СИРИУС БЛЭК НЕВИНОВЕН. НОВЫЕ ПОДРОБНОСТИ СМЕРТИ ДЖЕЙМСА И ЛИЛИ ПОТТЕРОВ. Вчера вечером был пойман беглый преступник Питер Петтигрю, ещё до недавнего времени считавшийся жертвой Сириуса Блэка.
Как оказалось, в роковую ночь 31 октября 1981 года именно Питер Петтигрю предал Лили и Джеймса Поттеров, дабы выслужиться перед Тёмным Лордом. Позже он отрезал себе палец и, воспользовавшись своей незарегистрированной анимагической формой — крысой, — сбежал с места преступления, подставив тем самым своего некогда лучшего друга Сириуса Блэка.
Последние двенадцать лет, пока невиновный Сириус находился в стенах Азкабана, одной из самых страшных тюрьм на планете, Питер жил в облике крысы Кoросты у семейства Уизли.
Неизвестно, по каким именно причинам Петтигрю намеревался сбежать из Хогвартса вчера вечером, но его планам не суждено было сбыться. Не так давно профессора школы возвели над Хогвартсом дополнительные защитные барьеры ради безопасности студентов, и преступник столкнулся с ними, активировав тем самым Сигнальные чары. Альбус Дамблдор, поймав крысу, распознал в ней анимага и вызвал авроров.
На данный момент есть информация, что Сириус Блэк, ещё вчера находившийся в бегах, объявился в Министерстве Магии. В скором времени над Питером Петтигрю будет проведён суд, а невиновного Блэка оправдают, выплатив ему моральную компенсацию в размере 12 000 галлеонов.
Рита Скитер
Гарри с трудом сдерживал глупую улыбку на своём лице, стараясь выглядеть удивлённым. Он до сих пор не мог поверить, что всё получилось. Он всю ночь не смыкал глаз: переживания не отпускали его — но сейчас, прочитав газету, он наконец почувствовал долгожданное облегчение. Больше всего Гарри боялся, что статью не захотят печатать, чтобы не очернять репутацию Министерства Магии, но Скитер и обвиняла в основном самого Питера, а не некомпетентное правительство. Эти строки для Гарри были бальзамом на душу, способным излечить некоторые его давние раны. В скором времени с Сириуса снимут все обвинения и он станет свободным человеком, как всегда и мечтал. В Большом зале вот уже минут двадцать не стихали удивлённые возгласы и выкрики. Все студенты переполошились и обсуждали новость о Сириусе Блэке. Даже некоторые профессора сидели с ошарашенными лицами, ведь Сириус был их учеником. Люпин глядел на газету с выражением искреннего счастья: Дамблдор не рискнул посвящать его в план заранее, поэтому для него такой поворот стал сюрпризом. Сириус был его лучшим другом, и раз уж Люпин ещё не познакомился с Тонкс, Гарри подумал, что можно позвать его отмечать Рождество вместе с ними. Только Снейп взирал на всё происходящее с полнейшим отвращением; он переводил недовольный взгляд с газеты на Люпина и то и дело посматривал в сторону Гарри. Мальчик так и не поговорил с зельеваром после произошедшего с Малфоем. Гарри не считал себя виноватым, но неприятное чувство стыда всё равно начинало грызть его каждый раз, когда он видел Снейпа. Гарри старался принять реакцию профессора на освобождение Сириуса, ведь тот вместе с Джеймсом, как бы ни не хотелось это признавать, были очень жестокими подростками. Но двенадцатилетнего заключения в Азкабан его крёстный точно не заслужил, а Снейп, судя по всему, не отказался бы оставить его там до конца жизни. — Когда Скитер успела? — прошептала на ухо Гарри Гермиона. — Всё произошло поздно вечером. Она что, не спит? — Не удивлюсь, — ответил Гарри. Его не особо волновало, когда именно Скитер успела написать эту статью. Она всегда успевала, когда дело касалось скандальных новостей. Гарри глянул на стол слизеринцев. Как-никак для многих из них Блэки были родственниками, пусть и дальними, а Малфою Сириус и вовсе приходился двоюродным дядей. Гарри не знал, скольким из них известно, что Сириус является его крёстным, и надеялся избежать комментариев на этот счёт. Все со змеиного факультета были удивлены не меньше остальных — все, кроме Драко. Он задумчиво просматривал статью, а затем резко поднял глаза на Гарри и ухмыльнулся краешком губ. Гарри несколько секунд сидел с выражением полнейшего непонимания на лице, а потом вдруг вспомнил собственные слова, сказанные в больничном крыле. «Мой отец не был святым. Как и Сириус. Я знаю это, но не могу их ненавидеть, потому что они моя семья». Малфой слышал это, как и всё остальное. Гарри должен бы был начать переживать, но он был скорее в полнейшем недоумении. Почему Малфой не использовал эту информацию против него? Слизеринец просил рассказать ему о будущем и мог бы попытаться шантажировать мальчика этим знанием. Снейп, скорее всего, запретил ему рассказывать кому-либо о Сириусе, но не мог же он запретить говорить об этом с Гарри. — То есть мы всё это время спали в одной спальне с серийным убийцей? — жалобным тоном спросил Невилл. — Бабушка, наверно, жутко беспокоится. Невилла новость о проживании в одной комнате с Пожирателем Смерти напугала больше всех, ведь Беллатриса Лестрейндж некогда лишила его родителей, до потeри рассудка запытав их Круциатусом. Невилл и так с трудом отошёл от боггарта Гермионы, а теперь нежеланные воспоминания вновь вернулись к нему. Гарри даже не мог никак ему посочувствовать, потому что должен был скрывать своё знание об этих печальных событиях. — Я вообще с ним жил практически с рождения. — Рон притворялся ошарашенным весьма неплохо; он с удивлённым выражением лица оглядывал статью, стараясь передать нервозность дёргаными движениями. — Надеюсь, его закроют в Азкабане до конца жизни, — прокомментировал Фред. Гарри перевёл взгляд на Перси: тот выглядел не просто удивлённым или разозлёнными, а почти несчастным. Он так тщательно заботился о своей репутации, а теперь его фамилия попала в статью о серийном убийце. — И он часто находился в гостиной, — подлила масла в огонь Фэй. — Мы же переодевались перед ним! — воскликнул Симус. — Вот старый извращенец. Гарри в прошлый раз даже не задумывался о том, что Питер мог наблюдать за мальчиками в такие моменты, но сейчас эта мысль казалась ему действительно отвратительной. Они переодевались в спальне, могли голыми выйти из душа, если больше никого из соседей не было, и, чего уж скрывать, иногда занимались самоудовлетворением. И взрослый мужчина за всем этим наблюдал. Недаром Петтигрю всегда казался Гарри не просто злым и трусливым, но ещё и мерзким. — Ну, зато дементоров больше не будет, — сомнительно пролепетала Лаванда. — Можно снова без опаски гулять по территории замка. — Если только тут ещё один убийца не прячется, — со страхом ответила Парвати, накладывая себе в тарелку яичницу. Гарри до этого момента думал, что новость о невиновности Сириуса вызовет недовольство исключительно в сторону Министерства, ведь они посадили в Азкабан невинного человека. Но сейчас понял, что люди могут начать возмущаться и по поводу безопасности в Хогвартсе, что весьма плачевно отразится на репутации Дамблдора, которого и без того не особо любят в правительстве. До конца дня весь Хогвартс обсуждал утреннюю новость. Даже побег Сириуса в начале года вызвал меньший ажиотаж, чем факт нахождения Питера Петтигрю в замке на протяжении нескольких лет. В сторону Гарри и Рона, а также их соседей по комнате, теперь испуганно косились студенты, и даже некоторые учителя интересовались, всё ли у них в порядке. Симус, не привыкший к такому нежелательному вниманию, готов был завыть от необходимости общения с неугомонными учениками, многие из которых расспрашивали их о том, каково это — проживать в одной комнате с серийным убийцей, да и к тому же Пожирателем Смерти. Гарри как-то не задумывался об этой стороне медали. Короста всё время жила с семьёй Уизли, и теперь придётся объясняться не только перед гриффиндорцами, но и перед всей школой. Но Гарри не обращал практически никакого внимания на косые взгляды и шепотки за спиной. Он, кажется, не успел ещё отделаться от своей дурной славы после ранения Малфоя, как вновь стал предметом сплетен. Он весь день просидел, размышляя о Рождестве, о его первом в жизни нормальном Рождестве, когда они с Сириусом смогут прогуляться по Косому Переулку, не боясь преследования, когда он не должен будет всем лгать, что уезжает к Рону или своим родственникам, а действительно расскажет правду о своём замечательном крёстном. Конечно, им придётся быть осторожными из-за Пожирателей Смерти, ведь раз те смогли добраться до Америки, то до них смогут и подавно, но это было мелочью по сравнению с тем, как им приходилось скрываться раньше. Гарри не хотел утаивать от Сириуса правду о перевороте во времени, но и не знал, может ли рассказать ему обо всём. Он не собирался говорить крёстному о собственной участи, крестражах и Дарах Смерти, но остальное не видел смысла скрывать. Гарри переживал, что Дамблдор запретит ему посвящать в происходящее крёстного, но надеялся, что раз директор не был против Рона и Гермионы, то и Сириус не станет проблемой. Мальчик сможет поговорить с крёстным, как с единственным родным человеком, который никогда не поставит ни общее благо, ни победу над Волдемортом и Пожирателями Смерти выше благополучия самого Гарри; он сможет обсудить с Сириусом какие-то свои проблемы, не касающиеся войны, как, например, взаимоотношения с друзьями, ссоры с однокурсниками — проблемы нормальных людей; Гарри расскажет ему о своих отношениях с Чжоу, спросит совета о Джинни. У него наконец будет семья. На уроке зельеварения Снейп, кажется, решил подтвердить своё недовольство от утренней статьи. Он заставил Гарри работать с ненавистным Забини и тупоголовым Гойлом, который во всём потакал своему приятелю. — У тебя руки не с того места растут, Поттер, — прокомментировал Блейз, когда Гарри недостаточно ровно нарезал крысиные хвосты. Но когда Гойл разлил по парте сок бадьяна, он даже слова не сказал. Гарри решил с ним не спорить и не портить себе радостное настроение. Сам профессор на протяжении всего занятия что-то усердно записывал, практически не поднимая взгляда на учеников. Гарри подозревал, что он работает над чем-то для Дамблдора, но спросить не решался. Только когда Симус с Невиллом устроили небольшой взрыв, перепутав порядок ингредиентов, профессор раздражённо накричал на них и снял с Гриффиндора двадцать баллов. — Поттер, задержитесь, — бросил Снейп, как только урок закончился. Гарри от удивления приоткрыл рот. Он думал, что зельевар больше никогда не заговорит с ним и тем более не станет помогать или о чём-то предупреждать. Рон с Гермионой переглянулись и с опаской посмотрели на Гарри. Они знали о его ссоре с профессором, пусть и никаких подробностей Гарри им не рассказывал. Мальчик кивнул им, и они последние покинули кабинет. Он повернулся к зельевару и стал выжидающе на него смотреть. — Сядьте, Поттер, не стойте как вкопанный, — не поднимая головы от своих записей, рявкнул Снейп. Гарри заметил, что он вновь обращается к нему на «вы», и слабая грусть кольнула его в сердце. Гарри просидел молча уже несколько минут, но Снейп даже глаз на него не поднял, продолжая что-то писать. Он хотел было поинтересоваться у профессора, долго ли ему ещё ждать, но вовремя прикусил себе язык, представив ответную реплику Снейпа. «Вы нетерпеливый мальчишка, Поттер!» — раздался язвительный голос у него в голове. В какой-то момент зельевар, наконец, оторвался от работы и поднял, пусть и нечитаемый, но всё равно очень тяжёлый взгляд на Гарри. — Раз уж окончательное освобождение Блэка не за горами… «Если он начнёт оскорблять Сириуса, я молча выйду из кабинета», — пронеслось в голове у Гарри. — …то вы, вероятно, захотите с ним прогуляться по людным местам. — Снейп потянулся к ящику стола и достал оттуда небольшой кулон в форме пера на джутовой верёвке. — Наверно, — решил хотя бы что-то ответить Гарри. Снейп пока не спешил с оскорблениями, и мальчик не понимал, зачем тот вообще попросил его остаться. — Этот кулон связан со специальной картой, и его расположение отображается на ней. В случае опасности сожмите его в руке, и кто-нибудь из нас узнает об этом. — Он левитировал подвеску на стол перед Гарри, и мальчик надел её на себя. Кулон практически не ощущался кожей, будто был невесомым. Гарри удивился тому, что Снейп сам решил отдать ему кулон, а не попросил об этом МакГонагалл или Дамблдора. Он не знал, как вести себя с зельеваром. Сделать вид, что ничего не произошло? Попросить прощения за свою несдержанность? — Весьма признателен, что вы проявили своё хвалёное гриффиндорское благородство и спасли моего крестника, — ровно проговорил он. Гарри не догадывался, что хотел донести до него Снейп этой репликой. Вряд ли он действительно хотел его поблагодарить, ведь совсем недавно обвинял его буквально в попытке убийства Малфоя. Может, он решил сгладить напряжение? Такая версия Гарри даже показалась смешной. — Он, кажется, не верил, что я его спасу, — грустно усмехнулся он. — Вам не кажется, — хмыкнул Снейп, и его бледное лицо приняло задумчивое выражение. — Откуда вы знаете? — Гарри справедливо оскорбился. Он не претендовал на звание героя перед Малфоем, но от звания человека, который не оставляет детей на верную смерть, не отказался бы. — Я занимаюсь с ним окклюменцией с тех пор, как к нему вернулись воспоминания. И должен заметить, у него получается куда лучше, чем получалось у вас, хотя он ещё только третьекурсник. Гарри пропустил замечание в свой адрес мимо ушей. До этого он даже не задумывался о том, что зельевар может заниматься с крестником. В прошлый раз Малфой показал неплохой уровень окклюменции на шестом курсе, скрыв от Дамблдора и Снейпа план проведения в школу Пожирателей Смерти. Возможно, у него был талант к ней, как и у его крёстного. Гарри постоянно думал о том, чтобы просто стереть слизеринцу память, он не верил в то, что Драко станет молчать перед своим отцом. — Вы думаете, он не использует свои знания, чтобы выслужиться перед Волдемортом? — решил прямо спросить Гарри. — Он меня ненавидит больше, чем кого-либо. — Ему вспомнился случай, когда они с Роном проникли в гостиную Слизерина под оборотным зельем, и Малфой прямо заявил, что человека хуже Гарри просто не существует. — Ненависть — это не совсем подходящее слово, Поттер. — Он чуть склонил голову набок и на несколько секунд устало прикрыл глаза, сложив руки перед собой. Тусклый свет подземелья едва падал на профессорский стол, но Гарри удалось разглядеть какие-то непонятные формулы, над которыми Снейп так усердно работал. — Во всяком случае, Драко не самый большой фанат Тёмного Лорда. — Раньше мне так нe казалось. — Гарри постарался придать своему голосу как можно более спокойный тон и не начинать язвить. Он помнил, с каким отвращением говорил Малфой о Хогвартсе, как гордился своим заданием. Но в итоге Гарри застал его разбитым в туалете Плаксы Миртл, так что, возможно, Снейп был прав. — Раньше и ему так не казалось, — сухо ответил Снейп. — Что значит «ненависть — не подходящее слово»? — нахмурившись, спросил Гарри. Разве что существовало чувство ещё большей неприязни, чем ненависть, название которого не было Гарри известно, и Снейп просто решил указать на его неграмотность. — Вы двое, — он резко подался вперёд, и Гарри вжался в спинку стула, — слишком много друг о друге думаете. Я бы искренне хотел, чтобы вы вообще не были знакомы. — Он разочарованно вздохнул и вжался пальцами в стол. — Что? — возмутился Гарри. — Да я к нему даже не подхожу. Мало ли о чём я думаю. Он может быть опасен, вы сами знаете. В прошлый раз все мои подозрения оказались обоснованными. — Он едва ли не замахал руками от нахлынувших эмоций. — Я обдумывал ваше поведение, Поттер, — Снейп вновь заговорил ровным тоном, — вас обоих. На шестом курсе вы кинули в него неизвестным тёмным заклинанием, а до этого даже против Пожирателей Смерти не использовали ничего серьёзнее Ступефая. Вам и Круциатус не удался, хотя события вполне располагали к этому. Это нормальное поведение, по-вашему? — Я… — Гарри никогда не рассматривал их взаимную неприязнь с Малфоем с такой стороны. Он действительно реагировал на выходки слизеринца куда более серьёзно, чем следовало. Но в итоге он всё равно спас его из Адского пламени, а Драко спас его от Беллатрисы Лестрейндж. Их поведение и вправду попахивало безумием. — Я не знаю. — Ещё бы, — выплюнул Снейп. — Но самое главное, Поттер, — он усмехнулся, — я не могу винить в этом только вас. Драко ведёт себя не менее ненормально. С этим Гарри был полностью согласен. Малфой и в прошлый раз изводил его на протяжении пяти лет, успокоившись только к шестому курсу, и продолжает делать это сейчас, даже когда ему известно, чем в итоге закончилась их вражда. Гарри не желал признавать, что мог и сам кое-где перегибать палку, но на краю его сознания начала зарождаться подобная мысль. Он просто молча смотрел на Снейпа, пока тот не откинулся обратно на спинку стула, разрушив стену напряжения между ними. — Вы разговаривали с… кем-нибудь через Воскрешающий камень? — неожиданно спросил он. — Нет, — удивился Гарри. Он не хотел рассказывать профессору причины своего поведения, но подозревал, что тот, судя по удивлённому лицу, уже и сам копается в его мыслях. «Чёртовы легилименты», — ясно подумал он, и Снейп тут же усмехнулся, подтверждая его подозрения. — Мне нужно знать, осознаю́т ли мёртвые, что время повернулось вспять, — сказал он. — Как только расспросите об этом, сразу же скажите мне. — Да, хорошо, — согласился Гарри. — Это как-то связано с теорией Марго, о которой говорил Дамблдор? — Он давно думал о ней, но поводов расспрашивать директора не было. — А вы стали сообразительнее, Поттер, — Снейп одобряюще кивнул. — Но вы всё такой же неугомонный, поэтому узнаете об этом в своё время. — Ладно, — согласился Гарри. Если Снейп чего-то не одобрял, то уговорить его было практически невозможно, поэтому он не стал настаивать на своём. — И ещё, — Снейп вновь вернулся к своим записям, давая понять, что разговор окончен, — сегодня к восьми часам Дамблдор будет ждать вас в своём кабинете. Пароль: фруктовые леденцы. Снейпу всё же удалось подпортить Гарри настроение, и весь оставшийся день он думал не только о Сириусе, но и о проклятом Малфое. Сам слизеринец ни слова ему не говорил, лишь подозрительно посматривал в его сторону, что особо не выделялось на фоне множества косых взглядов. Когда Рон с Гермионой расспрашивали его о долгом разговоре с зельеваром, он просто рассказал им о кулоне, но в подробности о Малфое вдаваться не стал. Он подозревал, что тогда Гермиона начнёт анализировать его поведение касательно слизеринца и придёт к тем же самым выводам, что и Снейп. После урока ЗоТИ Люпин так же попросил его задержаться и с радостным настроением поведал о том, что Сириус является крёстным Гарри. Мальчик не стал притворяться несведущим, но о том, что знал о плане изначально, не сказал. Оказывается, Люпин за всё время уже совершал ряд безуспешных попыток добиться пересмотра дела для Сириуса, за что Гарри зауважал его ещё больше прежнего. Он помнил, какое хорошее впечатление произвёл на него этот мужчина ещё в прошлый раз, когда рассказал ему о родителях и один из немногих без опаски назвал Волдеморта по имени. Гарри гадал, зачем же Дамблдор позвал его сегодня. Они разговаривали с директором не так давно. Может, что-то произошло? Или, может, это насчёт дополнительных занятий? — Внимание всем! — Фред стал в центре гостиной, и гриффидорцы утихли, обратив на него взгляды. Гарри с Роном тоже оторвались от своих эссе по трансфигурации. — Хотим продемонстрировать вам наше новое изобретение, — подхватил Джордж. Гарри с интересом наблюдал за братьями. Он рассказал им о некоторых товарах из их магазина, да и теперь у них была Выручай-комната для всевозможных экспериментов. — Липучие кроссовки! — объявил Джордж и достал из коробки пару цветных кроссовок. Гарри помнил их из магазина Всевозможных Волшебных Вредилок. На самом деле, это было не просто шуточное изобретение, но и весьма полезное. — Волшебные липучие кроссовки, которые помогают ходить по стенам. Они поддерживают корпус ходящего, позволяя ему находиться в параллельном к полу положении, не перегибаясь и не падая. — Фред надел кроссовки и под удивлённые взгляды гриффиндорцев подошёл к стене. — Смотри шею не сломай, — хмыкнул Симус. Фред нарочито медленно поднял ногу и сделал первый шаг. Его тело аккуратно опустилось параллельно к полу, но не упало на него. Парень продвинулся дальше, и все с восторгом убедились, что их кроссовки действительно работают. Фред без труда и опаски перемещался по стене, нахально подмигивая Симусу, что от удивления приоткрыл рот. — Принимаем предзаказы со скидкой, — сказал Джордж и достал небольшой блокнот. К нему тут же подбежало множество младшекурсников и даже несколько ребят постарше. — Это весьма сложное колдовство. — Гермиона подошла к мальчикам и опустилась рядом на диван. — Точно сложнее программы пятого курса. — Она задумчиво оглядывала кроссовки, что близнецы поставили в центре гостиной. — Они всегда были талантливыми, — грустно пожал плечами Рон. Гарри знал, что его друг чувствует себя неуютно среди братьев. Билл был лучшим учеником, а сейчас работает в Гринготтсе, Чарли занимается драконами, Перси ждёт карьера в Министерстве, а Фред с Джорджем незаурядные изобретатели. Рон всегда боялся, что не сможет ничего достигнуть, в отличие от них. Гарри старался не думать об этом, потому что это была та проблема, с которой он был не в силах помочь. — Но их успеваемость оставляет желать лучшего, — заключила девочка. Гарри усмехнулся. Для Гермионы оценки всегда были очень важны, и она бы, наверное, не пережила, если бы получила не высший балл по какому-нибудь предмету. Гарри посмотрел на время: почти восемь. Он сказал друзьям, что вечером пойдёт поговорить с Дамблдором, поэтому просто кивнул им и направился к выходу из гостиной. — Проходи, Гарри. — Дамблдор по-доброму улыбался, и на его столе привычно стояла чашка с лимонными дольками, которую он придвинул ближе к мальчику. — Добрый вечер. — Гарри сел напротив директора и взял одну дольку. Они ему не особо нравились, но он не хотел отказываться. — Хочу тебя порадовать, Гарри. — Дамблдор облокотился на спинку своего кресла и переплёл пальцы рук. Его яркая лиловая мантия казалась блестящей, отражая голубоватый свет Люмосов. Гарри заметил, что в последнее время директор практически не использовал свечей в своём кабинете, предпочитая освещать его магией. — Сириус сейчас находится под стражей Министерства, но не в камере для преступников, а скорее в камере ожидания. Они не могут отпустить его до суда, но это лишь вопрос времени: проиграть Сириус никак не может. — Когда будет суд? — нетерпеливо спросил Гарри. Он хотел присутствовать во время вынесения приговора, хотел быть вместе с крёстным, когда тот вновь станет свободным. — В конце ноября, — ответил Дамблдор. — Твоё присутствие там нежелательно, Гарри. Дело в том, что мужчина, Маркус Корбер, которого ты видел рядом с Томом, работает в Министерстве. Естественно, он сам не является Пожирателем Смерти, чего не скажешь о том, кто использует его внешность. И мы не знаем, сколько ещё таких марионеток в правительстве. — Почему вы не поймаете его? — Гарри нахмурился. Он не понимал, чего Дамблдор вновь выжидает. — Мы ещё из твоего видения поняли, что Том не особо доверяет этому человеку. Возьми мы его в плен, не узнали бы никакой необходимой информации. А так мы можем следить за его действиями и понять в итоге, чего он хочет добиться. — А где настоящий Маркус Корбер? — К сожалению, мы не знаем, — вздохнул Дамблдор. — Я сообщил нескольким людям из Ордена о его пропаже, но никаких результатов это не дало. Он либо мёртв, либо его держат в доме под Фиделиусом. Гарри вынужден был согласиться с Дамблдором по поводу суда, но не сильно этим огорчился. Он, конечно, хотел присутствовать там, но безопасность была важнее. Тем более Сириуса оправдают и без его участия. — Я не могу запретить тебе рассказывать о своих воспоминаниях Сириусу, Гарри. Это было бы несправедливо с моей стороны. Но я прошу тебя умолчать о некоторых деталях. — Дамблдор проницательным взглядом смотрел на Гарри, и мальчик понял, что это не просьба, а скорее приказ. — Я понимаю, — кивнул Гарри. Он не хотел рассказывать обо всём крёстному не только из-за запрета директора — он просто хотел его уберечь. Сириус сильный волшебник, но некоторые Пожиратели Смерти сильнее. А он был весьма оголтелым, способным без раздумий броситься в гущу событий, тем более чтобы защитить Гарри. — Нам также стало известно, что Том, скорее всего, использует другой ритуал для возрождения на этот раз. Какой точно, мы ещё не выяснили, но сделает он это примерно следующей весной. Гарри вздрогнул от такой конкретики, и его дыхание участилось. Дамблдор буквально назвал ему время, когда этот мир изменится, когда вновь начнёт утопать в войне, но говорил об этом так спокойно, словно это было обыденной вещью. — Он связался со Снейпом? — Гарри больше не видел способов получения подобной информации. — Нет, — серьёзно ответил директор. — Геллерт видит будущее. — Что? — глупо переспросил Гарри. Он знал одного человека, который видит будущее, и сбывались предсказания Трелони далеко не всегда. Да и были это скорее пророчества, чем предсказания. — Ты, должно быть, сравнил его с Сивиллой… — Вы читаете мои мысли? — перебил директора Гарри. Ему стало неприятно, что Дамблдор даже при разговоре, в котором нечего утаивать, считает нужным использовать легилименцию. — Нет, Гарри, — он слабо пожал плечами. — Порой, чтобы понять что-то о человеке, достаточно просто на него посмотреть. — Извините. — Гарри таким талантом явно не обладал, но от Дамблдора подобное звучало вполне убедительно. — Ничего, — улыбнулся директор. — Ну так вот, ты, должно быть, сравнил его с Сивиллой, но он видит будущее немного по-другому. К нему периодически являются видения. Их можно изменить, но ложных среди них нет. Гарри казалось, что ему уже не от чего удивляться, но каждый раз в его неспокойной жизни происходил новый неожиданный поворот событий, от которого у него буквально отваливалась челюсть. Гриндельвальд видел будущее. Не какие-то рисунки из чаинок на дне кружки или предсказания на гадальных картах, а самое настоящее будущее. А ещё он был сильным окклюментом и мог их обмануть. — А если он солгал? — не выдержал Гарри. — Я так не думаю, — уверенно ответил Дамблдор. — У меня есть причины, по которым я могу доверять ему, Гарри. — Как знаете, — ответил мальчик. Он не хотел спорить с директором: тот всё равно, кажется, не слышал его, но поверить тёмному волшебнику он тоже не мог. Слишком много ужасных вещей совершил за свою жизнь Гриндельвальд, чтобы получить прощение. — Но я позвал тебя не только ради этого разговора. — Дамблдор поднялся с места и подошёл к Гарри. — Я думаю, мы можем начать тренировки уже сегодня. — Он вытянул руку, и Гарри взялся за неё. Он тут же почувствовал знакомое выворачивающее наизнанку чувство аппарации, от которого за несколько относительно спокойных месяцев уже успел отвыкнуть. Они оказались в просторной пустой комнате, как и кабинет Дамблдора, освещаемой магическими сферами света, а не свечами. Стены были украшены декоративными колоннами цвета слоновой кости, но ни одного окна не было, а по вымощенному тёмной плиткой полу будто никто никогда не ступал, столь новым и чистым он казался. Гарри не помнил такой комнаты на Карте Мародёров, она была огромной, он не мог её не заметить. — Этот зал отлично подойдёт для тренировок, — вновь заговорил Дамблдор. — Он находится в подвалах под замком, и попасть сюда можно только при помощи аппарации. Как видишь, — он окинул взглядом всю комнату, — дверей здесь нет. Гарри действительно не увидел ни одной двери. Все стены были абсолютно одинаковыми, и создавалось впечатление, что на это помещение наложены какие-то чары иллюзий. — Для начала, я хотел бы уделить внимание защитным заклинаниям, — спокойно сказал Дамблдор. И Гарри буквально почувствовал, как реплика о том, что от Пожирателей Смерти ему всё равно придётся главным образом защищаться, а Волдеморт в конце и так должен его убить, осталась недосказанной. Но он постарался сразу же отогнать прочь от себя эти мысли. Он не мог спокойно жить с осознанием того, что буквально через пару лет должен будет умереть, поэтому ему постоянно приходилось напоминать себе о причинах такого выбора, о светлом будущем для своих друзей, близких, для всего мира. — Я готов, — уверенно сказал он. — Я буду нападать на тебя, а ты отбивайся. Посмотрим, насколько сильна твоя защита. Используй заклинание Тотум. Оно создаёт видимый щит, способный выдержать не один удар. Его преимущество в том, что с твоей стороны оно будет пропускать магию, позволяя нападать на соперника, но для его заклинаний будет являться щитом. Гарри изначально попробовал просто создать его, и вышло вполне легко. Перед ним возник голубоватый прямоугольник, через который было нетрудно рассмотреть Дамблдора. Директор одобрительно кивнул и начал нападать. Дамблдор не произносил вслух ни одного заклинания и использовал только невербальные. Гарри поначалу мог распознать некоторые из них: парочку оглушающих и даже одно более сильное, несущее за собой серьёзные повреждения. Он был готов к этому, но его всё равно поразил тот факт, что директор с лёгкостью использует против него весьма опасную магию. Но это было к лучшему, он должен был научиться драться на куда более высоком уровне, чем обычный ученик. Первые пару минут Гарри чувствовал себя вполне уверенно, ведь хоть какой-то опыт в сражениях у него был, но затем Дамблдор начал применять более сильные заклятия, и лучи ударялись о защиту Гарри всё чаще и чаще. Он практически сразу перестал пытаться отразить их невербально: слишком сильными они были — и сейчас еле удерживал щиты, выставляя новые каждые несколько секунд. Он ощущал, как капли пота стекают по его лицу и как мышцы сводит от напряжённой позы. Он уже не мог выставлять щиты с подобающей скоростью. В итоге один из лучей просто врезался ему в спину и мальчик упал обездвиженный. Гарри не ожидал такого, ведь Дамблдор мог воспользоваться этим приёмом с самого начала, а не наносить удары в лоб. Директор вновь направил на него палочку, и Гарри почувствовал, что вновь может подняться на ноги. Он ощущал сильную усталость, и ему становилось стыдно за это. Прошло так мало времени, а он уже выдохся. Он не выстоял бы против Пожирателей Смерти. — Ты не чувствуешь магии, Гарри, — вкрадчиво произнёс директор и убрал палочку в рукав мантии. — Что? — не понял мальчик. Он тоже опустил палочку и скинул школьную мантию, оставшись в одной рубашке. Ему было невероятно жарко, и он ощущал, что его лицо покраснело. Слова Дамблдора обескуражили его. Как он мог не чувствовать магии, если использовал её прямо сейчас? — Ты должен ощущать магию в своём теле. Палочка — всего лишь проводник. Она усиливает твою магию и направляет, но не является её источником. Магия исходит из тебя. — Дамблдор говорил уверенно, но в то же время мягко, задумчиво смотря на выдохшегося ученика. Гермиона когда-то рассказывала ему о том, что великие волшебники вроде Дамблдора способны колдовать без волшебной палочки, но он не особо вслушивался в её слова, ведь у него самого даже не все заклинания выходило использовать невербально. Он за столько лет общения с Дамблдором привык, что тот не всегда пользуется палочкой и колдует без неё, но сам даже ни разу не пытался научиться подобному. — Я не умею колдовать без палочки, — честно ответил он. — Дело не в том, чтобы колдовать без неё, Гарри. — Дамблдор подошёл ближе, и воздух вокруг него заискрился, принимая форму сферического щита. Гарри удивлённо наблюдал за этим действом. Ни с одной стороны заклинания не смогли бы пробить защиту директора. — Ты должен почувствовать саму магию, исходящую из твоего телa. Когда ты выставляешь щит, то просто произносишь нужные слова и делаешь взмах палочкой, но этого недостаточно. Ты должен прочувствовать егo, представить, как он возникает вокруг тебя, и стараться держать его, постоянно усиливая, а не создавая новые. Попробуй сейчас, без нападения. Гарри постарался сосредоточиться и закрыл глаза. Он поднял палочку, представил, как голубоватый щит в форме полусферы возникает перед его лицом, но не стал произносить заклинания. Он ощущал, как магия вырывается из его палочки, как ощущал и раньше, но никогда не придавал этому значения. — Уже лучше, — одобрительно отозвался Дамблдор. Гарри открыл глаза и увидел, что перед ним возник тонкий щит: выпуклый, а не в форме прямоугольника, как до этого. Он постарался сосредоточиться на нём, а не пытаться создать ещё один, как и посоветовал директор, и заметил, что он постепенно уплотняется. Дамблдор вскинул руку в останавливающем жесте, и Гарри опустил палочку. — На удивление, Гарри, этого вполне достаточно. Существует множество защитных заклинаний, чтобы создавать различной силы барьеры, как над Хогвартсом например, но для того, чтобы защищаться в бою, Тотум — наиболее подходящий вариант. Сила щита в этом заклинании зависит только от твоей магии, от твоей сосредоточенности и умения. И ты должен будешь усердно тренироваться, чтобы научиться выставлять защиту со всех сторон, а не только перед собой. Гарри одобрительно отнёсся к этому заклинанию. Это было куда лучше, чем отражать каждый удар при помощи Протего или просто стараться увернуться от летящего в тебя луча. Тренировка продолжалась ещё очень долго. Гарри больше не создавал несколько щитов и сосредоточивал всю свою магию на одном. Дамблдор разрешил ему пока представлять полусферу вместо полноценной защиты, потому что на неё у него не хватало ни сил, ни сосредоточенности. Он плохо умел концентрироваться и чаще всего полагался на импровизацию, но понимал, что больше она ему не поможет. — Сделаем небольшую передышку, Гарри. — В голосе Дамблдора не было даже толики усталости, он говорил спокойно и размеренно, в то время как Гарри не мог справиться с одышкой и сел на собственную мантию. Он практически весь промок, и пятна пота выступали на его рубашке. — В скором времени ты должен будешь научиться и многим сложным боевым заклинаниям, и не всему буду учить тебя я. Некоторые из них относятся к тёмной магии, но они будут необходимы в битве со столь сильным врагом. Геллерт летом будет тренироваться с тобой. Гарри кивнул. Он, конечно, не хотел учиться тёмной магии, тем более с Геллертом Гриндельвальдом, но понимал, что выбора у него нет. Снейп сегодня сказал ему, что он не использовал ничего серьёзнее Ступефая против Пожирателей Смерти, и, к сожалению, был прав. Гарри уже как-то размышлял на эту тему, осознав, что был слишком мягким, просто убегая от своих врагов. Он больше не повторит прежних ошибок. — Также Марго будет заниматься с тобой ментальной магией, не только легилименцией и окклюменцией, но и той, что может пригодиться в бою. — В бою? — Гарри не представлял себе ментальной магии, с помощью которой можно драться. — Она научит тебя затуманивать разум своим врагам и… некоторым другим не самым приятным приёмам. — Дамблдор без особого воодушевления говорил об этих тренировках, и Гарри решил, что директор не одобряет многие из тех заклинаний, что мальчик должен будет изучить. — А теперь продолжим.***
Гарри не помнил, как дополз до спальни. Он сразу осознал, что тренировки будут сложными и изматывающими, но к такой нагрузке не был готов. Ему казалось, что его собственная рука нагрелась от магии, а сам он опустошён, не в силах больше произнести ни одного заклинания. Гарри с трудом заставил себя пойти в душ, не желая ложиться спать вспотевшим, — и, как оказалось, не зря. Под тёплыми струями воды он немного расслабился, и напряжение от тренировки отпустило его, хоть усталость никуда и не делась. Но он был доволен. В прошлый раз Дамблдор никогда не тренировал его и Гарри даже не знал, как попросить об этом, а сейчас директор сам предложил ему дополнительные занятия. Перед тем как уйти, он попросил Дамблдора дать ему какое-нибудь сильное запирающее заклинание. Трос Эвадум не встречалось практически ни в одной книге и открывалось только при помощи палочки, которой было наложено. Гарри решил использовать его завтра, потому что сейчас у него не осталось сил. Он хранил у себя в прикроватной тумбочке Карту Мародёров и их книгу, мантию-невидимку и Воскрешающий камень. Такой набор сгодился бы в качестве клада, поэтому он хотел наложить как можно более сильную защиту. Гарри лёг, но от перевозбуждения не мог сомкнуть глаз, даже несмотря на усталость и измотанность. Он прокручивал у себя в голове тренировку, пытаясь осознать собственные ошибки. Он готов был тренироваться хоть каждый день, чтобы стать достаточно сильным для сражения с Пожирателями Смерти, но Дамблдор сказал, что пришлёт ему время следующего занятия письмом. Он вдруг вспомнил о том дневнике, который нашёл в Выручай-комнате, и решил почитать его, раз сон никак не шёл к нему. Гарри потянулся к своей заветной тумбочке и достал его из-под книги Мародёров. Он запахнул полог и зажёг голубой свет Люмоса на кончике палочки. Обложка дневника была явно кожаной и вовсе не повредилась за почти сотню лет. Он открыл его и погрузился в чтение.01.09.1897. Меня зовут Саймон Мёрфи, и мне пятнадцать лет. Я учусь на пятом курсе Хогвартса на Гриффиндоре. Я и сам не знаю, зачем решил начать вести дневник. Наверное, мне просто одиноко…
На первых страницах не было никакой интересной информации, лишь описание некоторых занятий и успехов Саймона в области трансфигурации. По прочитанному Гарри понял, что парень был застенчивым и меланхоличным, он реагировал на всё довольно остро, расстраиваясь по поводу и без, но на конфликт не лез, и если его задевали — всегда отмалчивался. Он описал всего несколько дней с начала учебного года, а его уже пару раз успели оскорбить слизеринцы. У него практически не было друзей, лишь приятельница Амелия, которая старалась поддерживать его. Гарри хотел было перестать читать о скучных буднях и забросить это дело, но наткнулся на запись, из-за которой вознамерился прочитать весь дневник до конца.13.09.1897. …Сегодня на уроке зельеварения меня поставили в пару с Альбусом Дамблдором, самым одарённым учеником Хогвартса. Этот предмет мне не особо даётся, поэтому я в основном помогал Альбусу, но тот и не был против. Он просто сказал, что у каждого человека своё призвание, но его призвание, кажется, было во всём…
Гарри несколько раз перечитал эти строчки. Ему не верилось, что этот парень учился на одном курсе с Дамблдором. Он мог ещё в Выручай-комнате догадаться о том, что в 1897 году Дамблдор тоже обучался в Хогвартсе, но ему даже мысли такой в голову не пришло.17.09.1897. …Сириус Блэк вновь ударил меня, когда мы случайно пересеклись с ним в коридоре. Он никогда не проходит мимо, не задев меня. Он впечатал меня в стену, и я не смог никак ему помешать, ведь магически он куда сильнее меня, и оставил мне синяк на скуле, сказав, что у меня слишком невинное личико…
Гарри стало тошно. Саймон был не из тех людей, что способны за себя постоять, и, судя по всему, Сириус Блэк этим пользовался, отравляя его существование. Он несколько раз мелькал среди остальных слизеринцев, но был единственным, кто зажимал парня по углам и мог ударить его или проклясть, сопровождая свои действия не самыми лестными высказываниями. «Проклятие, — подумал Гарри. — У Блэков что, дефицит имён?» Саймон описывал каждый свой день, и Гарри догадался, что на этот дневник наложено какое-то расширяющее заклинание, потому что последняя запись датировалась 1899 годом. Он прочитал ещё несколько страниц, убедившись, что тот Сириус Блэк был тем ещё подонком, а Дамблдор мелькал довольно редко и всегда в положительном контексте. Гарри почувствовал, что его глаза закрываются, и отложил дневник, намереваясь продолжить чтение в следующий раз.