Ловушка для Осборна. Невозможное возможно I.

Прошло уже три года, а семейная жизнь Огюста и Агнеса на Адларе в Ялене нельзя было назвать счастливой. Огюст старался как можно реже бывать дома. Обычно, беседы с Агнесом у него ничем хорошим не заканчивались. Один впадал в истерику и убегал туда, где никого нет и можно спокойно поплакаться, а второй спокойно вставал и уходил по делам. Об общении с маленьким Линдонном, который был постоянно на попечении нянек и слуг, и говорить нечего.       Однажды утром, во время совместного семейного завтрака, будь он неладен, Агнес спросил Огюста: — Огюст, как надолго ты уезжаешь? — Ещё не знаю. А что? – без интереса спросил муж. — Так, ничего. Просто хотел поговорить. — Нам есть о чём разговаривать? В условиях контракта не сказано, что я обязан тебя выслушивать и тем более разговаривать. — Огюст, при чём тут условия контракта? Я говорю о том, что мы люди и нам надо хоть как-то налаживать отношения, раз мы состоим в браке. А контракт… — Агнес помолчал и добавил: контракт – это формальность. — Наш брак – формальность, Агнес. Я не намерен с тобой обсуждать рабочие вопросы. Мне достаточно того, что я вынужден спать с тобой в одной постели. Избавь меня, пожалуйста, от своих просьб и жалоб, — спокойно, даже холодно, ответил молодому мужу Огюст. Краски из его голоса давно исчезли, и он не желал что-либо менять в своих отношениях с мужем. С завидным упорством Огюст в очередной раз отказывал мужу-омеге во внимании. — Но, Огюст, уже прошло достаточно времени, а ты так и не обращаешь на меня никакого внимания, — решил покапризничать Агнес. — Я устал засыпать в холодной постели и солить подушку слезами. — Я всё понимаю, Агнес. Раз тебе больше нечем заняться, попроси папу Сабина свозить тебя по магазинам или в парк. Погуляй, развейся, — предложил он. – А меня оставь в покое, мне на работе проблем хватает. А про постель забудь, я не собираюсь удовлетворять тебя в интимном плане. Думаю, я давно дал об этом понять. Не понимаю, почему ты до сих пор настаиваешь? — А кого ты собираешься удовлетворять в интимном плане? Своего любезного Рене? — Замолчи! У тебя нет права произносить его имя и тем более обсуждать! – рыкнул Огюст, в глазах, которого гневно вспыхнул огонь. Похоже, его завтрак на этом закончен. Он отбросил приборы и встал, вытирая салфеткой рот. — Зато тебе можно его «обсуждать» во снах каждую ночь! – завёлся Агнес. – Сколько я ещё могу слушать, как ты зовёшь его?! Мечешься по кровати и просыпаешься в холодном поту?! Это называется «одержимость»! — Это любовь! Тебе этого не понять! И я буду звать его до тех пор, Агнес, пока не верну! А тебе советую поселиться в другой спальне, если я мешаю спать своими криками во сне. Всё, я сыт! Вечером не жди!       Огюст небрежно бросил салфетку на стол и ушёл на работу. Агнес остался сидеть за столом, безаппетитно смотря на завтрак. После слов, сказанных мужем, кусок в горло не лез. Он сидел и тихо плакал, жалея себя и ненавидя всех вокруг, особенно Рене Лоттэ. Как только в светлую головку Агнеса закралась недобрая мысль, он успокоился и, встав из-за стола, приказал всё убрать. Мысль требовала хорошего обдумывания и чёткого плана. Говорить о ней он никому не стал, но надеялся, что это поможет склонить Огюста на свою сторону.       Мог ли Агнес Мориц предполагать, когда отец сказал, что решит его проблему с беременностью, на что в конечном итоге обрекает? Да, с Оделием Агнес с тех пор не виделся (нечастое общение по коммуникатору не в счет), что к лучшему и хорошо сказалось на его характере. Он успокоился и перестал сбегать или вытворять глупости. Каждую неделю Агнес связывался с отцом, жаловался на Огюста. Тот не находил в действиях молодого Готтера ничего предосудительного или нарушающего контракт, но просил сына набраться терпения. — Отец, но он не спит со мной! – жаловался Агнес Гольду. – Нет, мы спим в одной постели, но в интимном плане он меня до сих пор не трогает. — Я наслышан об упрямом характере Готтеров, сынок, — пытался успокоить Агнеса по коммуникатору отец. – Дай ему время. Если тебе удастся с ним переспать и родить от него, то мы ещё больше свяжем Готтеров по рукам и ногам. Чертежи будущего корабля уже почти готовы, насколько мне известно, будущее Линдонна мы обеспечим. Осталось твоё! Прояви терпение и выдержку, милый! Ты же умеешь ждать!? — Умею, но я устал. Сколько я могу ждать? Ладно, когда я беременный был, а теперь – то что? Я уже родил, Линдонн подрос, но Огюст всё равно холоден со мной! Что мне делать? — Будь с ним терпелив и ласков. Не ругайся и слушайся. Попробуй делать то, что он любит. — Я всё это пробовал! Он дал мне чётко понять, что мои знаки внимания принимать не будет, и вообще, равнодушен ко всему, что касается меня. Даже предложил поискать утехи на стороне, сказал, что не против и мешать не будет. Но, я же знаю, что это нарушение контракта, он тогда сразу на развод подаст. — Тоже верно. Сказал же, дай ему время, Агнес. Рано или поздно, он привыкнет к тебе и начнёт проявлять внимание. — Не начнёт! Всё его внимание занимает бывший любовник. Он об этом Рене Лоттэ только и думает! Даже во сне его имя кричит! — Зато, ты рядом, а этот Рене Лоттэ неизвестно где! – возразил Гольд. – Я пытался его найти, но на Земле его точно нет. — Значит, он на другой планете. Я выясню это! — Если только Огюст проболтается, Агнес. Вряд ли, он добровольно выложит тебе местонахождения любовника. Да и зачем тебе это, милый мой? Ну, нет рядом Лоттэ и не надо. Ты что-то задумал? — Пока нет, отец, но мысль была. Мне сейчас не особо интересно, где бывший омега мужа прячется. И лучше бы ему не высовываться. — Ох, Агнес! – тяжко вздохнул Гольд. — Не делай глупостей только, очень прошу. — Постараюсь, отец. — У тебя всё, солнышко? — Да, пока всё. — Тогда до связи. Люблю тебя! Мне надо работать. — До связи, отец. Я тоже люблю тебя. Хорошего дня. — Пока!       Гольд отключился, а Агнес бросился на постель и завыл от безысходности. *** Вечером, как обычно супруги легли в одну постель, каждый на свою половину, Агнес не стал ложиться сразу и просто сел на кровати. Глядя на мужа, он сказал: — Огюст, мы в браке уже три года. Притерлись друг к другу. Не пора ли подумать, об общих детях? — С чего вдруг ты задумался об общих детях, Агнес? — удивленно спросил Огюст, повернувшись к мужу. — Ты первенцем толком не занимаешься, так с чего ты взял, что нам нужны общие дети? — Как с чего? Тебе же нужен наследник, одной крови с тобой? — В контракте ничего об этом не сказано. Я не хочу иметь от тебя детей, Агнес. К тому же, у тебя нет шанса иметь от меня детей, потому как у тебя уже есть ребёнок от другого. — А от кого захочешь? – Агнес едва удержался от того, чтобы не упомянуть имя любовника мужа. Однако, он помнил запрет мужа и старался не произносить это имя, опасаясь ответной жёсткой реакции. Агнес уже хорошо изучил нрав мужа (не сахар), а потому, сердить его лишний раз – чревато. Уйдёт из дома и даже ночевать не придёт, а потом объясняйся со свёкром, что произошло? Как говорится, знаем, рыбачили! Поэтому он и смолчал. А вот о причинах появления данных мыслей решил открыться. – Понимаешь, Огюст, Линд, ошибка молодости. Мы все ошибаемся, и каждый из нас имеет право на прощение и второй шанс. Да, я не был идеален, шёл наперекор Оделию, не слушался, сбегал. Единственной целью появления Линдонна, было доказать папе, что я имею право на выбор, что я другой. Я так же, как любой другой омега, желаю любить и быть любимым. А вместо уважения и понимания я лишь получал тумаки от родного папы. Даже папа Сабин относится ко мне лучше. — Если ты думаешь, что я поверю в твои слёзные истории о прежней тяжёлой жизни, то ошибаешься. В том, как к тебе относились в родительском доме – только твоя вина. И какая тебе разница теперь, где я буду искать наследника родного мне по крови? Чтобы ты знал, я вообще не хочу сейчас детей. Не готов, понимаешь? — А когда ты будешь готов? — Когда я буду готов, ты узнаешь об том первым. А теперь давай спать, я устал. — А ты не заметил, Огюст, что для меня ты всегда уставший, а ведь я тоже не железный, я тоже хочу твоего внимания и ласки? — Столько лет обходился, а теперь вдруг захотел? — Я всегда тебя хотел, но ты вечно мне отказывал. Меня просили проявить терпение. Я ждал, сколько мог. Откровенно говоря, я устал ждать. Огюст, не хочешь от меня детей, не надо. Но почему ты отказываешь мне в простом сексе? — Не приемлю секс без любви. Да, мы притёрлись, привыкли друг к другу, но я по-прежнему не люблю тебя, и уже, поэтому не желаю от тебя детей, а секс тем более! — Ну, чего ты такой упёртый? Ты даже не пробовал! – заявил омега, подвинувшись чуть ближе к мужу. — Давай хотя бы попробуем. Если тебе не понравится, то мы и не будем больше пытаться. — Секс, как сладкий яд, Агнес! – изрек Огюст. — Попробовав один раз, отказаться не захочется, а в результате, решать проблемы. А в виду того, что любви между нами нет, то и нормального секса не получится. Ты хоть понимаешь, что я тогда буду вынужден искать удовлетворение на стороне? — Ты и так его постоянно ищешь на стороне, — надулся Агнес. Он отстранился от мужа, сел на кровати, укрывшись по пояс одеялом, и сложил руки на груди. Ох, как ему хотелось за такие слова поквитаться с мужем и назвать имя того, с кем он уже давно удовлетворяет свой интерес. – Думаешь, я не знаю, кто тебе в этом помогает? Почти каждую ночь я слышу это имя! — Ты опять? – вспылил Огюст. Он тоже сел на кровати и пристально посмотрел на нелюбимого мужа. Да, он был красив и наверняка был бы хорош в постели, но не для него – Огюста. Сердце альфы до сих пор было занято Рене. — Не опять, а снова! Огюст, я устал от твоего равнодушия! Я секса хочу! – твёрдо заявил омега. Но, не на того напал. Ответ мужа заставил скрежетать зубами от злости. — Раз тебе не нравится моё равнодушие, почему бы нам не развестись? Ищи себе того, кто будет удовлетворять тебя. Только с этим, давай без меня! Ты никогда не займёшь место в моём сердце, там занято! А теперь успокойся и ложись спать, пока я сам не ушёл в соседнюю комнату. — Но, Огюст! – обиженно дёрнулся Агнес. Ему хотелось упрекать мужа и дальше, но тот быстро пресёк эту попытку. — Мне повторить? – строго спросил альфа. После чего Агнес резко принял горизонтальное положение и накрылся с головой одеялом, отвернувшись от несговорчивого Готтера. Огюст тяжко выдохнул и улегся точно так же, повернувшись к мужу спиной.       Лёжа в постели, Агнес начал думать, что если бы не ребёнок, то он мог бы найти достойного себе мужа? И даже Оделий ему не указ. Всегда можно спрятаться за спину отца и попросить помощи. С такими тяжкими мыслями он и задремал.       Ночью Огюст снова метался, зовя Рене. Агнес ещё кое- что придумал, пока лежал под одеялом и смотрел в одну точку. Он решил, что сегодня не будет будить мужа, чтобы тот перестал кричать и заснул снова. Как только Огюст произнёс во сне имя, Агнес прилёг поближе и начал нежно целовать лицо мужа, словно это делал бы Рене. Огюст самопроизвольно потянулся к губам и почувствовал нежность и мягкость чужих губ. Агнес вспоминал, как нежно целовал его Логан и постарался так же целовать, пока ещё Готтер не пришёл в себя. Ведомый какой-то непонятной силой, альфа потянулся к Агнесу и ответил на поцелуй. Омега начал активнее проявлять желание и возбуждаться. Рефлекторно муж обнял его и прижал к себе сильнее. Огюст неожиданно очнулся, поняв, что Рене сейчас быть рядом не должно. Он открыл глаза и увидел Агнеса, стонущего от удовольствия. — Агнес? – выдохнул он. Его передёрнуло, и он оттолкнул того от себя. — Огюст, прости, я не удержался, — начал оправдываться омега. — Достал ты меня! Спи вот сегодня один! – он подскочил с кровати, откинув одеяло, и вышел из супружеской спальни, чтобы уйти в гостевую комнату. Улечься спать он смог, а вот уснуть так и не получилось. Естественно, Агнес тоже едва смог уснуть после ухода мужа. Прорыдав около получаса, он немного успокоился и поспал. Впрочем, сон был поверхностным, а утром он твёрдо решил, что отомстит мужу за такой грубый отказ от секса с ним.       Во время завтрака, все Готтеры молчали, и так же молча ели. Осборн и Сабин только немного и негромко переговаривались, обсуждая предстоящие дела. Огюст и Агнес упорно молчали, стараясь друг на друга часто не смотреть. Хотя, иногда Огюст гневно посматривал на мужа, давая понять, как он относится к его ночной выходке. Агнес долгое время сохранял терпение и наконец, добрался до банана. Он специально потянулся за фруктом сам (а не попросил об этом прислугу или кого-то сидящих за столом), чтобы обратить внимание на себя всех членов семьи, а особенно мужа. Огюст икнул от неожиданности, глядя, как сексуально Агнес очистил от кожуры банан. Сначала омега обвёл фруктом по губам, поигрывая языком, а затем, проведя кончиком языка вокруг верхушки банана, вобрал его чуть-чуть и с тихим стоном откусил. Остатком банана он возил во рту взад-вперед и при этом томно прикрывал глаза. Затем, кусочек откусанного банана он сжал только губами и сладко так пососал, стрельнув глазами на Огюста, проверяя реакцию. Тот сидел молча, но был в явном шоке от увиденного. Тем не менее, супруг продолжил свою игру. Кончиком языка он обводил банан, словно на том была шоколадная глазурь. Несмотря на пристальные взгляды всех членов семьи, омега продолжал играть с бананом, облизывая его языком со всех сторон, показывая, от чего сегодня ночью отказался муж. Осборн и Сабин сидели за столом, и смотрели на Агнеса, как на нечто бесподобное. Огюст же едва сдерживался, чтобы не подскочить и не ударить Агнеса за выходку. Мало того, что муж не дал ему сегодня поспать, так ещё и на завтраке устроил представление.       Сабин, глядя на то, что вытворяет муж сына, сдержанно прыснул, прижав кулачок ко рту. Чтобы Осборн тоже не делал замечаний Агнесу, легонько накрыл кисть мужа своей ладошкой. Тот понял намёк и продолжал молчать. Нет, с Агнесом Сабин позже поговорит и выяснит причины столь вызывающего поведения, а сейчас, выходка стоила того, чтобы досмотреть до конца. Осборн, как глава семьи сидел, молча смотрел то на мужа, то на сына, то мужа сына. И ничего не понимал, что вообще тут происходит?! Огюст же, не выдержал и встал с места. Он нервно отбросил салфетку и вышел из-за стола. — Спасибо, я сыт. Мне пора, — выдавил он, дойдя до двери. После он обернулся и сказал Агнесу: — Дорогой, приятного аппетита! Только не подавись, пожалуйста!       После слов, сказанных мужем, Агнес чуть не запустил в него пустой тарелкой. И действительно, чуть не подавился.       Когда из дома на работу уехал Осборн, Сабин спросил Агнеса: — Что это было, Агнес? — Простите, папа, не удержался. Это была маленькая месть Огюсту. Решил немного пошалить в качестве протеста. — А что между вами произошло? Какая кошка пробежала? — Просто вчера вечером я попытался уговорить его на секс, а он отказал, — абсолютно искренне ответил Агнес свёкру. — На секс? – так же неподдельно удивился Сабин. — Ну, да! В конце концов, уже давно живём вместе, а он ещё ни разу не снизошёл до этого. Ведь я омега и должен получать всё, что положено замужнему омеге. Не на стороне же, в самом деле, как Оделий искать себе развлечения? Сколько я могу терпеть и ждать? – Агнес разошёлся. — Папа, вы можете ругаться, но я очень соскучился по альфе и ласкам. Я же не железный! Сколько я могу воздерживаться? Я похож на монаха? — Понятно, — смеясь, ответил Сабин, одобряя действия младшего омеги. – А чем он мотивирует отказ? — Тем, что не любит! – коротко ответил Агнес. — Ясно. Я надеялся, что со временем он смягчится, но видимо, ошибся. Прости, — лицо Сабина вдруг стало серьёзнее. — Ничего, папа. Я всё понимаю. — Хочешь, я поговорю с ним, Агнес? — Нет, папа, не надо. Боюсь, это только усложнит наши отношения ещё больше. Он и так мне заявил, что ни секса, ни детей ему от меня не надо. Линдонном попрекнул. – Агнес немного расстроился и пустил слезу. Сабин подошел ближе, обнял его за голову и сказал: — Да, с альфами Готтеров никогда не было просто, Агнес. Не просто и сейчас. Я лишь могу тебе посочувствовать. Прости его, пожалуйста. — Я прощу, но что мне с того? Ни ласки от него, ни ребёнка за все три года. Он вообще предложил мне расстаться. Вся проблема в том, что он мне нравится, и я не хочу его терять, а он всё про Рене своего думает и почти каждую ночь зовёт его во сне, – заревел Агнес. Сабин поглаживал его голову, стараясь успокоить.       Чтобы хоть как-то компенсировать потери слёз и нервов, в очередной раз Сабин повёз Агнеса по магазинам. Шопинг расслаблял Агнеса, делал спокойнее.