***
На самом деле Хосоку даже особо уговаривать его не пришлось. Он привёл кучу убедительных доводов и Юнги в конце концов сдался. У Хосока вообще всегда всё было просто, именно поэтому они сейчас ехали на двойном велосипеде, выглядя как полные придурки, но абсолютно счастливые. По крайней мере первые тридцать минут. Потом созерцание красот и кручение педалей Юнги изрядно надело и он на ходу спрыгнул с драндулета, чуть не доведя бедного волонтёра до инфаркта. В общем, весёлый денёк выдался. Даже вечно ворчащий Юнги улыбался сегодня больше обычного, да так, что под конец дня с непривычки щёки заболели. Они так за это время привыкли к обществу друг друга, что Юнги показалось странным, когда Хосок неожиданно засобирался, бросив взгляд на часы. В голове у Мина засела мысль предложить ему остаться на ночь, уже ведь так поздно. Он бы постелил волонтёру в гостинной на диване, да и Хосок вряд ли бы отказал. Но Юнги плотнее сжимает губы, словно боится, что слова сами слетят с его уст, и провожает Чона до двери. А в голове пульсируют всего два слова: не привязывайся.***
Юнги сидит напротив своего лечащего врача с полным отсутствием понимания происходящего. В руках он теребит снимок своих лёгких, который, если посмотреть на свет покажет то, во что верится с трудом после всего того Ада, через который парень прошёл. Над ухом возбуждённо жужжит доктор, как будто это он, а не пациент наконец-то проснулся от этого кошмара. Юнги различает из его непрекращающегося потока слов только обрывки.…метастазы уменьшились в три раза…вы поправитесь…лечение наконец-то дало эффект…чудо… — Чудо, — тупо повторяет Юнги и, кажется, даже ощущает сладость этого короткого слова. Взгляд его автоматически падает на дверь с мутным стеклом, ведущую в коридор больницы, за которой мечется туда-сюда взволнованная тень Хосока. Доктор, кажется, замечает его взгляд и поспешно выписывает направление на полное обследование, объясняя это тем, что расслабляться не стоит и нужно будет проверить не образовались ли метастазы в других частях организма, а затем отпускает. В голове его множество приятных и не очень мыслей, но, определённо, этот пациент может ещё выкарабкаться.***
Хосок что-то радостно напевает орудуя в кухне у Юнги и просто излучает невероятную энергию. Мин исподтишка наблюдает за волонтёром и снова пребывает в прострации. В последнее время ему тяжело сосредоточиться на чём-то. Вскоре перед носом парня плюхается большая тарелка спагетти в ароматном соусе, а Хосок садится напротив в ожидании. — Если я вылечусь, то ты больше не будешь приходить? В комнате сразу становится как-то душно и тяжело дышать, Чон, кажется, даже слышит как жужжит муха за стеклом. Хосок всматривается в непроницаемые глаза Юнги и силится понять грубит тот или нет. — Я всегда буду рядом. Мы же друзья. И тогда лицо Юнги светлеет, а парень разражается звонким смехом, которого даже волонтёр не ожидал. Чон робко улыбается в ответ и тоже подхватывает, радуясь тому, что нашёл подходящие слова и правильно понял этого сложного парня. Но только Юнги знает, что этот смех — отчаянная попытка спрятать непрошенные слёзы, что рвутся из давно истерзанной души. У него никогда не было настоящих друзей, Хосок — первый.***
Юнги сидит в опасной близости от Чона и заметно напрягается. Не то чтобы его волновала его близость, просто он не любил все эти объятия и случайные прикосновения. Время уже давно перевалило заполночь, но Хосок не ушёл и напросился на ночёвку, мотивируя это тем, что стоит отметить улучшения в здоровье его подопечного. Именно поэтому они сейчас сидели у Мина в гостинной, почти касаясь друг друга, и смотрели какой-то тупой комедийный боевик. Хосок каждый раз разражался звонким смехом, а потом, вспомнив про комендантский час, прикрывал рот ладошкой. Но снова забывал об этом и всё повторялось по кругу. Юнги сейчас фильм интересовал меньше всего. Он удобно облокотился на спинку дивана и пользовался темнотой, чтобы рассмотреть лицо волонтёра поближе. У него, кстати говоря, были очень правильные черты лица, а глаза искрились сильнее всякого солнца, когда тот улыбался. Мин пробегается глазами по его губам, которые складывались в сердечко всякий раз, когда он смеялся над каким-то особым глупым моментом в фильме. Юнги это очень нравилось. — Ну ты видел, видел это? — смеётся до слёз Хосок и поворачивается как раз не вовремя, чуть не столкнувшись носом с Мином. Юнги заметно тушуется и отворачивается к экрану, делая вид, что он всё это время смотрел фильм. Хосоку тоже неловко, но гораздо больше его волнует этот взгляд, которым его буравил сосед пока не отвернулся. Чон прикладывает руку к груди и удивляется тому, как быстро бьётся сердце. Проходя курсы волонтёрства им всегда выдавали шуточные таблички, нарисованные на картоне: Правило первое — никогда не влюбляться в своих подопечных. Правило второе — всегда помнить первое правило. Сейчас же это больше не казалось ему таким смешным и остроумным.