Последний враг истребится — смерть

      — Ты тоже их видишь? — Рон от холода переступал с одной ноги на другую, со страхом и грустью разглядывая огромных крылатых коней с гладкой шелковистой кожей. На чёрном костлявом черепе светились огромные белые глаза, сливающиеся со снежной гладью. Гарри кивнул. Он привык к виду фестралов, скрытых от большинства счастливых людей, но для Рона это было в новинку.       Ученики толпились подле карет, ожидая отправки на станцию, и Гарри вдруг задумался, сколько из них осталось на каникулы в школе. Теперь, когда он был не из их числа, Рождество в Хогвартсе казалось ему далёкой участью, обошедшей его стороной, печальной и неправильной. Величественные башни замка огромными тёмными пятнами виднелись сквозь беспросветный снегопад, даря хрупкие чувства спокойствия и тянущей ностальгии.       Он посмотрел в стoрону слизеринцев. Малфой, Забини и Нотт вновь стояли вместе, но не разговаривали как обычно. Гарри прикинул, что им просто ничего не остаётся, кроме того чтобы общаться друг с другом, потому что остальные их сокурсники не блистали интеллектом. А ещё они втроём смотрели на фестралов. Мальчик был уверен, что они тоже видели их. Рядом топталась Паркинсон. Только сейчас Гарри заметил, насколько сильно она похудела хотя бы по сравнению с началом года. Он не видел её лица, но оно ясно представлялось ему мертвенно бледным и несчастным, с застывшими дорожками слёз на детских щеках.       — Ты не рассказывал, что видел чью-то смерть, — прошептала Гермиона Рону. Шальной порыв ветра едва не сорвал шапку с её головы, но она успела удержать её околевшей даже в перчатках рукой.       — Одного охранника завалило, когда мы улетали из Гринготтса, — нехотя ответил Рон. — Я не был уверен, что он умер, но, видимо… — Он указал покрасневшим подбородком на животное с острыми клыками.       «Интересно, чью смерть увидел Малфой?» — навязчивый вопрос пронёсся в мыслях Гарри, заставляя его вспомнить предупреждения Снейпа о том, чтобы он не лез в чужие тайны. Он догадывался, что, скорее всего, Драко пришлось наблюдать за пытками пленников в Малфой-мэноре или, может, участвовать в какой-то битве. Гарри тут же одёрнул себя: ему не хотелось думать о том, чем занимался слизеринец по приказу Волдеморта на протяжении пяти лет. Наверняка у него тоже накопился немаленький послужной список.       — Все садитесь. — Сквозь вьюгу послышался громкий голос Хагрида, и ученики стали стремительно заполнять кареты, спеша скрыться от колющего мороза.       Гарри сел с Роном и Гермионой, сразу же наложив на карету Согревающие чары. Они получались у него немного лучше, чем у друзей, хоть Гермиона и отчаянно не хотела этого признавать. Гарри всматривался в небольшое окно, покрывшееся тонкой корочкой льда. Ему не хотелось разговаривать, и друзья, без слов понимающие его, не донимали мальчика расспросами, негромко перешёптываясь между собой.       Он знал, что Сириус должен будет встретить его на перроне, но этот факт до сих пор оставался на уровне несбыточных мечтаний в его сознании. Ему было плевать на косые взгляды, что посыплются на них с крёстным со всех сторон, на обидные перешёптывания — он просто боялся, что что-то может случиться, пойти не так. Красный луч Беллатрисы Лестрейндж, пронзивший тело Сириуса, неоднократно снился ему в кошмарах, каждый раз напоминая, как легко Реддл может лишить его родных людей. Сам Волдеморт огородил себя от смерти страшными, тёмными методами, но всё же ему это удалось, а всех их — Гарри, Сириуса, даже Дамблдора — могла лишить жизни одна невзначай брошенная Авада. Он готов был провести все каникулы не выходя из дома, только чтобы сохранить жизнь крёстного в безопасности. Странно, но теперь Гарри сам размышляет так же, как директор, всегда пытающийся защитить его, попросту изолируя от внешнего мира. Когда-то он жутко злился на Дамблдора за эти непонятные ему решения, но теперь он его понимал, сам готов был следовать им.       — Гарри, — Гермиона негромкo позвала его, и он оторвался от бессмысленного разглядывания едва заметных очертаний пейзажей, — дом ведь под Фиделиусом. Я же смогу присылать тебе письма?       — Да, совы могут прилетать туда. — Гарри сам не особо понимал, как работает это заклятие. Фактически дом был скрыт от глаз людей, но совы каким-то образом находили его.       — Тогда я пришлю подарок вместе с письмом, — улыбнулась девочка, но улыбка получилась натянутой. Она прекрасно понимала, что гложет её друга, но ничем не могла помочь.

***

      — Ты видишь кого-нибудь? — спросил Рон сразу же после того, как они сошли с поезда. Перрон был наполнен снующими туда-сюда людьми, и Гарри не мог разглядеть крёстного во всей этой толпе. Гермиона, Джинни, Перси и близнецы топтались позади них с Роном, высматривая знакомые лица.       — Я вижу маму. — Фред подтолкнул их в сторону миссис Уизли, чьи рыжие волосы ярко выделялись на фоне чёрных мантий. Рядом с ней стоял Сириус.       Гарри глупо улыбнулся, не обращая внимания на то, что крёстный, вероятно, даже не видит его, и стремительно поспешил вперёд, вместе с тележкой проталкиваясь между прохожими. Ему казалось, что он может не успеть добежать до Сириуса, что крёстный вот-вот исчезнет. Эти мысли были глупостью, он понимал это, но не мог избавиться от не отпускающего его страха.       Он едва не растерял все сумки, пока добирался до стены, возле которой мистер и миссис Уизли разговаривали с Сириусом. Они все были одеты в тёплые зимние мантии, хоть у четы Уизли те и были заштопаны в некоторых местах.       — Сириус. — Гарри окрикнул его, и крёстный, улыбаясь, повернулся к нему. Его чёрные волосы выглядели гладкими и ухоженными, а лицо посвежело после их последней встречи. Гарри догадался, что крёстный мог использовать какие-то зелья, чтобы поскорее восстановиться после Азкабана.       — Гарри. — Сириус обнял его, и Гарри вдруг почувствовал себя спокойно, cловно все опасности разом отступили и он остался ограждённый от них на маленьком острове посреди океана беспокойства. Это было так эгоистично с его стороны — даже на время отступать от проблем, в которых Дамблдор, Снейп, Марго и многие другие люди из Ордена Феникса погрязли словно в дьявольских силках, но он просто не мог отказаться от маленького клочка счастья, что судьба предоставила ему впервые за долгие годы.       — Рада видеть тебя, Гарри, — радостно поприветствовала его миссис Уизли. Она поправляла шарф Рона, а тот отчаянно пытался вырваться. Фред с Джорджем только посмеивались над ним. Рядом стояли Джинни и Перси, они вели себя молчаливо, и Гарри подозревал, что если Джинни стесняется, то Перси попросту недолюбливает как его, так и Сириуса.       — Я вас тоже. — Гарри смущённо оторвался от крёстного. Молли и Артур внимательно наблюдали за ним, словно боялись оставить его.       — Вас совсем не кормят в Хогвартсе? Скоро мантии как на вешалках болтаться будут, — запричитала миссис Уизли.       — Ну мам, — простонал Рон. Гермиона усмехнулась, а вот Гарри и в самом деле не отказался бы от еды, приготовленной Молли.       — Нам всем нужно в Министерство, — сказал Уизли. — Так что лучше будет поторопиться. Гермиона, твои родители ждут тебя в магловской части вокзала?       — Да, — кивнула девочка. — Так что я лучше пойду. — Она улыбнулась и, попрощавшись со всеми, направилась в сторону стены, через которую можно было покинуть платформу.       — Зачем нам в Министерство? — устало спросил Рон. Видно, он рассчитывал отправиться сразу домой.       — У твоего отца есть кое-какие дела, а Сириусу необходимо забрать бумаги, — миссис Уизли подхватила сумку Джинни.       — Бумаги? — поинтересовался Гарри. Они целой толпой едва теснились на людной станции.       — Потом объясню всё, — шепнул Сириус.       — Мы с Джинни пойдём домой, ей нехорошо, — заявил Перси. Ему уже можно было трансгрессировать, и он использовал это как шанс отвязаться от шумной компании. Гарри мельком взглянул на Джинни, стоящую позади брата, — между ними всё ещё присутствовала некая неловкость. Девочка и вправду выглядела неважно: губы слегка побледнели, а лицо, наоборот, раскраснелось. — Можем забрать сумки.       — Дорогая, — миссис Уизли испуганно посмотрела на дочь и приложила ладонь к её лбу, — да у тебя жар! Артур, отправляйтесь без меня.       Молли трансгрессировала вместе с Джинни и Перси в Нору, а остальные направились в Министерство Магии. Гарри не представлял, какие бумаги понадобились Сириусу, но не хотел донимать его вопросами. Крёстный продемонстрировал ему свою сумку с Чарами незримого расширения по типу той, что была у Гермионы. Они с трудом запихнули в неё все вещи Гарри.       В атриуме было шумно и многолюдно. Сотрудники Министерства бегали повсюду, стараясь как можно быстрее закончить оставшиеся дела, у многих из них тоже начинались рождественские выходные. Гарри со смешанными чувствами разглядывал фонтан Магического братства с золотыми скульптурами мага, волшебницы, гоблина, кентавра и домашнего эльфа; он помнил, что Пожиратели Смерти уничтожили его, заменив огромной статуей волшебника и волшебницы, восседающих на телах маглов. «Магия — сила» — было выбито на том монументе. Сейчас эти картины, пролетающие перед глазами, казались Гарри просто страшным сном.       Все, кроме мистера Уизли, работающего в Министерстве, направились к дежурному волшебнику. Тот сразу узнал Гарри Поттера и его друзей и без осмотра просто проверил их палочки.       — Лучше постойте здесь, — задумчиво сказал Сириус. — Я сам схожу.       — Ну ладно. — Гарри напрягся, не зная, как реагировать.       — Ну вот и отлично. Тогда подождите нас тут, — заключил мистер Уизли и вместе с Сириусом направился к лифтам. Гарри показалось, что чета Уизли просто до последнего не хотела оставлять мальчика наедине с крёстным, которого ещё совсем недавно считали серийным убийцей.       — Какой-то ты вялый, Гарри, — шутливо пихнул его в плечо Фред. — Неужто не рад Рождеству?       — Волнуюсь просто, — честно ответил он.       — Э, — Рон дёрнул Гарри за рукав и ткнул пальцем в сторону, — мне мерещится?       Гарри обернулся и, кажется, икнул от удивления. Около каминов стояла Марго Блиссет, мило разговаривающая с Седриком Диггори. Девушка была одета в чёрную классическую мантию с серебристым воротником, её золотистые волосы слегка завивались, а обольстительная улыбка придавала её лицу детской наивности. Седрик был немного выше Марго, и из-за этого их небольшая разница в возрасте не так сильно бросалась в глаза; на нём всё ещё болтался жёлтый школьный шарф, а на мантии блестел значок старосты факультета. Гарри сморгнул. Он был уверен, что девушка прибудет в Британию с помощью незарегистрированного портключа или, может, портала и будет проживать на площади Гриммо, а не открыто заявится в Министерство. Почему никто не предупредил его? Это была не жизненно необходимая информация, однако можно было бы и поделиться ей с ним.       — Не тебе одному. — Фред тоже был удивлён, и Гарри сомневался, что Джордж стал бы скрывать её приезд от брата. Значит, он тоже не знал. — А она времени не теряет.       — Что ты такое говоришь? — возмутился Рон, теперь уже смущённо поглядывая в сторону Марго. Седрик наклонился и прошептал ей что-то на ухо, отчего она искренне засмеялась.       — Может, прекратим на неё пялиться? — предложил Джордж.       — Да. — Гарри быстро отвернулся от девушки, стараясь осмыслить увиденное. Седрик и сам только недавно появился в Министерстве; когда они успели познакомиться?       — Ронни, ты, кажется, покраснел, — хмыкнул Фред. Рон зарделся ещё сильнее от слов брата.       — Ты же сказал, что она прибудет на Гриммо, — не обращая внимание на брата, спросил у Гарри Рон.       — Я так думал, — пожал плечами мальчик.       — Они идут сюда, — проинформировал Джордж. Гарри вновь обернулся, он вёл себя как дёрганый, видя опасность на каждом шагу. Марго с Седриком действительно направлялись к ним, приветливо улыбаясь.       Он вдруг подумал, что они оба выглядят очень красиво, да и смотрятся неплохо. Хотя как ещё могут смотреться вместе два красивых человека?       — Всем привет. — Марго с Седриком встали рядом, и Гарри почувствовал себя невероятно неловко.       — Привет. — Фред с Джорджем ухмыльнулись, разглядывая Седрика, а тот лишь насмешливо закатил глаза. Гарри порой забывал, что близнецы и Седрик были сокурсниками.       — Здравствуйте. — Гарри с Роном не знали, как обращаться к Марго. Она была ненамного старше их самих, но всё же являлась взрослой совершеннолетней волшебницей.       — Я такая старая? — усмехнулась она, и Гарри мгновенно полегчало. Гарри опасался, что Марго окажется непредсказуемой, с поганым характером и высокомерной, но она была… обычной. В её глазах не было той тяжести, да и давящей силы вокруг неё не ощущалось.       Он вдруг заметил украшение на её шее: тонкую серебряную змею, пожирающую саму себя, такую же, как из его давнего сна. Гарри едва заметно нахмурился, вглядываясь в алмазные глаза рептилии. Могло ли это быть просто совпадением? Он был уверен, что нет. В его жизни простых совпадений практически не встречалось.       — Я не знал, что вы все знакомы. — Седрик удивлённо приподнял бровь. Такая компания и вправду выглядела весьма необычно, если не знать предысторию.       — Это долгая история, — отмахнулась Марго, даже не слукавив при этом.       — А вот историю вашего знакомства мы бы послушали. — Фред заговорщицким взглядом посмотрел на Седрика, отчего тот заметно смутился.       — Всё началось пятнадцать минут назад, — таинственным голосом, словно рассказывая древнюю легенду, проговорила Марго. — И вот теперь мы стоим тут.       — Уверен: ты что-то упустила, — хмыкнул Джордж. Гарри не знал, действительно ли парень шутит или же он ревнует. Дамблдор как-то сказал ему, что Джордж с Марго попросту сдружились, но мальчик успел заметить некоторое напряжение между ними.       — Рад, что все в сборе. — Из-за спины послышался голос Сириуса. Крёстный держал в руках какие-то бумаги. «…опекун» — успел заметить Гарри на одной из них, и его сердце затопило тепло. Конечно, Сириус не хотел таскать его с собой по всем этим бесконечным кабинетам, но лучше бы ему было не скрывать ничего от Гарри. Он и без того не мог избавиться от своей паранойи.       — Отлично, тогда…       — Артур, — мерзкий, манерный голос, так привычно растягивающий слова, перебил мистера Уизли, и вся их компания мгновенно повернулась, настороженно глядя на Люциуса Малфоя. На его бледном самодовольном лице расцвела презрительная усмешка. Рядом с мужчиной стоял Драко, как всегда с высоко поднятым подбородком и зализанными светлыми волосами, но что-то в нём было не так. Привычная надменность сменилась едва заметным беспокойством, и если бы Гарри не смотрел на него практически в упор, то не заметил бы, что слизеринец то и дело поглядывает на Марго. — Не забудь, — он хмыкнул и протянул мистеру Уизли какие-то документы, которые тот принял с обречённым видом.       — Благодарю, Люциус, — как можно более ровно ответил мужчина. Обстановка накалялась на глазах, и Гарри непроизвольно сжал в руках палочку. Всё вокруг словно кричало об угрозе: стоящий перед ним Малфой-старший, не раз пытающийся его убить, Министерство Магии, что некогда ополчилось на него, примкнув к Волдeморту.       — Мисс Блиссет, — протянул Люциус, с ног до головы оглядывая девушку. Судя по тому, что он не скривился, одета Марго была довольно дорого, — наша дорогая гостья. Почему я не удивлён вашему выбору компании?       Гарри заскрипел зубами. Люциус на ровном месте умудрился поднять тему чистоты крови, и мальчик чувствовал, что он непозволительно близко подходит к той тонкой грани своего терпения, что чудом осталась у него с учётом последних событий. Но Марго лишь улыбнулась, так же мягко и искренне, как улыбалась Седрику, однако издевательская искорка промелькнула в её голубых глазах.       — Бросьте, мистер Малфой, не стоит скромничать, — она склонила набок голову, и золотые локоны скользнули ниже плеч, — вы ведь тоже не питаете серьёзных предрассудков по поводу чистоты крови…       — Простите?.. — Люциус поднял светлую бровь, насмешливо оглядывая девушку, будто она была умалишённой.       — Я к тому, что Волдеморт был полукровкой, — она произнесла это спокойным тоном с совершенно невозмутимым лицом, но её слова словно ушат воды обрушились на всех стоящих рядом. Семья Уизли, Седрик, Сириус — все они дёрнулись, будто от звонкого удара, а вот Люциус был просто ошарашен. Он неверяще смотрел в её молодое, прекрасное лицо, верно, ожидая, что Марго заберёт свои слова обратно, однако она лишь продолжала улыбаться. Гарри это понравилось. Он сам не был остр на язык, но с превеликим удовольствием наблюдал за тем, как Люциус стремительно теряет всю свою напыщенность.       — Я не знаю, как дела обстоят в США, — угрожающе начал мужчина, — но здесь у нас не принято поднимать эту тему. Не забывайтесь, Марго Блиссет, — он демонстративно развернулся. Полы его мантии приподнялись, напоминая Гарри павлиний хвост, пусть и чёрный.       — О, в этой жизни я уж точно ничего не забыла, — она не кричала ему вслед, поэтому Люциус вряд ли расслышал её слова, в отличиe от Драко. Слизеринец ещё несколько секунд удивлённо смотрел на неё, будто она была существом из другого мира.       И она подмигнула ему.       Гарри не был уверен, что все остальные это заметили, но сам он разглядел всё весьма детально. Малфой с ужасом и каким-то неожиданным пониманием на лице отшатнулся и быстро последовал за отцом, так и не вымолвив ни слова Марго.       — Нам пора, я думаю, — Сириус кашлянул, первым отойдя от этого короткого спектакля. Гарри вдруг понял, что они с Марго даже не представились друг другу, а значит, были уже знакомы.       — Да, — мистер Уизли кивнул, сдвинувшись наконец с места. Гарри постарался разглядеть, что за документы отдал ему Люциус, но ничего, кроме печати Министерства, не заметил.       Дом на Гриммо выглядел привычно — серый и грязный, с потёртой дорогой мебелью и ободранными стенами. С каждым шагом Гарри полы скрипели, создавая ощущение, что он вот-вот провалится сквозь них. Он будто бы только сейчас осознал, что с момента возвращения к нему памяти был только в Хогвартсе и Хогсмиде, те места тоже навевали на него ностальгические воспоминания, но он не испытывал столь странных ощущений — сильное неверие и удивление — как в Министерстве Магии или же в старинном доме Блэков.       Марго тоже была вместе с ними; она, не оглядываясь по сторонам, прошла на кухню, только подтвердив предположение Гарри о том, что девушка уже знакома как с Сириусом, так и с домом.       На кухне обстановка выглядела получше — во всяком случае, там было чисто и обжито. Стол казался и вовсе новым, скорее всего, он был трансфигурирован недавно. Множество старинных шкафчиков пустовало, и только рядом с плитой стояло несколько чистых тарелок. А ещё Гарри заметил полупустую бутылку огневиски и пачку сигарет, таких же, как у близняшек Кэрроу. Он никогда прежде не видел, чтобы его крёстный курил, но сомневался, что сигареты принадлежат Марго.       — Не хоромы, понимаю, — Сириус облокотился на стол и стал доставать из своей сумки вещи Гарри. Мальчик уже хотел было сказать, что ему вообще безразлично, где жить, главное — с крёстным, но тот продолжил: — Дамблдор сказал, что мы здесь только до лета, потом переедем в какой-то другой дом, о котором неизвестно Волдеморту.       Гарри, честно говоря, такая перспектива порадовала. Он понимал, что снять Фиделиус не так уж и просто, но Реддл был способен на многие вещи, неподвластные другим волшебникам. А на тот дом — Гарри был уверен, что речь идёт о нём, — различные Защитные чары накладывал Гриндельвальд под руководством Дамблдора.       — Там неплохо, кстати, — улыбнулась Марго. Она прямо из воздуха наколдовала себе бокал и налила огневиски, и Гарри заполнили сомнения касательно того, кому в самом деле принадлежат сигареты. Его по большому счёту не волновало, увлекается девушка алкоголем или нет, однако это выглядело довольно печально. Марго была молодой, прошедшей через все ужасы войны, и крепкие спиртные напитки в её руках не знаменовали ничего хорошего.       — Я убрался в двух комнатах для нас, — Сириус никак не мог вытащить клетку, и Гарри тихо засмеялся, наблюдая за его сосредоточенными действиями. Железная дверца зацепилась за тонкую ткань сумки и никак не хотела подчиняться крёстному, — но вышло паршиво. Кикимер вообще мне не помогает, только кричит, что я мерзкий предатель крови.       — Двух? — переспросил мальчик, не обращая внимания на слова о сумасшедшем домовике. Ему только в собственном доме не хватало этой темы.       — Я буду жить там, — спокойно сказала Марго. Янтарная жидкость отразила блик желтоватого света в её стакане.       Гарри понял, что это было довольно очевидно. С чего он вообще взял, что Марго станет жить вместе с ними в этом жутком доме? Наверняка она будет помогать Гриндельвальду, хотя мальчик и сомневался, что тёмному волшебнику нужна помощь от кого-то менее опытного, чем он сам.       — Кто он вообще такой? — Сириус наконец разобрался с сумкой, скептически оглядывая слегка помятую клетку. Он взмахнул рукой — и прутики стали на место. Он мог колдовать без палочки?       — Ты о ком? — не особо вникая в вопрос, спросил Гарри. Мальчик с грустью понял, что крёстный просто обязан был научиться этому колдовству, ведь он двенадцать лет провёл в Азкабане, не имея доступа к палочке и магии.       — Тот мужчина из кабинета директора, Джозаф Делвин. Почему Дамблдор посвятил его во всё это? — Сириус сложил руки на груди и нахмурился.       И тут Гарри осенило: крёстный спрашивал о Гриндельвальде. Он запаниковал, прикидывая в голове, откуда Сириус мог узнать, что именно тёмный волшебник занимается защитой того дома. Мальчик отчаянно не хотел лгать крёстному, но это была одна из тех тем, о которой он обязан молчать.       — Он друг Дамблдора, — пришла на помощь Марго, — очень сильный маг. Обучает меня некоторым заклинаниям.       — А зачем ему магия крови? — не отступал Сириус. Гарри приоткрыл рот, пытаясь что-то сказать, но ни одного стройного ответа не приходило ему на ум.       — Тоже для Дамблдора. Волдеморт использует её, — спокойно ответила Марго. Она не лгала, но знатно недоговаривала. Эта черта была присуща директору, и Гарри бы тоже следовало перенять её.       — Откуда ты вообще знаешь, что он изучает? — вымолвил наконец гриффиндорец.       — Дамблдор попросил меня предоставить ему несколько книг. Блэки были известными любителями кровной магии, но многие трактаты открываются только при помощи моей крови, как наследника.       — Понятно, — сухо ответил Гарри. Он очень надеялся, что Сириус не успел нахамить Гриндельвальду. — А что у ва… тебя на шее? — немного неуместно обратился он к Марго, стараясь как можно быстрее перевести тему.       — Уроборос, — она дотронулась до змеи тонкими пальцами. — Символизирует цикличность природы, жизни и смерти.       — Мне он снился, — признался Гарри, так и не придумав поводов скрывать свой странный сон. До этого момента он понятия не имел, как называется свернувшаяся в кольцо змея, поэтому вряд ли мог просто выдумать её.       — Может, это было нечто вроде видения? — она пожала плечами, уничтожая опустошённый трасфигурированный стакан. Гарри поразился: девушка просто выпила виски, даже ничего не съела, словно это была вода.       — Видения? Разве для этого не нужно быть, ну… как Трелони? — с сомнением спросил Сириус. Гарри рассказал ему о пророчестве, поэтому крёстный скрепя сердце верил в дар этой женщины.       — У меня было видение один раз в жизни. Оно оказалось правдивым, хотя я никогда раньше не предсказывала будущее. А Трелони… у неё есть дар, но от неё больше вопросов, чем ответов.       — Это точно, — хмыкнул Гарри, вспоминая все её предсказания, ни одно из которых он так и не смог расшифровать до конца.       — Мы с тобой начнём завтра, Гарри, — серьёзно сказала Марго. — Ты только приехал, да и я сегодня занята.       — Да, хорошо, — согласился он. Гарри не особо жаждал начинать занятия окклюменцией, он помнил, насколько это сложно, но всё же необходимо.       — Ну, я тогда заберу книги и пойду, — девушка дождалась кивка Сириуса и пошла в сторону библиотеки.       Крёстный не задавал вопросов по поводу их с Марго предстоящих занятий, и Гарри оставалось только гадать, что девушка успела рассказать Сириусу. Всё происходящее вообще казалось ему весьма странным. Ещё несколько месяцев назад крёстный был в бегах, Марго считалась пропавшей без вести, а теперь они разговаривают все вместе в старом доме Блэков.       — Ты, должно быть, голоден, — Сириус с сомнением поглядывал на Гарри; мальчик был уверен, что крёстный не знает, как начать с ним разговор. От этой неловкости становилось до боли грустно, ведь они были семьёй и Гарри уже привык к Сириусу, в отличие от него самого.       — Да, я бы не отказался от чего-нибудь, — Гарри смущённо окинул взглядом пустые шкафы, но крёстный потянулся к одному из них и достал несколько тарелок с готовыми блюдами, явно приготовленными в ресторане. Он стал расставлять их на столе, попутно снимая с них Согревающие чары с помощью своей палочки, чёрной и ровной, чем-то напоминающей палочку Малфоя. Кухня наполнилась аппетитными запахами, исходящими от жареного мяса и разнообразных салатов. Гарри с горечью понял, что Сириусу пришлось брать всю эту еду на дом, потому что они попросту не могут спокойно появиться на людях, а Кикимер готовить им не станет даже под угрозами. Разве что яда подсыпет.       Он обдумывал сказанное Марго. Она не просто помогала Гриндельвальду — он обучал её. Гарри не знал, как на это реагировать. Мужчина был тёмным волшебником, а сама Марго не гнушалась тёмной магией, хоть и была сторонницей света. Может, оно и было к лучшему — сильные сторонники, способные сражаться, Ордену Феникса не помешают. Гарри провёл с ней всего около часа, а у него в голове уже возникло множество вопросов и противоречий, связанных с ней. Отдельной темой, конечно, был Седрик Диггори, с которым она… разговаривала? заигрывала? Он не считал нужным лезть в её отношения с кем-либо, но это всё же был Седрик. Гарри будто бы ощущал некое необъяснимое чувство ответственности за парня, хотя они с ним даже не общались. Мёртвое тело Седрика являлось мальчику в кошмарах не реже тел Сириуса или Дамблдора, и он не хотел вновь допустить его кончины.       Гарри скинул с себя школьную мантию, пуловер и стянул красный галстук, оставшись в одной белой рубашке, вполне приличной, потому что покупал он её у мадам Малкин. Он закатал рукава на три четверти и стал переступать с ноги на ногу, наблюдая за торопливыми действиями крёстного. Он вдруг осознал, что и сам совершенно не представляет, с чего начать разговор. Гарри прикинул, что Сириус может намеренно не задавать вопросов касательно приезда Марго, их уроков, даже обучения девушки у «Джозафа Делвина», о котором Гарри, конечно же, никто не предупредил. Крёстный просто хотел обойти стороной тему войны, столь широкой тенью нависшей над всеми ними, и мальчик был несказанно благодарен ему за это.       — Нам не много? — усмехнулся Гарри. Сириус выставил больше десяти тарелок с различными блюдами, а также несколько кувшинов с соками.       — Не знал, что ты любишь, — отмахнулся крёстный. Он аккуратно сел за стол, и мальчик последовал его примеру. — Надеюсь, тебе что-нибудь приглянулось.       Сам Сириус придвинул к себе тарелку мяса с кровью, а Гарри только и оставалось, что глупо разглядывать блюда, названия которых он не знал, но зато прекрасно понимал, что все они были очень дорогими. Он один раз в жизни ходил с тётей и дядей в элитный магловский ресторан. Тогда он был ещё совсем маленьким и его попросту не с кем было оставить. Дурсли несколько раз за вечер упрекнули его в том, что на него уходит слишком много денег, хотя заказал он тогда только куриный суп, и с тех пор ему неловко было есть столь изысканные блюда. Сириус не прикасался к еде, глядя на крестника со смешанными чувствами на лице: ожидание, опасение и уже привычная необоснованная вина. Гарри сообразил, что сидит не двигаясь непозволительно долго — и потянулся к тарелке со стейком с различными приправами и свежими травами.       — Ты давно знаком с Марго? — наконец нарушил неловкую тишину Гарри, заодно стараясь как можно скорее получить ответы на интересующие его вопросы. Он был признателен Сириусу за то, что тот просто выставил готовые блюда и подал приборы, не став при этом сервировать стол, иначе Гарри пришлось бы бороться ещё и со своим смущением, вызванным незнанием этикета. Он попытался разрезать свой стейк, но тот был жилистым и сочным, в итоге капля мясного сока брызнула на его рубашку, и Гарри захотелось приложиться головой прямо об тарелку.       — Нет, она пару дней назад приехала, — Сириус не обратил никакого внимания на неаккуратность своего крестника, он с аппетитом приступил к своему блюду и ел при этом медленно и изысканно. Даже Азкабан не смог выжечь из него заложенное высшим обществом воспитание. — И заходила всего один раз до сегодняшнего дня. Она была с этим Делвином, они пару часов в библиотеке просидели.       — А он что-нибудь говорил? — как бы невзначай спросил Гарри, напрягшись при этом чуть ли не всем телом. Он наконец разрезал проклятый стейк и стал медленно поедать невероятно вкусное жареное мясо.       — Нет, он сам подходил ко мне, только чтобы взять кровь. Я, правда, слышал потом, как Марго просила его о чём-то, но тот резко отказал — сказал, что прочитал магловскую статью о каком-то там синдроме и не собирается наниматься детским психиатром, а потом они наложили Заглушающие.       — Синдроме? — Гарри, как обычно, не понял, о чём идёт речь. С чего бы это Гриндельвальду читать магловскую литературу? И тем более становиться детским психиатром? Ему бы самому психиатр не помешал, с его-то перепадами настроения.       — Да, — Сириус прищурился, с задумчивым видом принявшись вспоминать его название. — Стокгольмский, кажется. Да, стокгольмский синдром. Понятия не имею, что это значит.       — Я тоже, — Гарри метался между тем, чтобы постараться выяснить, о чём шла речь, и тем, чтобы просто оставить Марго с Гриндельвальдом в покое. В конце концов, мало ли о чём они могли говорить.       — Этот парень из Министерства. Это был Седрик Диггори? Я узнал его, — Сириус налил им по стакану апельсинового сока, хотя Гарри подозревал, что крёстный предпочёл бы вина или ещё чего покрепче.       — Да. Он на пятом курсе сейчас.       — А он был с Марго, потому что… тоже посвящён во всё это? — Сириус помахал в воздухе рукой, не зная, каким словом правильнее всего будет описать творившееся безумие.       — Нет, — хмыкнул Гарри. — Я думаю, дело в другом.       — Понятно, — усмехнулся Сириус. Гарри невольно задумался о том, что крёстный тоже может найти себе кого-нибудь, девушку, например, или невесту, ведь он был довольно привлекательным чистокровным волшебником из древнего богатого рода; завидным женихом он оставался даже невзирая на обвинения в его адрес. И тогда для Гарри не останется места в новой семье Сириуса. Мальчик никогда прежде не представлял себе подобного сценария, ведь его крёстный всегда считался беглым преступником, но сейчас… Он до дрожи в коленках не хотел оказаться лишним ещё и здесь.       — Как у тебя дела в школе? С оценками. С друзьями, — заинтересованно спросил Сириус, подталкивая поближе к Гарри различные салаты. — И ещё, — его лицо приняло неприязненное выражение. — Мальчик, Драко Малфой, мой дражайший племянник. Не много ли он знает? Ты говорил: Дамблдор не стал полностью стирать ему память. Почему?       — Я бы и сам хотел знать, — покачал головой Гарри. Малфой действительно знал слишком много, и Дамблдор не спешил это исправлять. Он не был уверен, заметил ли Сириус странный жест Марго относительно слизеринца в Министерстве Магии, но на всякий случай не стал о нём напоминать. — Он всегда чудным был, не только потому что придирался ко мне, а просто… странным. Очень. А после того как к нему воспоминания вернулись, совсем безумно начал себя вести, хотя при этом немного угомонился. Перестал поднимать тему чистоты крови, например.       — Я не знаю ни одного Блэка, который вёл бы себя не безумно, — без особых эмоций в голосе сказал Сириус, просто констатируя факт. — И это не стереотип.       Гарри и сам это понимал, хоть ему и не хотелось очернять в своих глазах Сириуса, Андромеду и Тонкс. Он стал рассказывать крёстному о школе, об оценках, даже невзначай ляпнул о том, что Снейп назначил ему отработку, что Сириус тактично пропустил мимо ушей. Гарри решил не скрывать от крёстного ситуацию с Паркинсон, но тот лишь посоветовал оставить всё как есть и не лезть в это дело самому, и мальчик был с ним полностью согласен.       По мере разговора напряжение между ними постепенно таяло, оставляя за собой лишь привычную атмосферу понимания и поддержки, которую Гарри запомнил ещё с прошлого раза. За окном начинало темнеть, а буран завыл ещё сильнее, полностью покрывая снегом окна. Он наконец расправился со стейком, под конец уже не обращая внимания на то, насколько сильно испачкался. Сириусу явно было не до этого.       — Наверно, надо было сумки в комнате вытащить, — хмыкнул Сириус, оглядывая лежащие на полу чемоданы, которые им теперь придётся относить наверх. Он встал из-за стола, оставляя грязную посуду, и мальчик последовал за ним.       — Ну ладно, — Гарри подхватил палочкой чемодан и направился вверх по лестнице, аккуратно ступая на скрипучие ступеньки.       Сириус шёл за ним. По дороге на второй этаж Гарри вспомнил о завешанном портрете Вальбурги Блэк, сумасшедшей женщины, отказавшейся от собственных детей из-за предрассудков о чистоте крови. Он ожидал, что та начнёт кричать проклятия в его адрес, но она промолчала. Видимо, его крёстный позаботился и об этом.       Сириус прошёл вперёд и толкнул дверь старой комнаты Регулуса. Гарри рассказал крёстному о том, что его брат, с которым они никогда не ладили, в конце концов выбрал верную сторону, попытавшись уничтожить Волдеморта по мере своих сил. Он понимал смешанные чувства Сириуса по этому поводу. У крёстного была не самая приятная семья, большая часть которой поддерживала Пожирателей Смерти, но всё же они все были его роднёй.       Комната отличалась от всего остального дома: она была чистой и светлой — бежевые обои казались частью другого мира, отражая яркий свет свечей; новый паркет украшал огромный красный ковёр, мягкий и пушистый; а над большой двухспальной кроватью с такими же красными простынями свисал тонкий золотой балдахин. Гарри удивлённо прошёл внутрь, представляя, сколько стараний и денег потратил крёстный на эту спальню. В углу стоял письменный стол, над которым висела небольшая книжная полка, а рядом с ним был расположен шкаф, как и вся остальная мебель выполненный из тёмного дерева.       Несмотря на все уютные детали, комната выглядела неуместно посреди старинного дома, да и казалась необжитой, будто бы только что целиком была выкуплена из рекламной витрины мебельного магазина. Гарри подозревал, что Сириус и сам мечтает как можно быстрее убраться с площади Гриммо, навевающей печальные воспоминания, однако ему всё равно нравилась его спальня, даже если она и была временной.       Он вспоминал свой чулан под лестницей, который даже умудрялся считать тёплым и уютным в те моменты, когда ему удавалось спрятаться в нём от Дурслей, но эта комната не шла ни в какое сравнение. Это была просто его комната. Не то место, где он должен прятаться, спасаясь от всего мира, а то, где он может просто почитать или написать письма своим друзьями. На душе Гарри начинали скрести кошки, когда он понял, насколько невероятными ему кажутся обычные для других подростков вещи.       — Тебе не нравится? — Сириус, верно, как-то по-своему истолковал его застывшее лицо и грустный взгляд. Он положил свою руку Гарри на плечо, с виноватым видом заглядывая ему в глаза.       — Нет, — Гарри тут же выдавил из себя натянутую улыбку, — конечно же нравится. Просто это всё так непривычно для меня. Я никогда не… у меня не было… — он запнулся, не зная, как объяснить Сириусу, что у него не было не только своей комнаты, но и детства в принципе. Предательский тугой комок стал поперёк горла, не позволяя ему вымолвить ни слова, а в глазах защипали слёзы, — но крёстный понял его. Он прижал мальчика к себе, крепко сжимая слегка трясущиеся плечи. От Сириуса исходило тепло и поддержка, осязаемыми волнами окутывающие Гарри, и он просто отпустил себя. Слёзы потекли ручьём, а его кулаки сжались на рубашке крёстного, не давая ему отстраниться. Гарри не хотел, чтобы кто-то видел его слабость, хоть и понимал, что Сириус ни за что не осудит его. — Просто спасибо.       Отвратительное чувство неполноценности, отличия от всех нормальных людей, нахлынуло на него, пробирая каждую клеточку тела. Все шепотки за спиной, все укоризненные взгляды и необоснованные обвинения долгие годы копились внутри него, подкрепляемые одиночеством и ненавистью Дурслей. Гарри переоценил себя — он считал, что сможет вечно выдерживать всё это, что тёплого света от моментов счастья с друзьями хватит, чтобы разогнать всю ту тьму, коей окружили его Волдеморт, Пожиратели Смерти, да и сама судьба, но он оказался слишком слабым, неспособным гордо терпеть бесконечные удары судьбы и столкновения с настоящими монстрами.       — Давай разберём вещи и избавимся от твоей старой одежды? — неожиданно предложил Сириус. Он не отталкивал Гарри, но мальчик сам оторвался от него, чувствуя себя слабым и жалким. Его глаза раскраснелись, очки съехали набок, а руки охватила слабая дрожь, не позволяющая сосредоточиться на просьбе крёстного. Гарри предвидел подобную просьбу. Сириус весьма резко отреагировал на рассказы о Дурслях, да и неизвестно, что ему наговорили мистер и миссис Уизли, также недолюбливающие родственников Гарри.       — Ну, давай, — неохотно согласился он. Гарри, конечно, не пылал желанием донашивать одежду за Дадли, но всё было лучше, чем ходить по магазинам в Косом переулке, опасаясь наткнуться на Риту Скитер и её коллег.       — Мы можем попросись Марго изменить нам внешность при помощи трансфигурации, или же я сам могу наложить на нас Маскирующие чары, — обнадёжил его Сириус.       — Не стоит, — вопреки своему нежеланию объявляться на публике, ответил Гарри. Он понимал, что вечно играть с общественностью в прятки — это не выход, особенно в его случае. Рано или поздно им с Сириусом придётся выйти из дома и стерпеть на себе десятки любопытных и опасливых взглядов, указывающие на них пальцы и ненавистные вспышки колдокамер, желающих запечатлеть каждое их неверное движение. И на этот раз Гарри будет не один.       — Ну как знаешь, — пожал плечами Сириус, но тень обеспокоенности промелькнула на его лице. Гарри представлял, насколько тяжело сейчас чувствует себя его крёстный. Он двенадцать лет жил с незаслуженным клеймом убийцы и не сможет избавиться от него столь быстро.       Сириус магией раскрыл оба чемодана, вещи из которых тут же переместились на кровать. Гарри с неким стыдом разглядывал свои лохмотья, но крёстный не выглядел брезгливо, скорее задумчиво.       — Зачем тебе два чемодана? — обыденным тоном спросил мужчина. — С одним было бы удобнее. Надо купить тебе новый, с нормальными Чарами расширения.       — Сириус, ты и так потратился на меня, — смущённо возразил Гарри, вспоминая свою метлу за баснословную цену, да и его новая комната выглядела недёшево, а она была ещё и временной. Он присел на кровать и стал перебирать вещи. Школьную форму, вполне пригодную для дальнейшего использования, он складывал в одну стопку, а все остальные тряпки в другую.       — Гарри, я — Блэк, я богат до отвращения, — хмыкнул Сириус. Он тоже сел рядом, разглядывая вещи. Одну из рубашек, что Гарри отнёс к допустимой одежде, Сириус упрямо переложил в другую стопку с таким видом, будто намеревался сжечь её. — Мне ещё и компенсацию выплатили после Азкабана. Куда бóльшую, кстати, чем написали в газете. Они пытались задобрить меня, чтобы я не начал судебные разбирательства.       — А ты хотел? — поинтересовался Гарри. Он был так рад освобождению крёстного, что даже не задумывался над наказанием некомпетентных членов Визенгамота.       — Если честно, Гарри, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, — Сириус мягко улыбнулся.       — Знаешь, — Гарри наконец взял себя в руки, — мы как-то раз ходили по Выручай-комнате с друзьями и наткнулись на одну книгу, — он потянулся к своим школьным принадлежностям и достал из-под учебников ярко-красный трактат с золотой надписью.       — Мерлин! — оживлённо воскликнул Сириус, мгновенно повеселев. С него будто спали тяжёлые оковы, те же самые, что ощущал на себе Гарри. — Вы нашли её. Я уже и позабыл о ней.       Сириус взял в руки книгу — и та открылась от одного лишь его касания. Признаться честно, Гарри был немного разочарован: все страницы были исписаны мелкими формулами, ни одну из которых мальчик не понимал. Крёстный водил по засохшим чернилам пальцами, словно пытаясь впитать их в себя, впитать те воспоминания, что они несли за собой.       — Так о чём она? — поинтересовался Гарри.       — Здесь росписи некоторых заклинаний, которые мы составляли на старших курсах, — с восхищением проговорил Сириус.       — Росписи?       — Да, — ответил крёстный, всё ещё не отрываясь от страниц книги. — Каждое заклинание можно расписать, чтобы изменить его или просто понять, как оно работает. Это сложно, но так и создаются новые заклинания.       — Ого, — Гарри знал, что Мародёры были талантливыми волшебниками, но даже не представлял, что они могли заниматься чем-то подобным. Он вспомнил, что Снейп тоже создал несколько заклинаний во время обучения в Хогвартсе и даже немного устыдился своим собственным способностям. Гарри всегда был немного сильнее своих сверстников, но никогда не выделялся в какой-то области столь ярко.       — Это очень интересно, Гарри, я как-нибудь научу тебя, — воодушевлённо пообещал Сириус, а Гарри искренне улыбнулся такой перспективе.       — И ещё кое-что, — мальчик вновь потянулся к чемодану и достал из внутреннего кармана маленький чёрный предмет, Воскрешающий камень, остающийся столь желанным и далёким даже в те моменты, когда Гарри держал его в руках. — Помнишь, я говорил, что Марго связалась с Гриндельвальдом при помощи Воскрешающего камня?       — Да, — Сириус отложил книгу и серьёзно посмотрел на Гарри. Он заметил маленький предмет в руках крестника, но даже после его слов вряд ли мог с уверенностью сказать, что это.       — Дамблдор отдал его мне на время, — Гарри раскрыл ладонь, демонстрируя чёрный камень со знаком Даров Смерти на его гладкой поверхности. Глаза Сириуса расширились, а губы в удивлении приоткрылись: он знал, как работает этот артефакт, знал, что при помощи него он сможет поговорить с Джеймсом. Столь явные надежда и желание отразились на лице крёстного, что Гарри стало за него боязно. Мальчик не был уверен и в самом себе, поэтому старательно ограничивал себя от влияния Камня, он не знал, как тот повлияет на Сириуса. — Ты не должен вообще никому говорить об этом.       — Я могу… — Сириус запнулся. — Я могу поговорить с Джеймсом?       — Да, — кивнул Гарри. — Нужно прокрутить Камень в руке три раза и представить того, кого бы ты хотел увидеть.       — А ты уже говорил с ним и Лили? — Сириус не спешил тянуться к Камню.       — Да, однажды. Я просто… не смог больше, — горькая липкая грусть вновь овладела его сердцем, и он почувствовал, как все попытки перестать поддаваться пагубному влиянию печали растворяются на глазах.       — Я понимаю, — Сириус поднялся, сосредоточенно оглядывая стопки с вещами, и приговорил к уничтожению ещё и спальную серую футболку Гарри. — Давай мы закончим со всем этим, а с Джеймсом я поговорю уже ночью?       — Да, хорошо, — Гарри не видел причин отказываться.       Гарри раскладывал вещи по своей комнате, их было не так уж и много, но он старался заполнить каждый уголок, чтобы та стала выглядеть обжитой. Больше всего оказалось учебников, которыми он заставил стол и висящую над ним книжную полку. Вещей у него практически не осталось, он спорил с Сириусом по поводу старых джинсов Дадли, но крёстный настоятельно посоветовал их выкинуть, аргументировав это тем, что Гарри свободно мог влезть бы и в одну штанину. Мальчик смеялся, заливисто и беззаботно, когда они с крёстным обсуждали некоторые забавные истории из его жизни, хотя было их не так уж и много. Гарри наконец мог говорить обо всём без утайки, не опасаясь вездесущего Снейпа, поэтому рассказывал всё подряд.       Гарри лежал в кровати, будучи не в силах заснуть. Он ворочался, и одеяло из мягкой шёлковой ткани, что своей явной дороговизной обжигала юношескую кожу, сбивалось под ним. На самом деле, ему казалось, что он уже спит, что всё это — Сириус, разговоры с ним, его собственная комната — просто сон, несбыточный, как маленькая светлая мечта, что он выдумал для собственного утешения, не в силах больше пропускать сквозь тело и душу острые клыки тьмы. Ещё в самом начале учебного года Рон сказал ему, что после возвращения воспоминаний ему кажется, будто бы он побыл взрослым, а теперь снова стал ребёнком. Гарри так и не смог отделаться от этого ощущения, от чего-то тяжёлого и противоречивого, что переполняло его в последние месяцы. Он вовсе не чувствовал себя взрослым, когда посещал занятия, когда играл в квиддич, явно желая при этом победить, когда сидел с друзьями в Хогсмиде, наслаждаясь освежающим, пряным вкусом сливочного пива, но в другие моменты… Их с Реддлом сознания сливались воедино, позволяя мальчику познать все те ужасы, что творились в больной голове опаснейшего в мире безумца; нависшая над Хогвартсом угроза на самом деле была сосредоточена лишь на нём одном, попросту задевая при этом смертоносными касаниями окружающих его людей; Дамблдор на тренировках заставлял его не просто учить заклинания — он заставлял его пропустить магию через себя, высвободить её, и постепенно — слишком медленно — у Гарри получалось. Едва ли всё это мог выдержать ребёнок.       Он не задёргивал полог — мягкий лунный свет, совсем размытый без стёкол очков, серебряным туманом окутывал кровать, и Гарри мог разглядеть собственные пальцы, вовсе не тонкие и не аристократичные, с обломанными ногтями. Он недоумевал, с чего все эти детали — внешность, деньги, манеры, — на которые он никогда раньше не обращал внимания, вдруг начали волновать его, заставляя чувствовать себя неуютно. Разве кто-то когда-то упрекал его за это? За то, что он был настолько… простым. Ни один дорогой ему человек никогда не смотрел на него с осуждением за его мировоззрение, и только его бесчисленные враги всегда плевались ядом, высмеивая каждый шаг. Гарри никогда не задумывался о своём внешнем виде, у него всегда были куда более важные проблемы, которые никуда не делись и сейчас, даже усилились, но почему-то навязчивые мысли и комплексы не отпускали его. Он сомневался, что дело действительно было в одежде или каких-то других вещах вроде чемодана или книг. У него была дорогая метла, явно превосходящая мётлы всех остальных учеников, но она вовсе не прибавляла ему уверенности или самолюбия. Но в чём же тогда дело?       Он не знал. Или, может, в действительности он и не хотел знать.       Когда Гарри смотрел на себя в зеркало, то видел простого мальчишку, с посредственными чертами лица и вполне обычным телосложением. Его зелёные глаза, такие же яркие, как изумруды, выделялись на нём одной единственной слабой искрой, укрытой стёклами очков. Его губы были тонкими, не совсем похожими на плоскую линию, но вовсе не пухлыми, не такими, кои принято считать красивыми и привлекательными; на носу присутствовала небольшая горбинка, на которую он сам не обращал практически никакого внимания, но от которой Малфоя, вероятно, стошнило бы; его скулы, ещё даже не успевшие толком проявиться на детском лице, вовсе не придавали ему завораживающей статности, как Марго, они просто были, подчёркивая широкий подбородок и ямочки на щеках. Гарри был худым, не слишком тощим, но всё же без намёка на атлетичное телосложение, хоть и знал, что в будущем квиддич слегка подправит эту ситуацию. Он определённо не считал себя уродливым, но и красивым назвать не мог. Гарри был просто обычным, ничем не выделяющимся на фоне толпы, и он не мог представить, чтобы кто-то разглядел в нём нечто особенное, помимо его имени, чтобы кто-то… полюбил его за это.       Марго и Седрик, мило беседующие в Министерстве, заставили его задуматься о любви, как бы смешно это ни звучало. Он сомневался, что девушка, красивая и сильная, чья душа была такой же изувеченной и тёмной, покрытой страшными тайнaми и отголосками криков тысяч невинных, как и у него самого, влюбилась в Седрика с первого взгляда. Гарри скорее склонялся к тому, что это было… желание, влечение. Он сбивался с мысли, когда начинал думать об этом, ведь порог половой жизни он так и не переступил, он не мог с точностью сказать, насколько сильно физическая близость связана с любовью. Когда-то давно, словно бы сотни лет назад, он лежал в палатке посреди ночного леса и высматривал точку «Джиневра Уизли» на Карте Мародёров, вспоминая при этом о её голубых глазах и мягких рыжих волосах, о её улыбке, красивой фигуре и приятном голосе. Он хотел находиться рядом с ней, хотел обнимать её, говорить с ней, но всё это меркло на фоне его истинных желаний: найти крестражи и покончить с войной. Можно ли было тогда назвать его чувства любовью? Сейчас Гарри начинал понимать, что нет, он начинал видеть ту незаметную, но в то же время столь явную грань между любовью и влюблённостью, существование которой до беспамятства рьяно отрицают юные пылкие сердца. Северус — Гарри даже в мыслях никогда не называл угрюмого профессора по имени — любил его мать. Это была не симпатия и не привязанность, а настоящая любовь, граничившая с безумием и одержимостью, оставшаяся с удручённым одиноким мужчиной до самого последнего вздоха, до последнего удара его храброго сердца. Снейп всю жизнь лелеял в своей изломанной душе эти светлые чувства, дающие ему надежду и силы, и любой другой человек, не знающий истинной всепоглощающей любви — а таких было большинство, — окрестил бы его глупцом, но Гарри назвал бы его просто несчастным. Лили не любила его, никогда не испытывала к Северусу того же, что испытывал к ней он. И это была одна из самых печальных историй из всех, что Гарри слышал за свою жизнь, а слышал он таких историй немало. Дамблдор же любил Гриндельвальда. Прошла почти сотня лет с того рокового лета 1899 года, что навсегда изменило не только жизни двух величайших волшебников в истории, но и всего мира, а чувства директора никуда не делись. Они продолжали существовать где-то глубоко внутри старого профессора, подпитываемые воспоминаниями и мечтами, они не умирали. И сколь сильного отвращения Гарри ни испытывал бы к тёмному волшебнику, он поражался этой любви. Но была ли она взаимной? Любил ли Гриндельвальд Дамблдора? Мальчик строго придерживался отрицательного ответа, ведь тёмному волшебнику должны быть чужды какие-либо чувства, он убивал невинных сотнями и тысячами, вбирая в себя их страдания и боль, а люди, способные на любовь, попросту не смогли бы вынести этой тьмы. Но слабый огонёк сомнения никак не потухал где-то глубоко, в самых противоречивых и сложных размышлениях Гарри. А вдруг…