Юдоль плача

      Утро долгожданного выходного дня для Ланы началось не с бодрости после запланированного десятичасового сна, а со стянутого на пол одеяла в половину восьмого утра. Дейзи, устроив свою огромную голову на краю кровати, жалобно поскуливала почти под ухом Ланы, и взгляд ее грустных темных глаз заставил девушку едва ли не начать скулить в унисон с английским мастифом. Флетчер вытянула руку вперед, положив ладонь на голову Дейзи и тяжело вздохнула: разумеется, о каком сне могла идти речь, если в квартире, помимо самой Ланы, обитал сущий ребенок в теле трехлетней взрослой собаки. Дейзи вздернула голову и уткнулась влажным носом в ладонь хозяйки, требуя должного внимания, и девушка рывком поднялась с еще теплой постели.       — Идем гулять, Дейзи, — улыбнулась она, потирая глаза тыльной стороной ладони, пока собака довольно принялась вилять хвостом и одобрительно лаять, услышав заветную команду.       На самом деле, подумала Лана, заваривая утренний чай в стакане-термосе, хозяйка мастифа из нее вышла ужасная: возвращалась она с работы иногда слишком поздно, и ее питомцу приходилось смиренно ждать вечерней прогулки и еды, времени для беззаботных игр с Дейзи у нее тоже практически не оставалось, а еще мисс Флетчер зачастую думала о том, что она не уделяет должного внимания единственному существу в этом городе, которое прошло с ней все испытания последних лет. И сразу горько на душе становилось от таких рассуждений, потому как Лана неизменно приходила к выводу о том, что, может, именно по причине недостаточного внимания, что она уделяла ее формальному ребенку Дейзи, бог — Вселенная или Макаронный монстр, Лана не бралась философствовать на тему высших сил — всячески огораживал Флетчер от создания полноценной семьи. Было время, когда она действительно была готова прожить с мужем счастливо до самой старости и воспитать двоих детей. Но у кого-то наверху, видимо, были другие планы на ее жизнь, решила фаталистка Лана, пережив беспочвенные истерики на фоне частых эмоциональных потрясений, и в конечном итоге смирилась со своей участью. Однажды, осознала она, расследуя дело годичной давности, ведь и Дейзи покинет ее — и что тогда? Пришлось смириться с удивительно ясной и логичной философией человеческого одиночества: свой путь люди проходят самостоятельно, а все крепкие и сильные привязанности только разрушают его, делая уязвимым и слабым. Вот, что следовало усвоить, тогда и жизнь казалась в разы проще. Все когда-то умрут — истину из трех слов пришлось принять и сделать девизом своей жизни, навсегда отказавшись от желания заводить семью, а уж тем более детей.       Застегнув молнию на серой спортивной кофте, Лана ухватила одной рукой поводок Дейзи, а другой — стакан с горячим мятным чаем и вышла из квартиры. На улице было ощутимо прохладно: пусть солнце и встало не меньше двух часов назад, прогреть воздух достаточно сильно оно еще не успело, а значит, до наступления привычной жары еще оставалось немного времени для наслаждения приятным утренним холодком и относительной тишиной, которая, по правде сказать, была редкостью для района, в котором Лана снимала квартиру. Флетчер приходилось жить на Ньюман-стрит, что, конечно, было недешево, но вполне приемлемо по меркам Лондона. Особенно если учесть, что лендлорд квартиры — школьный приятель отца Ланы, и он всегда делал ей скидку, пусть и маленькую, но, с другой стороны, велики ли прочие ее расходы, чтобы так переживать за ежемесячную плату? Девушка, мечтательно улыбаясь и неторопливо попивая чай по дороге, быстро добралась до ближайшего парка Крабтри Филдс, где обыкновенно гуляла с Дейзи. Собака бодро бежала впереди хозяйки, глядя по сторонам и иногда высовывая длинный розовый язык — Лана уже давно не надевала на питомца намордник, убедившись в том, что ее миролюбивая Дейзи и мухи не обидит, но зато станет страдать от дискомфорта.       На самом деле, Флетчер думала, что в ее единственный выходной ей не придется контактировать с людьми хотя бы до полудня. Проснувшись сегодня, она даже хотела отложить посещение книжной лавки в Сохо — настолько ее организм требовал отдыха. Но, увы, детектив, в понимании многих людей, не работа, а стиль жизни, поэтому зачастую окружающие вовсе забывали о том, что детектив-сержант Лана Флетчер крайне редко все-таки перевоплощалась в обычного человека, которого хотя бы из уважения не стоило беспокоить. Но разве могла Лана мечтать о такой роскоши? Почувствовав вибрацию своего телефона, Флетчер опустилась на скамейку в парке и отцепила поводок, дав Дейзи долгожданную команду «гулять».       — Доброе утро, мисс Периш, — нехотя ответила Лана и растянула губы в приветливой улыбке так, если бы Сана видела ее сейчас. На другом конце хмыкнули в ответ, и девушка продолжила: — Чем могу помочь в такой ранний час?       — Это правда, что дело моей сестры закрыто? — не тратя своих сил на излишнюю вежливость, отрывисто и резко спросила Сана, не повысив притом голос, который, однако, все равно звучал угрожающе. Лана тяжело вздохнула и посмотрела на свою раскрытую ладонь, раздумывая над ответом. Дело-то и впрямь закрыто, только вот Флетчер — авантюристка до мозга костей — не собиралась опускать руки так просто. И зачем-то ввязывалась в расследование, которое, во-первых, могло не принести ровно никакого результата, а во-вторых, абсолютно точно не принесло бы никаких денег. — У нас с Вами был уговор, сержант Флетчер.       — Послушайте, я…       — Нет, это Вы послушайте, — прервала ее в тот же миг Сана в своей привычной властной манере. — Я потеряла единственную сестру, у которой, чтобы вы и ваши коллеги там ни говорили, никогда не было суицидальных наклонностей. А теперь Вы утверждаете, что она нарочно лишила себя жизни, а виноватых в ее смерти нет. И что — предлагаете мне смириться?       — Заметьте, что лично я, — Лана сделала акцент на последнем слове, прижимая свободную руку к груди, — ничего Вам не предложила. И, ко всему прочему, Вам стоило бы понять, что мнение большинства не всегда совпадает с мнением единиц.       — Что Вы имеете в виду? — понизив голос, поинтересовалась Сана, и Флетчер заметила, как изменилась ее интонация: словно излишняя самоуверенность уступила место напуганной осторожности, а на замену холодной и своенравной женщине пришла совсем юная девочка, погрязшая в вязкой тине сомнений. Лана, шумно втянув носом воздух, крепко зажмурившись.       — Я не могу Вам обещать, что преуспею, но, — выдохнула она, уже понимая, что успех задуманного ею крайне призрачен и неоднозначен, — я попробую довести до конца дело Вашей сестры. Придется собрать достаточное количество доказательств, чтобы официальное расследование по нему было возобновлено, однако я постараюсь сделать это. Во всяком случае, нужно проверить, как минимум, пару зацепок. Но Вы должны понять, мисс Периш: никаких гарантий я дать не могу. Если мои предположения не подтвердятся нужными уликами, мы вынуждены будем признать факт совершения самоубийства Вашей сестрой. Согласны?       — Лучше, чем ничего, — фыркнула Сана, и Лана в ответ улыбнулась уже практически искренне: то, как сестра погибшей меняла тон на протяжении всего разговора, отчего-то крайне ее забавляло. — Держите меня в курсе. И если Вам нужны будут какие-то вещи Язмин для расследования или вдруг появится необходимость еще раз осмотреть квартиру, то дома у меня есть запасной ключ. Пока не началась волокита с документами, я готова помочь. Чем угодно, сержант Флетчер, слышите?       — Да, и я прекрасно понимаю Ваше рвение, — отозвалась Лана, наблюдая за бегающей недалеко Дейзи. — Приятного Вам дня, мисс Периш.       В глубине души девушка возликовала. Если появится возможность в скором времени в очередной раз осмотреть квартиру Язмин, то у нее будет шанс рассмотреть все снова. Не то чтобы она не доверяла миссис Рохас и Закари, но в некоторых ситуациях она привыкла доверять только себе. Иногда она задумывалась о том, получился бы из нее хороший криминалист, но потом вспоминала, что, в случае выбора другой профессиональной направленности, пришлось бы работать не с Колином, а, например, с пугающей Лану миссис Рохас. И в те секунды Флетчер понимала, что карьера ее складывалась не худшим образом. От псевдо-философских мыслей девушку отвлек громкий и озлобленный лай Дейзи, которого Лана не слышала уже очень долгое время. Она подскочила со своего места, оглядываясь по сторонам, и тут же побежала к своему питомцу, сжимая в руках пустой стакан из-под чая. Несмотря на оклики хозяйки, Дейзи продолжала настойчиво лаять, переходя иногда на утробный рык, грозно наклонившись вперед и не сводя внимательного взгляда то с мужчины крепкого телосложения, облаченного в довольно дорогую, насколько могла судить Лана, одежду, то с его карликового серого пуделя.       — Дейзи, тише, — Флетчер, ничуть не задумавшись о том, что джинсы она едва-едва успела достать из кипы выстиранной одежды, рухнула на колени возле собаки, обвив руками ее вздрагивающее от лая тела. Нашептывая питомцу успокаивающие слова, девушка начала поглаживать ее по спине до тех пор, пока грозный лай Дейзи не сменился на напряженное рычание.       — Похоже, Ваш питомец не слишком жалует нас, — усмехнулся мужчина, который отчего-то не спешил ретироваться, как, впрочем, и его горделивый пудель. Улыбнувшись, прохожий продолжил, протянув руку Дейзи: — Эй, ну не злись. Хороший мальчик.       — Это девочка, — отозвалась Лана, прицепляя поводок к ошейнику Дейзи с намерением покинуть парк как можно скорее. Флетчер свела брови к переносице, думая о том, что ее собака никогда не вела себя подобным образом, а потому ее наверняка что-то сильно беспокоило. Только что — оставалось вопросом: мужчина, что стоял рядом, не вызывал никаких негативных эмоций, скорее, его лицо казалось добродушным и светлым; открытая улыбка, мягкие, но вместе с тем мужественные черты лица, высокий лоб, на который спадали русые кудри, что слегка тронула седина, несмотря на довольно молодой возраст. Лана, намотав на руку поводок и поцеловав морщинистый лоб Дейзи, поднялась на ноги и неловко повела плечом: — Извините, она обычно образец спокойствия. Не знаю, что это на нее нашло сегодня.       — Пустяки, — рассмеялся мужчина и кивнул. — Марта иногда тоже бывает не в настроении — Вы не смотрите на то, что она сейчас такая спокойная, наверное, Вы ей просто понравились. Но часто бывает, что она тоже бросается на мнимую опасность, и это совершенно естественно. Тем более, для собак вашей породы: мастифы всегда готовы преданно защищать хозяев.       — Верно, однако я еще раз прошу прощения перед Вами и Мартой, — улыбнулась Лана и опустила взгляд на пуделя, внимательно глядевшего на Флетчер. Собака принюхивалась и виляла хвостом, а маленькие ее глазки смело и почти опасно блестели — и вот как раз глядя на питомца незнакомого мужчины, Лана вряд ли могла бы назвать его добрым. Чем дольше девушка глядела на собаку, тем тверже была ее уверенность в том, что она готова броситься на Флетчер или на Дейзи и попытаться растерзать их маленькими острыми зубами. И хозяин еще говорит, что понравилась, мол, она Марте, как же. Девушка поморщилась и позвала свою собаку, стараясь как можно скорее уйти прочь: — Идем, Дейзи. Всего доброго, сэр.       — И Вам хорошего дня, мисс, и Вам, — не дослушав его, девушка быстрым шагом пошла к выходу из парка, и в квартире своей оказалась в рекордно быстрое время.       Утро в Крабтри Филдс оказалось слишком насыщенным для того, чтобы по возвращении домой вновь лечь спать: поначалу Лане на удивление долго пришлось успокаивать Дейзи, которая все никак не могла прекратить нервничать, а после самой приводить в порядок хаотично мечущиеся мысли. Признаться честно, Флетчер не понимала, отчего Дейзи взъярилась, принявшись лихорадочно лаять на прохожего, — подобного за ней не наблюдалось за все три года, что она прожила у Ланы. Но стоило обеим уйти из парка, и вдруг чудесным образом Дейзи успокоилась и бодро засеменила в сторону дома, словно и не она минутами ранее надрывно лаяла и рычала. Не на шутку перепуганная поведением своей любимицы, Флетчер и вовсе почти решилась отложить свой поход в книжную лавку в Сохо, однако, поразмыслив, с огромной неохотой вынуждена была признать: другой возможности посетить магазинчик у нее не появится еще неделю, а за такое время многое могло произойти. Разумеется, теоретически. Поэтому, дождавшись послеобеденного времени, Лана с огромным неудовольствием сменила удобную домашнюю одежду на легкий летний сарафан, который хоть немного подходил для адской августовской жары и, окинув полным печали и сожаления взглядом гостиную, где она могла бы провести вечер за просмотром сериала, нехотя покинула квартиру.       Нельзя сказать, что Лана почувствовала себя некомфортно, когда пересекла порог книжной лавки, но ощутив запах сухих книжных страниц, деревянных полок и слабый сладковатый аромат, витавший в воздухе, ей вдруг захотелось поскорее покинуть это место. Ей на мгновение показалось, будто бы что-то неправильное и чужеродное затаилось в мнимом долговечном спокойствии магазинчика: судя по обстановке, Лана могла бы с уверенностью заявить, что открыт он был очень давно, явно в прошлом веке, если не раньше. Может, когда-то давно смышленый предприниматель, вкладывая в дело своей мечты все силы и душу, открыл собственный бизнес, который после переходил от отца к сыну, а теперь его потомок держал владения, переданное ему далеким, но горячо уважаемым предком. Отчего-то хозяина лавки — возможно, мистера Азирафаэля, если он все еще был жив, — Флетчер представляла худощавым человеком в очках и вязаной жилетке, которую тот носил, не снимая ее даже в такую ужасную жару. Хотя стоило признать, что в самом помещении был на удивление прохладно даже притом, что кондиционеров или, на худой конец, вентиляторов не наблюдалось. Ожидания ее ничуть не оправдались, и Лана, к своему счастью и облегчению заговорила с самим мистером Азирафаэлем, которому и принадлежала, судя по всему, книга, находящаяся сейчас в полицейском участке. Конечно, раз дело Язмин не было признано убийством, то и талмуд не считался уликой, однако Лана при попытке отыскать его днем ранее потерпела неудачу. Возможно, при себе ее оставил Колин, проверяющий состояние психического здоровья Язмин, а может, прихватил Закари, интересующийся порой мистикой забавы ради, отшучивался он.       Мистер Азирафаэль показался ей довольно приветливым человеком среднего возраста: девушка сразу обратила внимание на его теплую улыбку и лучащиеся искренностью глаза — такими радостными зачастую бывают близкие родственники, которые увиделись с членами своей семьи спустя много лет. Рядом с подобными мистеру Азирафаэлю — Лана так и не разобралась, фамилия это или имя — людьми обычно хочется проводить большую часть времени, но только пару дней: будто бы приезжать в отпуск за город к родителям или вроде того. Странное ощущение домашнего уюта витало в воздухе, и Флетчер готова была уже расслабиться после совершенно дежурного вежливого приветствия, как вдруг ее словно окатило ледяной волной. По спине пробежала дрожь, и девушка инстинктивно подалась назад, обхватив себя руками, когда заметила человека позади, облаченного в преимущественно черную одежду. Правда, стоило сказать, что несмотря на мрачный стиль, все в нем словно пестрило разными, практически агрессивными красками — особенно выделялись медно-красные волосы, явно отросшие и собранные на затылке, и темные очки, из-за которых Лана даже задалась вопросом, а не слеп ли этот человек? Девушка вновь обратила свое внимание к Азирафаэлю, однако могла предположить, что взгляд наверняка выдавал с головой весь ее душевный дискомфорт. Наверное, она не испугалась: пугаются в ее возрасте чего-то существенного, например, несущегося на красный свет грузовика или озлобленной своры собак в переулке, но никак не экстравагантно выглядящего человека в книжной лавке. Быть может, это был друг Азирафаэля, его брат — но при детальном рассмотрении внешности обоих Флетчер, конечно, отмела этот вариант — или муж, но уж точно не тот, кого следовало опасаться. Во всяком случае, не в стенах книжного магазина. Совершенно не задумываясь, она, переступив порог небольшого кабинета и опустившись на краешек дивана, отвечала на вопросы хозяина лавки, неловко переступая с ноги на ногу и иногда в попытке успокоиться и разобраться в причинах внезапно настигшей ее паники пропускала сквозь пальцы гладкие прядки волос.       — Как я уже сказала, — отставив предложенную ей чашку чая, начала Лана и выпрямила спину, — Ваша книга была найдена в квартире ныне покойной Язмин Периш, которая проживала не так далеко от этого места. Официальной версией следствия стало самоубийство мисс Периш вследствие шизофрении, но я обнаружила, что некоторые детали дела остались незамеченными.       — И Вы решили взять его в свои хрупкие руки, — продолжил за девушку рыжеволосый мужчина, сидевший чуть поодаль. Лана обратила на него удивленный взгляд, а мистер Азирафаэль — призывающий к тишине. — Что? Я не осуждаю, все-таки век феминизма и все такое; я всего лишь интересуюсь Вашими мотивами, мисс Флетчер.       — Если я скажу, что с детства страдаю от обостренного чувства справедливости, Вас мой ответ удовлетворит? — вскинула брови Лана, при этом удивившись, что мужчина с довольно большого расстояния сумел услышать имя, которое она назвала Азирафаэлю. Обернувшись вновь ко владельцу магазина, она сложила руки на коленях и внимательно посмотрела в его глаза. — Смею заверить, что эта беседа не для протокола, во всяком случае, пока. Для начала я бы хотела узнать, частым ли посетителем была мисс Периш, и если да, то какие книги она покупала?       — Признаться честно, посетители все реже и реже заглядывают в мой магазин. Сами понимаете, прогресс на месте не стоит, и бумажные книги становятся непрактичными, — рассматривая фотографию погибшей, что прислала Сана не так давно на телефон Флетчер, пожал плечами Азирафаэль, и второй мужчина, имени которого Лана так и не узнала, усмехнулся, покрутив в руке бокал вина. — Поэтому я помню тех немногих, что захаживали сюда, а уже тем более покупали. И, должен сказать, — усопшую зовут мисс Периш, верно? — эта леди не так давно посетила мой магазин и приобрела у меня Библию.       — Простите? — переспросила Лана, порядком удивившись: самопровозглашенная ведьма, практикующая магию вуду, пришла в книжный магазин, чтобы купить библию? Уму непостижимо, покачала головой Лана, едва нахмурившись. — В таком случае, хм… Мистер Азирафаэль, я не настаиваю, конечно, но, быть может, Вы вспомните: Язмин каким-то образом прокомментировала свою покупку?       — Мы с ней довольно приятно побеседовали, тут Вы правы. Я было подумал, какая очаровательная женщина, а главное, образованная и знающая толк в литературе. Не так часто интересуются этой книгой; я бы даже сказал Кни-игой, — растянул он, прикрыв глаза, — если Вы понимаете, о чем я. Мисс Периш рассказала, что поспорила, в шутку, разумеется, со своим молодым человеком, а рассудить их могла Библия — или ее содержание, не припомню. Но, разумеется, писание Николсона она никак не могла купить: это редкий экземпляр из моей личной коллекции, который не подлежит продаже никоим образом.       — И все же он каким-то образом оказался у погибшей. Могла ли она, по Вашему мнению, украсть книгу? — задала вопрос Лана, подавшись чуть вперед и понизив голос, от чего Азирафаэль вдруг встрепенулся и всплеснул руками, словно готовясь тут же возразить, однако в последнюю секунду задумался и свел густые брови к переносице. — Мне очень жаль, мистер Азирафаэль, но, судя по всему, и Вашу лавку в какой-то мере можно окрестить местом преступления.       — Это что же, полицию придется вызывать? — вздохнул он, не скрывая своего разочарования, и Лана вздернула уголок рта в полуулыбке.       — Полиция уже здесь, так что вряд ли придется кого-то вызывать, — ответила она с долей иронии и в тот же миг поспешила успокоить взволнованного мужчину: — Но я, к сожалению, пока бессильна: Ваша книга сейчас находится в полицейском участке, и я не обещаю, что смогу вернуть ее. Во всяком случае, не в ближайшее время.       — Но и Вам вряд ли чем-то еще смогу помочь, — пожал плечами мужчина, заметно сникнув.       Лана разочарованно вздохнула: на посещение книжной лавки она возлагала большие надежды, но толком никаких зацепок и не обнаружила, кроме, пожалуй, одной — Флетчер выяснила, что Язмин с кем-то состояла в романтических отношениях, и этот «кто-то» не фигурировал в ее деле и ни разу не был упомянут во время следствия. Как в двадцать первом веке можно встречаться, не используя при этом мобильную связь или социальные сети? Неужели до сих пор остались парочки, назначающие свидания по стационарным телефонам и вживую проводящие время в парках и кинотеатрах, не созваниваясь при этом по Фэйс-тайм с приличного расстояния? Лане еще предстояло выяснить, что за неизвестный ухажер был в жизни погибшей Перриш, отчего он все еще не объявился и существовал ли он вообще. Словом, Флетчер почувствовала себя так, будто бы до тупика в не успевшем начаться расследовании она еще не добралась, однако на горизонте он уже замелькал, и это ее абсолютно не радовало, но, тем не менее, Лана, поднимаясь на ноги, благодарно улыбнулась.       — Спасибо за сотрудничество, мистер Азирафаэль. Мне жаль, что я не могу Вам гарантировать возвращение Вашей книги в целости и сохранности, потому как есть риск, что она уже отправлена в какую-то городскую библиотеку. Однако я постараюсь что-то выяснить и предпринять, не беспокойтесь понапрасну, — заверила она, протянув ладонь для рукопожатия. — Приятно было побеседовать с Вами.       — Взаимно, мисс Флетчер, всего Вам доброго, — мужчина сжал ее ладонь, улыбаясь. — Если Вам нужна будет какая-либо помощь от старого букиниста, Вы всегда можете обратиться ко мне.       — Благодарю, — склонила голову девушка, вдруг ощутив, как мучивший ее холод опасений и паники отступил, а место их заняли тепло и умиротворение. И даже когда девушка обратила свое внимание на молча наблюдавшего за их беседой рыжеволосого мужчину, никакого страха она, к своему великому облегчению, не ощутила.       — А теперь замри, — вдруг приказал он, щелкнув пальцами, когда Флетчер уже подошла к двери. И то, как ее пальцы коснулись медной ручки, — последнее, что запомнила девушка, прежде чем взгляд ее заволокло пеленой молочного тумана.

***

      Кроули не умел разговаривать с людьми без свойственного ему диктаторского тона и нескрываемой насмешки, в коей выражалось ощутимое превосходство над человеческим родом. Поэтому, чтобы задать интересующие его вопросы, демону гораздо проще было приказать людям выслушать его, а потом заставить их забыть произошедшее, если в том была острая необходимость. И сейчас, по его мнению, как раз был похожий случай: Кроули интересовали подробности смерти описанной девчонкой ведьмы, но задавать их в милой приторной беседе, которой был поглощен Азирафаэль, он не собирался. Куда проще было щелкнуть пальцами один разок — и все ее мысли готовы были сорваться с языка.       — Кроули, что ты наделал? — воскликнул Азирафаэль, тут же усаживая посетительницу в кресло. Она, едва улыбаясь, смотрела прямо перед собой, ожидая команды говорить. Демон, взглянув на друга из-под темных очков, наклонился вперед.       — С вами, ангелами, только расследования и вести, учитывая то, сколько полезной информации вы узнаете во время разговора, — отозвался Кроули, сложив большой и указательный палец правой руки в букву «О» — или ноль, что, в общем, подходило по смыслу. Демон встал с софы и, засунув руки в карманы своих узких брюк, неспешно подошел к лишенной воли девчонке. Понять, что зло, которое она принесла за собой, не источала ее душа, вышло сразу после того, как девушка ответила на его единственный вопрос в начале беседы: за ее душой Кроули пусть и уловил пару человеческих грехов, но источником тьмы назвать ее язык бы не повернулся. И поэтому разобраться в причинах появления ауры чистого зла, что тяжело влачила за собой она, несомненно, стоило. — Как умерла ведьма?       — Язмин нашли в ее квартире на Брюэр-стрит. Она умерла, приняв яд, но до того отрезала себе ухо: на месте был найден нож с ее отпечатками пальцев, но само ухо обнаружено не было.       — Она жила одна? — сложил руки на груди Кроули, словно готовясь услышать отчет.       — Да, — отозвалась Лана. — Но ее сестра отметила, что Язмин незадолго до смерти подобрала бездомного кота на улице. Полиция ссылалась в своем расследовании на дикость животного — возможно, именно он вытащил отрезанное ухо.       — Черт, — прошипел Кроули, обращая свой взгляд на Азирафаэля. — Если это то, о чем я думаю, то пора собирать вещи и действительно переезжать куда подальше. Желательно не просто в другую туманность, а в другую, мать ее, Вселенную.       — О чем ты говоришь? — воскликнул ангел, и Кроули увидел, как побелело его и без того бледное лицо. Закатив глаза, демон отмахнулся.       — Пока надеюсь, что о сказке, которой взрослые дяденьки-демоны пугают необученных мальцов, — отозвался он без энтузиазма и вновь упал на софу, скрестив ноги. Потом он повернул голову к Лане и лениво, без лишней заинтересованности, которая сквозила в его голосе прежде, спросил: — Хочешь еще что-нибудь сказать?       — Твоей манере разговаривать позавидует албанская мафия из Вентминстера, но у тебя красивые руки, — честно отозвалась Лана, все так же улыбаясь, словно кукла-пустышка, и Кроули гаркнул. Возможно, его действительно рассмешила реплика девчонки, а возможно, сказалась нервозность, вызванная подозрениями — он и сам, если честно, не знал. Азирафаэль, поняв, что демон не собирался больше мучить девушку, склонился над ней и положил свою ладонь на ее лоб.       — Как только ты выйдешь за пределы магазина, то не вспомнишь разговора с Кроули, но почувствуешь только тепло и неожиданный прилив сил, — улыбнулся он, приглаживая ее волосы. — Ступай, дитя. А ты, — ангел развернулся к демону, стоило только девушке покинуть рабочий кабинет, и недовольно подбоченился, — потрудись-ка все мне объяснить.       — Было бы что объяснять, — фыркнул Кроули. — Забери книгу своего дружка Николсона и прочитай главу про обряды и ритуалы с использованием черной магии: она, кстати, единственная не лишена смысла.       — Ничего не понимаю, — покачал головой ангел, зажмурившись, и Кроули закатил глаза, сожалея, что за очками его жест остался незамеченным и неоцененным. — Как же забрать книгу, если даже мисс Лана не знает, где она?       — Ты бываешь таким невыносимым, ей-бо… в смысле, во имя всего несвятого. Щелкни пальцами, призови ее, наколдуй, в конце концов: ты же наверняка читал «Гарри Поттера», разберешься.       — Но ведь это неправильно…       — Ты серьезно сейчас говоришь, Ангел? — вскинул брови Кроули, почувствовав раздражение, однако когда он посмотрел на лицо Азирафаэля, печальное и неуверенное, то тяжело вздохнул. — Черт возьми, за что мне это все? Ладно, разберусь я с твоей книгой на днях, только сначала проверю кое-что.       — Что?       — А вот это уже дела Тьмы, и я попрошу не лезть в них своим ангельским носом. Во всяком случае пока, — и, поднявшись на ноги, Кроули вышел из кабинета, громко хлопнув дверью.