Ренли казалось, что громче уже нельзя, но в коридоры высыпало все больше народу, толкотня давила сильнее, и среди бессвязного шума нельзя было разобрать отдельных слов. Он уже не мчался к каморке — поток людей подхватил его и понес куда-то вперед, должно быть, к месту происшествия. Вокруг сменялись лица и ночные сорочки, кто-то рыдал, кто-то бранился. Несколько раз Ренли был уверен, что попал в кошмарный сон, но как бы он ни силился проснуться, открыв зажмуренные глаза, все равно оказывался в забитом коридоре.
Который теперь час? Ренли нужно было ухватиться хоть за что-то, чтобы не поддаться толпе и не закричать вместе с остальными.
Неужели никто здесь не знает, сколько времени? На площадке попросторней он остановился, чтобы перевести дух. Люди повалили дальше, а Ренли замер на месте, пережидая безумный поток. Внезапно навалился жуткий упадок сил, в горле пересохло, и нестерпимо хотелось вернуться обратно в свои покои, в тихую темную спальню с теплой постелью и безмятежными грезами.
— Никто не выжил, — сказала какая-то женщина. Ренли поднял голову, но так и не понял, кому принадлежали эти слова. Может, послышалось.
— Бедняжка Сибил, какое горе, — послышался другой голос.
— Да нет же, тела миледи не нашли.
— Кто ж разберет, чье где тело — сплошной пепел остался, изверги.
— Да спасут нас Боги!
Ренли не заметил, как снова зашагал, точно завороженный, в такт с толпой.
После отбоя, не забудь. Который нынче час? Неужто опоздал?
— И как таких земля носит? Девочки же совсем, молодые все, невинные.
— Головы рубить мало! Ух я бы их…
— Куда прешь, женщина?
— На ногу мне наступила, старая кошелка!
Который теперь час?
— Когда это все случилось-то?
— Да как по часам действовали — ровно через минуту после отбоя слышу грохот, уж думал пришел конец по наши души. Жалко девчушек — вот только одной не досчитались и самой леди Маргери. Просто чудо какое.
— Никак похитили их, тупая твоя голова, и нынче выкуп потребуют за девку, а служанку ее только и ищи потом по канавам.
— Чушь все это, не выжил там никто. Просто молчат пока, чтоб переполох не поднимать.
— Ну да, отлично у них выходит.
Минута после отбоя.
Ренли развернулся и помчался обратно, продираясь через жужжащую толпу.
Если им удалось пройти мимо стражи, они должны быть живы, и должны были добраться до места встречи. Расталкивая ворчавших людей, бросавших ему вслед ругательства, он бежал по ступенькам, подгоняемый последней надеждой.
Чем выше по лестнице он забирался, тем меньше у него на пути становилось человек. Последние зеваки выбирались из покоев, закутываясь в теплые накидки, разлепляя глаза и с удивлением глядя на пролетавшего возле них Ренли.
Они успели. Агата привела ее.
Когда до собственного этажа оставался один пролет, коридоры вокруг совсем опустели, в воздухе стояла идеальная тишина, не считая эха торопливых шагов и ненавязчивого гомона где-то далеко внизу, слишком далеко, чтобы обращать внимание. Никаких признаков присутствия кого-то, кроме Ренли.
Не станут же они шуметь на весь дворец, верно? Они и должны быть максимально незаметными. Запинаясь о последние ступеньки и не глядя по сторонам, Ренли поспешил в конец коридора. Вернее, поспешил бы, если бы не полетел на каменный пол, придавленный чьим-то телом, которое тут же принялось ворочаться на нем.
— Лорас?
— Ты слышал?! — воскликнул мальчик, подскочив на ноги и протянув Ренли руку. — Я был у ее покоев, но там не протолкнуться. Сказали, ее не было в спальне, когда случился взрыв, — дальше они двинулись вдвоем, но замедлили ход, опасаясь не найти в конце пути того, ради чего оба мчались сюда.
— Он случился через минуту после отбоя. Они должны были выйти к этому моменту.
— Должны были, — согласился Лорас, закусывая поврежденную губу, будто не замечая царапины, — но, если их нет наверху, они могут быть, где угодно.
“Никак похитили их… а служанку ее только и ищи потом по канавам”, — отозвалось в голове Ренли.
Переводя дыхание, двое молча поднялись по лестнице. Ренли чувствовал себя так, будто бегал по замку часами. В коридоре стояла кромешная тьма и идеальная тишина. Первым двинулся к нужной двери Ренли, изучив за долгие годы это место как собственные пять пальцев. Вот уже и конец пустого пыльного закутка, и обшарпанная полусгнившая деревяшка, служившая проходом в каморку. А вокруг никого — только шелест их с Лорасом плащей.
Минута после отбоя.
— Пекло! — выругался Ренли.
— Милорд? — едва слышно произнес знакомый голос. Ренли разглядел в темноте высунувшееся из-за угла лицо Агаты. — Как я перепугалась, когда вы не пришли, и…
— Ренли! — из-за ее спины выскочила Маргери в платье служанки с накинутой поверх теплой шалью. — Лорас! — она проскочила возле горничной и бросилась в объятия сразу к обоим. Даже в темноте Ренли заметил, что лицо ее побледнело, а тело как-то исхудало и как будто уменьшилось с их последней встречи. — Я по вам так скучала. Что с тобой случилось? — Подняв голову, Маргери не могла не заметить увечий Лораса. Она аккуратно провела пальцами по темному пятну на скуле.
— Все в порядке, об этом позже, — отмахнулся Лорас. — Вы слышали, что стряслось внизу?
— Когда мы поднимались по лестнице, раздался жуткий грохот. Мы спрятались здесь, за углом, а все слуги побежали вниз, — рассказала Агата.
— В покоях Маргери случился взрыв, — Ренли поймал ее встревоженный взгляд и понял, что совсем не хочет сообщать ей всех трагичных подробностей, — подозревают, что это дело рук городских поджигателей.
— А мои горничные? — Маргери глядела на Ренли полными надежды и тревоги глазами. Должно быть, по его лицу она поняла все сразу, но крупица веры еще освещала ее белевший во мраке лик.
Ренли помотал головой.
— Говорят, никто не выжил.
Маргери коротко вздохнула, будто душа ее неожиданно вырвалась из тела, но от слез удержалась. В отличие от своей служанки.
— О Боги! — всхлипнула Агата и разразилась плачем, спрятав лицо в ладонях. Маргери обняла девушку, тихо приговаривая что-то утешительное.
— Как ты? — спросил Ренли Маргери, когда Агата перестала плакать. Теперь горничная тихо сидела на старом сундуке, изредка всхлипывая или икая. — После всего этого безумия.
— Бывало и лучше, — ответила Маргери, устало улыбнувшись кончиками губ. Внезапно она показалась Ренли намного старше собственного возраста.
Они замолчали. Ренли неуверенно переглянулся с оруженосцем. Кажется, оба не имели понятия, молчать ли им дальше, соболезновать или успокаивать. Впрочем, Маргери не казалась нуждающейся в чем-то из этого. Она хотела сказать что-то, но отчего-то каждый раз останавливалась, поджимая губы — должно быть, чувствовала себя точно так же неловко перед заплаканной Агатой.
— Зачем к тебе приходила Серсея? — наконец заговорил Лорас, выглядевший не намного лучше заметно побледневшей сестры.
— Захотела удостоить меня вниманием впервые за все время моего пребывания здесь. Задавала вопросы о доме, обучении. И, кажется, не особо удовлетворилась.
— Этот ее поход оставил очень уж много сплетен.
— Правда? Я была вполне сдержана и учтива. Подумаешь, не сменила ночной рубашки, не собрала волосы и не предложила им ни присесть, ни выпить.
— Для человека, которого хотят выдать за Джоффри, это более чем учтивое поведение, — хмыкнул Ренли. — Я попытался поговорить с ними, но раз нам пришлось прибегнуть к сегодняшнему плану, значит, разговор этот только зря промотал время.
— Поживем — увидим, — Маргери пожала плечами, сильнее кутаясь в шаль. — Знали бы вы, как мне вас не хватало все эти дни. А еще садов, кузин и уроков.
— И наверняка дражайшего отца, который почему-то до сих пор не объявился, — язвительно выплюнул Лорас. — Вот ведь совпадение.
— Я уверена, мы сумеем все уладить, когда он вернется, — Маргери накрыла ладонь Лораса своей, тонкой и белой.
Как же они похожи.
— Сомневаюсь в этом, — уже спокойней отозвался мальчик, — сюда бы сейчас матушку. А еще лучше бабушку.
— Я хотела им написать, но меня лишили и этого малого развлечения. Скорее бы отец приехал.
— После того, что сегодня случилось, они с королем наверняка соизволят почтить замок своим присутствием.
Ренли вспомнил топот на лестницах, голоса и крики в коридорах, рыдания Агаты, тяжелый вздох Маргери. Последнюю неделю его волновало все, что угодно, кроме самой большой проблемы города. Ни минуты он не удосуживался подумать об опасности этих заморских жрецов, на собраниях торчал как пустое место, даже не пытаясь вслушаться в дискуссии, пораскинуть мозгами, отвлечься от своих проблем и решить другую, более глобального масштаба. Он, черт возьми, мастер над законами. Да, он не желал этого, но так вышло, что теперь он полноправный член Малого совета, и от его в том числе решений зависят судьбы людей. Если бы он хоть раз отвлекся от своих бестолковых меланхоличных дум, достойных малолетних влюбчивых принцесс, если бы хоть раз повел себя по-взрослому, быть может, и придумал бы что путное, и тогда не было бы всего этого. Тогда, возможно, не случилось бы взрыва, не было бы покушения на жизнь такого близкого ему человека, не погибли бы невинные девушки. А может, и помолвку с Маргери бы не разорвали. Что, если Роберт согласился на это, видя, как Ренли еще инфантилен и несерьезен? Брат мог решить, что он просто не готов к браку, и лучше будет подождать пару лет — глядишь, Джоффри повзрослеет быстрее своего совершеннолетнего дяди.
— Они вернутся, — сказал Ренли. Маргери и Лорас вопросительно поглядели на него, гадая, кого он имел в виду. — Не думаю, что этот взрыв стал последним.
— Мало миледи пострадала?! — воскликнула раскрасневшаяся Агата. — Пускай ищут себе другую жертву, гнусные убийцы. Что мы им сделали? А девочки? Роуз, Лоретта, Сибил… — слезы вновь потекли по ее щекам.
Бедняжка Сибил.
— Вряд ли им есть дело, заслужили их жертвы такую участь или нет, — Ренли показалось, что все трое посмотрели на него с упреком, будто говоря: “Да, это твоя вина. Из-за твоей беспечности и безответственности погибли три невинные девушки, и еще две были на волосок от смерти”. Разум твердил, что это чушь, и никто не считает его виноватым, но нутро ныло и рвалось сделать хоть что-то, чтобы исправить ситуацию. Хотя девушек вряд ли получилось бы вернуть.
— Все обойдется, — заявил Лорас, — вы не пострадаете. Я сам готов охранять вас днем и ночью.
— Если стража королевы не будет возражать, — заметила Маргери.
— Королеве самой стоит спрятаться за своей стражей, пока и по ее душу не пришли поджигатели.
На лестнице послышались шаги. То ли слугам наскучило представление, то ли они решили захватить с собой теплые плащи и закуски, чтобы поглядеть подольше. Возбужденные голоса раздавались все ближе.
— Милорды, спрячьтесь. Нас не должны видеть вместе. Только не за углом, мы там едва не попались, — Агата встала с сундука, утирая остатки соленой влаги на лице. — Миледи наверняка хватились, я уведу ее обратно.
— Мы скоро увидимся, — пообещал Ренли.
— Все будет в порядке, — заверил Лорас.
— А что же стало с твоим лицом? — бросила Маргери, когда Агата уже схватила ее за руку и повела к лестнице.
— Ерунда, драка на тренировке.
— Будьте осторожны, оба. Никуда не лезьте и думайте, прежде чем что-то делать, — посоветовала Маргери перед тем, как поддаться настойчивости служанки и позволить себя увести.
Две девушки скрылись на лестнице, и вот оттуда послышались возгласы удивления. Ренли быстро вытащил ключ и шустро сделал несколько оборотов в замке. Старая дверь поддалась без единого скрипа, и они с оруженосцем юркнули внутрь. В каморке стояла такая тьма, что нельзя было разглядеть собственной вытянутой руки. Несколько раз наступив друг другу на ноги, двое наконец сумели сориентироваться в тесном пространстве.
— Ну и запах, — прошептал Лорас, — здесь будто тысячу лет не убирали, — будто в доказательство мальчик чихнул. Ренли давно перестал так остро ощущать старость, рассохшееся дерево и пыль. Как же давно он здесь не был — кажется, целый месяц, а то и больше, и теперь комнатка укоризненно скрипела и кряхтела, отзываясь на каждое его движение.
— Боюсь, что так и есть. Сюда никто не заглядывал уже так пару лет.
— Как только ты нашел это место?
— Предположим, что это был подарок судьбы, — так оно, пожалуй, и было. Ренли не помнил толком, как наткнулся на это место. Помнится, ему было скучно, и он выкрал ключи у старого ключника, кто был до Бреллы, и принялся бродить по коридорам, пытаясь открыть каждую убогую дверцу, что, казалось, скрывала за собой нечто увлекательное.
Несмотря на все пережитое Ренли за эти нескончаемые сутки, тревога его и усталость куда-то отступили. Должно быть, каморка и в правду была дивным даром, секретным местом силы, и теперь Ренли был рад разделить его с Лорасом. Он совершенно не видел лица оруженосца, но слышал тихое дыхание и осторожные движения, вспоминал то, что навоображал себе перед тем, как заснуть этой ночью. Ренли порадовался непроглядному мраку, ведь ему казалось, будто при свете Лорас сумел бы прочитать все мысли по его лицу.
— Нравится? — спросил он черноту.
— Здесь довольно мило, не считая того, что у меня, кажется, паутина в волосах. Черт! — послышался глухой возглас и звук падения чего-то тяжелого. — Ренли едва сдержал смех, слушая, как мальчик барахтается в куче свалившихся на него плащей и прочих одежек. Обычно они месяцами держались на месте, но, когда случалось так, что нечто увесистое и меховое падало на голову в темноте, не мудрено было и чувств на месте лишиться. Все-таки каморка на Ренли в обиде.
— Погоди, ты только хуже делаешь, дай помогу, — Ренли на ощупь двинулся к мальчику, с каждым движением застревавшим еще пуще. Лорас тихо замер, когда руки Ренли отыскали его и принялись освобождать от бесчисленных тканей. На пол рухнуло бархатное платье, обвившее своими лентами и завязками плечи оруженосца, в волосах действительно плотно что-то застряло, но то была не паутина, а тонкая невесомая цепь, которую не без труда удалось распутать. Лорас смирно ждал освобождения, не издавая ни звука, словно даже дышать перестал, но Ренли чувствовал на себе его внимательный взгляд, хотя сам едва различал впереди очертания мальчишеского лица. Волосы Лораса под его пальцами были мягкими и гладкими, во сто раз приятнее, чем все лучшие шелка его камзолов, нежнее чем ухоженные дамские руки, которые те постоянно протягивали для поцелуев. Ренли намного охотнее бы поцеловал эти медно-золотые локоны, чем губы самой красивой девицы Семи Королевств. Он почти с сожалением выпустил из рук распутанную цепь, и та тихо звякнула, приземлившись на бархатное платье. Они стояли в полной тишине, и отчего-то страшно было нарушить ее слишком громким вдохом. Глаза уже привыкали к темноте, и Ренли мог четче видеть лицо оруженосца с черными зрачками, поблескивавшими точно осколки драконова стекла. Рука Лораса поднялась и осторожно направилась к лицу его лорда, теплая ладонь коснулась виска, и странное дежавю на секунду затмило разум Ренли.
— У тебя перо на голове, — сказал мальчик, снимая темное маленькое перышко. Удивительно, как он различил его на угольных волосах, да еще и в кромешном мраке. Ренли почувствовал себя таким кретином, каких еще свет не видывал.
— Точно. Думаю, можно выбираться, — зная наизусть каждый шаг, Ренли добрался до двери и, прислушавшись, отпер ее. Голоса на лестнице пропали, коридор был совершенно пуст. Следом вышел Лорас, знатно посеревший от скопившегося в комнатушке сора. На свету царапины и ушибы, незаметные минуту назад, снова бросились в глаза.
— Это… прекрасное место. Ты здорово придумал использовать его, — как-то неуклюже сказал мальчик.
— Да, пожалуй. Знаешь, ты можешь приходить сюда, если… если захочешь, то есть… если понадобится, — мысленно ругая каждое произнесенное слово, Ренли чуть не прикусил себе язык.
— Я буду рад, спасибо.
И только теперь Ренли заметил, что они бестолково замерли посреди холодного коридора, точно два мальчугана, пойманных на краже медовухи, потупив взоры в каменный пол. Мысль эта одновременно рассмешила и опротивела.
— Идем, — и Ренли первым направился к лестнице. До покоев они дошли молча. В замке вдруг стало как-то очень спокойно и безлюдно, будто ничего не случилось, и не было никакого поджога. Может, все это был только сон. А может, он и теперь продолжается.
Машинально Ренли отворил дверь спальни и точно ведомый кукловодом вошел внутрь. Лорас тихо юркнул за ним.
— Должно быть, уже утро не за горами. Тебе бы выспаться, — в первые в обществе оруженосца Ренли чувствовал себя неловко. Ему хотелось зарыться где-нибудь подальше от всего человечества и просто закончить эту длинную ночь, но в то же время он охотно сделал бы то же самое в компании Лораса.
— Я уйду, если хочешь.
— Нет. Нет, в смысле… ты мне не мешаешь, и у меня самого сна ни в одном глазу. Я просто подумал…
Какого же было облегчение, что не пришлось подбирать слова и заканчивать эту фразу. Раздался бодрый стук в дверь, и, не дождавшись разрешения войти, в комнате оказался запыхавшийся паренек. Лакей Роберта, один из светловолосых Ланнистеров.
— Лорд Ренли, король требует вашего срочного присутствия на собрании Малого совета.
Вернулся, надо же.
Ренли обменялся взглядом с оруженосцем. Тревога и надежда отразились на лице мальчика, и Ренли решил, что и сам наверняка не уступает ему своим видом. Видок, кстати, наверняка у обоих был так себе. Лакей удивленно оглядел их измятую запылившуюся одежду и разбитое лицо Лораса.
— Я немедленно буду, — сказал Ренли, и пришелец снова скрылся в коридоре, быстро затопав обратно.
Утомительным и долгим показался путь к залу собраний. Верхние этажи опустели, но нижние кишели взволнованной толпой. Тут и там сновала стража, успокаивая паникеров и силясь разогнать зевак по комнатам.
Интересно, куда увели Маргери? Что ж, хорошо, что Роберт решил забыть о пьянстве и развлечениях хоть теперь, и даже собственной персоной явился на собрание. Что Ренли скажет брату, когда увидит его? С чего начать — с Джоффри или с сегодняшней ночи? Что за глупый вопрос — конечно, с поджога. Жизнь все-таки важнее брака. И Мейс Тирелл наверняка там будет. Лорасу, должно быть, не терпится сказать отцу парочку слов.
— Милорд, только вы. Вашему оруженосцу придется подождать, — сообщил на входе стражник.
— Все в порядке, я побуду здесь, — заверил Лорас.
— Нет. Иди к себе и никуда не забредай по пути.
— Но…
— Я расскажу тебе все утром.
Мальчик поглядел на него, точно нашкодивший щенок, и успел с любопытством заглянуть в двери зала собраний, на мгновение распахнувшиеся перед ним и тут же с грохотом закрывшиеся.
Оказавшись внутри в одиночку, Ренли почувствовал себя абсолютно голым. Все взгляды обратились к нему. Заспанный Пицель в ночной рубахе; слегка взъерошенный Мизинец; Джон Аррен с видом серьезным, как никогда; по-прежнему напудренный Варис; красный Мейс Тирелл, занявший место отсутствовавшего Барристана Селми; к удивлению, Станнис сидел в своем привычном углу, но с видом намного более изможденным и болезненным, чем обычно; и во главе стола Роберт, взглянувший на Ренли лишь мгновение и тут же обернувшийся к деснице. Ренли прошел к своему креслу.
— Я смотрю, брат, ты приодеться успел, — проворчал Станнис, — и, как всегда, опоздал.
Ренли вспомнил, что не имел шанса переодеться целый день. Все вокруг, не считая короля и Мейса Тирелла, лишь накинули халаты на ночную одежду, в то время как Ренли щеголял в плаще и камзоле, пусть и помятых.
— А ты, помнится, грозился прекратить городские беспорядки, — отвечал Ренли, — но почему-то мы все здесь, и, судя по всему, не для того, чтобы поздравить тебя с успехами.
— Довольно! — громыхнул Роберт. — Нет времени на грызню! Ситуация вышла из-под контроля, и мы должны сегодня же все исправить.
— Исправить? Как это ты планируешь вернуть к жизни погибших девушек? — спросил Ренли, вперив в брата раздраженный взгляд. Казалось, в Роберте колеблются стыд и гнев. В зале стояло молчание.
— Лорд Ренли, это, конечно, невероятная трагедия, — осторожно начал евнух, будто опасаясь, что мастер над законами перескочит к нему на другой конец стола и ударит, — но мы должны радоваться, что с леди Маргери все обошлось, и сделать так, чтобы она и впредь была в безопасности.
Как же Ренли хотелось сказать, что спаслась она лишь благодаря его плану и смелости Агаты.
— Вот именно! — Мейс Тирелл стукнул по столу мясистым кулаком. — Моя дочь чуть было не стала жертвой этих… позеров, этих помойных крыс, каким-то образом пробравшихся с улиц в замок! Где, хотелось бы знать, лорд-командующий, на чьих плечах должна держаться безопасность?
— Сир Барристан руководит обыском и расставляет стражу, — подсказал Варис, — все рыцари задействованы для поисков преступников.
И Робар тоже? Или теперь он не кажется Серсее таким уж бесполезным для Джоффри?
— Надо было заниматься этим раньше, а не теперь, когда опасность достигла критического уровня!
Что ж, с этим поспорить было сложно.
— Давайте не рассуждать о прошлом, — предложил лорд Бейлиш, — лучше решим, что делать, чтобы не допустить подобного в скорейшем будущем.
— Мне видится только один выход, — продолжал Тирелл, — поймать негодяев и вздернуть на потеху людям и воронам.
— Несколько недель мы ориентировались на эту стратегию, — вставил Станнис, — но это не дало результатов. Они неуловимы, словно тени, — сжав зубы, проговорил он. Должно быть, поджигатели немало задели его самолюбие, ускользнув от него и провернув такое под самым его настырным носом. — Мы пробовали ловушки, маскировку, слежку. В какой-то момент мне даже показалось, что они покинули город.
А что в таких ситуациях делали четверо королей? Дейрон Таргариен сам возглавил бы поиски и не сомкнул бы глаз, пока не облазил лично каждое потайное подземелье замка и не нашел преступников. Об Эйгоне Недостойном лучше не вспоминать — этот заперся бы в своих покоях с годовым запасом пищи и вина, предоставив другим решать все проблемы. Бейлор Благословенный мог призвать народ к молитвам и засесть в септе, бдя перед алтарями Семерых денно и нощно. А вот правление Дейрона Доброго Ренли пока что почти не затронул. Мейстером, написавшим книгу, было отмечено, что Дейрон Второй никогда не стремился решать вопросы силой, и дипломатия была его коньком, восполняющим физическую слабость и отсутствие военного таланта. Быть может, раз агрессивные способы не помогают, следовало бы прибегнуть к другому методу избавить королевство от напасти.
— Мы должны заблокировать ворота в город, — предлагал Станнис, — никого не впускать и не выпускать. Запретить все мероприятия и продолжать поиски неустанно.
— Мы не можем перекрыть ворота, — спорил Мизинец, — уже через неделю нарушится всякая торговля, и начнет кончаться провизия.
— Почему за головы этих ничтожеств до сих пор не назначена награда? — негодовал Мейс Тирелл.
— Это слишком рискованно, — вставил Пицель, — не стоит науськивать народ на этих людей. Могут быть значительные жертвы.
— Моя дочь чуть не погибла сегодня!
— Мы принимали все возможные меры безопасности на протяжении нескольких недель, — злился Станнис, — все методы изловить виновных пошли по второму кругу.
— Не все, — сказал Ренли. Присутствующие обернулись к нему: кто — с удивлением, кто — с негодованием.
— Поясни-ка, — попросил Роберт. Станнис выглядел так, будто из ноздрей у него вот-вот повалит густой пар.
— Мы не пробовали понять, что им нужно. Может, стоит попытаться пойти с ними на переговоры?
— Это немыслимо! — возопил Мейс Тирелл. — Вести переговоры с этим отребьем? Да еще и лебезить перед ними и идти на уступки, точно побитые псы!
А кто же мы сейчас, если не побитые псы? Те еще стукнутые по носу шавки.
— Нам больше не нужны убийства и поджоги, — произнес тихо, но твердо десница, — и раз других способов прекратить безобразия пока не наблюдается, остается этот. Но поисков мы, естественно, не прекратим.
Тирелл презрительно фыркнул со своего места. Совсем как Лорас, когда тому что-то не нравилось.
— Но как мы донесем до разбойников наше предложение? — вопрошал Пицель.
— Объявим об этом на площади и в замке, — ответил Ренли.
— Вот только нас услышат еще сотни обычных людей, которые решат, что у государства совсем не осталось мужества, а только трусость, чтобы помахать белым флажком, — заметил Мизинец.
— Мы не станем махать белым флажком. Скажем, что это наша последняя милость и предупреждение, а иначе пойманных будет ждать не пощада, а публичная казнь.
— И все же найдутся злые языки, недовольные нашей политикой.
— Они всегда найдутся. Поймай мы поджигателей и четвертуй их, отыскались бы и те, кто возмутился бы нашей кровожадности.
— Но их было бы меньшинство, а в этот раз…
— У нас нет выхода, лорд Бейлиш, — перебил Джон Аррен. — Остается только выбрать человека, способного пойти на эти переговоры и добиться мира.
— Что ж, раз такая замечательная идея принадлежит лорду Ренли, предлагаю ему и поручить это дело, — кивнул Мизинец.
— Нет, — подал голос Роберт, — на переговоры отправится Станнис.
Оба брата удивленно уставились на короля. Ренли почувствовал и облегчение, и разочарование. Не то, чтобы ему хотелось болтать с колдунами о мире, но почему Роберт решил отправить на это дело не его? Неужто брат считает Ренли настолько неумелым даже после полного провала Станниса? Ну точно, не способным ни на брак, ни на серьезное поручение.
— Знаю, что тебя гложет первая неудача, — продолжал король, — и теперь у тебя есть возможность все исправить.
Станнис хотел что-то вставить, но бормотание его потонуло в громовом возгласе светлейшего.
— Значит, решено. Утром мы объявим о последнем снисхождении на площади и во дворе и предложим переговоры, а когда чудесники дадут ответ, отправим к ним Станниса и с ним маленький отряд на случай чего. Все! Собрание Малого совета окончено. Теперь можете разойтись по своим покоям и постараться выспаться, если вам не помешают петухи и рассвет, — Роберт поднялся из-за стола. Вид у него был такой утомленный, будто он всю ночь ломал голову над общей напастью. Вот для чего нужны короли, когда есть совет. Светить сытым лицом перед народом и стучать кулаком по столу, гордо подписывая указы, придуманные другими.
— Нет уж погодите, — не унимался Мейс Тирелл, — пока вы там до чего договоритесь, у меня закончатся дети. С позволения его величества я отошлю всех троих обратно в Хайгарден.
— Милорд, — подал за короля голос Варис, — вы, безусловно, можете отослать леди Маргери и сира Гарлана, если он, будучи совершеннолетним, согласится, но решение о Лорасе остается за лордом Ренли. Все-таки Лорас теперь его оруженосец, и не может оставлять своего лорда по собственному желанию или приказу кого-то постороннего, даже родителя.
Мейс Тирелл метнул злобный взгляд на Ренли.
— И как же вы намерены распорядиться моим сыном?
— Я дам вам ответ уже сегодня, — сказал Ренли. Уже сегодня. Он может распрощаться с Лорасом уже сегодня. — Мне нужно подумать, — и пока к нему не успели пристать, он быстро покинул зал.
***
Возле входа ждал Лорас. Мальчишка не послушался и остался сидеть на скамье, где и задремал.
Ну что за упрямец.
Не составило труда растолкать Лораса. Тот толком и не успел проснуться, а уже задал с десяток вопросов. Вдвоем они намеревались подождать Роберта и лорда Тирелла, но те почему-то не спешили выходить, хотя остальные давно разбрелись по коридорам, плотнее запахивая халаты. Сидеть на скамье остаток ночи не имело смысла.
— Завтра объявят о предложении переговоров, — рассказал Ренли по пути к спальням. Он хотел сообщить и о желании Мейса Тирелла насчет его детей, но что-то остановило зудевшие слова.
Утро вечера мудренее. Скажу позже. Хотя уже и так утро. Остановившись на развилке коридоров и обещая Лорасу ответить на массу вопросов первым делом после сна, Ренли все же отправил оруженосца в его покои.
Направляясь к себе, Ренли заметил, что по всем верхним коридорам теперь дежурят золотые плащи. Нельзя быть безоговорочно уверенным в такой охране, но все же лучше, чем ничего. В полудреме, слипающимися глазами, Ренли вглядывался в лица стражников. Глядишь, среди них окажется Робар. Но уж это вряд ли. Странно, что всю охрану не сгрудили вокруг Джоффри.
Уже подходя к покоям, Ренли вспомнил, что совершенно забыл обсудить с Робертом новость о помолвке. Хотя какой теперь был смысл, если Маргери скоро уедет и, возможно, не вернется, если Мейс Тирелл найдет для нее дом, где ей ничто не будет угрожать, и мужа, который будет любить ее как женщину, в отличие от Джоффри и самого Ренли. Было грустно это признавать, но, возможно, по отношению к ней это будет справедливо. А Лорас? Ренли уже не представлял своей жизни без неугомонного оруженосца, и ему совсем не хотелось вновь остаться одному в этом промозглом замке. Вдруг Лорасу тоже найдут другого лорда или рыцаря, и они больше не увидятся? Разве что через несколько лет, когда Лорас будет выступать на какому-нибудь турнире в сияющих доспехах, и все, что останется угрюмому и разжиревшему от скуки Ренли — глазеть и вздыхать по былым временам. Нет, он не даст своего согласия Мейсу, ни в коем случае. Какой-то гадкий голосок внутри шептал:
“Подумай хорошо, уже погибли люди, и в следующий раз это может быть Лорас. Ему здесь оставаться небезопасно”.
“Чепуха, — отвечал Ренли голосу, — охрана повышена, он почти всегда будет со мной, да и скоро состоятся переговоры, и весь этот кошмар закончится”.
“На охрану надеяться не приходится, и уж тем более на тебя. Думаешь, колдуны увидят рядом с Лорасом большого и страшного мастера над законами и побегут в ужасе прочь, сверкая пятками? Прикончат вас обоих, делов-то. А что переговоры? С чего ты взял, что они к чему-то приведут, да и что вообще состоятся? Дурак ты эгоистичный”.
“Заткнись!”
Голосок замолкал, но легче от этого Ренли не становилось. В спальне он свалился на кровать и проспал от силы пару часов, путаясь в простынях и постоянно пробуждаясь с навязчивым желанием вскочить и куда-то побежать, вот только куда — он никогда не успевал запомнить и тут же погружался обратно, в тревожную, болезненную дрему.
***
Два одинаковых объявления были сделаны в полдень. Народ отреагировал по-разному: кто-то и впрямь решил, что совет во главе с королем поджал хвосты и прячется за беседами, когда нужно действовать, кто-то (на радость Ренли, таких было немало) заспорил, что так, глядишь, и жертв меньше будет, и откупиться всего-навсего кучкой золота можно. Люди начинали опасаться за свои жизни и надеялись на лучшее. И Ренли надеялся. Жрецы должны были дать ответ ровно в шесть, когда солнце начнет заходить над городом.
Сегодня все решится. Ренли метался до последнего, но в итоге принял решение с радостью и горечью, бившимися друг с другом в его сердце. Лорас останется с ним в столице. Он успокаивал себя тем, что уже сегодня волноваться будет не о чем, а там, глядишь, и Маргери оставят здесь, Ренли поговорит с Робертом, и все вернется на круги своя. Как же ему этого хотелось. Теперь ему не хватало Робара впервые со дня их разрыва. Раньше он мог, хоть и изредка, но выговориться рыцарю, выплеснуть эмоции и беспорядочные мысли, и решение после этого всегда находилось само, а теперь рядом не было никого, способного терпеливо выслушать все душевные метания. Так хотелось спросить совета у кого-то близкого, кого-то, кто не осудит и не станет читать морали, в отличие от того же Робара. Но таких у него теперь осталось всего двое, и ни к одному из них он теперь не мог обратиться.
Как бы поступил Лорас на его месте? — думал Ренли, встретив оруженосца после тренировки. Мальчик зевал, и выплывшие круги под глазами казались особенно яркими рядом со свежими синяками, но держался он даже бодрее Ренли. Идею переговоров оруженосец поддержал, хотя охотно бы и сам, подобно Юному Дракону, бросился на поиски, несмотря на явное превосходство врага, ушибы и недосып. Хорошее качество для рыцаря, но будущему лорду-командующему придется побороть в себе его.
— Это верно, что отец решил отправить Маргери домой, — сказал Лорас. Как бы он отреагировал, узнай, что и его могла ожидать та же участь. — Гарлан точно никуда не захочет ехать. Он слишком ленив для частых путешествий и равнодушен ко всякого рода опасностям, если те не слишком угрожают веселью.
— А ты? — с опаской спросил Ренли. Время неумолимо приближалось к шести, и каждая минута казалась длиннее предыдущей. — Ты бы хотел уехать?
— Шутишь? Вот уж нет! В Хайгардене будет скука смертная, к тому же какой я оруженосец, если бросаю своего лорда при первых трудностях.
На сердце у Ренли полегчало, и он почти перестал сомневаться в своем решении. В конце концов, если Лорас не захочет, его ничто и никто не заставит уехать — ни сам Ренли, ни Мейс Тирелл, ни здравый смысл и чувство самосохранения. Порой казалось, что последнее у этого мальчишки напрочь отсутствует.
— Гляди! — Лорас кивнул вперед. Двое высоких, плечистых тирелловских латников куда-то провожали Маргери. Агаты рядом с ней не было. Лорас оглянулся вокруг, но всякая толпа вдруг расползлась восвояси. — Я знаю их. Может, нам позволят поговорить.
Ренли не успел что-либо ответить, а Лорас уже зашагал к страже.
— Астор! Леон! Позвольте минутку обмолвиться с сестрой парой слов.
— Милорд, не положено, — неуверенно начал один.
— Пожалуйста! — попросил Лорас. — Всего минута.
— Прошу, — мягко присоединилась Маргери, лучезарно улыбаясь латникам, — едва ли родной брат и благородный лорд желают навредить мне.
— Одна минута, — строго сказал второй латник, и двое отошли в сторону.
Лорас с Ренли тут же рассказали Маргери все, что узнали. Идея отправиться домой не слишком ей понравилась. Хоть она и скучала по дому, столица по-своему полюбилась Маргери, а расставаться с близкими ей уж точно не хотелось.
— Но так, возможно, и впрямь будет лучше, — в итоге рассудила она. — Может, эти жрецы наконец оставят людей в покое. Я не стану спорить с отцом. К тому же так появится больше шансов разорвать помолвку с Джоффри. Все к этому и идет.
— Почему же? Кажется, только вчера было наоборот, — недоумевал Лорас. — Из каждого угла трубили о радостной новости.
— До меня доносят разные слухи, но все они сходятся в одном — королева и ее сын перепуганы после того, что случилось ночью, а я теперь для них все равно что больна серой хворью. Если меня преследуют огнем, я несу опасность своему жениху, — Маргери слабо улыбнулась. Следы недосыпа оставили свой отпечаток и на ее всегда свежем лице, — даже Агаты сторонятся.
— А где она? — спросил Ренли.
— Она с девочками, — грустно взглянув на него, ответила Маргери, — захотела взглянуть на них в последний раз. Я хотела пойти с ней, но меня не пустили. Я знала их так недолго, а с Агатой они воспитывались вместе. Она убита горем.
— Она сильная. Вдвоем вам будет легче в дороге.
— Агата останется здесь. Ее дом и семья тут, она не сможет уехать со мной.
— Миледи, нам пора, — подоспели стражники, прерывая разговор.
— Надеюсь, мы еще увидимся до моего отъезда.
Латники закрыли маленькую фигурку широкими спинами, и троица очень скоро скрылась в пустом коридоре, оставляя Ренли с Лорасом глядеть им в след. Явились слуги, чтобы зажечь факелы. На улице прогремело.
— Опять гроза, — вздохнул Ренли.
— Это не гроза, — ответил Лорас, устремляясь к ближайшему окну.
Уже шесть.
Ренли точно окаменел, но ноги сами понесли его к оруженосцу. Из соседних окон выглядывали такие же любопытные, в коридор набегали люди и начинали толпиться и толкаться, пробивая себе путь к зрелищу. В саду живописно полыхали огромные кусты розовых насаждений.
Маргери их так любила. Стража уже бросилась тушить цветы, но весь остальной народ замер, будто зачарованный, и глядел на некогда прекрасные, нежные бутоны, обратившиеся в черный прах за несколько мгновений.
— Ничего не понимаю, — пробормотал Лорас. — Который час? Это, наверное, не они. Жрецы должны уже были дать ответ насчет переговоров, —
нет, ты правильно все понял, никакого недоразумения нет.
— Это и есть ответ.
Значит, переговоров не будет. И ничего уже не будет как раньше. А с Тиреллами в этом замке случится то же, что и с их гербом — сгорят все до единого. Внезапно решение Ренли насчет Лораса переменилось.
***
Следующий срочный совет собрал всех его членов за считанные минуты. Мизинец разносил в пух и прах план с переговорами, остальные спорили, выдумывая новый, а Ренли решался на последний шаг, замечая взгляды Мейса Тирелла, постоянно обращавшиеся к нему. По итогу сошлись на том, чтобы объявить в замке об опасности и призвать людей по возможности не покидать свои покои, а также было принято решение вернуться к старой стратегии — идти по слабым следам и быть начеку круглые сутки. Мрачный зал все покидали сонными и раздраженными. Кинув быстрый взгляд на Ренли, Роберт, не сказавший ему на собрании ни слова, даже упрека за неудачный план, быстро отвернулся и заторопился прочь. Ренли и не думал его преследовать и уже хотел направиться в свои покои, где должен был ждать Лорас, когда Мейс Тирелл возник у него перед носом, преграждая путь.
— Что вы решили, лорд Ренли? — он отставал от Ренли по росту почти на целую голову, но это не мешало ему твердо и требовательно глядеть снизу вверх.
— Лорас отправится домой, — скрепя сердце, ответил Ренли, и, не дожидаясь реакции, обошел Тирелла и выскочил из зала.
***
— Ты издеваешься! — воскликнул мальчик, когда Ренли сообщил ему о своем решении. — Я не намерен бежать и прятаться в Хайгардене, как последний трус! И какой я после этого оруженосец? Или я тебе так надоел?
— Не неси чепухи, ты видел сегодняшнее представление и знаешь, что могло случиться с Маргери ночью, так почему же ты так уверен, что не станешь следующим?
— Я не собираюсь сбегать обратно, да еще и вместе с сестрой и кузинами, точно девица!
— Что ж, привыкай, что не всегда все будет так, как хочется тебе, — теперь еще и поссориться не хватало перед тем, как они, возможно, навсегда расстанутся. Ренли устало упал в кресло, пока оруженосец негодующе вышагивал по комнате.
— Да что со мной здесь случится, я ведь…
— Всего лишь мальчишка, взбалмошный и несдержанный. И если все, что происходило с тобой с самого приезда не научило тебя, то в этот раз ты точно все усвоишь, вот только уже из могилы.
— Взбалмошный мальчишка, — Лорас произнес это без капли злости, но так понуро, что Ренли подумал, не был ли он чересчур к нему резок, — только и всего.
— Послушай, — Ренли поднялся и подошел к оруженосцу, протянув ладонь в намерении приобнять, но мальчик отстранился. Рука Ренли неловко опустилась, — меньше всего я хочу, чтобы ты пострадал. Так будет намного безопасней и спокойней.
— Тебе спокойней, а мне что? Сидеть и томиться в башне, расчесывая косы, когда мои близкие рискуют не пережить новый день.
— Понимаю, ты переживаешь. У твоего отца будет лучшая защита, а с Гарланом я поговорю, и, может, он передумает.
— Дело не только в них, — и Лорас так быстро выбежал за дверь, что та только и успела жалобно скрипнуть и тихо захлопнуться.
Не только в них.
В комнате вдруг стало очень тесно и душно, и Ренли вышел на балкон, несмотря на промозглость и порывы холодного ветра. Вот он и решил все вопросы, чем намеревался заняться уже несколько недель. И кто бы мог подумать, что обстоятельства обернутся наихудшим образом, какой он мог предположить. В итоге у него не осталось ни Робара, к чьему обществу он так привык и привязался, ни Лораса, к которому испытал те чувства, что никак не мог себе позволить, ни Маргери, ставшей для него близким другом. Быть может, брак их и не был бы таким ужасным, как казалось. А может, и Лорас бы ответил взаимностью. Но теперь не будет ничего — только извечная комната с балконом да серое небо над головой. Даже брат его снова избегает. Очевидно, в один момент что-то пошло не так, и жизнь явно катилась под откос, а все, что мог с этим поделать Ренли — остановиться и наблюдать, как он всегда и делал вместо того, чтобы решать проблемы. Глядел на них, пока те не рассасывались сами собой. В этот раз он нагляделся предостаточно. Вот только что теперь поделать? Лорасу нельзя оставаться в столице, Маргери скорее всего женят на каком-нибудь смазливом цветочном лорде. Вряд ли, конечно, Мейс Тирелл захочет упустить корону, но вот захотят ли теперь маленький принц и королева поделиться ею? Возможно, помолвку с Ренли и удастся восстановить, но поджигатели могут терроризировать город месяцами, а то и годами, и придется за это время подыскать для Маргери другой вариант. Быть может, не столь выгодный, но по крайней мере более безопасный. Если бы только Роберт позволил Ренли уехать в Штормовой Предел или хотя бы на Драконий Камень. Король, помнится, желал, чтобы Ренли присмотрел за Джоффри, однако никому, кроме Роберта, эта идея не казалась удачной. Двум братьям необходимо было поговорить, и как можно скорее. Если Ренли продолжит бездействовать, смиряясь с каждым решением судьбы, он точно сойдет здесь с ума и бросится с этого надоевшего балкона. А Робар? С ним сделано все, что можно. Ненадолго в Ренли загорелось желание помириться с рыцарем, вернуть все как было, пусть и скучно, зато так привычно. Но минутная слабость прошла быстро. Хоть что-то Ренли сделал правильно.
Стремительно темнело. В саду было пусто, не считая нескольких дежуривших стражей, изредка проходивших под окнами. Наблюдать одинокие тропинки и беседки было грустно, но Ренли залюбовался развернувшейся картиной. Возможно, завтра все это сгорит. А может и нет. Кто вообще знает, что будет завтра — в последнее время не угадаешь. Он бы уже, пожалуй, ничему не удивился. Свались ему завтра на голову манна небесная или потолок собственной спальни — он на все бы отреагировал с одинаковым равнодушием. Разразись внизу земля, выпуская наружу упырей и демонов, а Ренли так и стоял бы на продуваемом балконе, облокотившись о перила и безуспешно стараясь согреть похолодевшие руки, пряча ладони одну в другую. Да уж, таким жалким он себя если когда и чувствовал, то очень и очень давно. Кажется, в далеком детстве, когда за проделки его запирали в пустой комнатушке с крохотным окошком под самым потолком, и все, что он мог делать — сидеть на жесткой деревянной табуретке, уставившись в стену и воображая себя путешественником, волшебником или смелым воином. Но теперь он казался себе слишком старым для подобного ребячества. Время фантазий давно прошло, и наступил черед действий, вот только слишком долго Ренли игнорировал этот факт.
Раздался стук в дверь, такой тихий и робкий, что Ренли чудом расслышал его.
— Войдите, — не глядя на входящего отвечал он. Еще чуть-чуть, и на небе начнут высыпать первые звезды. Сколько же он просидел здесь?
— Привет, — равнодушия в Ренли как не бывало. Рядом стоял Лорас, точно так же вглядываясь вдаль, в темно-синее небо, — не против?
— Конечно нет. Я правда, был уверен, что тебе понадобится времени побольше. Что случилось? Духовные практики, ромашковый чай?
Лорас улыбнулся.
— Ты был прав насчет взбалмошности. Я слишком долго учусь на собственных ошибках.
— Я не хотел тебя задеть, только убедить. Ты не просто взбалмошный мальчишка. Ты мой друг, безбашенный, бесстрашный и совершенно неугомонный, — Ренли рассмеялся, поглядев на опустившего голову мальчика. Даже в вечерней темноте было видно красные пятна на его щеках.
— Если бы не ты, я не дожил бы и до осени. Всегда удивлялся, как тебе удается быть таким спокойным и… взрослым, что ли. Ты способней, чем думаешь о себе. И тебя ждет блестящее будущее, если станешь чаще вспоминать об этом.
— Говоришь так, как будто мы расстаемся навсегда, — Ренли хотел пошутить, но лицо оруженосца не показывало признаков веселья. — Это ведь не так?
— Нет. Ни в коем случае. Отец сказал, это только на то время, что в городе будут твориться беспорядки. Но они прекратятся совсем скоро, я уверен.
— Да. Прекратятся, — на балконе вдруг стало так холодно, хотя весь вечер Ренли почти не замечал дуновений осеннего ветра. Помнится, при Эйгоне Недостойном бунтовщики и разбойники терроризировали столицу десятилетие. Быть может, прекрати он пировать и веселиться с советниками, ситуация бы изменилась. А может и нет. Сейчас уже точно не скажешь.
Оба замолчали. Вечер выдался удивительно спокойный и тихий — настоящее благословение. Или же затишье перед бурей. В саду даже зажгли крохотные огоньки. Новолетие все-таки было не за горами, хотя о праздниках нынче все напрочь позабыли. Так хотелось остановить это мгновение, задержать его на сотню лет, стоять и глядеть куда-то в неизвестность, а рядом Лорас, красивый даже в своей печали.
Быть может, они и впрямь увидятся совсем не скоро. Что ж, в этом случае Ренли потеряет совсем немного, если сделает то, что так хочется. Либо сегодня, либо никогда.
— Я бы не хотел, чтобы ты уезжал.
Лорас вопросительно поглядел на него и хотел было что-то ответить, но Ренли продолжал.
— Но еще больше мне не хочется, чтобы с тобой случилось несчастье. Если честно, понятия не имею, что бы я без тебя делал. Пока ты не приехал, моя жизнь была одним и тем же серым и скучным из раза в раз повторяющимся днем. А ты стал в ней таким ярким всплеском. И я понял, насколько покрылся пылью за эти годы.
Мальчик внимательно и серьезно слушал. Хотелось сказать самое главное. То, что следовало сказать уже давно. Ренли посмотрел на Лораса, странная вспышка энергии и желания отбросила его страхи, и он вознамерился снять наконец эту тяжесть, давно висевшую за его спиной, когда оказался перебит.
— Ренли, — оруженосец не отрывал от него медовых глаз. Сложно было сказать, рассмеется он сейчас или заплачет, — я не хочу уезжать от тебя, — Лорас подался вперед так неожиданно, что Ренли показалось, будто он все же полетел вниз со своего балкона, когда чужие губы неумело, но горячо накрыли его собственные. Удивительным образом он сумел взять контроль и ответить на поцелуй. Поразительно — Ренли не раз представлял себе этот момент, но ни одна из его самых фантастических и смелых грез не была такой приятной, как эта простая и чистая реальность. Весь остальной мир теперь растворился, и до событий вокруг не было никакого дела.
— Как давно? — спросил Ренли, когда драгоценный миг закончился. На самом деле он понятия не имел, что нужно сказать в таком случае. Положение их казалось оторванным от реальности. Лорас стоял напротив, слегка покрасневший и смущенный, с глазами блестящими и потемневшими.
— Очень давно. Почти с самого начала.
Ренли не сдержал смешка, перетекшего в хохот. Оруженосец удивленно уставился на него.
— Глупец! Считал себя посмышленее многих, а сам не видел того, что было под самым носом! Я потерял столько времени, маясь дурью.
Лорас тоже засмеялся.
— Я был почти уверен, что ты тут же спустишь меня вниз, через эти перила. Но уж лучше умереть так, чем в склоке с уличным разбойником или сгорев в собственной постели.
На душе стало так легко и радостно, как не было уже давно. Будто Ренли вышел из долгой, утомительной спячки, проснувшись в самый разгар весны и ощутив на лице лучики ласкового солнца и вдохнув свежий воздух безмятежного утра. Он нагнулся и поцеловал оруженосца, и на сей раз вышло намного уверенней.
***
— Знаешь, если бы ты все же попытался сбросить меня, — сказал через какое-то время Лорас, — мне было бы намного проще уехать.
— Ну извини, что по чистой случайности собирался поцеловать тебя в тот же момент.
— Это так странно. Только что мы были просто друзьями, лордом и оруженосцем. Слишком нереально, прямо как в тех книжках, которыми зачитываются кузины.
— Удивительно, что у них до сих пор не отняли эти книжки, если в них лорды целуют своих оруженосцев, — засмеялся Ренли. — Мне теперь стало многое понятно.
— Что например?
— Все те странные вопросы, и почему ты вдруг стал так часто краснеть, почему не обращал внимания на девиц, когда они буквально бросались на тебя.
— Правда? Я и не замечал, — Лорас снова слегка покраснел.
— Только одного не могу понять, — продолжал Ренли, — отчего вы с Робаром подрались?
Он произнес это непринужденно, без оттенка укора, но лицо Лораса вмиг переменилось, сделавшись виноватым.
— Это он рассказал?
— Сам догадался. Во всем дворце только два таких красавца, покрытых синяками.
— Я услышал его разговор с принцем, когда пытался узнать, кто стоит за этой помолвкой. Джоффри пересказывал ему все те ужасы насчет Маргери, которыми ты его запугал. А
он убеждал Джоффри, что это все бред и вранье. Так-то оно так, конечно, — Лорас неуверенно улыбнулся, и Ренли ответил тем же, не желая, чтобы мальчик чувствовал себя неловко. — Когда Джоффри увел учиться мейстер, я решил разобраться, для чего какому-то рыцарю понадобился этот брак. Должно быть, я был очень резок, но, поверь, он в долгу не остался. Он как-то сразу не обрадовался моему появлению, сказал много несправедливого про Маргери, меня… тебя. Драку начал я, но он дрался так, будто только этого и ждал, честно.
— Вот как, — что ж, Ренли был лучшего мнения о Робаре, — я верю тебе, все в порядке. Но почему ты не сказал мне сразу? Придумал какую-то сказку.
— Так ты не поверил в нее?
— Ни на минуту.
— Я все никак не мог понять, в каких вы с
ним отношениях, — он выжидательно посмотрел на Ренли. Должно быть, его посетила мысль, что отношения эти, возможно не кончены, и Ренли использует его теперь для развлечения, чтобы легче пережить временную ссору с настоящим любовником.
— Уже не в каких.
— Но вы ведь были вместе, так?
— Да, — тяжело ответил Ренли. — И поняли, что слишком разные.
— Я видел вас однажды. Пару месяцев назад.
Ренли внезапно осенило.
— Это тогда, когда ты надулся? А я ломал голову, что сказал не так! Я ведь догадывался, но решил, что это невозможно.
— Наша группа шла с тренировки. Я зашел чуть вперед и увидел вас вместе. Вы… целовались, — сквозь зубы выговорил Лорас. — Затем я развернулся и повел всех прочь оттуда. Не знаю, почему, ведь я был так зол, почем зря.
— Ты в тот день спас нас обоих. Если бы остальные увидели меня с ним или скажи ты кому, боюсь представить, какой поднялся бы шум. Я просто мозг наизнанку вывернул, пока гадал, что случилось в тот день. Даже с Маргери советовался.
— С Маргери?
— Она, конечно, тоже понятия не имела. Ну и ну. Давай забудем о Робаре, о жрецах, о Джоффри. У нас осталось только сегодня, и я не хочу потерять ни единого мгновения.
Они просидели в спальне до самого утра, обсуждая весь белый свет и прерываясь на новые объятия и поцелуи, робкие и мягкие. С рассветом Лорас уснул, и Ренли долго любовался им. Как он еще юн и безмятежен. И как сможет Ренли теперь расстаться с ним, неизвестно насколько? Именно сейчас, когда удача наконец улыбнулась Ренли, он вынужден будет отпустить ее, и неизвестно, что затем последует. А ведь и впрямь нет смысла гадать — остается наслаждаться настоящим, не беспокоясь о будущем и не грустя о прошлом. Зачем, когда этот миг так прекрасен? И Ренли не собирался его упускать.
