Маяться бездельем с Лорасом оказалось веселее, чем одному или даже с Робаром. Поглядев утром в зеркало, Ренли решил, что ни один из катастрофических сценариев не ожидает его в ближайшее время. Конечно, он знал, что понравится Маргери Тирелл. Ренли нравился всем женщинам, за редким исключением вроде Серсеи Ланнистер. Но вряд ли у королевы найдется что-то общее с его юной невестой, а вот понравится ли она ему? Не как женщина, но как друг или по крайней мере как тот старый знакомый, с которым ты рад побеседовать, когда рядом нет других приятелей, с которыми ты провел бы время охотней. Только вот от таких старых знакомых обычно не нужно иметь наследников. Хотя зачем Ренли наследники, если наследовать все равно нечего? Разве что весь его гардероб и Бреллу. Ренли убеждал себя в обратном, но на самом деле боялся, как бы его брак не повторил историю Роберта и Серсеи. Ладно Станнис и Селиса Флорент — между ними не было презрения, хотя и теплотой их отношения не отличались. У Роберта и Серсеи все было немного иначе: ни король, ни королева не скрывали неприязни друг к другу. Что же будет делать Ренли, окажись он в такой ситуации? Пути у него было всего два: путь брата — заглушить все обиды сладким вином, или иной — сесть на коня и пропасть в один прекрасный день. Это лучше, чем видеть смысл жизни лишь в питье и охоте — неважно, на кабанов или на шлюх. Предсказуемо и совершенно неинтересно. Мысли его, звучавшие сперва беззаботно, сменялись тревогой. Что же с ним такое сегодня? Нервничать, да еще и перед знакомством с девицей, перед делом, в котором он имел таланта больше, чем все дворцовые певцы. Эти слащавые мальчишки привлекали девушек своими нежными голосками, а потом, обрадовавшись вниманию, теряли голову от самоуверенности и тут же протягивали к тугим корсетам свои ухоженные руки, за что получали по заслугам и оставались ни с чем. Кто-то просто не мог определиться и пытался усидеть на всех стульях, заполучив нескольких девиц сразу, и также не получал ни одной. А кто-то просто напевал нудные песенки, и результат оставался тем же. На ошибках бардов Ренли учился всю юность. У Станниса особо и не научиться было, а Роберт всегда брал что хотел, и не важно, как на это смотрел объект его желания. Погода на улице стояла чудесная, Лорас рядом так светился, что угрожал затмить солнце, и рядом с ним беспокойство Ренли постепенно рассеялось. Из окна они заметили латников — королевских и тирелловских — выстроившихся в две безупречные шеренги. Мечтательным взглядом проводил их Лорас и пуще прежнего заспешил к тронному залу, где предстояло встречать вновь приезжих. — Не торопись, сестру не проглядишь, — Ренли уже начинал отставать от оруженосца. — Не хочу опоздать и нарваться на гнев короля, — отозвался Лорас. Ренли показалось, что мальчик еще больше ускорил шаг, — жалко будет рубашку — она новая. — Если мы придем слишком рано, и мне придется лишние пять минут терпеть ветры Пицеля, ты нарвешься на мой гнев, и одной рубашкой уже не отделаешься. — Милорд, я так напуган. Что же вы намерены делать? — рассмеялся Лорас, оборачиваясь к Ренли, но не останавливая ходьбы. Ренли раскрыл рот для ответа, как вдруг мальчик, шедший спиной вперед, налетел на ничего не подозревавшую служанку. Та успела тихо охнуть, перед тем как Лорас рухнул на нее, придавливая к полу. Борясь со смехом, Ренли поспешил поднять оруженосца на ноги, не переставая при этом приносить извинения бедной девушке. Ей он тоже протянул руку, но служанка поднялась сама, предварительно покраснев и одарив молодого лорда и его оруженосца болезненным взглядом. Когда девица торопливо скрылась за углом, Ренли перестал сдерживать смех. — Да вы сама галантность, сир Лорас. — Прекрати, — оруженосец раскраснелся, как помидор, и насмешливый настрой его поубавился. Больше он не оборачивался к Ренли, но скорости так и не снизил. Пререкаясь, они достигли зала. Королевская чета уже была на месте, но многие придворные еще не отсутствовали. Место Ренли отыскал возле полусонного брата, который, впрочем, был в хорошем настроении, что было для него удивительным в столь раннем для королевского величества часу. — Доброе утро, Роберт, — Ренли чуть не задел один из клинков королевского трона. Он всегда удивлялся, как можно часами восседать на такой неудобной штуковине — с годами так и весь зад превратится в одну сплошную мозоль. — Чтоб иные меня побрали, если я снова встану в такую рань, — рассмеялся король, — но, думаю, маленькая роза того стоит. Будь с ней учтив, если не хочешь через два года начинать каждое утро с лая, — Роберт мрачно покосился на Серсею. Королева, невозмутимая и идеальная в своих красных шелках, даже и не думала одарить супруга хоть одним взглядом. Ренли отвернулся от них, выискивая глазами своего оруженосца. Лораса он нашел рядом с остальными Тиреллами. Вспотевший и красный Мейс сиял улыбкой не менее блистательной, чем младший сын. Гарлан стоял между ними, стройный, высокий и прямой, как тростник, и нашептывал что-то брату. От этого улыбка Лораса становилась еще веселее. Ренли уже намеревался зевнуть, когда в зал вошли Мизинец и Варис. Подойдя к деснице, они что-то прошептали ему. Джон Аррен кивнул, и двое разошлись по местам. Мизинец направился к Ренли. — Лорд Ренли, утро нынче доброе. — Действительно, лорд Бейлиш, чудная погода, — Ренли ожидал, что по крайней мере ближайшие пять минут он проведет, перебрасываясь с Мизинцем метафорами, но тот лишь улыбнулся уголками губ и замолк, то ли к облегчению, то ли к разочарованию Ренли. Скука его одолела уже через полминуты. Что он там обещал мальчишке за то, что тот так быстро притащил его сюда? Раньше, когда Роберт злился на Ренли, он мог часами гонять младшего по двору тренировочным мечом, а Ренли, заливаясь смехом, каждый раз ускользал, когда брат, наконец, выдыхался. Если же измотать преследователя не удавалось, Ренли мог забраться на дерево или крышу конюшни и сидеть там до самого вечера, свесив ноги и ухмыляясь Роберту, который злобно топтался внизу, угрожающе помахивая затупленной сталью. Как давно уже Ренли не лазал и не бегал? Лет пять, не меньше. Он и оружие-то в руки взял впервые за месяц, когда бился с Лорасом, в тот первый вечер. Казалось, это было так давно. С тех пор мальчик несколько раз просился повторить бой, и Ренли каждый раз соглашался после долгих уговоров и десятков просящих взглядов. Раньше Робар каждый день приглашал Ренли сразиться, и Ренли шел, хотя бои ему давным-давно наскучили. Зато у него была возможность несколько часов быть наедине с Робаром, смотреть без перерыва в его темные глаза, находиться так близко, ощущать на себе его тяжелое, сбитое дыхание. Ренли было плевать на ноющие мышцы и синяки, облепившие его тело со всех сторон — каждый день он с нетерпением ждал шанса вновь пуститься в неистовую пляску стали и пота. Однажды запал захватил их обоих настолько, что битву они закончили впиваясь в пересохшие губы друг друга, задыхаясь от долгого поединка, палящего солнца и собственного жара, охватившего их тела. Огромные двери распахнулись, вернув Ренли в забитый людьми зал, и несколько латников торжественно вошли внутрь и тут же расступились, уступая дорогу нескольким улыбчивым девушкам в легких открытых платьях. Со стороны девушки могли показаться точными копиями друг дружки: русые и светло-каштановые волосы, розовые губы, тонкие белые руки. Юноши и мужчины неотрывно глядели на них с восхищением, женщины бросали оценивающие взгляды, а гостьи же одаривали всех собравшихся одинаковыми приветливыми улыбками. Ренли сразу узнал среди девиц Маргери Тирелл. И ее сходство с Лорасом поразило его. Подстриги она свои мягкие волнистые локоны и смени голубые шелка на бриджи, Ренли не отличил бы эту девушку от собственного оруженосца. Та же блистательная улыбка, что у всей ее семьи, обвела зал и задержалась на Ренли. Должно быть, и она узнала его. Это было нетрудно, учитывая, что среди собравшихся вокруг Роберта мужчин он был самым молодым. Да и смотреть на него было поприятней, чем на остальных. Внимание Маргери между тем переместилось к отцу и братьям. Не выдержав учтивости, Лорас первым бросился к сестре с объятиями, и она ответила ему тем же. Девушки вокруг нее захихикали. Лорас подвел сестру к Гарлану и отцу. Гарлан обнял сестру так, что ноги ее оторвались от пола, а Мейс Тирелл поцеловал русую голову дочери и подошел вместе с ней к Железному трону, близ которого расположилась уйма любопытных взглядов, один из которых принадлежал ее жениху. Приветствуя королевскую семью, Маргери склонила голову в поклоне, а ноги — в изящном реверансе. — До меня целый год доходили слухи о твоей красоте, но такого великолепия я и представить не мог, — Роберт широко ухмыльнулся девочке, и та ответила скромной улыбкой, — думаю, лорд Ренли со мной согласится. Призвав все свое очарование, Ренли подошел к девушке. Карие глаза ее заглянули на пару мгновений внутрь него так глубоко, будто достали до самой души, но его это нисколько не смутило. Взяв ее маленькую ладонь, он оставил на ней поцелуй. — Его величество прав, вы прекрасны, как… — Распустившаяся роза? — Маргери хихикнула, блеснув на него насмешливым взглядом. — Уверен, вы слышите такое каждый день, так что я придумал комплимент поинтересней. Вы напомнили мне небо над Штормовым Пределом, моим домом. Чистое и безупречное в погожий день, а в бурю чарующее и притягательное. Маргери на сей раз взглянула на него застенчиво, щеки ее покрыл нежный румянец. Ренли жалко было терять это личико из виду, когда Маргери с отцом отошли от трона, а на их месте возникли ее кузины, Элинор, Элла и Мегга, с такими же каштановыми кудрями, а также несколько компаньонок. Ренли тут же забыл их имена, названные одно за другим. Когда долгие приветствия наконец окончились, Джон Аррен справедливо заметил: — Леди Маргери, вы, должно быть, желаете отдохнуть с дороги, а не томиться в душном зале. Вам незамедлительно покажут ваши покои. — Ну что вы, милорд, я полна сил, — отвечала ему девица, — я бы хотела прогуляться и осмотреться, если можно, — она одарила Джона Аррена лучезарной тирелловской улыбкой. Ренли решил, что на такую улыбку вряд ли кто когда-либо отвечал отказом. — Разумеется! — ответил король. — Лорд Ренли с радостью составит вам компанию, — Ренли удивленно обернулся, глаза его встретились со взглядом Роберта, и тот, ухмыльнувшись, кивнул брату. Так точно глядел он на него несколько лет назад, когда Ренли оказался на первом балу. Только тогда король еще и добавил к своей ухмылке сильный пинок, отправивший Ренли в объятия первой симпатичной дамы. Таковы были уроки этикета Роберта Баратеона. — Я хоть и не провел недели в пути, — Ренли подошел к Маргери, радуясь возможности сбежать общества вспотевших и оскалившихся в приветственных гримасах лордов, — но также не имею желания томиться в зале, — он подал Маргери руку, и та вложила в нее свою маленькую ладонь. Из зала они вышли втроем: Лорас взахлеб вываливал на сестру все, что произошло с ним за время пребывания в Королевской Гавани. Вдвоем они упрашивали и Гарлана присоединиться к ним, но он лишь смеялся, отговариваясь неотложными делами и обещая встретиться с младшими на ужине. Кузины и многочисленные подруги предпочли расслабиться в просторных комнатах, куда провожать их Роберт отправил мастера над шептунами и великого мейстера. Ренли просто был благодарен Семерым за свежий воздух и за то, что все формальности так быстро закончились. И пока за ними не успели увязаться пары любопытных глаз, он повел своих спутников в прохладу дворцового сада, дабы ощутить прелесть уединения и тени в жаркий летний день. — Для меня честь, милорд, что вы согласились развлечь меня, — Маргери незаметно подошла к Ренли. Бирюзовая юбка слегка колыхалась на ветру, карие глаза поблескивали. Ренли в очередной раз отметил про себя, что она действительно очень красива. — Надеюсь, моя компания понравится вам больше, чем общество Малого совета, в которое вас бы окунули по пути к покоям. — Сказал член Малого совета, — по левую руку от Ренли возник Лорас, и Ренли снова на мгновение сбился с толку от того, насколько схожи были их с сестрой лица. — К сожалению, — Ренли драматично вздохнул, повесив голову. Маргери рассмеялась. — Неужели там так скучно? — Вы и представить себе не можете. — Напротив, милорд. До моего отъезда септа обучала меня истории и придворным манерам по несколько часов в день. — Вижу, вы многому научились. Они остановились у фонтана. В центре каменный Амур поливал водой зеленые кувшинки. Ренли сел на холодный булыжник, ощущая затылком приятные брызги. Маргери не присела рядом. Лицо ее сделалось строгим. — Здравствуйте, милорды! Конечно, милорды! — она приседала, пока смех не победил ее. — Думаю, этих фраз мне было бы достаточно. — А как же: “Милорд, у вас просто чудесные перья на шляпе!” — воскликнул Лорас тонким голосом, усаживаясь рядом с Ренли. — Жаль, что тебя не было при этом, — улыбнулась Маргери. Глаза ее нежно смотрели на Лораса. Ренли не мог представить, чтобы его братья хоть раз так на него взглянули. От одной мысли об этом он поморщился. — О чем вы? — спросил он. — Ох, милорд, не нужно, — рассмеялась Маргери. — Тебе понравится эта история, — ухмыльнулся Лорас, — Маргери писала мне об этом неделю назад. Сестра тут же подскочила к нему, закрывая брату рот своей маленькой ладошкой. — Что подумает обо мне лорд Ренли? — Можете быть уверены, ничего дурного, — заверил ее Ренли. В чем он сам пока уверялся, так это в том, что Маргери не походила ни на Серсею, ни на Селису Флорент. Хотя, быть может, будучи юными девицами они были так же веселы и непринужденны. Об этом ему думать не хотелось. — Как скажете, — Маргери убрала ладонь с лица брата, и села рядом с Ренли. — Сын лорда Бисбери положил на Маргери глаз, — начал Лорас. За спиной Ренли девушка усмехнулась, — ходил за ней по пятам, внимал каждому слову. Однажды они с кузинами решили подшутить над беднягой, и, когда снова заметили, что он топчется рядом, Маргери запела громкую оду перьевой шляпе, как у пиратов из книжек. — А вечером, — не выдержала Маргери, весело глядя на Ренли, — он пришел ужинать с нами и со всеми лордами в самой ужасающей шляпе во всех Семи Королевствах! — рассмеялась она. — Мы с кузинами чуть животы не порвали со смеху — он крутился вокруг целый вечер, словно павлин. Не знаю, где он только достал эти перья. Они торчали во все стороны. Вид у него был такой отчаянный, что я сделала комплимент его шляпе. Он тогда загордился пуще прежнего и вышагивал так целую неделю. — А что случилось потом? — с улыбкой спросил Ренли. — Бедняга не выдержал и сделал из перьев разноцветную петлю? — Это была бы самая страшная петля. Но нет, после мы поехали дальше, и, думаю, он сбросил свою шляпу в ту же секунду. — Вот только насмешек ему не сбросить еще долго, — усмехнулся Лорас. — Ах, это ужасно, — Маргери опустила голову, — страшно представить, за кого вы меня теперь принимаете, милорд, — обратилась она к Ренли. — За девушку с хорошим чувством юмора. В Королевской Гавани он в дефиците, так что нам повезло друг друга встретить. Прямо как нам с вашим братом до этого. Лорас отчего-то покраснел, но тут же гордо задрал подбородок и самодовольно добавил: — Без меня Ренли бы давно здесь сгнил со скуки. Ренли в долгу не остался. — А попадись тебе другой лорд или рыцарь, вместо вина ты бы получал конский навоз и чьи-то грязные сапоги. Лорас фыркнул. До самого вечера они разговаривали у фонтана, а когда пришла пора возвращаться к ужину, Маргери и Ренли называли друг друга по имени. К концу разговора Ренли чувствовал себя так, будто был знаком с Лорасом и Маргери с самого детства. А было бы здорово, родись он Тиреллом. Ему нравились его черные волосы и синие глаза, точно такие, как у Роберта, но он был уверен, что Простор, с его разноцветным Староместом и очаровательными городками вроде Кью, нравился бы ему гораздо больше столицы. Он жил бы в Хайгардене, привык бы ко вкусу сладкого красного вина и никогда не бывал бы один. Рядом были бы удивительно похожие друг на друга брат и сестра, он понимал бы все их шутки и смеялся бы вместе с ними целыми днями. Так размышлял Ренли, возвращаясь в шумный зал, где стоял запах эля и кабана и где уже о чем-то спорили двое его настоящих братьев. Этой ночью Ренли заснул почти мгновенной, позабыв о тьме и блестящем клинке. *** Следующий день начался прекрасно. Это был тот редкий день, когда солнце не палило, слепя глаза назойливыми лучами, а укрывало мир мягким, приятным светом. Во дворе стоял привычный гул: все были чем-то заняты, спешили куда-то, радуясь идеальной погоде и возможности поработать, не вытирая со лба пот каждую минуту. Ренли же никуда не нужно было торопиться, и от этого душа его особенно радовалась. Лорас, видимо, не разделял того же настроения. Все утро он нервно топтался рядом с Ренли, пока тот выбирал одежды. — Видел сегодня Маргери? Как она? — полюбопытствовал Ренли. — Хорошо. Ей везде хорошо. Я только встал, а она уже собралась на прогулку с кузинами. Просила передавать тебе привет. — Можем к ним присоединиться, если хочешь, — Ренли был бы не прочь повидаться с невестой. Уж не влюбился ли ты в девчонку? — мысленно рассмеялся он над собой. — Только не тогда, когда рядом кузины. Особенно Мегга, — Лорас уселся в кресло, но, не просидев и минуты, снова оказался на ногах. — Что, даже от собственных кузин отбоя нет? — изогнул бровь Ренли. Это было бы неудивительно, учитывая популярность Лораса при дворе. Что, пожалуй, оказалось ожидаемо. Должно быть, Мейс Тирелл когда-то был таким же, и толпы девиц, знатных и не очень, преследовали и его. Парадоксально, что Лораса и Маргери отличает немногое, но, если девушки обожают Лораса, Маргери же они скоро возненавидят. За мягкие волосы, красивое лицо, помолвку с Ренли. Слишком много миловидных девиц превратилось на его веку в серых мышек благодаря желчи ненавистниц. Ренли стало жаль маленькую розу, попавшую в подобный змеиный колодец. — Если бы дело было только в этом, — Лорас подхватил с полки запылившуюся книжонку и принялся крутить ее в руках, бездумно пролистывая рассыпающиеся страницы. — Мы вместе провели все детство. Четверо девиц и мальчик. Они заплетали мои волосы, мы танцевали и слушали певцов, я знал, в которых была влюблена каждая из них. Мегга как-то раз нарядилась Раймундом-Рифмачом, а на меня нацепила свое платье. Отец это увидел и был в ужасе, — Лорас усмехнулся, — с тех пор мне не позволяли проводить много времени в их компании, но Мегга припоминает мне этот случай каждый раз, когда мы видимся. — И я ее понимаю, я бы отдал десять драконов, чтобы посмотреть на такое. Лорас в ответ скорчил рожу. Ренли показал ему язык, на что Лорас изобразил такой жест, от которого верховного септона мог хватить удар. При этом книга вывалилась у мальчика из рук, и он бросился собирать разлетевшиеся по комнате страницы. Ренли смеялся так долго, что из глаз брызнули слезы. — И из-за этого ты суетишься все утро? — Я? Суечусь? — Лорас выдавил нервный смешок, но щеки его покрылись предательскими пятнами. — Я уже час слушаю, как ты топчешься рядом. Да и когда ты начал интересоваться отварами от подагры? — Ренли оглядел изодранную книжку в руках оруженосца. — Выкладывай. Лорас замялся. — Ну же, нельзя иметь секреты от своего лорда, — Ренли хитро улыбнулся мальчику, раскидываясь в мягком кресле. Должно быть, втрескался по уши в какую-нибудь симпатичную девицу, а теперь не знает, как к ней подступиться. Хотя это ей следовало бы раздумывать над планом действий, учитывая конкуренцию. Покусав губу, Лорас уселся напротив Ренли. Пальцы его плотно переплелись, плечи сжались — он будто уменьшился. Вид его выражал серьезность, абсолютно не сочетавшуюся с Лорасом. — Ты же помнишь, что вчера вечером король объявил о турнире, — начал Лорас, беспокойно вперившись в Ренли взглядом. — Да, — ответил Ренли, хотя понятия не имел, о каком турнире идет речь. Выкрики Роберта его вчера не особо интересовали. — И… в общем… я хочу поучаствовать, — выпалил Лорас. Глаза его продолжали отчаянно изучать лицо Ренли, в поисках поддержки или признаков гнева. — Но тебе ведь еще рано участвовать, так? — уточнил Ренли. Лорас на секунду будто растерялся, но уверенность вернулось к нему быстро. — Цареубийце было тринадцать, когда он выиграл свою первую турнирную схватку, — мальчик дернулся, будто намереваясь снова подскочить на ноги, но с трудом усидел на месте. — Тебе всего четырнадцать, успеешь еще сломать кости, — пожал плечами Ренли. Мастер над оружием по секрету расхвалил ему оруженосца, сравнивая того с юным Джейме, но Ренли не считал хоть кого-то из Ланнистеров хорошим примером для подражания. — Но я готов! Я не слабее, чем был Цареубийца в моем возрасте. Могу поспорить, что я не хуже большинства рыцарей! Ренли вспомнился Робар в четырнадцать. Смелости ему недоставало, и Лорас ловко бы справился с ним тогда. Если бы поединок между ними состоялся сейчас, Робар не отделался бы от Лораса только парой синяков, но при всем проворстве мальчишка бы вышел из боя пораженным. Однако и Робар лучше, чем большая часть того отребья, что в последнее время стали посвящать в рыцари благодаря заботливым отцам с лишним золотом в карманах. Эти бы удрали от Лораса, сверкая пятками. — Хочешь побить рекорд и попасть после турнира прямиком в Королевскую гвардию? И бросить меня тут одного? — Я хочу показать всем, на что способен, — Лорас подорвался с места и снова принялся расхаживать по комнате. — Если я выиграю турнир, король обязательно вспомнит об этом, когда такие как Меррин Трант и Борос Блаунт выйдут из игры, когда понадобятся новые Белые плащи. — Я думаю, Меррин Трант и Борос-пузан должны были лет десять как выйти из игры. — Так ты мне поможешь? — с надеждой Лорас впился в Ренли взглядом. Что ж, почему бы ему и не попробовать. В тринадцать Джейме Ланнистер сражался с настоящими рыцарями, Лорасу же будет легче расправиться с горсткой неуклюжих новобранцев. Вряд ли настоящие рыцари станут развлекать себя на одном поле с мальчишками и принимать участие в подобном мелком соревновании. Роберт такие каждые пару месяцев устраивает, а то и не единожды. К тому же Малый совет, рассмотрев расходы, принял решение прекратить награждать чемпионов столь незначительных турниров драконами и оленями, и пыл участников тут же поутих. Так что Лорасу стоит попробовать свои силы и побиться наконец с кем-то, кто не будет, подобно окружавшим его на тренировках оруженосцам, кричать “сдаюсь!” через три минуты боя. Выходит, столько беспокойства — а все из-за этого турнира, а вовсе не из-за какой-нибудь девицы. Ренли даже почувствовал облегчение — не придется выслушивать мечтательные бредни и элегии чьему-то симпатичному личику. — Можешь рассчитывать на мою ставку, — Ренли поднялся на ноги, намереваясь налить вина и отпраздновать затею. Но не успел он дотянуться до графина, как Лорас оказался возле него и крепко обнял, что весьма обескуражило лорда. Улыбнувшись, он слегка прижал мальчика к себе. В последний раз его обнимал Робар, да и это было, казалось, полвека назад. Ренли напрочь забыл, для чего поднялся на ноги и о чем только что думал. — Я боялся тебе говорить, — признался Лорас, отпуская Ренли, — думал, тебе это не понравится. — Не нравится мне только то, что в моих покоях нет ни глотка чего-то сносного, а правила, в конце концов, создают, чтобы их нарушать. Турниры — лишь повод наесться, насмеяться и насмотреться зрелищ, которые можно будет обсуждать весь следующий месяц. Слишком серьезные там ограничения. Помнится, кого-то даже лишили рыцарства за полчаши вина перед поединком. — Вот увидишь, через пару лет этот день запишут в Белую книгу. А может даже раньше, — вертеться по комнате Лорас не перестал, но по крайней мере он больше не походил на одержимого. — Поумерь пыл, насколько я помню вся Королевская гвардия еще в отличном здравии. А тебе понадобится броня посерьезней и желательно без роз со всех сторон. — У меня есть учебная. — Что ж, пожалуйста, если хочешь остаться без нее после первого удара. — И что ты предлагаешь? — Наденешь мою старую. Мне сделали ее в твоем возрасте. Помнится, я так ее ни разу не надел, но красивая была штука. Кажется, я даже помню, где ее найти, — в мыслях всплыла та самая каморка, которую Ренли не навещал неприлично долго, — тебе подойдет зеленый цвет. *** Неделя полетела мгновенно. Бесконечные разговоры о предстоящем турнире почти не замолкали и лишь иногда разбавлялись прогулками с Маргери. Ренли был немало удивлен, когда Лорас попросил сохранить его небольшой секрет. — Я думал, у вас нет друг от друга секретов. — Должна же она удивиться, когда таинственный рыцарь объявит ее королевой любви и красоты. — При живом женихе. Смотри, как бы твоего отца и короля удар не хватил, таинственный рыцарь. Тебе, кстати, нужно как-то назваться. — И как же? Ренли оглядел комнату в поиске идей. Взгляд его зацепился за вазу, полную свежих белых роз. Слуги принесли букет с утра по просьбе леди Маргери. Ренли не единожды наблюдал, как она собирает в саду цветы, напевая что-то незамысловатое. В такие моменты она сама напоминала ему цветок, такую же чистую и безупречную белую розу… которая заслуживала жить в цветущем доброжелательном месте и иметь мужа, который полюбит ее как жену, но не как друга. — Розовый Рыцарь? — предположил со смехом Ренли. — Мы и плащ тебе подходящий найдем. — Ну уж нет! Это будет слишком легкая победа. Все помрут со смеху до начала схватки. — Зеленый рыцарь? Синий? — Ренли взял одну из роз и принялся внимательно рассматривать ее. Множество идей пронеслось у него в голове, но он не сомневался, что Лорасу не понравится ни одна. Все эти прозвища больше подходили для котят Томмена. — Может, обойдемся без перечисления всех цветов радуги? — Лорас с сомнением поднял бровь. — Без цветов?.. Рыцарь Цветов! — перед Ренли замелькали разноцветные плащи воображаемой Радужной Гвардии. Так он решил ее назвать. Каждый рыцарь носил бы свой собственный цвет, что намного лучше приевшегося белого. Он бы даже взял туда Лораса через пару лет, если тот, конечно, согласится променять на это Белые плащи. Что до Рыцаря Цветов, то это имя будет прекрасно сочетаться с Лорасом, когда тайна загадочного рыцаря раскроется. Пожалуй, самое тирелловское прозвище. — Уже лучше, — одобрил Лорас, — во всяком случае на смех не поднимут. — А в шлем сверху вставишь розу, — Ренли проворно подскочил к оруженосцу и сунул белый бутон ему за ухо. — Ну уж нет, — рассмеялся мальчик. — Можешь взять ее в зубы, — это Ренли и проделал со вторым цветком, — все девушки будут твоими, — с трудом произнес он, не выпуская изо рта розы. — Я мог бы просто взять с собой несколько и бросить кому-нибудь из дам, на удачу. Ренли выпустил изо рта стебель. — Только шипы убери — не то удачу от девиц ты вряд ли получишь. *** В день турнира Лорас с рассветом примчался в покои Ренли и растолкал его слишком бесцеремонно для оруженосца. Ворча, Ренли наскоро умылся, собрался к своей гордости в два раза быстрее обычного, и вместе с оруженосцем они торопливо прошагали во двор, а оттуда, сев на коней, поспешили за стены города. Уже с утра столица гудела, и Ренли с ужасом представлял, как вся эта толпа ринется на турнирное поле. В это время Королевская Гавань полностью опустеет, как и Красный Замок, и Ренли одновременно радовался возможности выбраться на воздух, но жалел, о том, что не сможет в кои-то веки насладиться тишиной и покоем замка и городских улиц. До начала оставалось чуть больше часа, и, оставив коней, двое быстро зашагали в сторону небольшого шатра, приготовленного для мастера над законами. Внутри, помимо графина вина и большого блюда фруктов и сыра, уже ждали прекрасные зеленые доспехи, владелец которых заметно вырос из них. Лорас долго и завороженно осматривал металлические пластины, пока Ренли не прервал тишину. — Ну как? — Они замечательные, — тихо произнес мальчик. Ренли представил Лораса в них, и картина эта ему определенно понравилась. — Давай помогу надеть. Лорас послушно подошел к доспехам. Да уж, зеленый цвет прекрасно подчеркнет жуткую бледность, не пойми откуда взявшуюся на обычно самоуверенном лице мальчика. — Нервничаешь? — спросил Ренли, пока Лорас надевал кожаную тунику неправильной стороной. — Немного, — ответил мальчик, исправляя ошибку, — ты нервничал на своем первом турнире? — Да нет, — легко ответил Ренли, — мне было шестнадцать, и мне было все равно, вылечу я или стану победителем. Роберт настоял на моем участии, сам нацепил на меня свои доспехи и вытолкнул на поле, к первому сопернику. Это был бой на мечах. Какой-то щуплый оруженосец помчался прямо на меня. Он так перенапрягся, размахивая мечом туда-сюда, что мне не составило труда свалить его через три минуты. Роберт тогда хохотал громче всех, как, в общем-то, и всегда. Потом было несколько мальчишек, ничем не отличавшихся от первого. Они лишь тратили силы и сражались с воздухом, а я, помнится, даже не вспотел. Потом против меня вышел Станнис. Он мог бы прибить меня одним только взглядом. Он сражался отлично, намного лучше меня. Я едва успевал отражать удары, но в тот день Станнису не повезло. Он споткнулся и повалился, а выглядело это так, будто я сбил его с ног. Победу присудили мне, и с тех пор он стал скрежетать зубами, — рассмеялся Ренли. — Ты выиграл тот турнир? — спросил Лорас, облачаясь в кольчугу. — Нет. После Станниса был сир Кортни Пенроз, а потом я уже ничего не помню, — ухмыльнулся Ренли. Лорас испуганно уставился на него, — помню только, он дрался, как зверь, а потом темнота. Когда я очнулся Роберт похвалил меня и сказал, что сир Кортни еще пощадил меня, а сам сир Кортни пришел вечером ко мне в палатку, оглядел мою перевязанную голову и молча налил мне огромную чашу эля. Так мы и просидели до поздней ночи. — И тебе не понравилось? — удивился Лорас. — Почему? Эль был довольно неплох. — Я не про то. Вкус победы, гордость за себя, жажда битвы, когда ты заносишь над врагом клинок — неужели ты не чувствовал всего этого? — Помню, чувствовал, что в доспехах ужасно неудобно. Я помогу, — Ренли сам закрепил на Лорасе нагрудник, видя, как безуспешно пыхтит оруженосец, — думаю, это все просто не мое. Но иногда для разнообразия весело. Шум снаружи становился все громче — воодушевленные зрители прибывали с каждой минутой. — Что ж, надеюсь, я запомню свой турнир полностью, — улыбнулся впервые за утро Лорас. — Думаю, тебе повезет больше, чем мне. Я видел, как ты гонял остальных мальчишек на тренировке, — заверил Ренли, закрепляя зеленый доспех на чужом плече. Взгляд его встретился с карими глазами Лораса. Мальчик отчего-то покраснел и опустил голову. Ренли подумал, что просто обязан после турнира притащить ему целую бочку эля — снять напряжение. — То были мальчишки, а здесь лорды. У них за плечами не одно сражение. — Настоящие лорды теперь отдыхают, развлекая себя турнирными ставками и питьем, — хмыкнул Ренли, — там будут вчерашние рыцари и кузнечные подмастерья. Самое то для тебя — не такая легкая добыча, как те оруженосцы. Знать бы, участвует ли Робар. Хотя что бы это дало? Что будет, если он выйдет против Лораса? Ренли гнал от себя мысли о Робаре уже несколько недель, и большей частью ему это удавалось, но этим утром рыцарь настойчиво лез к нему в голову. Ренли уже начал отвыкать от Ройса, однако непонятное чувство по-прежнему жгло его, когда он оставался наедине с собой, когда его не отвлекали унылые собрания совета, смех Лораса и Маргери, бесконечные светские разговоры с разукрашенными дамами и прилизанными лордами. В пекло Робара! Он теперь слишком важный для такой чепухи, как турниры, — думал Ренли, закрепляя последние фрагменты доспехов. *** Все же он был прав — зеленый прекрасно подошел Лорасу, сама броня сидела на нем, будто изготовленная под его тонкую фигуру. Ренли восхищенно оглядел оруженосца, который выглядел теперь настоящим рыцарем. За спиной до самого пола ниспадала еще одна идея Ренли — его же новый мягкий изумрудный плащ, скрепленный простой, но совсем не дурной брошью. Плащ оказался великоват, но образ это не портило. Оглядев себя в зеркале, Лорас остался доволен. На спине, за поясом, ждали своего звездного часа несколько белых роз, тщательно скрытые плащом. Лорас надел шлем и приготовился пойти к остальным участникам. Турнир обещал начаться в любую минуту, судя по гулу толпы. — Увидимся после, — пробормотал Лорас в шлеме и развернулся, но Ренли остановил его. — Лорас! Мальчик обернулся и откинул забрало. Широко-открытые карие глаза поблескивали в полутьме шатра. — Удачи, — произнес Ренли, похлопав оруженосца по плечу. — Спасибо, — взгляд Лораса снова скрылся под шлемом, и он торопливо шагнул наружу. Спустя некоторое время палатку покинул и Ренли. *** На улице действительно развернули целое представление. Этот турнир был поскромнее тех, что устраивал Роберт по особо важным событиям, но и сегодняшняя обстановка не могла не восхитить: длинные столы, накрытые узорными скатертями, разноцветные шатры для лордов и леди, тирелловская роза соседствовала на каждом углу с оленем Баратеонов и с ланнистерским львом. Простолюдины и знатные особы собрались на зеленой равнине и теперь расхаживали вокруг столов, полных самых разных блюд и напитков, занятые смехом и болтовней. От нарядов дам пестрело в глазах, от блеска мужских перстней можно было ослепнуть. В разнообразии красок легко было заблудиться, и зазывной женский смех так и призывал к этому, как и нескончаемая река напитков и блюд. Ренли не спешил занимать свое извечное место возле короля, предпочитая затеряться в цветастом балагане, ведь он рисковал вновь прийти слишком рано и сидеть с полчаса на месте, как истукан. Интереснее было наблюдать за праздником жизни, изгоняющим из головы все мысли и тревоги, оставляя только легкость и радость от пребывания здесь, вызывая желание стать частью красочного спектакля. Повезло, что в этот раз не намечалось конное состязание. Прыгать по полю, избегая куч навоза, оставленных после таких представлений, далеко не самое увлекательное занятие. Хотя такие схватки, пожалуй, самые зрелищные. Самую зрелищную часть за сегодня Ренли уже увидел — в шатре, совсем недавно. И увидит снова, но картина будет уже не такой занимательной и совершенно не новой. Ренли и так почти каждый день видел, как Лорас колотит других мальчишек, но так блистательно он не выглядел еще никогда. Удивительно, но только сейчас Ренли впервые осознал, насколько красив его оруженосец. Он принял это сразу как факт, но никогда прежде ему не доводилось ловить себя на любовании Лорасом, как сегодня утром. Задумавшись, Ренли чуть не столкнулся с чем-то большим и ярким: группа совсем юных девиц в нарядных платьях со смехом расступилась перед ним, и каждая одарила его своей самой очаровательной улыбкой. Он улыбнулся им всем в ответ, но не из учтивости, а из радости обнаружения новой находки — перед ним растянулся стол, так и ломившийся от самого разного пойла, и здесь ему встретился менее привлекательный, но более интересный собеседник, чем оставшиеся где-то позади девицы. Карлик, видимо, успел опробовать по чуть-чуть из каждой емкости на длинном столе — на скамье он сидел неровно, а кривая ухмылка пьяно искажала его и без того уродливое лицо. — Доброе утро, лорд Ренли, — глаза Беса — зеленый и черный — довольно поблескивали, вид его выражал почти детскую беззаботность. Того и гляди, начнет болтать короткими ногами, недостающими до земли. — Доброе, что посоветуете? — однажды карлик перепил самого Роберта, и Ренли до сих пор гадал, как могло в это существо столько вместиться. — Зависит от ваших целей. Хотите, чтобы день пролетел, как можно скорее — арборское, планируете развлекаться до самого рассвета — дорнийское красное, если и сами не знаете, чего ждете от этого дня — целых три бочки из Простора. — Вижу, вы хотите всего и сразу, — усмехнулся Ренли, наполняя чашу. — Ваша правда, но иметь все и сразу получается редко. Взять в пример хотя бы меня и моих дражайших брата с сестрой. У Таргариенов безумие или величие, а у Ланнистеров либо красота, либо здравый смысл. Что же тогда у Баратеонов? Бурное пьянство или ледяная трезвость? Ренли уставился в чашу с вином, будто ответ плавал где-то на дне. — Сир Джейме сегодня не участвует? — рассеянно спросил Ренли, отставляя чашу. Пить ему расхотелось. — К моему сожалению. Я уже привык выигрывать все свои ставки, даже не знаю, повезет ли мне на сей раз, — карлик бодро соскочил со скамьи. Вдвоем они направились к трибунам, где уже собрались нетерпеливые зрители. Голос Хариса Свифта разносился, казалось, на многие мили вокруг. Честь представлять участников была предоставлена ему. Петушиные перья на его дублете были вышиты лазурными бусинами, но он больше напоминал цыпленка, нежели петуха. Светлый пух на его круглом лице делал Свифта похожим еще и на мальчишку в мужском теле. В жутко-дряхлом теле. Ренли сел рядом с братом, увлеченным беседой с десницей и совершенно не заметившим прихода еще двоих зрителей. Карлик неловко плюхнулся на соседнее место. Спереди, почти в самом первом ряду, Ренли заметил Маргери. Она сидела между братом и отцом — Лорас отговорился от них головной болью вчера вечером. Каштановые волосы Маргери были распущены, а не собраны на столичный манер, бледно-желтое платье оголяло спину и светлые руки. За спиной устроились ее кузины. Ренли так и не научился их различать. Харис Свифт не переставал выкрикивать имена. Ренли надеялся, что за болтовней с Бесом не прослушал Рыцаря Цветов. Остальных можно смело пропускать мимо ушей. Да, Цареубийца смотрелся бы в этой толпе просто нелепо. Среди претендентов на победу были лишь юнцы, вряд ли намного старше Ренли. А некоторые вовсе младше. Но вот Свифт в очередной раз напряг горло, и толпа встретила всплеском аплодисментов невысокого рыцаря в чудесных зеленых доспехах. Лорас ступил вперед, и первая белая роза, оказавшаяся в его руке, будто по волшебству, досталась чьей-то дочери в нарядном розовом платье. Девочка тут же страшно покраснела и едва не выронила цветок из дрожащих пальцев. Другой бутон полетел к леди Маргери. Та ловко поймала розу за стебель и застенчиво улыбнулась. Кузины за ее спиной тихо засмеялись, нашептывая что-то Маргери в оба уха. Третью розу Лорас бросил какой-то простолюдинке. Та робко захихикала, а девушки вокруг с завистью уставились на белый бутон в маленькой ладошке. Некоторые рыцари недовольно поглядели на соперника, успевшего за пару мгновений завоевать симпатию всех дам, а тот как ни в чем не бывало вернулся на место. После Харис Свифт объявлял бардов, закрывавших турнир своими песнями. Первым состоялось соревнование лучников. Ренли не помнил, чем оно кончилось: от столь захватывающего зрелища его ловко отвлекали Бес и брат, изредка отвлекавшийся от оживленной беседы с Джоном Арреном и огромной чаши. — Теперь жалеете, что оставили то чудесное вино за пределами досягаемости? — спросил карлик, без особого интереса рассматривая лучников. — Только самую малость. — Зачем вам трезвость? С девицами после этого представления лучше отдыхать на пьяную голову. Или бережете себя для невесты? — хмыкнул Бес, кивая на Маргери. Ее зрелище тоже не слишком интересовало — они с Гарланом сотрясались от беззвучного смеха, даже не глядя на стрелков. — Может и берегу. А что, я не выгляжу образцовым женихом? — рассмеялся Ренли. — Образцовыми женихами выглядят только септоны и мейстеры, но мужьями они, что забавно, стать не могут. При всем уважении, лорд Ренли, девушки ходят за вами стаями, а в борделе вас обслужили бы максимум за полцены. Грех отказываться от хорошей сделки. — Но лучше заключить одну крупную сделку, чем много мелких. От них особой выгоды никому не будет. — Жаль. Сегодня вечером, думаю, здесь появится большое множество дивных маленьких предложений. — Если они такие же маленькие, как вы, я, пожалуй, соглашусь с лордом Ренли, — на пустующем месте позади них каким-то образом оказался Мизинец. — Не хотите сделать ставку? — его серые глаза весело перебегали с одного лица на другое. — С удовольствием, — широко улыбаясь, заявил карлик. — Поставлю пару оленей на сира Аддама. — Мелочитесь, лорд Тирион. — Мелкому торжеству мелкие ставки. Будь это настоящий турнир, я бы поставил на Джейме и ободрал вас всех до нитки. — Нам ободрать вас сегодня будет намного проще. Да и ниток на вас в два раза меньше. На кого поставите вы, лорд Ренли? Раздумывать долго не пришлось. — Пять серебряных на Рыцаря Цветов, — почти с гордостью произнес Ренли. — Не поверите, но я почему-то так и думал, — ухмыльнулся Мизинец. — Вас, должно быть, подкупил его чудесный доспех. А может, вы не прочь получить от него цветок? Бес внезапно разразился глухим хохотом. — Ну что вы, лорд Ренли не станет размениваться по таким мелочам. Ему по душе более крупные сделки. — Кто знает, у Рыцаря Цветов неплохой доспех, даже очень неплохой. И сделка, думается мне, была бы очень даже выгодной. — Да бросьте, кому понадобится стальная роза, когда есть более драгоценная, — карлик кивнул на Маргери. — Каждому свое, — пожал плечами Мизинец. — Вы правы, лорд Бейлиш, каждому свое, — улыбнулся Ренли, — и я предпочитаю победу, так что готовьте монеты. — Что ж, сир Эдмунд выглядит как человек, на которого можно положиться. Думаю, он достоин дракона, — Ренли вспомнил темноволосого высокого рыцаря с таким лицом, будто у него под носом кто-то сдох и пролежал с неделю. Достоин он был только стопки платков, облитых духами — не поможет избавиться от чувствуемой им одним вони, так хоть прикроет выражение, полное отвращения. — Кстати, где же ваш оруженосец? — Лорасу нездоровится. — Как странно, сегодня утром я был готов поклясться, что видел его. — Это вряд ли, лорд Бейлиш. Ваши труды над отчетами по расходам отнимут у вас остатки зрения. — Не беспокойтесь, мое зрение не теряет от этого остроты. Должно быть, я перепутал вашего мальчика с его сестрой, что немудрено, ведь оба они одинаково очаровательны, не так ли? — О, неужели это кончилось, — облегченно вздохнул карлик, запрокидывая над головой чашу с остатками вина. Лучники покидали растерзанные стрелами мишени. Наконец пришло время общей схватки, и ее участники вновь вышли на поле. Среди них сложно было не заметить зеленые доспехи Лораса. Плащ пришлось снять, о чем Ренли сетовал про себя, но облик от этого не становился менее притягательным. Около двадцати юнцов с мечами, хорошими и не очень, готовились к бою. Огромные и устрашающие, щуплые и невысокие. Лорас не относился ни к тем, ни к другим, а потому злобные взгляды ему посылали оба лагеря. Участников поделили на две группы. Три счета оставалось до начала своры. Толпа огласила турнирное поле радостным гулом, а участники принялись растягивать губы в гордых ухмылках и вертеть в руках оружие под восхищенные женские вздохи. Ренли стало интересно, о чем сейчас думает Лорас, но стальное забрало надежно скрывало лицо Рыцаря Цветов. Ренли не отрывал взгляда от зеленого шлема, посылая оруженосцу ободряющие улыбки, но понятия не имел, видит ли их мальчик. — Три! — вскричал Харис Свифт. Участники выстроились в две равные шеренги друг напротив друга. Рев народа почти оглушил Ренли, и тот нахмурился то ли от звона в ушах, то ли от того, что перед Лорасом встал толстяк с глупой усмешкой кривых зубов и с таким же кривым огромным мечом. Но Лорас не выглядел скованным страхом — на тренировках он исхитрялся свалить с ног и не таких увальней. — Два! — вой толпы становился все громче. Кто-то что-то крикнул Ренли, но сквозь нетерпеливые вопли слова его не достали. — Один! — заголосил Свифт, впервые напомнив петуха, а не цыпленка, но крик его потонул в шуме зрителей и стали. Глаза разбежались от того, что происходило на поле. Все смешалось в сплошное облако пыли за считанные секунды. Первым из толпы вылетел фаворит Мизинца, тот, что с недовольным лицом. Вид его теперь стал таким, будто под носом у него не меньше месяца разлагалась целая деревушка. Ругаясь и выплевывая пыль, он поднялся на ноги и поспешил убраться. — Не повезло, — невозмутимо произнес Мизинец, — мне очень рекомендовали этого юношу. Оказалось, он не стоит и пары грошей. А вам, лорд Ренли, кажется, улыбается удача. Ренли тоже заметил помятого толстяка, безуспешно бившегося с Лорасом. Здоровяк, как безвольная кукла, размахивал огромным мечом из стороны в сторону, с трудом волоча за собой неловкие ноги, пока Лорас без единой царапины на зеленой броне, плясал вокруг него, нанося все новые удары. Очередной резкий поворот стал для толстяка поражением, и он повалился на одно колено, прожигая взглядом противника, который, выбив кривой меч из огромных лап, бросил проигравшего и отправился искать другую цель. Широко улыбнувшись, Ренли вторил возгласам толпы, и сделал это так громко, что сидящие чуть спереди девицы недовольно уставились на того, кто перекричал их радостный визг. — Предвкушаете победу? — долетел до Ренли голос Беса. — Буду очень рад забрать ваших драконов. — Я бы не радовался заранее. Глядите, сир Аддам сейчас опрокинет Рыцаря Цветов. Клинки двух бойцов — в доспехах зеленых и бронзовых — со звоном встретились. Сир Аддам опережал Лораса в росте и в плечах, но соперник его восполнял должное скоростью. Они долго кружились по полю, не задевая друг друга, пока Лорас не сбил шлем с рыжей головы сира Аддама. Раскрасневшееся лицо рыцаря теперь будто обволакивал огонь. Казалось, шлем перестал сдерживать пламя, бившееся в его владельце, и сир Аддам с удвоенной силой обрушился на Лораса, который теперь едва успевал отбивать атаки. Ренли в напряжении закусил губу, стараясь не слушать едкого хмыканья карлика. Вскоре, однако, тот замолк: сир Аддам позволил себе оторваться от боя, посылая поцелуй какой-то девушке, за что тут же поплатился. Лицо его потеряло прошлую уверенность, когда Лорас налетел на него, осыпая ударами со всех сторон. Долго рыцарь не продержался, и через минуту клинок соперника красовался возле горла побежденного. Бес будто не сразу осознал, что произошло, как и остальные зрители — так стремительно угасла искра сира Аддама, и тот поплелся прочь. На лице его читалось такое же непонимание. — Вам и впрямь везет, лорд Ренли, — признал карлик, — напомните мне в следующий раз не ставить ни на кого, кроме Джейме. Лорас теперь уверенно наступал на худого, но высокого парнишку. Через шлем паренька открывался лишь сосредоточенный взгляд. После сира Аддама вряд ли стоило беспокоиться — оставалось лишь с интересом наблюдать поединок. Лорас действительно был отличным бойцом — он будто вытанцовывал невероятные фигуры, а меч в его руках становился изящной стройной девицей, и между ними возникало нечто такое, что с удовольствием написали бы все художники столицы. Наверное, это и есть призвание. Когда дело больше напоминает полотно работы тонкой кисти. Ренли смотрел на Лораса, но не видел одновременно с этим его движений — он следил за чем-то другим, неуловимым для остальных зрителей, за чем-то, что находилось внутри зеленых доспехов, а не снаружи их полированной поверхности. Ренли не мог сказать, как долго это продолжалось. Участников оставалось всего шестеро, а эти двое так и кружились по всему полю, гремя сталью и не затихая ни на секунду. Казалось, противники ни в чем не уступают друг другу — каждый шустро наносил другому удары, но большая их часть пролетала мимо. Этот танец мог длиться два часа или же пятнадцать минут, но Ренли ни разу не отвел напряженного взгляда от этого зрелища. В какой-то момент собственные руки предали тощего паренька, и он почти рухнул, с трудом удержавшись на своих тонких, как ветки, ногах. Лорас воспользовался шансом, и серия мощных ударов обрушилась на его соперника. Глаза под шлемом парнишки полезли на лоб, но левая нога уверенно метнулась вперед. Ренли подскочил с криком негодования. Подножка! Тощего должны были дисквалифицировать через секунду после столь вопиющего нарушения, но возглас возмущения перешел во вскрик испуга. Лорас полетел на землю, но худосочному пареньку этого оказалось мало. Придавив Лораса подошвой, он засадил меч под доспех у шеи мальчика, из-за чего зеленый шлем отцепился и отлетел в сторону. Стало очень тихо. То ли от того, что остолбеневшие зрители замолчали, то ли от того, что в ушах Ренли стоял только оглушительный стук сердца. Кажется, Маргери впереди что-то кричала, кто-то мчался к полю боя, но Ренли видел только тяжелую, обернутую в сталь ступню, нависшую над лицом Лораса. Секунды тянулись невероятно долго. Ренли рванулся вперед, но кто-то опередил и его, и прочих — длинный меч возник перед лицом оруженосца, оттолкнув ногу противника. Тощий упал и попятился, таращась из-под шлема на третьего бойца. Когда Лорас поднялся на ноги, к нему подбежали бледная, перепуганная Маргери, не уступающие ей выражением лица отец и брат, а также встревоженный Ренли, которому пришлось перепрыгнуть немало недовольных голов по пути к полю. Вся семья кинулась на мальчика, лепеча что-то, но смотрел Лорас только на Ренли, и во взгляде этом смешивались страх, облегчение и словно какой-то стыд. Ренли уставился на оруженосца, не в силах произнести что-то. Тогда третий рыцарь снял шлем. — Робар! — прошептал Ренли, хотя ему казалось, что он кричит. *** — Ну и представление вы устроили, — Роберт вошел в палатку брата, где его уже дожидались виновники торжества и негодующий Мейс Тирелл. Схватку продолжать не стали, и вместо этого удивленную толпу принялись развлекать певцы, что, впрочем, не сильно помогло утихомирить народ. До самого вечера и еще две недели после этого разговоры о Рыцаре Цветов слышались из каждого уголка Королевской Гавани. Тощий паренек оказался одним из рыцарей-новобранцев, как и большая часть участников. Выяснилось, что на прошлой неделе этот парень по просьбе мастера над оружием должен был потренировать оруженосцев, дабы показать мальчишкам, как много лет упорных трудов им еще предстоит. Но не тут-то было. Лорас загонял тощего за несколько минут, и тот не только получил немалую долю насмешек от остальных рыцарей и оруженосцев, но и лишился своей подружки-служанки, которую привлекательный и ловкий юнец впечатлил больше, чем худосочный друг с ногами, как у цапли. Как тесен оказался этот мир, а точнее это турнирное поле. Угораздило же Лораса попасться именно этому мстительному змеенышу. Сбросив с противника шлем, рыцарь узнал его и решил вернуть должок и за репутацию, и за неверную подругу одним тяжелым ударом. В общем, от рыцарей все равно давно перестали ждать рыцарского поведения. Дисквалифицировали их обоих. Робар же исчез так же внезапно, как появился, и Ренли размышлял об этом, пропуская мимо ушей разглагольствования Мейса Тирелла, направленные на сына. На Ренли же направлялись только редкие неприязненные взгляды раскрасневшегося пуще прежнего старого Розана. На самом деле, Ренли было стыдно. Не перед пыхтящим Тиреллом, со злобой потрясающим кулаками, но перед Лорасом. Не стоило поддерживать эту затею, и, глядя на удрученного оруженосца, Ренли жалел еще больше. Если бы не Робар, мейстеры сейчас бы выравнивали мальчику нос и пытались спасти его лицо. А Маргери? Когда они уходили с поля, она не злилась, подобно отцу, но ужас в ее глазах задевал намного больнее гнева. Несмотря на ее сопротивление, отец спровадил Маргери к кузинам и септе, а сам принялся сетовать на сына, отказываясь слушать все, что говорил в защиту своего оруженосца Ренли. Теперь не хватало еще Роберта, брызжущего слюной. Но брат, на удивление, осадил Мейса Тирелла. — Я думаю, они оба и так получили урок, — спокойно произнес король, тяжело опускаясь в мягкое кресло, от чего оно отчаянно заскрипело. — Из твоего сына получится отличный рыцарь, Мейс... — Если он доживет до этого. — С такой удачей я в этом не сомневаюсь. Но лишний раз ее испытывать не стоит, хотя, должен признать, ты, мальчик, держался великолепно. Я проспорил из-за тебя пятьдесят драконов, — усмехнулся Роберт под возмущенным взором лорда Тирелла. — Уделал Аддама Марбранда, как какого-то олуха! Ну ты и отличился! Вот уж бы не догадался, что после такого тебе лицо сможет разбить какое-то ничтожество. — Роберт, это я виноват, — заговорил Ренли, — это я поддержал идею, и я дал Лорасу доспехи. — Но все придумал я! — вклинился Лорас. — Я уговорил Ренли помочь мне, и я солгал о головной боли. — Интересно, кто из вас придумал этот фокус с цветами, — рассмеялся Роберт, — все девицы только так из юбок повыпрыгивали. Рыцарь Цветов! Под хохот короля в палатку влетел Станнис. — А, как хорошо, что я застал вас всех вместе, — проскрежетал он, бросая уничтожающий взгляд на Ренли и Роберта, — смеешься, Роберт, над тем, как наш брат чуть не убил собственного оруженосца? Лорас помрачнел и открыл рот, готовый вступить в перепалку, но Ренли, поймав его взгляд, покачал головой — пусть себе Станнис кричит и возмущается. После речи Мейса Тирелла ничего уже не страшно, и, если теперь начнется спор со Станнисом, они выйдут наружу только за полночь. — Не думаю, что Ренли стал бы убивать кого-то, одетого в его вещи. Так можно и кровью замарать. Они уже понесли наказание — должно быть, оба в какой-то момент немного намочили штаны. — Что ж, в следующий раз они пойдут для развлечения биться с разбойниками или прыгать по крышам. Помимо прочего, Роберт, мы опозорены невероятным легкомыслием и глупостью нашего брата. Нужно наказание посуровее, чем страх. — Думаю, твой грозный взгляд вполне сойдет для этой роли, — вставил Ренли. — Меня будто септон отчитал, осталось встать в угол, — он совершенно не желал выслушивать возмущения Станниса, тем более ту часть, что про наказания. Да и о каком позоре идет речь? Позорным Станнис считал все, что не относилось к его пуританскому образу жизни. Ренли никогда не забудет, как хохотал в тот день, когда братец предложил изгнать всех шлюх из столицы. Или когда придумал прогонять по улицам розгами каждого мальчишку из Блошиного Конца, пойманного на краже пирожков с орехами. — А ну тихо, — прервал их обоих Роберт. — Ты прав, — обратился король к Станнису, — небольшая воспитательная работа пойдет им на пользу, но не тебе выбирать ее характер. — Роберт, нам не по десять лет, — прыснул Ренли. — А ты и не надейся, что отделаешься лишением десерта. *** Наконец все желающие высказаться покинул палатку Ренли, оставив его наедине с оруженосцем. Они неловко переглянулись, не зная, с чего начать. — Прости меня, Лорас, я должен был быть дальновидней. Не стоило так рисковать, — слова с трудом собирались в предложения, а речь его не могла выразить всего того, что испытывал Ренли, от чего он злился на себя пуще прежнего. — Нет, я благодарен тебе, — слабо улыбнулся Лорас. Лицо его все еще пугало бледностью, — ты поддержал меня, а это гораздо важнее. Я бы все равно постарался пробраться туда, но чувствовал бы себя ужасно... без твоего одобрения. А если бы я не рискнул, то возненавидел бы себя за трусость. Так что ты не виноват. Да и твой доспех не дал Ваксли сразу вышибить мне все зубы. Ренли вспомнил, как блистал Лорас за несколько мгновений до злосчастной подножки. Теперь броня запылилась, а шлем поцарапался, но Рыцарь Цветов от этого не стал выглядеть менее рыцарственно. — Ваксли? — хмыкнул Ренли, — Ну и фамилия. Сир Ваксли. Его и так жизнь опозорила, а тут еще ты добавил. Тихий смех разнесся по палатке. — Я бы выиграл, если бы не он, и тогда всем было бы плевать на мой возраст! Ренли не был так уверен в победе Лораса, вспомнив, с какой легкостью Робар отразил удар сира Ваксли, свалив того на тощую задницу. — Попробуешь в другой раз, а пока, думаю, тебе на пару лет хватит. — Это было здорово, — Лорас прошептал эту фразу, как запретную, улыбнувшись уголками губ, — я не особо жалею о том, что случилось. — Ты мог остаться без лица. — Что поделать, рыцари всегда носят боевые ранения. — Пообещай, что мы хотя бы месяц не будем ввязываться в истории, — рассмеялся Ренли, — я еще не отошел от тех разбойников. Второй раз тебя спасают в распоследний момент, и в третий у меня точно случится приступ. — Мне стоит поблагодарить сира Робара. Я бы сделал это сразу, но он исчез, словно призрак. Действительно, странно. Обычно Робар не исчезает, а гордо уходит с возмущенными видом обиженной невинности, а если подворачивается чашка, которую можно разбить, жизнь становится вообще замечательной. — Да, это не в его манере. — Ты о нем почти не рассказываешь. Что-то произошло между вами? — Нет, — Нет, в том-то и дело, что не случилось ничего. Сплошная тишина вот уже несколько недель — не более. — Он просто… теперь вечно занят. Таков его долг. Лорас замолчал, и тишина вновь повисла между ними. — Ты прекрасно бился, Лорас. Никто бы в жизни не догадался, что ты еще оруженосец. — Спасибо, — вспыхнувший румянец немного оживил белизну лица мальчика. — Роберт был прав, я и впрямь здорово испугался, так что предлагаю нам завтра пропустить наказания и провести весь день успокаивая расшатанные нервы, — в глаза Ренли бросился не тронутый с утра графин с вином. Лорас усмехнулся, проследив его взгляд. — И чтобы Станнис снова раскричался, точно чайка? — Да уж, как чайка, только голодная не до моллюсков, а до чужих страданий. Но нет худа без добра, — Ренли со всей оставшейся бодростью направился к чашам и разлил вино до краев каждой. — О Рыцаре Цветов теперь будет знать вся столица, так что готовься прятаться от поклонниц, — он протянул Лорасу чашу, и капли, перелившиеся через край, потекли по пальцам оруженосца. — За безрассудство! — торжественно произнес Ренли, расплескивая питье. — За легкомыслие и глупость! — поддержал мальчик. Ренли хотел добавить еще что-то, но мысли его тут же разбежались, и он сделал жадный глоток, чувствуя, что готов осушить целое море. *** Ни Ренли, ни Лорас не задержались на вечернюю часть турнира. Не было ни аппетита, ни желания слушать певцов и плясать под действием самых разных напитков. Простившись, они разошлись по коридорам пустующего замка, и, как только их утомленные голоса замолкли, показалось, будто дворцовые стены покинули две единственные живые души. Тишина мертвым грузом обрушилась на холодный камень. С трудом добредя до покоев, Ренли сбросил сапоги и без сил повалился на постель. Хотелось как можно скорее закончить этот бесконечный день, забыть о ставках, о доспехах и розах и не думать о том, что завтра все будут оглядываться на них с Лорасом, особенно Станнис, чей праведный взгляд будет прожигать Ренли всю оставшуюся жизнь. Тяжелые думы сменялись легким сновидением, когда в дверь постучали. Интересно, кому там не пьется и не пляшется на улице? Пожалуй, то мог быть только Лорас. Ренли распахнул дверь, ожидая встретить оруженосца, но вместо этого увидел рыцаря. — Робар? — Еще раз здравствуй, Ренли, — еле-слышно произнес Ройс. — Не припомнится, чтобы мы и в первый раз здоровались, — Ренли отошел, пропуская гостя внутрь. Все это слишком смахивало на странный сон, навеянный сегодняшними приключениями, и стоило, наверное, проснуться, пока видение не стало очередным кошмаром. — Не самый удобный был момент, —Робар замялся и попытался улыбнуться, что вышло у него из рук вон плохо. Он стоял посреди комнаты так, будто попал сюда в первый раз и растерялся в неизвестном пространстве. Теперь он выглядел совсем не так, как на поле — Робар словно только и мечтал о том, чтобы снова исчезнуть, раствориться в полумраке этих покоев, стены которых угрожали вот-вот раздавить его. — Я думал о нас, — почти прошептал рыцарь. — Долго же ты думал, — вздохнул Ренли и тяжело опустился на кровать. Вся его обида ушла туда же, куда и уверенность Робара. День был слишком длинным, чтобы у злости еще оставались силы бушевать и ругаться. — Прости меня. Я вел себя как склочный, истеричный мальчишка, — в темных глазах мешались испуг и решительность. — Мне не хватало тебя уже на второй день после ссоры, и мне правда жаль, что я только теперь переборол свою трусость, чтобы признаться в этом, — Робар неожиданно опустился перед Ренли на колено, обхватив теплыми ладонями его запястье. — Боги, мне так стыдно. Это месяц дал мне почву для размышлений, и я понял, как… зациклен на себе был, — Робар опустил голову, будто ожидая приговора. — Все ведь еще может быть как прежде? Неужели Робар и извиняется? Завтра в столице пойдет снег. Интересно, как долго он заучивал эту речь? Ренли за месяц почти привык к тому, что случилось, и ему казалось, что по-прежнему уже не будет, но теперь он смотрел на Робара и вспоминал, как тот вре́зался в него в пустом коридоре, вспоминал, как портилось его настроение каждый раз при виде этого лица, что смело улыбаться и радоваться жизни без него, Ренли. Едкое злорадство на секунду восторжествовало в синеве глаз, но быстро отступило. Не хотелось больше вспоминать ту ссору, не хотелось строить догадки, но за этот месяц произошло столько всего… такой разговор был совсем не кстати. Этот день никогда не кончится. — Все в порядке, Робар. Давай просто забудем. Счастливая улыбка возникла на лице Ройса, и, поднявшись на ноги, он аккуратно, будто боялся повредить, обнял Ренли. Облегчение, каждому свое, снизошло на них обоих. Сил больше не оставалось. Они пролежали вместе без сна до глубокой ночи, пока крики и пение на улице постепенно стихали. Неужели этот день закончился, — подумал Ренли, когда последняя вялая песня какого-то барда перестала раздаваться под окнами. Робар что-то воодушевленно рассказывал, но утром невозможно было вспомнить и слова. Ренли запомнил лишь глаза, темные и блестящие, словно драконово стекло, в которых пропали прежние испуг и решимость, сменившись чем-то мягким и ровным. Он заснул под речи рыцаря, а когда проснулся, того уже не было в покоях. Солнце вовсю опаляло город и его жителей. Начинался новый день. *** — Поверить не могу! — под смех Маргери и Ренли возмущался в саду Лорас. Мальчику предстояло целый день потратить на уборку листьев и прочего мусора в виде пустых бутылей от эля, и после получаса кувыркания в траве, Лорас взвыл, яростно вырывая из волос ветки. — Повезло, что наказание выбирал Роберт, — успокаивал его Ренли, — будь это Станнис, ты горбатился бы до глубокой старости. Одарив Ренли неприязненным взглядом, Лорас принялся отчаянно размахивать граблями, больше раскидывая листья, чем убирая. — Хорошо смеется тот, кто смеется последним, а у тебя впереди на редкость приятный вечер, — напомнила Маргери. — О, Пекло, я ведь пытался забыть о нем все утро! — выругался Ренли. С утра помимо завтрака ему принесли целую стопку скучнейших бумаг, полных жалоб и прошений, и ему в одиночку предстояло разгребать все это, о чем он усиленно старался не думать. — Я бы лучше листья греб. — Скажи об этом Лорасу — он бросит в тебя граблями, и работать не придется. — А знаешь, идея неплохая. Мне стоит обязательно сказать Станнису, кто меня надоумил, когда он начнет возмущаться моим бездельем. Составишь компанию брату, чем плохо? Ответом на вопрос послужило очередное ругательство Лораса, отчего проходившая за его спиной девица испуганно вскрикнула и стремительно поспешила в обратную сторону. Покатываясь со смеху, Ренли вновь напрочь забыл о бумажной волоките и решил, что день довольно неплох.