Grave Wind

      Девушка сидела на ветви дерева, осматривая бесконечную даль и гладя свою пернатую подружку на руках. Ее ноги были согнуты колесом, но это ничуть не мешало ей спокойно сидеть на толстенной ветке. Мелкий дождь продолжал капать с самого утра. Все тот же монотонный писк аппарата жизнеобеспечения звучал где-то вдали и одновременно повсюду. Вдруг Джуни услышала шаги по ту сторону.       — Она в коме слишком долго и, боюсь, мы ничем не сможем ей помочь. — говорил голос какого-то мужчины. — Боюсь, нам придется отключить аппарат жизнеобеспечения с вашим согласием, так как вы единственный родной ее человек и документы можете подписать только Вы.       — Неужели, другого способа нет? — прозвучал знакомый голос тети. — Если мы ее отключим, то она… она… — послышались тихие всхлипы. — Она же умрет! Вы это понимаете?! — ее тетя перешла на истеричный крик, полный отчаянья и безысходности.       — Нет, нет, нет… Тетя Лайон, Вы не можете этого сделать! — отчаянно кричала Джун в пустоту, встав на ноги и подбежав почти на край ветки.       Ворона принялась наматывать круги и каркать в возмущении.       — Решайте. Процедура проводится завтра и нам нужна Ваша подпись на согласие. Столько лежать в коме, как она, признак того, что она не сможет очнуться, мы сделали все, что смогли. Она медленно умирает.       — Я…       — Нет, нет, нет…! — мысленно умоляла девушка не делать этого. — Вы же не можете сдаться!       Наступила тишина. Съедающая тишина, разрываемая лишь пищанием аппарата. Чем дольше Джуни ждала хоть какого-то звука, помимо этого, тем больше она предавалась страху.       — Вот жаль сейчас Кромешника нет рядом… Он бы насладился моими потоками страха. — мысленно пыталась Джун разрядить обстановку.       Вдруг послышались какие-то шуршания.       — Хорошо… — прозвучал обессиленный голос тети. — я согласна. Вот моя подпись…       — О, нет! Твою мать, что ты наделала?! — Джуни упала на колени и, вжавшись в себя, начала рыдать.       Жгучие слезы лились как из лейки и не собирались останавливаться. Единственное, что ей оставалось делать до завтра — это рыдать, рыдать и нарыдаться Кромешнику, который, обязательно, должен прийти.       Весь день девушка плакала, корила судьбу за все это и ждала Бугимена. Он единственный, кому она могла что-то рассказать. Да и он наверняка будет рад ее страху. Страх самый, что не есть, искренний и максимальный — страх умереть. Страшно становилось от одной только мысли о том, что все кончено. Она умрет в семнадцать, за год до совершеннолетия… Джуниор даже не успела закончить школу, завести парня или настоящих друзей, которые навестили бы ее хоть раз за то время, пока она тут. Тетя Лайон останется одна с мужем. У них не получались дети, поэтому она заботилась о девушке, пока родители работали, как о своей собственной дочери. Родители были не против этого, поэтому разрешали Джун иногда у нее жить. Вся ее короткая жизнь проносилась перед глазами.       Времени совсем не осталось. Джун выплакала все, что имела в своих слезных железах. Можно было только представить, на сколько заплаканными выглядели ее глаза. На душе глубокая рана, которая уже не зарастет никогда. Ее самый близкий человек сдался, опустил руки и убил девушку.       Джуни уже не плакала… ее пугала грядущая неизвестность. Солнце скрылось за горизонтом и тень опустилась на холм. Она спустилась с дерева и подошла к краю. Посмотрев вниз, девушка увидела лишь пустоту, будто находилась в космосе. Там смерть. Соблазнительный вариант. Умереть не от рук тети и врачей. Облегчить свои ожидания. Сердце начало трепыхаться, как бабочка в банке и скоро в банке кончится кислород. Почти полная луна встала в зенит и осветила островок Джун, находящийся между жизнью и смертью.       Девушка услышала шорох за ее спиной, но ни одной изощренной пугалкой в стиле Уги-Бугимена она не обнаружила. Было лишь два худощавых черных коня, на одном из которых сидел он, пока еще довольный и готовый пугать ее. Он спрыгнул с коня и подошел к Джун. Выражение его лица изменялось по мере приближения к девушке. Она была уверена, что страх лился из нее через край, но не от него. По выражению его непонимающего лица, она первая начала разговор.       — Привет… — с натянутой улыбкой протянула Джуниор, — я тебя ждала… — ее голос дрожал и глаза были готовы выдавить из себя остатки слез. — А ты был прав насчет того, как я умру.       Джун подошла к нему очень медленно и остановилась в нескольких шагах от тощего человека. Его желтые горящие глаза не излучали былого азарта и наполнились… пониманием?       — Завтра утром отключат мой аппарат жизнеобеспечения… — горячие слезы вновь полились по ее щекам, — твои старания разбудить меня… были напрасными… — Джун сделала к нему еще один шаг.       — Вижу, ты почти смирилась с этой безысходной ситуацией. — почти с прежним равнодушием подметил он.       Глаза Джуни сверкнули искрой решимости, что заставила Кромешника сделать шаг навстречу.       — Что ты задумала? — с ноткой тревоги спросил он.       Его холодные пальцы обхватили ее запястье. Но девушка была рада тому, что он хоть как-то показывает свои истинные эмоции и дотронулся до нее после недавней слабости.       — Я не хочу, чтобы моя тетя винила себя в моей смерти… ответь, если я спрыгну отсюда, то умру? И… что будет с тобой? В смысле…если я спрыгну и умру, то этот мир исчезнет вместе с тобой или…       Девушка никогда не видела такое выражение лица у кого-либо. Она не знает, что он испытывает сейчас.       — Хочешь спасти свою тетю, убив себя? Это странно… мне этого не понять. — его лицо было наполнено серьезностью. — Отвечая на твой первый вопрос, могу лишь подтвердить твою догадку. А про второе я не знаю, обычно мне удавалось разбудить ребенка, не прибегая к таким радикальным мерам, как вход в сон.       — Зачем тебе второй конь?       — Хотел попробовать разбудить тебя иным способом…       — Прокатить на вороном коне? — в ее голосе звучала ирония.       — Попытаться вытянуть тебя на ту сторону.       — Почему? Спасаешь меня уже даже сменив стиль от пугания к спасению.       — Если ты умрешь, а перед этим я не попробую радикальный метод, то я никогда не забуду этот провал. Как я не спас жизнь… Знаешь, — он начал медленно и широко шагать туда-сюда, убрав руки за спину, — все Хранители считают, что я то и делаю, что порчу их малину, забивая их слащавые сны тьмой и страхом. Они даже подумать не могут, на сколько однобоко они мыслят о моей деятельности. Вот ты… я получил от тебя сейчас столько страха, сколько я получил от других детей за всю эту ночь. Именно потому, что твой страх первобытен и чист — это страх перед смертью, страх кануть в небытие… Это самый сильный страх из всех. Я чувствую его в воздухе… И они тоже. — он развернулся к коням, давая мне разглядеть, как они брыкаются в желании напасть на меня. — Эти крошки любят такой страх. И чем больше ты об этом думаешь, тем свирепее они становятся. Ну так что? Совершим последний скачок веры и оседлаем их? Поскачем прямо наверх, куда ты так хотела? — он встал на одно колено перед девушкой и схватил за плечи, сверкая завораживающей уверенностью в глазах. — Ты готова проснуться? — он оскалил своими чистыми заостренными зубами.       Он что, улыбается? В груди Джун наступил покой. Она выпрямилась, провела своей теплой дрожащей рукой по его мертвенно серым пальцам и утвердительно кивнула. Они пошли к двум, уже успокоившимся кошмарам и, хоть и не сразу, ей удалось вскарабкаться на это костлявое существо. На его загривке вместо гривы были загнутые плоские шипы, которые выглядели весьма угрожающими, но прикоснувшись к ним, девушка убедилась, что они не такие уж и пугающие. Вокруг коня веяла какая-то аура из черного мелкого песка. Для себя, она подметила, что эти кони все были из такого черного песка. «Пески добрых снов, которые я превратил в кошмары» — так он объяснил. И с помощью этих «Песков Кромешника» он создавал кошмары.       Джуниор схватилась за вожжи и прижалась к шее кошмарного существа. Кромешник поскакал первый, за ним поскакал и ее конь. Должно признать, что он довольно неплохо умел ездить верхом. Хобби?       Это чувство, когда отрываешься от земли и наблюдаешь за тем, как мир уходит из-под ног, растворяясь во тьме, незабываемо. Джун снова сымитировала «раскрытые крылья» и наслаждалась тем, о чем всегда мечтала. Они летели строго вверх. Но вдруг он и его конь словно растворились в пространстве, рассыпавшись в тот самый черный песок. Ее конь тоже дошел до этого рубежа и растворился, а она… осталась. Еще несколько секунд девушка летела вверх по инерции и после того, как зависла, камнем стала падать вниз. Встречный ветер еще сильнее дул ей в лицо, от чего она не могла дышать. Собрав все силы, Джун перевернулась в воздухе на спину и дышать стало проще. Теперь она падала в неизвестность.       Наступила темнота. Последнее что Джуниор услышала — это непрерывный писк аппарата, следившего за ее пульсом и всеми жизненными показателями.