***
От лица девочки.
Прозвенел звонок, а это значит, что новый день Сони Леонхарт будет таким же, как и всегда: подъем, водные процедуры, завтрак, уроки, обед между уроками, прогулка на спорт площадке, и, наконец-таки к четырем часам, личное время. Она встала, заправила кровать и надела эту странную форму. Ничего не предвещало ей нового на этот день. Соня поправила рубашку и, выйдя из комнаты, стала пропускать поток остальных детей. Но что-то странное привлекло ее внимание. А точнее кто-то. И этот кто-то была высокая и стройная девушка с мертвенно-серой кожей, черными волосами и в странном одеянии такого же черного цвета. На поясе ее висела какая-то длинная веревка, которая мягко светилась белым светом, на конце которой висела какая-то красивая, блестящая от солнечных лучей, штучка. Глаза необычной девушки меняли свой цвет от настроения, когда ей приходилось приживается к стенке еще плотнее. И что удивило Соню еще больше, помимо странной внешности — это то, что ее как будто никто больше не замечал. Но вот поток детей кончился, что заставило Соню очнуться и пойти за остальными. — Померещится же такое… — сказала она себе под нос, уплетая завтрак. Но от этого предположения ей пришлось отказаться потому, что та девушка снова была рядом и снова ее никто не видит. — Неужели призрак? Да не… призраки сквозь стены проходить умеют… — погрузилась она в раздумье. На уроках девушка в черном все также преследовала Соню. Даже в туалет они «ходили вместе». Она решила, что во время прогулки поговорит с ней. И вот наступил тот долгожданный момент, когда звучащий звонок отпускал всех на улицу. Соня вышла со всеми, стараясь не обращать внимания на странную девушку, но не теряла ее из вида. Она села на качели, спрятанную в тени липы, и медленно качалась. Странная девушка пропала из виду, что немного насторожило ее. «А может и правда померещилось?» Соня Леонхарт уже успела отбросить мысли о странной девушке и просто наслаждалась осенним днем. Под липой всегда вкусно пахло, поэтому она качалась и играла именно тут. Девочка сильно раскачалась и не заметила, как качели дернуло, скинув ее.***
От лица Джуниор.
Я пыталась ходить за девочкой, как можно незаметней, чтобы, если она все же видит меня, не напугать ее. Ей от силы лет шесть, а ведет себя взрослее остальных. На удивление, для осени, погода была солнечной и даже теплой, а ветер был будто из фена. Мне, от палящего солнца, было слегка жарковато. Я, как мышь, проследила за направлением девочки. Мне казалось, что она пойдет к друзьям или будет рядом с воспитателями, но она отчужденно пошла в сторону качели, находящейся под одинокой осыпающейся липой. Она стала беззаботно качаться, наслаждаясь своим занятием. Чтобы она меня «не заметила», мне пришлось огибать ее с обратной стороны площадки. Это, как и ожидалось, произошло так, как планировала — незаметно. Благо, вокруг липы были и другие деревья и кустарники, что закрывали меня от нее. Это дало мне шанс по-быстрому вскарабкаться на ветку этой липы, оставшись незамеченной. У меня появилось странное предчувствие, которое не давало покоя. Весь сегодняшний день я то и делала, что занималась бесполезной слежкой за маленькой девочкой. И почему-то я подумала о Кромешнике. Не знаю почему, но я сравнила свою слежку с тем, как он следил за мной, когда я была человеком. Я уже начала дремать, как качели заклинило и они скинули девочку вперед. Для меня будто все остановилось. — Если я прыгну за ней, то это никак не поможет ей, при условии, что она в меня не верит, что, конечно вероятней того, что она верит. Но попытка не пытка! — и я машинально прыгнула за ней, оттолкнувшись от ветки. От моего толчка немного листьев осыпалась с дерева. Я почти пролетела мимо девочки и упала первой, попробовав схватить ее и перевернуться на спину. Не знаю, как все прошло, ибо закрыла глаза. Я, с каким-то странным чувством веса и чего-то еще, открыла глаза и поняла, что лежу на спине, обняв эту девочку. Обняв! Я смогла поймать! Но это значит, что… — Погоди минутку… — начала я тихо, сдерживая хрип боли. — Ты меня слышишь и видишь? Я приподняла девочку с себя, которая сжалась от испуга падения в комок. Та посмотрела на меня слегка испуганными глазами и качнула головой. Внутри меня все похолодело и бушевало пламя одновременно, все начало колотиться, а дыхание участилось. — Не обманываешь меня? — недоверчиво спросила я, на что та отрицательно мотнула головой. — Честно? Видишь меня? — Да… — тихо и мягко ответила девочка. Внутри все еще больше разгорелось. — Ты цела? — спросила я, подавив в себе реакцию Джека Фроста на верующего в него ребенка. — Не ушиблась? — Я нет… А Вы? — Я тоже нет… — соврала я и приветливо улыбнулась ей, восстанавливаясь от падения. Я села скрестив ноги колесом и девочка сделала так же. — А ты кто? — спросила она с детским азартом и желанием пообщаться. — Я? Эм, ну… — «Думай-думай-думай.! Что я как тормоз все время?!» — Я твоя Фея-Крестная. — «Молодец, Грэйв Винд! По тупости, ты превзошла Джека Фроста! Браво! Просто пиздец! Теперь она не отвалит от тебя. Это же ребенок! И ведь именно по этому ты не любишь детей!» — Моя Фея-Крестная? — ее глаза загорелись радостью. — Но я видела в книжке, что у фей есть крылья и они летают. — она состроила мордочку, будто она — ученый и знаток. — Если ты — фея, то у тебя должны быть крылья. — Они у меня… — Покажи крылышки! — перебила она меня своим радостным, не капризным тоном. — Я… потеряла свои крылья по… эм, рассеянности. А ведь действительно. Все это время я пыталась материализовать свои крылья, но ничего так и не вышло. — Потеряла? — Да. — сухо ответила я. — «Как?» и «зачем?» не спрашивай… — Соня Леонхарт, ты чего там сидишь?! — раздался громкий и строгий женский голос. — А ну иди в помещение! Быстро! Время вышло! — Хорошо! — ответила девочка и обняла меня на прощание. — Увидимся? Скажи, что увидимся. — она состроила умоляющую мордочку. — Эх… хорошо… — все так же сухо ответила я, на что девочка, как ни в чем не бывало, улыбнулась и побежала в здание. — Сука, вот угораздило же меня… Но, почему она все-таки меня видит?***
В городке G спустилась холодная осенняя ночь. Туман начал сгущаться, звуки затихать. В детдоме тоже царила тишина и покой. Все спали. Все. Кроме Сони, что все расспрашивала и расспрашивала меня о всяком разном, не желая ложиться спать. Сейчас мне очень не хватало способностей Сэндмэна. Но понемногу ее глаза начали слипаться, и я выключила свет, давая ночи и сну поглотить ее. Не теряя времени, я сразу же решилась сигануть в теневой телепорт, сконцентрировавшись на дворце Феи. В глубине души я боялась, что и это не сработает у меня, но, слава Тьме, у меня это получилось. Дворец Феи. Не сказала бы, что это что-то необычное, но везде было темно. Не было видно ничего, лишь что-то иногда отражалось в позолоченном покрытии всего, что меня окружало. — Спасибо, Питчинер. — мои слова эхом отозвались по всему помещению. Я сразу догадалась, что это и есть то хранилище, что мне нужно. — Не знаю, как у тебя это получилось, но спасибо, что не бросил. Я чувствовала его присутствие, его работу здесь, но в данный момент его не было в этой тьме. Лишь я… и дохренелион зубов. Я упиралась в высоченные выдвижные, как в офисе для бухгалтерии, шкафы, но с той разницей, что они были до высоченного потолка. Детские зубки самых различных времен и эпох были расфасованы известным лишь Фее и ее зубным мошкам способом. — Хоть бы инструкцию повесили, ну или на крайняк по годам… — я стукнула себя по лбу, увидев бирки, на которых написаны какие-то даты. — Это даты рождения или даты выпадения первого зуба? Ну ебаный рот, что все так сложно то, а? Мне ничего не оставалось, как проверить целых три теории. Теория №1 гласила, что зубки могут быть расположены по дате рождения каждого ребенка. Теория №2, что год выпадения первого зуба, а Хлипкая Теория №3, что зубки расположены по последнему выпавшему зубу. — В конце то концов, я хоть и бессмертная, но рыться во всем этом тяги нет. Еще и не известно почему здесь не летают мушки… Если подумать, что зубы расположены по датам рождения, то тогда понятно, почему здесь нет никого. А темнота — дело рук Кромешника. Ибо, раз там ночь сейчас, то здесь должен быть день, а днем теней почти нет, учитывая интерьер замка… — и тут меня понесло. Но тут же в затылок прилетело что-то. Бумажка. Я развернула ее и с трудом прочитала: — «Ищи 2002 год.» — это его почерк. — Спасибо… — мой голос дрожал, но не от страха, а от волнения. Я чувствовала, как наливалась краской, как мое дыхание участилось вместе с трепыханием чувств к нему. Найдя этот ненавистный 2002 год, я открыла ящик, который выдвинулся вперед до самой противоположной стены. Я приподняла бровь с блаженным выражением лица, которое могла увидеть в искаженном отражении от золотистых футляров, украшенными самоцветами. На боку каждого футляра была фотография ребенка и я честно без понятия, где они брали фотоаппараты лет тысячу назад. Но искать стало проще из-за какого-то внутреннего ощущения. Снова. С такой чуйкой я должна олицетворять «духа экстрасенсорики». Спустя некоторое количество поисков, я все же нашла футляр, от которого веяло чем-то странным. Я долго решалась взять его в руки, ожидая какого-то подвоха или что кто-то может войти сюда в любую минуту.***
Прошедший день от лица Кромешника, начиная с того момента, как они расстались на неблагоприятной ноте.
Она спрыгнула из окна, раскрывая свои крылья в черном оперении. Я подбежал к окну, глядя ей вслед и крикнул: «Постой!», но она не услышала меня. Что-то внутри заставляло чувствовать себя виноватым. Кто бы мог подумать, я и чувствую вину перед кем-то. Мне вспомнился тот самый день, когда я предпринял попытку спасти ее, но сделал недостаточно, сделал неправильно. Эти первые минуты осознания разрывали, и без того рваную, душу. Когда, выйдя из ее комы, я услышал лишь монотонный писк, все внутри замерло. Первая мысль была вскричать «Нет!», но я не видел смысла кричать в пустоту и ронять остатки слез. Я успел довольно сильно привязаться к этой необычной и интересной девушке, чья судьба не из веселых с самого детства. Поклявшись самому себе помогать ей, сопровождать ее и спасти из комы, я не осознавал, что могу и не справится с этими клятвами. «И теперь мне жить с этим до конца своих бесконечных лет!» — крутилось у меня в голове. На писк аппарата жизнеобеспечения сбежались врачи и, убедившись в показателях, выключили этот аппарат навсегда. — Нет! Я поклялся — я выполню. И помогу. Осталось решить вопрос с Феей… Я вошел в первую попавшуюся тень и переместился к «себе домой». Меня ждал неожиданный сюрприз в виде гостя, которого давно не видел, но это и к лучшему. Руки за спину, надменный взгляд на нее сверху вниз и лицо полное безразличия. Гостья стояла, оперевшись о «шар», скрестив ноги, руки на груди были сложены, показывая все свое внутреннее негодование. Ее янтарные глаза так же подсказывали мне, что она не в духе. Она была, как всегда, в своем легко узнаваемом длинном зеленом платье, облегающем ее тонкую фигуру, с краями цвета золота, и легкими золотыми узорами на рукавах, длинной до самой кисти, и юбке в пол, скромный вырез на груди полукругом. Сами узоры можно трактовать по-разному. Каждый видит их по-своему. Черные волосы почти до пояса, блестящие от лучей проходящего света, были украшенные случайно зацепившейся веточкой. — Что ты забыла у меня дома? — мой голос прорезонировал по всему помещению, отражаясь от каждого угла, создавая иллюзию пещеры. — Я гостей не приглашал. — Я извиняюсь за это, Питчинер, — ее голос звучал раздражительно, — но мог бы ты объяснить за свое протеже? — «Мое протеже»? Я не понимаю, о чем ты. — Прекрати лукавить! — с потолка капнула вода. — Ты же знаешь, я не люблю этого. — она выпрямилась в струну и начала медленно подходить ко мне. — Та девочка, не знающая себя… Я ее встретила. Ты ее запульнул в лес, и я ее там нашла. — Погоди. — я пытался осмыслить, что она имела этим в виду. — Я ее не пулял. — Тогда почему она упала с неба, ломая каждую мою ветвь? — Я не знаю… Она летать умеет. У нее крылья… — Неужели у нее то же, что было и у тебя лет пятьсот назад? — она игриво обошла вокруг меня, проводя по моим плечам своими тонкими пальцами. — Хм, знаешь, что я еще хотела спросить? — Честно? — я взял веточку, запутавшуюся у нее в волосах, покрутил в пальцах и, приподняв бровь, ответил: — Без понятия. — от моего ответа, она вонзила в мое плече свои ногти. — Почему ты не рассказал ей про всех? — ее ногти крепко впились в плечо. — Более необразованного духа я не видела. Тем более, ты знал, что она копирует тебя? Я, конечно, ничего не имею против твоих повадок, но чтобы их делал кто-то еще… — Почему бы ей не быть как я, если я ее воспитывал с шести лет? — она резко отпустила меня, заглядывая уже зелеными глазами прямо в мои. — Да. Я ее учитель, отец и друг. Я ее маэстро. Она… Ее пронзительные глаза сияли пониманием. — Она любит тебя. Как мило. — уголки ее тонких губ расплылись в улыбке. Я был шокирован. Для нее я всегда относился не так, чтобы я начал ей нравится. С чего она решила, что она меня…? — С чего ты вообще взяла, что она любит меня? — я кипел от негодования, но не подавал вида и, взяв ее руку и раскрыв ладонь, положил эту веточку; отошел в сторону «шара». — Скажи мне, что ты серьезно ничего не замечаешь, Питч. Меня никто никогда не мог обмануть, а она даже и не старалась этого сделать. — она сверкнула своими глазами, а некогда обычная улыбка обнажила свои белоснежные зубы. — Чуть я упомянула твое имя, она покраснела, хоть и не подавала вида, как ты сейчас. Этот диалог в никуда наскучил и я обхватил свою гостью черным песком, телепортировав ее куда подальше. На ее месте парили и таяли на глазах песчинки. Но ее слова заставили меня задуматься: «А вдруг это правда? А что, если все настолько очевидно, но я не замечаю этого?». Старался не замечать… Для того, чтобы убедиться в своих догадках, что Мать-Природа, наконец-то, дала сбой, я переместился туда, где должна была быть Джуниор. Растворившись в своем черном песке, я оказался у порога интерната, аки детдома, имени «Кристины Блаженной и Святого Эрика». — Черт, ну и название… — подметил я себе под нос. Этот город никогда мне не нравился. Особенно в это время дня: солнце только начало освещать покрытые туманом улицы, всего лишь пара человек проходили мимо, даже птиц нигде не было видно. Но вдруг, из интерната начал доноситься громкий и ужасный звонок. Со своей ролью он справлялся на отлично, но к тем, кто привык к нему. У остальных же он вызывал боль в голове и желание сломать каждый из звонков на всех этажах, во всех помещениях. Когда этот отвратный звон стих, я вновь использовал свои пески, чтобы попасть во внутрь. А оказался я… в довольно сомнительном помещении. Оно было темное, узкое и пустое. Благо, в темноте мне свет не нужен и я с легкостью нашел за собой дверь, которая, к великому моему везению, была не заперта. Я немного приоткрыл ее, посмотрел направо и не понимал, что я собираюсь найти в пустом и длинном коридоре. Но, посмотрев налево, я сразу понял, почему именно сюда. Слева, почти в самом краю коридора, в конце которого было окно, стояла, упершись к стенке и сверлящая дверь напротив, Джун. За остальными дверями слышались шуршания и копошения воспитанников. Мне пришлось чуть ли не закрыть дверь, оставляя маленькую щелочку, когда выходящие из комнат дети слились в коридоре в один большой поток. Я уже молчу, как пришлось вжаться в стенку Джун… Она говорила, что ужасно не любит, когда сквозь нее проходят. Это напоминает ей о том, что она, как говорит, призрак. Дух, в которого не верят, но тот жаждет этого больше всего. Весьма знакомое ощущение… Но, что это? Из двери, напротив которой стояла Джуни, вышла девочка и стояла, глядя на нее в упор, не обращая внимания на толпу. Или она все же на толпу и смотрит? Я не мог поверить своим глазам, что ввело меня в ступор, что бывает очень редко, смотрел на это с приподнятой бровью. Когда поток снизился, девочка пошла за остальными, а Джуниор пошла вслед за ней, отставая на приличное расстояние. Видимо, она тоже решила проверить свою догадку в том, что в нее поверили. Видя, как девочка собирается пройти мимо двери, за которой я прятался, мне пришлось вжаться подальше, чтобы, если вдруг, ни та, ни другая не заметили.***
Я знал расписание этого интерната, поэтому пришел сюда вновь к их времени прогулки. Мне все еще также было интересно, так это или не так — верит или не верит. Признаться честно, я немного подзабыл о дворце Феи, но в голове план составить успел: прихожу, извиняюсь, договариваюсь и отвлекаю ее внимание, как и на сколько смогу. Думаю, должно сработать. — А девочка, наверно, не глупа… — думал я про себя, прячась за интернатом, наблюдая за тем, как девочка идет на качели в тени липы. — Если она ее видит, то она специально не стала подходить к ней прилюдно. Чего недоброго, за сумасшедшую примут… Ну, а если не видит, то… И тут меня словно током ударило, когда я увидел, что Джуниор решила обогнуть качели с обратной стороны, чтобы остаться незамеченной. Она бежала в мою сторону, но я успел среагировать, став тенью. Став собой, я наблюдал за тем, как она, словно кошка, взбирается по этой бедной липке. Не представляю, как она ее выдержала. Джун села на ветку в свою обыденную позу, типичную для коршунов, и следила за девочкой, которая беззаботно качалась и не замечала ничего. Я не понял, что там произошло дальше. Все произошло так быстро: девочка слетела с качели, а Джун прыгнула за ней на столько быстро, что шлепнулась вперед нее и подняла пыль. Не понимаю, на что Джуни рассчитывала, ведь в нее девочка не верит, а это значит, что она шлепнется наземь, пройдя насквозь. — О, тьма благословленная, что это? — я не поверил своим глазам, подскочив на месте. — Она… поймала ее?! — я закрыл рот руками, опасаясь выдать себя. Это было невероятно! Я впервые не знал, что ощущаю. Радость за кого-то? Пыль осела, и открытая картина не оставляла сомнений: Джун лежала на спине, ухватив маленькую своими сильными руками, а девочка лежала сверху, свернувшись в комочек. — В нее верят? Как? Это не моих рук дело. Я не знаю эту девочку и почему она верит в Винд. Хоть и от сомнений не осталось и следа, дело не ждало. Я растворился, оказавшись у дворца Феи, расположенного в каких-то джунглях. Ее замок напоминал индийские дворцы, за исключением того, что находился он на каком-то возвышении водопада. Повсюду были деревья, заслоняющие бело-розовую известку, покрывающую весь дворец снаружи. Свойственно тропическому климату, было тепло, даже знойно, рассветное солнце, с трудом пробивающееся сквозь деревья, слегка освещало внутренний позолоченный интерьер.