***
Гарри так резко открыл глаза, что жёлтый свет больно ударил в них, заставляя зажмуриться. Он с облегчением выдохнул, понимая, что находится в больничном крыле и Дамблдор вовсе не привиделся ему в этой злосчастной комнате. — Поттер, — услышал он сбоку знакомый голос. Малфой лежал на соседней кровати с перевязанной рукой и внимательно смотрел на него. Слизеринец вновь проснулся раньше, и неизвестно, успел ли уже выслушать лекцию с пристрастием от Снейпа. — Мы давно тут? — спросил Гарри и стал нащупывать на тумбе очки. Драко был растрёпанный после сна, с яркими тёмными кругами под глазами. — Пару часов, — Малфой слегка приподнялся, устроившись в полулежащем положении. — Всё сгорело, Поттер. Гарри шумно выдохнул. Проклятие. Как он сразу не подумал об этом? Ни того пергамента с перепиской, ни бомбочки, ни даже самой комнаты больше не было — зелёное пламя поглотило все улики. И наверняка по школе разнёсся звук взрыва. Он прикрыл глаза. Теперь злоумышленник точно не сунется туда. Ни четырнадцатого февраля, ни когда-либо ещё. Гарри так хотел выяснить, кто это, так хотел обезопасить учеников, что даже не заметил, как усугубил ситуацию. Теперь Дамиан станет в разы осторожнее, а Реддл уж так тем более. — Кто-то приходил? — Гарри чувствовал себя полнейшим идиотом, непрошеные воспоминания о его несдержанности и её последствиях стали проноситься в памяти, сыпля соль на плохо затянувшиеся раны. — Нет. Помфри сказала, что нам нужно отдохнуть, — он грустно хмыкнул, видимо, тоже представляя, какой неприятный разговор ждёт их завтра. — Нам не следовало туда соваться, — Гарри тоже приподнялся, он скинул одеяло и посмотрел на свою ногу, но с ней практически всё было в порядке, за исключением пары пластырей. Он сомневался, что Дамблдор стал бы исцелять его одного, а Малфоя оставлять на попечительство мадам Помфри, однако ожоги мальчики получили явно одинаковой силы. — Не следовало, — согласился Малфой. Свечей в лазарете было немного, но они хорошо освещали его худую фигуру. Драко в общем-то не выглядел слишком уж разочарованным, просто слегка недовольным. — Но теперь мы хотя бы знаем, как он связывается с… Кем? Ты знаешь, кто это? — Нет, — без сомнения ответил Гарри. Ему было безразлично, поверит Малфой в его слова или нет. Слизеринец и без того знал слишком много, и Гарри не хотелось давать ему в руки столь опасную информацию. Энрикес свободно мог находиться в Малфой-мэноре, ему явно хватило бы сил прочесть мысли Драко. — Так кого ты там подозревал? — Переводишь темы, Поттер? — он выгнул светлую бровь, но Гарри на это ничего не ответил. — Я поспрашивал… кое-кого, кто мог видеть что-то подозрительное, и на первом месте у меня Вуд. — Оливер? — удивился Гарри. Он сам как-то раз думал на него, но только потому что в какой-то момент стал подозревать вообще всех подряд. Малфой кивнул с видом профессора, объясняющего ученикам новую тему. Можно было подумать, что ему не в радость общаться с гриффиндорцем, но Гарри казалось, что Драко, наоборот, хочет блеснуть перед ним своей сообразительностью. Малфой, конечно, оказался прав по поводу Выручай-комнаты, однако Гарри вовсе не собирался высказывать ему хвалебные оды. — В Слизерине много учеников, чьи родители… были как-то связаны с Тёмным Лордом, но он выбрал именно меня. В начале года мы сорвали квиддичный матч, а Вуд помешан на квиддиче, а теперь пострадал Диггори, твой противник в следующей игре. — Послушай, — слова Драко имели смысл, и если бы Гарри не была известна правда о причине, по которой пострадал Седрик, он бы тоже подумал на Оливера, но всё было куда сложнее, — всё не так просто. Седрик, он… — Гарри понятия не имел, что сказать. — Он тут ни при чём. Малфой слегка нахмурился. Гарри ещё раз напомнил себе, что вообще не обязан объяснять Драко что-либо, но сейчас, когда они оба пострадали из-за общих предложений, Гарри не мог просто отмахнуться от него. Дверь в лазарет распахнулась с характерным скрипом, и Гарри с удивлением увидел Джозафа Делвина, плавной походкой проходящего к его кровати. Он потянулся за палочкой, но его рука сама по себе метнулась на место, а тело закаменело. — Что вы делаете? — воскликнул Гарри. Малфой с испугом наблюдал за неизвестным ему мужчиной, он помнил его как друга Дамблдора, смеющегося над тем, как его едва не убил огонь. Гриндельвальд молча подошёл к кровати, он держал руки за спиной и внимательно оглядывал мальчика. Его чёрная наглухо застёгнутая мантия придавала ему напрягающей серьёзности, даже несмотря на то, что сама внешность была более чем приятной: средних лет мужчина с аккуратными чертами лица и уложенными тёмными волосами. Гарри вновь ощутил ту давящую силу, которую уже успел возненавидеть в тёмном волшебнике. — Ты, инфантильный мальчишка, хотя бы понимаешь, что наделал? — он не кричал, но его размеренные слова эхом отражались в голове. — Альбус чрезмерно много позволяет тебе. — Вы могли бы и сказать, что узнали что-то, — не удержался от язвительного ответа Гарри, прикинув, что Гриндельвальд уже наложил на них Заглушающие чары. Малфой ещё в коридоре сказал ему, что Дамблдор наверняка догадался о причастности ко всему происходящему Выручай-комнаты, вот и отправил Филча дежурить там. — Не забывай, с кем говоришь, — Гриндельвальд шагнул вперёд, подходя совсем близко, и Гарри замолчал, не в силах произнести ни слова, его губы будто приклеились друг к другу. Он стал подозревать, что Дамблдор даже не знает о том, что его друг решил заскочить на беседу в больничное крыло. Мальчик с ненавистью уставился на Гриндельвальда, он чувствовал исходящую от тёмного волшебника опасность, но вовсе не боялся его. — Открою тебе тайну, Гарри Поттер: Дамиан Энрикес объявился пару дней назад, там, где ему и положено быть, в Магическом Институте Международных Отношений Германии. Альбус не сказал тебе об этом лишь по одной причине: ты оголтел, строптив и склонен к поспешным выводам. Поэтому послушай меня и хорошо запомни: если мы просто так схватим Дамиана, то потеряем какую-либо связь с Реддлом до самого его возрождения да ещё и откроем ему глаза на вашу сохранявшуюся связь. Своей выходкой ты лишил нас возможности выследить не только находящегося под внушением ребёнка, но и возможное местоположение Реддла. Гарри ощутил, что его тело вновь может двигаться, он тяжело задышал, осознавая, насколько сильно магия Гриндельвальда сдавила всё вокруг него. Малфой на соседней кровати загнанно отвернулся, то и дело поглядывая в сторону гриффиндорца боковым зрением. — Я не хотел этого, — уже тише заговорил он. — Вы не считаете, что если бы рассказали мне, то ничего этого не случилось бы? — Нет, не считаю, — стальным голосом ответил Гриндельвальд. При нём даже не было палочки, она была и не нужна ему. — Ты сломя голову кидаешься навстречу опасности, даже не задумываясь о последствиях. И ты давишь на Альбуса, на его чувство вины своим постоянным нытьём и бесконечными упрёками. Весьма знакомая мне ситуация. Думаешь, я не вижу, что он привязался к тебе? — его губы слегка скривились в отвращении, а глаза, казалось, готовы были метать молнии. — Он давно писал мне о том, какой ты храбрый и благородный, забыл только упомянуть о твоей глупости. Реддл ждёт этого, Гарри Поттер, ждёт, когда ты совершишь ошибку, когда сам преподнесёшь ему себя, пытаясь спасти друзей. — Я не собираюсь рисковать их жизнями, — Гарри сел прямо, не сводя с Гриндельвальда глаз. Он подмечал каждую чёрточку этого не принадлежащего тёмному волшебнику лица и, казалось, видел за ним разноцветные глаза. — Даже ради общего блага. — Не играй со мной словами, — всё вокруг вновь сжалось, но на этот раз Гарри мог говорить. — В прошлый раз ты уже необдуманно рискнул собой ради общего блага — и все твои друзья погибли. Хочешь повторить это? Гарри весь напрягся. Он не знал, что отвечать Гриндельвальду, чьи слова как кинжалы вонзались в его сердце. Тёмный волшебник говорил страшную правду — ту самую, от которой Гарри так сильно хотел сбежать и от которой его ограждал Дамблдор. Он больше всего на свете боялся потерять близких людей, боялся вновь увидеть их бездыханные тела — и Гриндельвальд пользовался единственным его страхом, как и Дамблдор, если подумать, только куда более открыто. — Отныне Дамиан Энрикес не твоя забота, как и поимка ученика под его контролем. Я уже говорил тебе, что ты не должен умереть раньше времени, но ты, видно, не понимаешь с первого раза. Поэтому скажу ещё раз: неизвестно, сможем ли мы справиться с Реддлом, у которого в запасе только один крестраж. Представь, в каком положении мы окажемся, попади ты к нему в руки. Тебе всё ясно? Гарри ещё давно ощутил это мерзкое чувство беззащитности перед Гриндельвальдом, но сейчас оно ощущалось как никогда. Тёмный волшебник во всех смыслах смотрел на Гарри свысока, возвышаясь над ним из-за роста и из-за феноменального могущества. Воздух слегка искрился вокруг него и накалялся так сильно, что становилось трудно дышать, думать, даже просто держать глаза открытыми. Он был зол на Гриндельвальда, на его жёсткие методы объяснения, но никак не мог оспорить его слова. — Я спрашиваю: тебе всё ясно? — с нажимом повторил он, не двигаясь с места, однако лазарет вдруг показался совсем маленьким, и только его чёткая фигура выделялась в нём, будто обведённая световым контуром. — Да, сэр, — негромко ответил Гарри и всё же отвёл взгляд в сторону. — Я надеюсь. Альбус будет занят следующие несколько дней, он намеревается достать из Гринготтса Чашу Хаффлпафф, поэтому я сам лично буду следить за тобой, — Гриндельвальд слегка взмахнул рукой — и в его ладони материализовался небольшой флакончик с переливающимися нитями воспоминаний внутри, который он небрежным жестом кинул на кровать Гарри. — Советую проанализировать увиденное. Гарри не хотел подбирать флакон, пока тёмный волшебник смотрит на него, но тот и не стал дожидаться никаких движений со стороны мальчика: он резко развернулся на каблуках и удалился в темноту коридора. Только когда дверь за ним глухо захлопнулась, Гарри отмер, он крепко сжал в руке воспоминание, даже не представляя, что может быть в нём. — Поттер, — удивлённо прошептал Малфой, всё это время наблюдающий за неприятной сценой. Он наверняка теперь видел в Джозафе Делвине не просто жёсткого безумца, а самого настоящего дьявола. — Спокойной ночи, Драко, — Гарри схватил свою палочку, повернулся к Малфою спиной и потушил свечи. Он уткнулся лицом в подушку, под которую положил флакон. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, внутри всё опустело после жестоких слов Гриндельвальда. Дамблдор никогда не занимался подобным, он старался научить Гарри чему-то, преподнести что-то новое, а не подавить его волю и подчинить себе. Только вот дело было в том, что результат влияния у Гриндельвальда с Дамблдором был одинаковым.Открой глаза
23 ноября 2019 г. в 22:09
После столкновения с неизвестным мужчиной, наблюдавшим за Гермионой, Гарри с друзьями незамедлительно пошли к МакГонагалл. Та разговаривала в своём кабинете со Снейпом, и Гарри даже стало немного смешно оттого, как перекосило этих двоих после их слов. Он сам первым делом подумал на Дамиана, но Снейп заверил его, что Энрикес вряд ли бы стал таким заниматься, да и, судя по воспоминаниям Гермионы, появился этот мужчина ещё в самом начале каникул, когда Маркуса Корбера видели в Министерстве Магии. Это, конечно, мог быть ещё и Барти Крауч, но после разговора с зельеваром Гарри поразмыслил и пришёл к выводу, что им обоим и вправду незачем было просто наблюдать за кем-то вроде Гермионы.
А ещё Гарри ожидал, что в любой момент разгневанный Снейп в своей излюбленной саркастической манере объявит им с Малфоем о новой отработке, ведь в прошлый раз они свалили её на домовика, — но этого так и не произошло. Возможно, Снейп из его или Драко мыслей узнал, что Гарри довёл Малфоя до истерики, а Кричер в отместку едва не убил самого гриффиндорца, а возможно, профессор просто был слишком занят. Гарри не раз видел на Карте Мародёров, что Снейп с МакГонагалл не спят ночами — сидят за столами в своих кабинетах. Он не решался спрашивать, чем они занимаются.
Когда директор наконец отправил Гарри Фоукса с приглашением в свой кабинет на разговор, Гарри буквально бежал туда. Ему не терпелось услышать новый план, узнать, что им всем предстоит делать, однако беседа их переросла фактически в монолог Дамблдора, с тихими, пронизывающими сознание словами.
— Мы не будем предпринимать никаких радикальных мер, Гарри, в противном случае мы спровоцируем совершенно новую войну, в которой нам ни о чём не будет известно наперёд. Сложно сказать, знает ли Том, что нам теперь многое известно, или нет, ведь это изначально мог быть его план; но, так или иначе, мы не станем демонстрировать ему нашу осведомлённость. Сейчас проблема заключается не только в том, что он может создать ещё один крестраж, но и элементарно в поиске его местоположения. У меня есть основания полагать, что оно непостоянно. Как только он проведёт ритуал возрождения, Ордену Феникса важно будет сохранить своё влияние в правительстве и не подвергнуть людей панике раньше времени, иначе мы попросту повторим старые ошибки. Признаюсь честно, Гарри, в прошлый раз это была исключительно моя вина: я понадеялся, что люди воспрянут ото сна, в который их загнал страх, не станут отрицать действительность — но, к сожалению, этого не произошло, и Министерство Магии, как и весь магический мир, оказалось совершенно неготовым к войне.
— Мы будем обманывать Волдеморта, пока он обманывает нас? — без какого-либо сарказма спросил Гарри. Весь его запал внезапно потух, будто бы его и не было вовсе. Все эти политические дрязги были противны ему, он не хотел годами плескаться во лжи, в которой правительство уже давно утонуло, но выбора у него не было. Дамблдор был прав: если они будут открыто говорить правду, пойдут напролом и в этот раз, то проиграют ещё раньше, — и Гарри готов был на что угодно, чтобы не допустить этого. Он искренне надеялся, что директор даст ему точные указания, скажет, что делать, чтобы найти таинственного злоумышленника, остановить Дамиана и Барти Крауча, но, конечно же, даже Дамблдор не мог настолько детально просчитать всё наперёд.
— Грубо говоря, да, — согласился директор. — И ещё кое-что, Гарри, — он положил на стол перед мальчиком какую-то папку с деловыми бумагами. Там были непонятные соглашения, множество подписей и выделяющееся на фоне остальных записей имя Люциуса Малфоя. — Хочу, чтобы ты знал: подготовка к Турниру Трёх Волшебников началась ещё пару недель назад, но буквально на днях Люциус Малфой представил Министерству Магии свой законопроект о том, чтобы этот турнир стал последним в истории. Он предложил раз в пять лет организовывать подобное соревнование между всеми магическими школами, и очень многие поддержали его. По правде говоря, мне и самому эта идея кажется удачной, вот только в прошлый раз Люциус ничем подобным не занимался, а значит, это Дамиан по приказу Тома надоумил его. Я пока не могу понять, что именно кроется за этим, но одно могу сказать точно: Турнир будет куда более масштабным, чем в прошлый раз, приедут уважаемые гости из многих стран, представители Министерств Магии. Ты должен быть готовым ко всему.
Гарри ещё раз посмотрел на папку с документами, но ничего нового там не увидел. Его одолевали смутные чувства, он не мог увидеть ни единого подвоха в действиях Люциуса, однако на все сто процентов был уверен, что они каким-то неведомым образом повернут ситуацию против Ордена Феникса. Малфою-старшему был присущ целый список отрицательных качеств, за многие из которых можно было бы отправить его в Азкабан, но привлекать общественность на свою сторону и выходить сухим из воды у него всегда получалось неплохо.
— Энрикес был в поместье Малфоев на каникулах, — Гарри даже не ставил вопроса, а просто утверждал. Он никак не мог смириться с тем, что Дамблдор со Снейпом буквально укрывают от него Драко, будто бы это Гарри был опасен для слизеринца, а не наоборот.
— Верно, — Дамблдор кивнул. Он не стал никак комментировать способ, с помощью которого Гарри узнал эту информацию. — Как ты уже сам мог догадаться, Драко стал весьма успешным окклюментом в прошлый раз, — его глаза блеснули грустью. Видно, он, как и Гарри, вспомнил, чем это обернулось для Хогвартса. — Когда вы с друзьями попали в его поместье, ему хватило умений, чтобы обмануть Беллатрису, а потом и самого Тома. Должен признать, Гарри, это довольно похвально, особенно для столь юного возраста. На каникулах Дамиан не обратил на Драко практически никакого внимания, ведь он ещё ребёнок, но в будущем ему придётся вновь овладеть окклюменцией на столь же высоком уровне. Что касается самого Дамиана, то их с Люциусом разговоры Драко неизвестны, но я и сомневаюсь, что в них было что-то важное. Одно дело — поручить Люциусу вести определённые дела в Министерстве, а другое — довериться настолько, чтобы посвятить в важные планы.
— То есть Малфой сам рассказал вам об Энрикесе? — Гарри в большей степени волновал именно этот вопрос. Он никак не мог определить для себя отношение к слизеринцу, и ответ директора был важен для него.
— Да, Гарри, — Дамблдор слегка улыбнулся.
После каникул прошло меньше двух недель, но Гарри казалось, что он находится в Хогвартсе уже несколько месяцев и он даже не мог сказать, хорошо это или плохо. Несмотря на всё новые и новые проблемы, он неожиданно стал чувствовать себя немного лучше, будто бы его сердце, до этого неумолимо быстро пытающееся вырваться из груди, вновь забилось спокойно; он словно выбрался наконец из беспросветного лабиринта, в котором было трудно дышать. Сириус был прав: он не мог сейчас справиться ни с Волдемортом, ни с Дамианом, ни даже с сидящей за промозглыми стенами Азкабана Беллатрисой, и ему стоило хотя бы ненадолго смириться с этим и попытаться разрешить насущные вопросы. Например, вычислить всё же как-то злоумышленника. Правда, тут у Гарри идей не было совсем.
Оливер сообщил команде, что из-за того, что первый матч по квиддичу закончился ничьей между Гриффиндором и Слизерином, следующий состоится между Слизерином и Рэйвенкло, и только потом настанет очередь Гриффиндора выйти на поле. Гарри эта новость слегка расстроила, тренировки и так перенесли из-за погодных условий, так ещё сама игра будет нескоро. Квиддич помогал ему отвлекаться, чувство полёта отрезвляло, Гарри просто решил подождать, пока распогодится и иногда летать сам.
Вскоре в школу вернулся Седрик, и только когда Гарри встретился с ним взглядом, он понял, что вовсе не был к этому готов — не был готов снова увидеть пострадавшего из-за него человека, который когда-то из-за него умер. Седрик вошёл в Большой зал в окружении друзей, но все факультеты всё равно замерли и выжидающе уставились на него. Он спокойно прошёл к своему столу и сел как ни в чём не бывало. Хаффлпаффцы накинулись на него с вопросами, а Гарри лишь словил на себе тяжёлый взгляд Малфоя. Тому наверняка было что сказать.
— Он не пойдёт в Аврорат? — шёпотом спросил Рон.
— Нет, — Гарри спрашивал об этом у МакГонагалл. Амос Диггори был довольно импульсивным человеком и любил сына больше жизни — конечно он хотел сообщить о произошедшем аврорам, но Дамблдор остановил его. Гарри не хотел знать как.
Он действительно думал, что Седрик рано или поздно подойдёт к нему с вопросами или с обвинениями, но хаффлпаффец вёл себя как обычно, словно бы ничего и не случилось. Он даже кивал Гарри в знак приветствия, если они случайно сталкивались в коридорах.
Гарри, как, впрочем, и все остальные, заметил, что МакГонагалл стала иногда опаздывать на занятия. Раньше она никогда не позволяла себе подобного, но сейчас мальчик мог полностью оправдать её. Он понимал, что она помогает с чем-то Дамблдору. Вот и сейчас они все толпились в коридоре, ожидая профессора. Рядом стояла небольшая компания рэйвенкловцев, у которых было окно, и Гарри впервые за долгое время обратил внимание на Чжоу. Она была всё такой же красивой, но когда Гарри смотрел на неё, вспоминал все её приступы ревности и проявления капризного характера, и красота будто меркла на глазах, хоть и была Чанг вовсе не плохим человеком.
— Воспоминания? — хмыкнул Рон. Гарри тут же оторвался от разглядывания девушки и перевёл многообещающий взгляд на посмеивающегося друга, попутно задаваясь вопросом, кто дернул его за язык пару месяцев назад.
— Как же, — он облокотился на стену. — Было бы что вспоминать.
— Ты что, слепой? — послышалось из-за спины. Гарри резко обернулся на чей-то недовольный голос и увидел Стреттона и стоящего напротив него Забини. Видно, Блейз как-то умудрился толкнуть Джереми.
— С каких пор нужно обращать внимание на таких, как ты? — протянул Малфой.
Гарри готов был закатить глаза. Сейчас слизеринцы разругаются с четверокурсниками, а те из-за длинного языка Малфоя проклянут их. И, кажется, он не ошибся. Позади Джереми столпилось несколько человек, и Гарри только тогда понял, что это была квиддичная команда Рэйвенкло в полном составе.
— Это на каких, интересно? — угрожающе спросил Роджер Дэвис, капитан команды. Когда-то он ходил на Святочный бал вместе с Флёр Делакур.
— На сироток-грязнокровок, — писклявым голосом ответила Паркинсон. — Или полукровок. Впрочем, невелика разница.
Гарри скрипнул зубами. Он в последнее время проникся к Панси жалостью из-за её расстройства, но за каникулы она, видно, пришла в себя и вернулась к своей привычной манере поведения. Малфой ничего не сказал. Его взгляд пару раз метнулся с Джереми на Забини, он будто не знал, как выбраться из ситуации, в которую сам себя загнал.
— Нет, ну ненормальная же, — негромко простонал Рон, стоящий позади.
— Вполне в вашем стиле, — хмыкнул Джереми Малфою. — Смеяться над теми, чьих родителей убил Тёмный Лорд.
Гарри шагнул вперёд. Когда Паркинсон назвала Джереми сироткой, он почему-то не подумал, что дела могут обстоять так.
— Прекратите, — встряла Гермиона. Она прижимала к груди несколько учебников и выглядела довольно воинственной со своим строгим взглядом и поджатыми губами.
— У вас что, какой-то грязнокровный альянс? — гадко засмеялась Милисента, а вместе с ней и Крэбб с Гойлом. Гермиона напряглась, сжав на книгах пальцы до побеления. Как бы сильно она ни хотела показать своё безразличие на этот счёт, её обижали слова о чистоте крови.
Забини так и не проронил ни слова, хотя эта потасовка вообще началась по его вине. Нотт стоял рядом с ним, сжимая в руках палочку, но Гарри понимал, что нападать на кого-то он бы точно не стал, а вот Малфой явно порывался что-то ответить, однако Паркинсон с Булстроуд, сами того не ведая, подставили его.
— Единственное, что здесь грязное, — это ваши рты, — Чжоу с самым настоящим отвращением смотрела на них. — И вам бы следить за ними. Во всех смыслах, судя по вашим фигурам.
Рэйвенкловцы и некоторые гриффиндорцы засмеялись. Гарри прикусил язык. Он понятия не имел, что говорить в этой ситуации, виноваты ведь были слизеринцы, и если бы не их с Малфоем слежка за Паркинсон, он бы даже не думал как-то неодобрительно реагировать на слова Чжоу. Они с Гермионой переглянулись, вдвоём понимая что к чему, но девочка так же ничего не сказала. Паркинсон и сама замолчала, она вдруг показалась Гарри жалкой и беззащитной, и он просто невольно ощутил укол жалости по отношению к ней.
— Минус пятьдесят баллов со Слизерина, — громко произнесла МакГонагалл. Она беззвучно, точно как кошка, вышла из-за угла, и вид у неё был такой грозный, что никто не посмел перечить ей. — И если ещё раз я услышу нечто подобное из ваших уст, — она обвела взглядом слизеринцев, — то я гарантирую: у вас будут очень серьёзные проблемы.
Гарри никогда не видел её такой злой и сомневался, что единственной причиной были слова Паркинсон и Булстроуд.
В Хогвартсе всё устаканилось. Это успокаивало, хоть Гарри и знал, что подобная идиллия вряд ли продлится долго. Занятия шли своим чередом. Слизеринцы, кажется, даже смирились с тем, что от уроков магловедения раз в неделю им не удастся избавиться никакими способами, поэтому стали усердно выполнять домашнее задание, писали эссе или небольшие доклады о каких-нибудь простых магловских устройствах вроде фена или посудомоечной машины.
Но вот чего Гарри не ожидал, так это того, что ни Фред с Джорджем, ни Колин Криви, ни все остальные не забыли о фотосессии, которую, к слову, и перенесли на январь-то по большей части из-за гриффиндорца. И сегодняшним солнечным воскресным днём ему, как и всем в Хогвартсе, предстояло вытерпеть её. Он заметил, что даже Невилл с Дином подобрали наиболее подходящие мантии, но сам Гарри по задумке должен был быть в квиддичной форме и стоять рядом со своей командой, поэтому ему об одежде беспокоиться было незачем. Он честно попробовал расчесать свои торчащие во все стороны волосы, но после мучительных нескольких секунд оставил это дело.
— Сборные по квиддичу, встаньте вперёд, — с энтузиазмом крикнул Колин. Он многих раздражал, но все справедливо решили, что лучше него с этой задачей никто не справится.
Гарри поплёлся вперёд, ещё раз с удивлением подмечая, что пришли на фотосессию абсолютно все, даже профессора. МакГонагалл трансфигурировала старые деревья в некоторое подобие ступенек — и теперь все могли поместиться в кадр. Дамблдор наложил повсюду Согревающие чары, отчего даже снег начал потихоньку таять.
— Не трогай мои волосы, Блейз, — Малфой подобно коту увернулся от смеющегося однокурсника, а Гарри лишь только хмыкнул. Драко вновь зализал свои светлые локоны назад, и эта причёска абсолютно точно шла ему куда меньше, чем просто свисающие короткие пряди. Они с Малфоем ни разу не поругались с самой отработки, что Гарри счёл истинным чудом даже для школы чародейства и волшебства. Слизеринец попросту перестал к нему цепляться, а Гарри и так практически никогда не делал этого первым.
— Давайте поторапливайтесь, — проворчал Снейп. Гарри не знал, при помощи каких угроз Дамблдор притащил его сюда.
Профессора встали на самую верхнюю ступень: деканы рядом со своими факультетами, а Дамблдор с остальными учителями посередине. Гриффиндор как обычно оказался рядом со Слизерином, но Гарри предпочёл встать между близнецами и Оливером, он не хотел устраивать перепалку со слизеринцами на ровном месте.
— Не дрейфь, — Фред слегка толкнул его, и Гарри почему-то показалось, что его прикосновение ощущается как-то странно. Он не стал зацикливаться на этом.
— Все готовы? — спросил Колин, который наконец выбрал удачный ракурс для съёмки: позади студентов величественно возвышались усыпанные снегом башни Хогвартса, а солнце падало прямо на них, играючи отражаясь от хрусталиков льда. Отовсюду послышалось утомлённое «Да», и Криви спешно побежал к своему факультету.
Гарри покрепче сжал в руках свою «Молнию» и даже слегка улыбнулся, ловя вспышку камеры. Ему впервые показалось, что это вполне удачная идея.
Спустя пару дней Дамблдор вновь зачем-то вызвал его к себе. Гарри на всякий случай глянул на Карту Мародёров и, как оказалось, не зря: в кабинете директора сидел Гриндельвальд. Мальчик не знал, что думать по этому поводу. В прошлый раз новости в присутствии тёмного волшебника оказались, мягко говоря, плачевными.
— Думаю, мы с Геллертом нашли способ на какое-то время ослабить вашу с Томом связь, — мягко произнёс Дамблдор, как только Гарри опустился на кресло перед ним. В его снах ещё несколько раз мелькали Дамиан и Барти Крауч, однако никакой информации эти видения в себе не несли.
Гриндельвальд со скучающим видом сидел в стороне, а на его плече примостился довольный Фоукс. Гарри мысленно усмехнулся: хотя бы у птицы в жизни всё шло по плану.
— Вы хотите что-то сделать с кулоном? — спросил он. Гарри понимал, что именно перо феникса на его шее сдерживает связь, и в душе ему не нравилось настолько сильно зависеть от какого-то украшения.
— Нет, — Дамблдор взмахнул палочкой — и на стол переместились пергаменты с многочисленными записями, ни одной из которых Гарри не понимал. Это были какие-то подобия рун или иероглифов. — Необходимо нанести это на кожу. Руку, ногу — как тебе будет угодно.
— Всё? — Гарри ещё раз оглядел записи. На его теле даже не нашлось бы столько места.
— Конечно нет. Совсем немного, несколько строк, — заверил его Дамблдор.
— Ну… — Гарри не хотел, чтобы что-то было написано на его ноге. Он первоначально подумал о предплечье, но тут же вспомнил про Чёрную метку. — Давайте сюда, — он указал на верхнюю часть левой руки, чуть ниже плеча.
Дамблдор кивнул, и рукав Гарри распоролся сам по себе, оголяя участок кожи. Директор поднялся из-за стола и обошёл его, слегка нависая над гриффиндорцем.
— Скажи, если будет больно, — он коснулся руки Гарри палочкой и стал выводить витиеватые узоры.
Гарри почувствовал лёгкое жжение, но не более того. Он с минуту пристально наблюдал за директором, но тот делал всё так медленно, что Гарри со скуки отвернулся. Гриндельвальд так и не проронил ни слова, он внимательно следил за движениями Дамблдора, словно опасался, что тот может совершить ошибку.
С самого первого появления тёмного волшебника в Хогвартсе Гарри гнал от себя мысли об их с Дамблдором взаимоотношениях, но сейчас он вдруг подумал, что Гриндельвальд был единственным, кого Дамблдор действительно считал равным себе. Они могли в чём-то не соглашаться, и директор не всегда оказывался бы прав, как это было со всеми остальными, с Гарри, Снейпом, даже МакГонагалл.
Внезапно жжение на коже Гарри стало просто невыносимым — и он инстинктивно дёрнулся. Дамблдор мгновенно остановился. Его руку уже дюйма на три оплетали узоры, они в чём-то были похожи на магловскую татуировку.
— Ну что опять? — утомлённо протянул Гриндельвальд. Он поднялся с кресла и взял в руки один из пергаментов, сверяя написанное на нём с рукой Гарри. — Всё верно, — пробормотал он.
— Думаю, не в этом дело, — спокойно ответил Дамблдор.
— Не могли же мы вдвоём ошибить… — он резко замолчал. Его разноцветные глаза глянули на Гарри, и предвкушающий огонь разгорелся в них. Скука и утомлённость сменились интересом, Гриндельвальд будто ожил. Свет отразился от ледяной короны его волос. Тёмный волшебник показался Гарри не на шутку пугающим.
— Что? — выдавил из себя гриффиндорец. Дамблдор с Гриндельвальдом разглядывали его так, будто он только что неожиданно трансгрессировал в их кабинет. — Что-то не так?
— Всё прекрасно, — Гриндельвальд усмехнулся и отложил пергамент. Дамблдор тяжело на него посмотрел, но ничего не сказал. — Приходи через неделю, Гарри Поттер, мы кое-что поменяем.
Вечером, когда Гарри убирал в свою прикроватную тумбу Карту Мародёров, он наткнулся на дневник Саймона Мёрфи. Он совсем позабыл о нём в свете последних событий, и сейчас ему очень сильно захотелось вновь прочесть его, окунуться в чужие воспоминания, в чужую жизнь, узнать, каково это: быть просто парнем с обычными проблемами вроде школьных хулиганов или подростковой любви. Гарри без задней мысли сказал друзьям, что идёт на тренировку с Дамблдором, но сам выбрался в школьный коридор, на удобный подоконник четвёртого этажа.
20.10.1987
…Сегодня вечером я наткнулся на одну удивительную комнату на седьмом этаже Хогвартса. Я провёл там несколько часов, изучая её потрясающие свойства. Она способна подстраиваться под желания человека…
Гарри пролистал дальше.
01.11.1987
…Сегодня состоялся квиддичный матч между Гриффиндором и Слизерином. Он закончился ничьей, и многие огорчились этим, но мне, честно говоря, всё равно. Я никогда не увлекался полётами, да и вообще каким-либо спортом. Иногда мне кажется, что я хожу на эти матчи просто чтобы понаблюдать за подтянутыми телами игроков. Мне нравится, как квиддичная форма обтягивает стройные ноги, как видно под ней напряжённые бицепсы рук…
Гарри сморгнул. Как-то быстро Саймон перешёл от банального принятия своей ориентации к разглядыванию других парней.
…Порой я замечаю взгляды некоторых девушек, с вожделением смотрящих на летающих в воздухе парней. Интересно, я выгляжу так же? Или мне удаётся держать себя в руках? Я страшно боюсь, что кто-нибудь узнаёт мой секрет, — и тогда насмешки надо мной не прекратятся до конца жизни.
Гарри резко закрыл дневник, как только услышал звук шагов в коридоре. Он сразу же подумал на Филча, потушил Люмос и накинул на себя мантию-невидимку. У Гарри даже немного потеплело на душе, настолько привычным и родным для него было скрываться под мантией в ночных коридорах.
Но это был не Филч, а Малфой.
Слизеринец уверенным шагом направлялся к подоконнику, на котором сидел Гарри, и мальчик даже на секунду подумал, что тот видит его, однако Драко вытянул руку и первоначально схватил ею воздух, а потом только уже нащупал мантию и с довольным видом стянул её с Гарри. Гриффиндорец был удивлён — и это ещё мягко сказано. Судя по всему, Малфой целенаправленно шёл к нему, но не мог же он точно знать, сидит Гарри на этом подоконнике или нет. Сколько раз он делал так?
— Какая встреча, Поттер, — он ухмыльнулся и кинул мантию обратно на колени Гарри.
— Ты выслеживал меня, — прямо сказал Гарри. Он отложил дневник Саймона и Карту Мародёров подальше, чтобы Малфой не догадался, чем он тут занимается. Гарри даже не знал, что именно говорить Драко, потому что тот выглядел как победитель какого-то конкурса со своей самодовольной улыбкой.
— Не говори глупостей, Поттер, — он фыркнул. Гарри напрягся: слишком довольным был Малфой. — Я пришёл сюда первый раз, но ты оказался настолько предсказуемым, что второго и не понадобилось.
— Конечно, — с сарказмом ответил Гарри. — Зачем ты вообще пришёл?
— У меня есть одно предположение, Поттер, — уклончиво начал он. На нём была тёплая зимняя мантия вместо обычной школьной, и Гарри даже стало немного смешно оттого, что Малфой соизволил покинуть свою тёплую комнату в ночное время, чтобы поговорить с ним. — По поводу злоумышленника. Но проверить его без твоей мантии не представляется возможным.
Гарри закатил глаза. Ну кто так разговаривает? Будто бы он потребовал у Малфоя самый настоящий отчёт о его действиях, а не просто задал вопрос. Его мгновенно охватило любопытство, он прекрасно понимал, что Драко заинтересован в поимке злоумышленника, ведь тот угрожает его жизни, да и к тому же собственных стóящих идей у Гарри не было.
— Какое предположение? — Гарри не хотел сразу идти на поводу у Малфоя, а то у того хватит наглости и просто попросить мантию, оставив гриффиндорца в неведении.
— Я составил список подозреваемых, и все обстоятельства указывают на то, что злоумышленник с Гриффиндора, — он сложил руки на груди, слегка перекатываясь с пятки на носок.
Гарри замялся. Он бы хотел возразить Малфою, сказать, что никто из его друзей не совершал тех ужасных поступков, но правда плотно заклеила ему рот. Он и сам догадывался об этом. Незаметно подсыпать ему яда, украсть бомбочки у Фреда с Джорджем и беспрепятственно пробраться в их спальню мог только человек с их факультета. Дамблдор ни разу не говорил об этом, однако проверяли они с Гриндельвальдом на чёрную магию только гриффиндорскую гостиную.
— И при чём тут я? — спросил Гарри. Не мог же Малфой считать его виноватым, да и мантия-невидимка в его слова пока никак не вписывалась.
— Помнишь, как братья Уизли говорили про те бомбочки? — с энтузиазмом заговорил Малфой, он будто давно хотел с кем-то поделиться своей смекалкой. Гарри поначалу удивило, что Драко вообще без ругани разговаривает с ним, но потом он понял, что тому просто было больше не с кем обсудить свой гениальный план. — Что они взрываются на свету. Они сказали, что у них украли три, значит, где-то должна быть ещё одна. Злоумышленник не может хранить её в своей спальне, это слишком опасно, но где-то же она должна быть. Помнишь то место в Выручай-комнате? Где горы хлама.
— Да, — кивнул Гарри. Он прекрасно помнил, что у Фреда с Джорджем украли три бомбочки, и опасался, как бы ещё кто-то не пострадал, но он даже не задумывался о месте их хранения. Чемодан или какая-то сумка, где нет света.
— Кто-то ведь изначально пожелал место, где можно спрятать какую-то вещь, — с нажимом заговорил Драко, словно Гарри был дурачком, — и появился тот склад. Потом ещё кто-то, стоя перед Выручай-комнатой, пожелал то же самое, и вновь появился он. Каждый раз одно и то же, понимаешь?
— М-м, — глубокомысленно промычал Гарри. Он улавливал ход мыслей Драко, но не мог понять, к чему тот клонит.
— Как ты ещё не пошёл обниматься с оборотнями с такой сообразительностью? — вздохнул Малфой. Гарри хотел было послать язвительного слизеринца куда подальше, но тот продолжил: — Это значит, что если у людей совпадают желания, то комната предоставляет им одно и то же место. Если бы ты пожелал класс зельеварения и оставил бы там свою мантию, то потом, когда я пожелал бы то же самое — класс зельеварения, — я оказался бы в твоём классе, где лежала бы твоя мантия. Поэтому, если мы пожелаем безопасное место, где можно хранить нечто вроде той бомбочки…
— То попадём туда, где злоумышленник хранит последнюю, — воскликнул Гарри. Малфой шикнул на него, но ему было без разницы на шум. Гарри весь загорелся энтузиазмом. Драко только что преподнёс ему способ сдвинуться с мёртвой точки, вот только они не знали, использует ли злоумышленник для этих целей Выручай-комнату, ведь ему неизвестно о ней. «Известно», — тут же промелькнуло у него в голове. О ней знал Реддл, который наверняка поделился этой информацией с Дамианом, держащим под контролем невинного ребёнка. — А почему ты не мог сам туда сходить?
Он задал вопрос быстрее, чем успел проанализировать его. Малфой вскинулся и раздражающе задрал подбородок. Ветер за окном гулко завыл, Согревающие чары на подоконнике стали рассеиваться, и Гарри слез на пол.
— Потому что Дамблдор, видимо, и без меня до этого додумался, — прищурившись, ответил он. — На седьмом этаже практически всё время ходит Филч. Я не могу туда пройти.
У Гарри появилась мысль самому проверить Выручай-комнату. В конце концов, он был не обязан Малфою, да и не Драко было говорить о честности.
— Поттер? Ты собрался оставить меня здесь?
«Надо же, какой догадливый», — усмехнулся про себя Гарри. Он накинул на плечи мантию и уменьшил Карту Мародёров с дневником Саймона, чтобы убрать в карман, но не успел он сделать и шага в сторону, как Малфой схватил его за предплечье; так же сильно, как когда-то перед лестницей, когда они следили за Паркинсон, только сейчас Гарри почему-то не чувствовал холода его бледных пальцев.
— Так и знал, что ты подлый, Поттер, — его зрачки расширились, а лицо приобрело такое выражение, словно он раскрыл какую-то невероятную тайну. — А потом Дамблдор говорит о твоём гриффиндорском благородстве. Наверняка будешь убеждать всех, что это была твоя идея. Я всегда говорил, что…
— Господи, — перебил его Гарри. Драко был просто королевой драмы. — Ладно, пошли, только перестань.
Малфой победно усмехнулся и отпустил руку Гарри. Мальчик стал подозревать, что его только что обвели вокруг пальца. Драко успокоился и вернул себе привычный напыщенный вид в ту же секунду, когда Гарри согласился с ним.
Они спешно пошли наверх. Гарри не накидывал мантию-невидимку на голову, а Драко просто держался рядом, чтобы в случае появления Филча они оба смогли спрятаться. Гарри нехотя вспомнил, что в последнее время это именно он вёл себя подло с Малфоем, а не наоборот. Испуганный и одновременно удивлённый взгляд Драко в тот момент, когда Гарри применил к нему легилименцию, хорошо впечатался ему в память, он был пугающе сильно похож на того, коим Малфой так давно наградил его в туалете Плаксы Миртл.
Гарри никак не мог определиться, правильно ли он поступает, идя к Выручай-комнате с возможными ответами именно с Драко, а не со своими друзьями. В прошлый раз он бы ни за что не согласился на подобное, не стал бы ни одной секунды по своей воле находиться рядом с Малфоем, но сейчас это было уже и не так важно. Словно все эти старые обиды, казалось, отпечатавшиеся в его сознании, и все больно бьющие слова, синяки от которых впитались в кожу, стали улетучиваться, как надписи на песке, стёртые лихим порывом ветра. Он шёл рядом с Малфоем, но разве от этого что-то зависело? Драко и сам оказался жертвой обстоятельств, пусть и не невинной жертвой, но Гарри больше не ненавидел его. Он просто устал от этого мерзкого тяжёлого чувства, пожирающего всё светлое, что есть в людях, больше не хотел ощущать его к кому-то, кроме Волдеморта и ему подобных. Оставить свою ненависть к Реддлу он не смог бы никогда.
На одном из поворотов седьмого этажа показался свет фонаря. Мальчики резко остановились и тут же услышали шарканье шагов завхоза. Малфой метнулся в сторону Гарри — и они оба скрылись под мантией. Филч вывернул из-за угла, он озирался по сторонам, наверняка услышал какой-то шум, но, к счастью, миссис Норрис с её нюхом не семенила подле него. Гарри чувствовал себя максимально некомфортно, он что есть сил вжимался в стену, а Малфой своей спиной с острыми лопатками давил на его грудь.
— Прятаться бесполезно, — прохрипел Филч и направил фонарь прямо в их сторону.
Сердце Драко билось быстро то ли от страха, то ли от адреналина. Гарри давно уже догадывался, как тяготел слизеринец ко всему запретному. Его светлые мягкие волосы рассыпались по лицу Гарри, они пахли мятой или елью, он не мог разобрать, да и не хотел. Ему почему-то было неловко, хотя в сущности ничего, что могло вызвать такую реакцию, сейчас не происходило. Он сотню раз оказывался в подобном положении с Роном или Гермионой. Наверное, дело в этом, что это был Малфой, с которым всё всегда шло наперекосяк. Филч подошёл совсем близко, на его уродливом лице сверкнула предвкушающая улыбка, и Гарри сделал первое, что пришло ему в голову. Он направил на завхоза палочку и произнес про себя: «Конфундус».
Филч схватил рукой доспехи — и они со звоном упали на него. Драко слегка вздрогнул от шума, он наверняка не понял, что произошло, и Гарри поспешно потянул его в сторону, пока старый смотритель поднимался с пола, шепча себе под нос ругательства. Мантия сбилась и осталась главным образом на плечах Драко, но они уже практически добежали до Выручай-комнаты, поэтому Гарри не стал пытаться забрать её. Он ощущал какое-то по-детски глупое веселье, проносясь по тёмным коридорам, словно на несколько минут всё стало как прежде, как было когда-то.
— Что это было? Конфундус? — с одышкой в голосе спросил Малфой. Он отдал мантию Гарри и стал нервно крутить в руках палочку, однако лицо у него при этом было вовсе не недовольное, а скорее как у ребёнка, впервые прокатившегося на страшном аттракционе.
— Ага, — Гарри встал перед Выручай-комнатой и воровато огляделся. Им с Драко стоило поторопиться, иначе Филч вновь вернётся. — Так что надо представить? Кладовку или вроде того? Мы даже не уверены, что он использует для этих целей Выручай-комнату.
— Я уверен, — шёпотом заявил Малфой, подходя ближе. Его идеально выглаженная одежда помялась, а от уложенной причёски не осталось и следа. Он даже показался Гарри не таким холодным. — Сам подумай: где ещё ему её прятать? И нужно представить не кладовку, Поттер, а что-то вроде… — он замолчал и сосредоточенно прикрыл глаза.
Пару секунд ничего не происходило, но потом в стене проявилась небольшая деревянная дверь почти в половину меньше Гарри. Малфой удовлетворённо кивнул, но заходить первым не стал. Гарри хмыкнул и с опаской приоткрыл дверь — ничего не произошло: никаких взрывов или сумасшедших злоумышленников, выбегающих оттуда. Он нагнулся и медленно заполз внутрь.
Это была очень маленькая комната с одним единственным креслом и высоким камином в качестве освещения, перед которым стоял небольшой стол с пергаментом. Тёмного цвета однотонные обои и полы навевали жуткую атмосферу зловещего логова. Гарри дождался, пока дверь за Малфоем закроется и подошёл к столу, заглядывая в пергамент.
Седрик ничего не сделал
Он насмехался над тобой
Верно?
Да, насмехался
Ты помнишь о нашем плане?
Да
А как же Малфой?
Драко Малфой — жертва своего отца
Тебе следует забыть о нём
Я не могу
Я сам разберусь с ним, когда сделаешь, что нужно
Хорошо
Я напишу 14 февраля. Все будут на празднике
— Что за бред? — с презрением спросил Малфой. Он стоял прямо рядом с Гарри и испепелял взглядом пергамент. Ему явно не понравилось, что Дамиан назвал его жертвой Люциуса.
Гарри пожал плечами. Видимо, Дамиан не полностью контролировал ученика, раз тот спорил с ним по поводу Драко, и, видимо, поэтому профессора никак не могли его вычислить. Он не разбирался в ментальной магии, но догадывался, что это внушение было чересчур глубоким и незаметным для того, чтобы можно было так просто выявить его. Это точно была магия Волдеморта. Гарри взял лист и перевернул его, но обратная сторона была пустой.
— Значит, надо ждать до четырнадцатого февраля, — без особого энтузиазма сказал Гарри. Конечно, тот факт, что они с Малфоем вообще нашли хоть что-то, был самым настоящим успехом, однако он боялся, как бы злоумышленник не успел натворить чего-нибудь ещё до Дня святого Валентина.
— Должно быть что-то ещё, — Малфой стал оглядываться по сторонам, но стены были голыми, без единой картины, за которой можно было бы что-то спрятать. Он подошёл к камину и привстал на цыпочки, ощупывая рукой верхнюю часть за небольшой перегородкой. — Что-то есть, — пробормотал Драко и достал оттуда обычное чёрное перо. Он продолжил вести рукой дальше и, когда дошёл до самого края, случайно уронил на пол маленькую шкатулку. Шкатулку, из которой выпала до боли знакомая бомбочка.
«Нет», — с ужасом подумал Гарри. Малфой, вскрикнув, отпрянул назад, а его бледное лицо окрасилось испугом. Гарри не успел даже достать палочку — он грубо схватил Драко за руку и утянул с собой за кресло. Когда они падали, он видел волну зелёного огня, захлёстывающую комнату; деревянный стол, стоящий перед креслом, со скрипом треснул, а Малфой закричал прямо ему в ухо. Гарри хотел укрыть его собой, но его собственную ногу, которую он не успел прижать к себе, опалило невыносимым жаром. Он закричал вместе с Малфоем и с трудом заставил себя замолчать. Огненный вихрь погас спустя считанные секунды, оставляя за собой оглушительную тишину со хрипами Драко и мерзкий запах гари, целиком заполнивший маленькое помещение.
Гарри не мог сдвинуться с места. Казалось, стоит ему слегка пошевелить обожжённой ногой, как боль вспыхивает с новой силой. Он повернул голову вбок: Малфой кричал и трясся, его лицо совсем побледнело и покрылось испариной, а левая рука была изуродована страшными ожогами. Гарри не знал, откуда берет силы на то, чтобы не орать от боли во всё горло, его и самого било будто в лихорадке. Он трясущейся рукой достал палочку и с силой выбил маленькую дверь, будучи неуверенным, можно ли трансгрессировать в закрытую Выручай-комнату.
— Поттер, — пропищал Малфой. Гарри попытался выдавить из себя что-то наподобие ответа, но вышло только мычание. Он почувствовал во рту вкус крови от прокушенной губы и из последних сил расстегнул мантию, чтобы достать кулон.
Перед глазами мелькнула яркая красно-золотая мантия Дамблдора, и боль тут же прошла, уступая место усталости. Он заснул.