Последний враг истребится — смерть

      — Что вы такого интересного вдвоём увидали, чего даже закалённый разум мистера Поттера не смог вынести? — язвительно спросил Снейп. Он возвышался над мальчиками, сидящими за первыми партами, но никого из них его тон не пугал. Гарри смотрел на зельевара с застывшим выражением лица: он не знал, как оправдаться за свои ночные похождения, ведь мало того что он нарушил школьные правила, так ещё и впутал в загадку таинственного преступника Драко.       — Поттер увязался за мной, — протянул Малфой, и Гарри захотелось проклясть его на месте. Фактически слизеринец говорил правду, но раз уж они вместе попались, то можно было бы и промолчать. Снейп бросил на мальчика недовольный взгляд. В тусклом свете кабинета он выглядел действительно устрашающе: его чёрные волосы отражали блеск свечей, а глубокие тени под глазами казались ещё более чёрными, чем были на самом деле. Гарри вдруг задался вопросом, почему профессор просто не прочтёт его мысли, ведь сейчас был именно тот случай, когда он предпочёл бы легилименцию собственному сбитому рассказу.       — Мы следили за Пэнси Паркинсон, — ответил Гарри, наслаждаясь поджатыми губами Малфоя и его гневным взглядом. Гриффиндорец уж точно не собирался брать на себя всю вину, а угрозы со стороны Снейпа были не так уж и страшны, — думали, она и есть злоумышленник.       — И с чего вы пришли к таким умозаключениям? — продолжал напирать зельевар. Он сложил руки на груди, переводя взгляд с одного мальчика на другого. У Гарри в голове прозвучали его слова об их с Драко ненормальном поведении, но сейчас дело ведь было совсем в другом.       — Она очень странно себя вела, но… она не виновата, — пролепетал Гарри.       — У неё булимия, — заявил Малфой, неуверенно поглядывая в сторону гриффиндорца, но Гарри лишь кивнул. Он не знал, как точно называется подобное расстройство, поэтому ему нечего было добавить. Не поддающиеся логике действия Паркинсон до сих пор стояли у него перед глазами.       — Что же, — Снейп изменился в лице — тень обеспокоенности за свою ученицу окрасила бледные беспристрастные черты. Гарри знал, насколько трепетно зельевар относится к слизеринцам, и, как бы сильно от этого ни страдали другие факультеты, подобная забота вызывала восхищение, — с этим я разберусь сам. А что касается вас двоих, вам будет назначена отработка после Рождества, раз вас так тянет друг к другу.       — Что? — воскликнул Малфой. Он вскочил с места и едва не замахал руками от возмущения. Гарри бы тоже следовало проявить негодование, но от вида слизеринца ему стало смешно. — Профессор, но…       — Никаких «но», мистер Малфой, — припечатал Снейп, и Драко с видом обиженного ребёнка опустился на место. Гарри усмехнулся, чем заслужил прожигающие взгляды от обоих. Его самого отработки не особо волновали, хоть и перспектива проводить время вместе с Малфоем не прельщала. Наверное, он просто угомонился насчёт Драко, и поэтому сейчас их перепалки сократились до минимума. Гарри предпочёл бы просто держаться от него подальше. — Можете идти, — кивнул он Малфою, и всё спокойствие Гарри как рукой сняло. Снейп наверняка собирался устроить ему разнос на тему любимого крестника и в очередной раз выставить мальчика воплощением зла.       Драко медленно поднялся с места и нарочито толкнул Гарри в плечо, проходя рядом. Гриффиндорец резко повернулся, намереваясь ответить, но услышал из-за спины угрожающее покашливание Снейпа.       — Придурок, — негромко бросил Малфой напоследок и покинул кабинет. Гарри ещё несколько секунд смотрел в его сторону, перебирая в голове все проклятия и понимая, что всё-таки он вовсе не угомонился.       В кабинете воцарилась тишина. Профессор смотрел на него тяжело и обвиняюще, но начинать выражать недовольство вслух не спешил, отчего Гарри чувствовал себя ещё более неуютно и виновато, хотя даже не мог понять, за что именно. Такой гнетущий взгляд был отличительной особенностью Снейпа, заставляющей людей бояться его, но Гарри знал, что на самом деле зельевар не испытывает к нему столь уж жгучей неприязни, как может показаться на первый взгляд.       — Я знаю, что вы принесли Драко ту книгу из запретной секции, Поттер, — процедил Снейп. — По-вашему, вы лучше меня знаете, что ему следует читать, а что нет?       Гарри поджал губы и опустил глаза, не желая больше выносить на себе этот укор, теперь уже обоснованный. Он и сам задавался вопросом, зачем согласился принести Малфою книгу тогда, в ночном коридоре. Это был просто неконтролируемый порыв его интереса и паранойи касательно слизеринца. В последнее время у Гарри появились куда более значимые проблемы, нежели беспокойный блондин, и он даже позабыл о том случае.       — Я просто хотел узнать, что он скрывает, — оправдался Гарри. Впрочем, он до сих пор ничего не узнал.       — И как успехи? — съязвил Снейп, но тут же принял серьёзный вид. — Послушайте, Поттер, вы один из самых безнадёжных окклюментов, которых я встречал. Я искренне надеюсь, что Марго Блиссет сможет вложить в вашу пустую голову хоть какие-нибудь умения своими методами. Но пока держитесь подальше от чужих тайн.       — Но… — Гарри замотал головой, потому что эта причина уже стояла у него поперёк горла. Он и так знал слишком много, незачем было скрывать от него ещё какую-то информацию, — это бессмыслица. Что такого я могу узнать, что было бы важнее уже имеющейся у меня информации?       — Детали куда более важны, чем общая картина, Поттер, — ровно ответил Снейп. Гарри лишь вздохнул. Он не понимал этого — не понимал, почему обязан жить, разгадывая бесконечные загадки, но и перечить профессору в этом случае он тоже не считал правильным.       — Вы что-нибудь узнали? — вынужденно сменил тему Гарри. — О злоумышленнике.       — Очевидно, что нет. — Снейп принял свой привычный раздражённый вид.       — А про Дамиана Энрикеса? Чем он занимается в Министерстве? — Гарри совсем не понимал, чем этот мужчина занят, целыми днями находясь на виду у авроров.       — Нам известно, что он тесно общается с людьми из Отдела тайн, но пока это всё.       — Гриндельвальд сказал, что он не самый верный сторонник. Почему тогда Реддл держит его рядом с собой? — Гарри не верил, будто бы двадцатилетнему Дамиану удалось провести Волдеморта, тем более что тот с самого начала знал о его неверности. Хотя если подумать, то у Ордена Феникса тоже был не самый верный сторонник и Дамблдор просто не мог не сомневаться в нём, но всё же держал рядом. Вот только у Реддла, в отличие от директора, было куда меньше риска. Энрикес не был Тёмным Лордом. И Волдеморт его не любил. Снейп каким-то непонятным взглядом посмотрел на мальчика; он словно порывался что-то сказать, но не мог, не считал это безопасным ходом. И Гарри должен бы был разозлиться на него, начать требовать ответов, но слова зельевара о его неспособности к окклюменции были правдивы, хоть ему и страшно не хотелось признавать тот факт, что именно он может стать уязвимой брешью в защите Ордена, через которую Волдеморту удастся завладеть важной информацией.       — Нам непонятны мотивы Тёмного Лорда сейчас. — Голос Снейпа налился сталью. Ответ был сухим и недосказанным, но Гарри прекрасно понимал, в каком положении они все находятся сейчас — стоят перед смертоносной бомбой, не зная, как обезвредить её, и всё, что им остаётся, — смиренно дожидаться взрыва и исправлять его последствия.       — И ещё, — неуверенно начал Гарри, — что со Стэгом Й­ен­сеном? — Он прикинул, что скрывать от него такие подробности необходимости уж точно нет.       — Стэг Й­ен­сен верен Тёмному Лорду, — твёрдо ответил Снейп, — так же, как Барти Крауч или Беллатриса Лестрейндж.       — Это я понял. Гриндельвальд назвал его маньяком, разве они не все там такие? — Гарри хорошо запомнил слова тёмного волшебника об этом мужчине, а ещё он запомнил размышления Волдеморта по поводу вызывающей вопросы жестокости Стэга.       — Поспрашивайте о нём у Марго Блиссет, Поттер. Уверен, ей есть что рассказать, — неприязненно выплюнул профессор. Снейпу не нравилась Марго, Гарри понял это, хотя явных причин увидеть не мог. Зельевар предупреждал его, что девушка опасна, что ей не чужды тёмные искусства, но Гарри и сам должен будет научиться некоторым из них у Гриндельвальда.       Гарри казалось, что Дамблдор со Снейпом над ним издеваются. Каждый раз, когда он задавал им вопросы, они, конечно, отвечали, но в их словах не было никакого смысла — уклончивые выражения, не дающие практически никакой нужной информации. Может, Марго Блиссет что-то ему расскажет? Она, в отличие от Снейпа, хотя бы выглядела дружелюбной.       В последние дни перед каникулами уроки тянулись медленно, а ученики и вовсе перестали уделять должное внимание учёбе. Гермиона постоянно ругала Гарри с Роном и, казалось, готова была использовать изощрённые слова. Мальчики не знали, что её останавливало.       Профессора заранее начали украшать Хогвартс и, как и во время Хэллоуина, постарались на славу. Гарри не помнил, чтобы в прошлые года замок выглядел настолько праздничным. Видимо, Дамблдор или МакГонагалл решили добавить как можно больше ярких красок в последние годы спокойной жизни учеников. Но он старался не рассматривать их порыв со столь мрачной стороны. Волшебные снежинки, вырисовывающие хороводы в воздухе, наполняли не только Большой зал, но и старинные каменные коридоры. Еловые ветки с игрушками были развешаны над окнами и дверьми. Учителя — все, кроме Снейпа, — даже украсили свои кабинеты. Атмосфера была чудесной, хоть и холодная погода оставляла желать лучшего. Гарри даже немного расслабился, однако продолжал упорно наблюдать за странностями учеников.       Гарри вырисовывал круги в тетради, сидя на трансфигурации и лениво оглядывая класс. МакГонагалл задерживалась, что было совсем не характерно для неё, и ученики занимались своими делами. После недавней ночной вылазки он так и не поговорил с друзьями, попросту не зная, что им сказать. В последнее время он отдалился от них, закрывшись в себе, в своих проблемах и тайнах. Его расстраивало это, поэтому он решил побеседовать с ними сегодня вечером, рассказать им о Пэнси, Энрикесе, Йен­сене и Беллатрисе Лестрейндж. Гарри ведь не обязан посвящать их в свои сны — он может просто сказать, что узнал обо всём от Дамблдора. Ему нужна была поддержка друзей, он не хотел лишаться и её.       Гарри заметил, что Малфой неприязненно косится на него. Слизеринца разозлила их совместная отработка, и он всецело обвинил в ней гриффиндорца, хотя изначально сам выбрался из спальни.       — Чего он смотрит? — тихо спросил сидящий рядом Рон.       — Снейп нам двоим отработку назначил, — ответил Гарри.       — Вы подрались?       — Нет. Вечером расскажу. — Гарри не хотел сейчас вдаваться в подробности. Рон понятливо кивнул, хотя сомнения отразились на его веснушчатом лице.       Дверь в кабинет отворилась, и МакГонагалл поспешно проследовала внутрь. Ее чёрная мантия развевалась от быстрых шагов. Ученики замолчали, а профессор без приветствия начала урок.       — Сегодня на уроке мы будем превращать деревянные предметы в элементы одежды. — МакГонагалл подняла перед учениками старую деревянную ветку. — Ропоус. — Пересохшее деревцо практически мгновенно деформировалось, принимая форму яркого фиолетового шарфа, связанного из толстой мягкой пряжи. — Разбейтесь на пары и начинайте. Вам необходимо как можно точнее представить конечный результат и только потом произносить заклинание. Мне нужно отлучиться, так что когда я вернусь, на ваших партах уже должны лежать трансфигурированные элементы одежды, — строго произнесла она и направилась к выходу, постукивая каблуками.       Ученики закопошились и придвинулись ближе друг к другу. Гарри был рад, что МакГонагалл не заставила их работать со слизеринцами, поэтому сразу же принялся за работу вместе с Роном. Ему не составило труда использовать это заклинание, но он подумал, что неплохо было бы применить его невербально.       «Ропоус», — произнёс он про себя, направляя на ветку палочку, но вышло плачевно. Он представлял себе обычный гриффиндорский шарф, однако получил красно-золотой клубок ниток, вытянутый по длине шарфа.       — Браво, Поттер, тебе как раз к лицу, — протянул с соседней парты Малфой, брезгливо разглядывая старания Гарри. Сам он успешно трансфигурировал свою ветку в чёрный шарф с зелёными змейками на концах, так что гриффиндорцу было не за что его попрекнуть. Остальные слизеринцы гадко захихикали, хотя у многих из них тоже практически ничего не вышло.       — Уймись, Малфой, — отмахнулся Рон. Он сам пытался превратить ветку в красную шапку, но та выходила кривой.       — Верный пёс Уизли всегда на страже. — Малфой вновь начал вести себя так же мерзко, как и прежде. Гарри, конечно, не считал их друзьями, но он думал, что тот всё же успокоится после всего произошедшего. Малфой гадко ухмылялся, вызывающим взглядом смотря на гриффиндорцев, а рядом с ним топтались Крэбб с Гойлом, готовые кинуться на Гарри в любой момент. Забини, сидевший за одной партой с тихим Ноттом, безразлично наблюдал за начинающейся ссорой; он поправлял рукава своего наколдованного синего свитера.       — Ну, мне, в отличие от тебя, не нужна защита, Малфой, — спокойно ответил Гарри, сжимая в руках палочку. Самодовольное лицо Драко мгновенно приняло угрожающий вид; он сощурился и поджал яркие губы, с ненавистью глядя на мальчика, что посмел намекнуть на его слабость при всех.       — Но это не я плакал посреди Большого зала, пока Дамблдор не прибежал на помощь. — Малфой говорил с искренним презрением, и Гарри стало невероятно неприятно от его слов. Это было не самое лучшее воспоминание в его жизни, и тот факт, что он пострадал, защищая Драко, только подливал масла в огонь. Слизеринец даже не поблагодарил его за очередное спасение, а теперь ещё и попрекал этим. Крэбб с Гойлом усмехнулись, а Забини хмуро поднял голову, но останавливать друга не стал. Гарри вдруг заметил, что вечно поддакивающей Малфою Паркинсон, к которой он теперь не знал, как относиться, вообще нет на уроке.       — У тебя совсем совести нет? — резко встряла Гермиона. Она сидела спереди вместе с Келлой и тоже сжимала в руках палочку. Перед ней лежали трансфигурированные белоснежные перчатки. — Если бы не Гарри, то плакал бы ты.       — Заткнись, грязнокровка, — рявкнул Крэбб. Гарри с Роном напряглись, а Малфой бросил на сокурсника короткий настороженный взгляд. Гермиона нахмурилась, ей были неприятны эти слова, как бы сильно она ни хотела не обращать на них внимания.       — Не смей называть её так, — подался вперёд Рон. Гарри тоже был зол, но он не хотел затевать драку, поэтому положил руку на плечо друга, сдерживая его. Всё опять начиналось по новой: слизеринцы нарывались на конфликт, бросаясь обидными словами, а гриффиндорцы вынуждены были терпеть их нападки, потому что из-за драки между факультетами пострадали бы все. Хаффлпафф и Рэйвенкло и без того неплохо вырвались вперёд после того, как МакГонагалл сняла по пятьдесят баллов с враждующих факультетов.       — А то что? — не унимался Крэбб. Его толстое глупое лицо вызывало у Гарри приступы отвращения, особенно когда он вспоминал об Адском пламени в Выручай-комнате. — Нищеброд. — Он старался скопировать манеру Малфоя разговаривать, но выглядело это жалко.       «Обезъяз». Гарри направил на него палочку — это заклинание даже невербально выходило у него прекрасно, — и слизеринец наконец замолчал. Крэбб непонимающе захлопал глазами, со стороны гриффиндорцев послышались издевательские смешки. Даже оскорблённый Рон злорадно улыбнулся, наблюдая за потугами Крэбба. Малфой ещё раз гневно глянул в сторону Гарри и отвернулся обратно к своему шарфу — ему не хотелось точно так же опозориться при всех.       Гермиона одобрительно кивнула: она поощряла нежелание Гарри участвовать в конфликтах. Малфой что-то шепнул Крэббу, и тот успокоился, перестав нервно дёргаться, чтобы вымолвить хоть слово. К счастью, в этот момент вернулась МакГонагалл, поэтому остаток урока прошёл спокойно. Гарри всё же удалось превратить ветку в нормальный шарф, не произнося при этом ни слова, хоть и получился он не совсем похожим на гриффиндорский.       Гарри ощущал себя мерзко после этой короткой перепалки. Он давно уже не ругался со слизеринцами, и сейчас неприятное чувство отвращения грызло его изнутри. Он начинал понимать, что попросту ненавидит людей, помешанных на чистоте крови: из-за них в этом мире было слишком много проблем, из-за них мир разваливался. Но Гарри не мог избавиться от них, как и не мог их переубедить. Это была даже более безвыходная ситуация, чем его безуспешные попытки найти злоумышленника.       После того как ученики покинули кабинет, Гарри заметил, что к нему направляется Забини. Он приготовился к новой ссоре, но заметил, что Малфоя нет рядом с ним. Драко, не дожидаясь Блейза, ушёл на следующий урок вместе с Крэббом и Гойлом, а Нотт и вовсе хмуро стоял в стороне. Они все поругались?       — Поттер, — вместо приветствия произнёс Блейз. Гарри кивнул ему, а Рон с Гермионой переглянулись. — Ты же помнишь, что нам сегодня нужно сдать доклад об Асфоделе?       Гарри округлил глаза. Должно быть, это выглядело смешно со стороны, но он и вправду был удивлён. Он столько месяцев поливал этот проклятый цветок, даже вынужден был созерцать рисунок с Забини у себя над кроватью, но теперь все его мучения пойдут прахом, потому что ни о каком докладе он даже и не вспоминал. Гермиона недовольно хмыкнула, и Гарри понял, что она всецело поддерживает Блейза.       — Я… — Он пытался сообразить что-нибудь на ходу, но ни одной правдоподобной причины, почему он даже не брался за работу, не приходило ему на ум. — Нет, — виновато закончил он.       — Ну тогда тебе повезло, что я любезно вписал в готовый доклад твоё имя, раз уж ты героически спас моё лицо от соприкосновения с огнём, — проговорил Блейз, а у Гарри с Роном, кажется, отвисли челюсти. Забини хмыкнул и развернулся, направляясь к ожидающему Нотту.       Теперь Гарри был не просто удивлён — ошарашен. Забини какое-то время казался ему ещё более неприятным, чем Малфой, но у него хотя бы какие-то зачатки совести присутствовали.       — Может, он сошёл с ума? — Рон был в этом уверен. — Мне пришлось писать ровно половину этого доклада, так что повезло тебе.       — Ну да, нужно было всего лишь подпалить себе руку, — хмыкнул Гарри.       — Ты даже здесь нашёл способ отлынивать от учёбы, — укоризненно заключила Гермиона, на что Гарри только усмехнулся, понимая, что это, в общем-то, правда.       — Кстати, как тебе работалось с Ноттом? Странный он какой-то. — Гарри осознал, что его коварный план вызнать что-то у Малфоя с треском провалился.       — Он очень умный, — Гермиона поправила сумку, что норовила соскользнуть с её плеча, и вместе с мальчиками направилась на обед, — правда, практически не разговаривает. Мы как-то сидели в библиотеке, и у меня повалились книги, — он помог мне их собрать.       — Для слизеринцев это равносильно подвигу, — без сарказма произнёс Рон. — Я когда споткнулся, Дафна сказала, что я редкостный придурок.       Гарри сокрушённо покачал головой. Он даже представить себе не мог, откуда в тринадцатилетних детях может взяться столько злости. Они ведь все были из богатых семей, с детства окружённые вниманием и магией. Отчего их переполняла ненависть?

***

      — Волдеморт уже связался со своими сторонниками, — начал Гарри. Ребята заметно напряглись от его слов, и он вновь ощутил себя виноватым за то, что втягивает их во всё это, но, если подумать, они уже были втянуты. Реддл помнил, что они все были помехой для него в прошлый раз, он бы не оставил их. Рон с Гермионой сидели совсем близко на одном диване, и Гарри подумал, что мог что-то упустить в развитии их отношений. Близнецы хмуро смотрели на него, но на их лицах не было удивления. Гарри не знал, продолжает ли Джордж общение с Марго Блиссет.       — С кем именно? — участливо поинтересовался Джордж. Они с братом соприкасались плечами, и выглядели совсем взрослыми на фоне Гарри с друзьями.       — С Дамианом Энрикесом. Он стал его сторонником в прошлый раз, уже после моей смерти, и сейчас находится рядом с Волдемортом вместе с Барти Краучем-младшим и Стэгом Йенсеном. Они тоже фанатичные Пожиратели Смерти вроде Беллатрисы Лестрейндж.       — Мерлин, — ужаснулся Рон. — Сколько у него теперь сторонников?       — Сейчас рядом с ним только эти трое. Он не станет окружать себя армией, пока слаб. Но Энрикес и Крауч-младший в скором времени должны будут освободить из Азкабана Хвоста вместе с Беллатрисой Лестрейндж. — Голос Гарри невольно дрогнул. Думать об этом и говорить вслух было совсем по-разному. Сейчас, когда шёл учебный год, когда люди уже больше десяти лет не знали войны и даже не подозревали о ней, его слова звучали абсурдно.       — Как Дамблдор узнал настолько точную информацию? Волдеморт связался со Снейпом? — задумчиво спросила Гермиона. Некоторые её пряди наэлектризовались и налипли на красную обивку дивана, придавая ещё большую пышность её причёске.       — Наверно, — солгал Гарри. Он посмотрел за спины Фреда и Джорджа, на веселящихся в гостиной студентов, и обречённость ощутимым грузом надавила на него. Все ученики вели беззаботную жизнь, в то время как он с друзьями всего в нескольких десятках футах от них обсуждал войну. — Я не знаю точно.       — Что он собирается делать? Он ведь не сможет вновь устроить ловушку на Турнире. — Джордж заметил его грустный взгляд.       — Для его возрождения моя кровь вовсе не обязательна, — покачал головой Гарри. Он не мог рассказать друзьям о Гриндельвальде и тем более о его даре провидца, поэтому подумал, что придерживаться версии о Снейпе не такая уж плохая идея. — Он должен возродиться где-то следующей весной, но я не знаю, какой ритуал он использует. Да это и не особо важно, потому что основная причина его бессмертия — крестражи.       — А он может создать ещё? — испуганно спросил Рон.       — Один, — кивнул Гарри. — На самом деле, точного числа нет, но каждый раз ему приходится разрывать душу надвое, он отчасти поэтому спятил.       — То есть, — Гермиона нахмурилась, — у него сейчас одна тридцать вторая часть души?       — Э. — Гарри не особо смыслил в математике, но понимал, что, какое бы число девочка ни назвала, на самом деле души у Реддла ещё меньше, ведь очередным крестражем был и сам Гарри. — Ну да, получается, так.       — Что за кошмар? — широко распахнул глаза Рон. — Значит, в дневнике была половина его души? И это самая адекватная его часть?       — Ну. — Гарри вспомнил шестнадцатилетнего Тома Реддла, с которым сражался в Тайной комнате. Наверно, та версия Волдеморта и вправду была наиболее здравомыслящей, ведь в теле красноглазого монстра он совсем обезумел. — Думаю, да. Юный Том Реддл не выглядел совсем уж чокнутым, в отличие от того, в кого он превратился в последние годы.       — А что с Чашей? Дамблдор достал её? — Джордж сжал предплечье Фреда, нервно поглядывая на Гарри. Мальчик не знал, что сейчас чувствует Джордж, испытавший боль от потери всех друзей и всей семьи.       — Нет. Он чего-то выжидает. Я не знаю чего. — Гарри и сам бы хотел понять, почему Дамблдор всё ещё не выкрал из Гринготтса Чашу. Ограбить банк без последствий, конечно, было нелёгким делом, но вполне выполнимым.       — Он же не может просто вломиться в одно из самых охраняемых мест в магическом мире, — возразила Гермиона, но Гарри бы мог с ней поспорить: Дамблдор выкрал Гриндельвальда из Нурменгарда.       — Мы же смогли. — Рон скривился, вспоминая их ограбление. — Чудом выжили, правда. Но это же Дамблдор. Уверен, он не станет угонять дракона.       — Ты, наверно, до конца дней эту историю рассказывать будешь, Ронни, — усмехнулся Фред. — Умел бы рисовать, уже запечатлел бы себя, храбро летящего на драконе.       — Как Гилдерой Локхарт, — поддержал Джордж. — Нам как раз новый нужен.       — Да идите вы. — Рон возмущённо кинул в братьев подушкой, но промахнулся, попав в стену. Гарри и сам усмехнулся, вспоминая этого напыщенного павлина. Даже Малфой был менее самовлюблённым, чем Локхарт.       — И ещё, — Гарри решил рассказать им о своей отработке с Малфоем и заодно упомянуть о Пэнси, — Снейп назначил нам с Малфоем отработку после Рождества.       — Так поэтому он злится? — вспыхнула Гермиона. — Вы что, подрались опять? Или ты его проклял?       — Что? Нет, — оскорбился Гарри. Он за всё время не испробовал на слизеринце ни одного известного ему проклятия. — Мы столкнулись с ним ночью. Он тоже следил за Паркинсон, потому что заметил её странное поведение. Но она не виновата, она… Ну, в общем, у неё булимия. Только не говорите никому.       — Булимия? — переспросил Рон. Он, как и Гарри, не знал значения этого слова. Близнецы тоже заинтересованно посмотрели на него. Видимо, это был не такой уж распространённый термин среди магов. А Малфой знал его по той же причине, по которой говорил на латыни: он просто много читал.       — Это психологическое расстройство, — Гарри был несказанно благодарен Гермионе за её познания, сам он ничего объяснять не хотел. Девочка выглядела расстроенной, будто бы сожалеющей о своих подозрениях, — при котором человек периодически вызывает рвоту, чтобы избавиться от еды в желудке и, как следствие, похудеть.       — Чего? — Рон явно не понимал, о чём идёт речь. Гарри бы тоже не понял, если бы сам лично не наблюдал за этим безумием.       — Рон, — Гермиона строго посмотрела на него, — это болезнь.       — Ну, всё лучше, чем находиться под влиянием какого-то психопата, — попытался разрядить атмосферу Фред.       — Кстати, — Гарри подумал, что неплохо было бы предупредить друзей о Маркусе Корбере, — за этим стоит Дамиан Энрикес. Он притворяется одним служащим из Министерства, Маркусом Корбером. Я недавно видел его в Хогсмиде, но, когда позвал МакГонагалл со Снейпом, он уже исчез.       — Кто он вообще такой? — насторожился Джордж.       — Я бы и сам хотел знать, — печально ответил Гарри.       После разговора с друзьями он почувствовал облегчение. Он и сам не понимал, зачем столько времени скрывал от них правду, настороженно подбирая каждое слово в разговорах и постоянно выдумывая нелепые отговорки.       Сейчас он сидел в своей спальне, собирая вещи, и ему до сих пор не верилось, что он поедет на каникулы не к своим мерзким родственникам и не к семье Уизли, ведь и там и там он невольно чувствовал себя обузой, а к себе домой, к Сириусу. Он никогда не ощущал внутри себя такого тепла, как сейчас. Даже страшные тайны Хогвартса не могли лишить его этого тепла, которое он бережно лелеял в своём сердце, как столь необходимый луч света в окружающей его тьме.       Он достал свою старую серую футболку, что досталась ему от Дадли и могла служить настоящим платьем по размеру. Интересно, что скажет Сириус, увидев её? Когда крёстный приходил к нему в больничное крыло, выглядел он довольно дорого, даже стильно, по скромному мнению Гарри. В конце концов, Сириус вырос в богатой семье, наверняка он привык к роскошной жизни, даже несмотря на годы в Азкабане.       За окном завывал ветер, а снегопад практически литой белой пеленой накрыл тонкое стекло, едва пропуская в комнату лунный свет. Гарри впервые за долгое время спокойно вздохнул. Завтра он уедет, и на некоторое время весь этот таинственный кошмар оставит его.