13. Новости
6 октября 2019 г. в 16:00
Предсказание Янко Петровича, к счастью, не сбылось.
В семь утра дети, сумевшие против всех правил о здоровом воспитании пробеситься накануне до одиннадцати, еще спали. Иван Дмитриевич тоже. Причем без задних ног, сползшего пледа и сбежавшей на пол подушки. Вставший с первыми петухами, если б они тут водились, Янко Петрович прикрыл не ожидавшего подлянки от ведших себя вполне прилично в машине мелких проказников коллегу. Тот явно рассчитывал, если не на бурный фитнес в горизонтально-разнообразных позах — не совсем же идиот, — то уж точно на привычные кофейные посиделки с разговорами. Вместо этого пришлось парно купать в ванной, не приспособленной для маленьких и очень шустрых детей, сначала кудрявых, требовавших из пены короны, потом собачку, потом пускать кораблики, потом… потом быстро помочь по-военному четко мывшимся Семе и Коле. Выпить бокал вина, коварно подсунутый коллегой, и вырубиться на диване в гостиной. Янко Петрович только посмеялся, профессионально раздел, уложил и накрыл. Едва удержался, чтоб в лоб не поцеловать. Но решил, что грешно совсем уж глумиться, и ушел на кухню.
Телефон бесстрастно молчал. Воспитатель глянул на него мельком, как проснулся, и больше не трогал, оставив на полке. Хватит уже ждать, бесполезно. Кофе, омлет, тосты. Привычный ритуал, расширенный на пять дополнительных единиц. Увлекшись готовкой, Янко Петрович стал намурлыкивать какой-то внезапно пришедший в голову мотивчик. О ноги потерся Кайс. Значит, Сема с Николашей уже ворочались — кот не уходил от них, пока дети не начинали просыпаться. Семейная идиллия. Воспитатель хмыкнул. Странное чувство, очень странное. Непривычное.
В коридоре затопали, шваркнула дверь ванной комнаты, потом туалета, потом шваркнулось тельце, кто-то заревел. Сразу стало ясно, что кто-то из кудрявых. Янко Петрович отложил тост и пошел спасать, пока два стихийных бедствия не самоубились и не затопили соседей.
— А когда Венцеслав Альбертович вернется? — Илюша старательно мазал зубной пастой волосенки вместо положенной области.
Миша застыл со щеткой в зубах, задержав дыхание.
— Скоро, — убедительно покивал воспитатель. — Зубы чисти, а то улыбаться нельзя будет.
— Афему? — Миша завозил щеткой вслед за Илюшенькой.
— Потому что желтыми зубами только лошадок очаровывать.
— Мы едем на конюшню? — в дверь просунулась голова Семы, а Кайс, наоборот, вылетел из ванной.
Слово «конюшня» кота не вдохновляло.
— А почему Иван Дмитриевич спит на вашем диване? — Миша пришла в голову мысль нарисовать рожицу на кафеле через ванну.
Янко Петрович перехватил диверсанта за штаны, пока не нырнул головой вниз, прихватив раковину и соседа.
— Нет, на конюшню не едем. Идем гулять в парк. А Иван Дмитриевич устал, поэтому спит.
— Уже не спит, — заметил Николаша, собирая щетки в стаканчик и аккуратно ставя его в угол полки.
Кудрявые намывали носы, любопытно блестя глазенками.
— А мы теперь всегда тут будем жить? Тесновато и тарелку не запустить.
— Запустить, — поправил Сема. — Но сразу в люстру. Мы пробовали в прошлый раз.
— А я хочу к Венцеславу Альбертовичу, — внезапно выпалил Мишенька, рассматривая свою мокрую футболку. — Его нет уже… уже… давно его нет уже!
В серых глазах замерцали слезинки. Илюша глянул на приятеля, насупился и тоже принялся пыхтеть, как придавленный мультяшный ежик.
— На кухне свежие круассаны с клубникой, — как бы про между прочим заметил Янко Петрович. — Купил много, ограничений не будет. И еще свежая клубника… но если вы намерены скандалить, то прикрою дверь. Потом приходите. Может, что останется. Сема, идем.
Слезы мгновенно просохли, вытесненные тревогой остаться без клубники. Венцель проиграл битву с ягодой. Янко Петрович ухмыльнулся и повел зверинец завтракать.
Иван Дмитриевич с лицом помятым подушкой и осознанием положения в замкнутом маленьком пространстве с детьми, выполз на звуки кофеварки, как на звук дудочки, потирая затылок.
— Привет, — воспитатель сочувственно улыбнулся. — Располагайся.
Иван Дмитриевич с потусторонним ужасом покосился на хоровод тарелок, полупустую плетенку с хлебом и четыре любопытные рожицы — две в клубнике по брови, оставшиеся сосредоточенно жующие.
Пока заваривалась новая порция эликсира бодрости, кудрявые и Иван Дмитриевич играли в гляделки. Две пары серых глаз против одной голубых. Надо отдать должное коллеге, кусок в горло ему все равно исправно пролезал. Он даже — по незнанию — посягнул на оставшийся в единственном экземпляре круассан с начинкой, но два слаженных вопля его удержали. Янко Петрович, хихикая, пояснил, что все, связанное с клубникой, принадлежит двум кудрявым.
— Теперь я понимаю, почему ты не высыпаешься, даже если Венцеслав Альбертович в отъезде, — Иван облегченно вздохнул, когда дети ускакали громить гостиную.
Через пару минут оттуда донеслись скорбные стоны дивана, на котором прыгали увесистые тушки.
— Причины у нас одинаковые. Но высыпаться с ними можно. Ты же выспался.
— Хочешь сказать, что он за ними присматривает? — в искреннем удивлении Иван Дмитриевич застыл с недонесенной до рта кружкой. — Правда? Мне казалось, у него дома куча слуг и по щелчку ему даже тапочки приносят.
— Угу, и еще едят за него конфеты, — Янко Петрович вспомнил пустоту, прохладный полумрак дома и тишину, до момента, как его сделали многодетной матерью. — Он не очень любит чужих рядом.
— Понятно, — Иван как-то тяжко вздохнул. — И ты тоже… какие планы на день? Я могу уехать, если неудобно.
— В планах парк, оставайся.
К середине прогулки, когда четверка детей с визгом топтала газон, бегая на привязи за воздушным змеем, Янко Петрович спохватился. Обычно охрана не приближалась, но маячила в поле видимости. А тут полная свобода. Воспитатель даже нарочито пооглядывался, поискал глазами охранникам. Ничего. Только родители с разновозрастными детьми, гуляющие парочки и собачники. Иван, оседлавший детскую качельку.
— Ты нервничаешь, — озвучил коллега очевидное, когда Янко Петрович уселся на соседнего скакуна, скептически косившего на окружающее нарисованным зеленым глазом. — Что-то случилось?
Воспитатель пожал плечами:
— Привычка. Если рядом дети, нельзя расслабляться.
— Я... я разговаривал с Олегом, он просил не высовываться. И… может быть, ты согласишься переехать?
— То есть? — Янко Петрович снова нервно оглянулся.
— Олег… говорит, что надо уходить. Пока не началось. Я все еще настойчиво зову тебя с собой.
— С детьми? — воспитатель вздернул брови.
Иван Дмитриевич опустил глаза, потер смущенно нос, раскачавшись до скрипа на своем скакуне.
— Ну… Олег разговаривал с боссом. Семена и Илью вернут родителям, а вот Михаила и Николая… с ними ничего не случится плохого, но под твоим попечением им нельзя оставаться, ты должен понять.
— Аукцион? — ядовито уточнил воспитатель, тоже пуская качельку поскрипывать.
— Нет! — аж на месте подпрыгнул, как угли под зад подсыпали, Иван Дмитриевич. — Никаких аукционов. Константин Борисович, это шеф Олега, дал слово, что их поместят под охрану. Никому не продадут, ничего с ними не случится. Возможно, увезут в другой город или страну. Сменят личности и устроят в нормальную приемную семью.
— Нормальную, — все с тем же ядом хихикнул Янко Петрович.
Вот уж правда, нормальная семья и они — это две разные планеты. В разных уголках космоса. И времени.
Иван тронул рукав джемпера.
— Янко, я сам много не знаю, но Олег — человек чести. Он принципиален, держит слово и на него можно положиться. Пока еще не поздно, тебе надо подумать…
— Подумаю, — покладисто кивнул Янко Петрович и пошел спасать Мишу из куста, в котором застрял воздушный змей.
Сема с Николашей отвлеклись на снятие Илюши с лесенки. Залезть наверх-то он залез, а слезть не мог — высоко ему.
В обед нагулявшиеся дети постучали ложками и улеглись. А Янко Петрович и Иван, все это время почти не разговаривавшие, уселись на диван смотреть телевизор. Просто потому что, ну, чем еще заняться? Не сексом же. В голове роились сотни мыслей. Воспитатель крутил доставшийся по воле судьбы кубик Рубика то так, то эдак. Складывал на одной грани лицо директора, на другой — веселые рыжие завитушки Мишеньки и серьезные, вечно настороженные глаза Николаши. На третьей Илюша и Сема тащили Кайса… и если все эти стороны разбить, то на четвертой возникал смешливый профиль Ивана Дмитриевича.
Иван подвинулся поближе, стряхивая мнимые пылинки с плеча воспитателя, и не начинал разговор заново. Все, что мог, он уже сказал. Заканчивалась какая-то странная программа, где одна половина участников пыталась столкнуть в кисель вторую, причем делала это с таким маньячным удовольствием, словно их подобрали из злейших врагов. Спасибо на том, что издевательство быстро кончилось. На экране пошла заставка новостей, и симпатичная блондинка, поправив стопочку листов перед ней, начала вещать. Янко Петрович почувствовал вибрацию, выудил телефон, но глянуть не успел.
Заставка новостного дайджеста сменилась, и воспитатель чуть не уронил трубку. Знакомый стеклянный купол офиса, знакомые стены и вывеска. И все это фоном для горящего в лучших традициях остова машины. Вокруг суетились полицейские и пожарные. Взъерошенный журналист, прижимая к пузу микрофон с эмблемой канала, вещал что-то про внезапность, рок и очень неожиданную смерть. В углу экрана появилась фотография погибшего во взрыве мецената, бизнесмена и общественного деятеля…
— Господи боже! — выдохнул Иван, хватаясь за руку Янко Петровича и бледнея до статуса меловой стены.
Воспитатель заторможено моргнул, перечитал большими буквами белеющее имя. Ошибся, перечитал еще раз, аккуратно отцепил от себя чужие пальцы и, встав, отошел к окну, спиной к экрану.
— ...полиция уже начала расследование. Основная версия на данный момент — заказное убийство. Бизнесмены уровня Венцеслава Альбертовича К. в простых несчастных случаях погибают редко. И, уж конечно, взрыв рядом со штаб-квартирой крупной организации, по слухам, собиравшейся вскоре обанкротиться, тем более. Во взрыве также погиб водитель. Секретарь господина К. отделался легкими царапинами.
Янко Петрович крупно вздрогнул и метнулся к дивану. Схватил телефон, и палец замер над экраном. Поперек высвечивалось пуш-уведомление о пришедшей смс. Всего два слова. У Янко Петровича изменилось лицо. Краска схлынула, вернулась двумя лихорадочными пятнами на щеки, снова пропала.
Иван подорвался, засуетился, разрываясь между попыткой принести воды и поддержать.
— Янко, не молчи, скажи, что-нибудь?! — лихорадочно бормотал Иван Дмитриевич. — Присядь. Воды? Давай налью тебе воды.
— Вина, а еще лучше виски, — сглотнув с трудом, попросил Янко Петрович, глядя неподвижно мимо коллеги. — Там, в шкафчике, внизу… бутылка.
Пока Иван Дмитриевич рисковал перебить все стаканы в доме, руки прыгали и дрожали. Янко все же набрал номер. Послушал гудок, третий-пятый. Равнодушно глянул на часы, автопилот напомнил, что до возвращения в строй маленьких торнадо осталось полчаса.
— Янко, — ответила трубка, впервые этот голос назвал Янко Петровича по имени и так неуверенно.
— Слава, ты в больнице? — воспитатель спросил не то, что хотел, но вовремя успел исправиться.
— Со мной все нормально. Янко, я…
— Неважно, видел новости. Ты приедешь?
В трубке помолчали.
— Нет, пока не могу. Держись.
Иван смотрел огромными глазами, прислушивался, пытаясь разобрать весь разговор. Несмотря на полнейший и неподдельный шок от новости, коллега Янко Петровича в панику не ударился, а пытался найти адекватный выход из ситуации. Или из квартиры. Воспитатель наблюдал за ним краем глаза в отражении. Слава сбросил звонок, в трубке беспомощно пикнуло и оборвалось.
В коридоре громко засмеялись, в гостиную важно зашел Кайс и вдруг застыл столбом на пороге, вздыбив шерсть. Мяукнув, кот ретировался, проскочив между ног Семы. Мальчик удивленно обернулся на сбежавшего питомца. Илюша радостно сиганул на диван, чудом миновав пульт и телефон Ивана Дмитриевича. А вот Миша миновать не смог. Пульт со свистом улетел на пол, а телефон издал какой-то жалобный взвизг-стон и потушил экран.
— Ой, — глубокомысленно заметил Мишенька, вытаскивая из-под пятки аппарат. — Какой радужный. Вы звонили единорогу?
Иван Дмитриевич икнул от неожиданности и закивал, не в силах ничего сказать. Сема и Николаша бурного восторга не разделяли. Воспитанные в не столь беззаботной среде, оба уставились испытующе на взрослых. Коленька так и вовсе с подозрением, ожидая привычной гадости.
Янко Петрович глубоко вздохнул, зажмурился до цветных кругов и острой боли.
— Переодеваться! — скомандовал он, громко хлопая в ладоши. — Собираемся и едем в супермаркет!
— Ура!!! — оглушительно грянуло на два голоса, и телефон почил окончательно, выпав из вздернутой вверх ручонки.
Иван Дмитриевич с ужасом покосился на коллегу, видимо, опасаясь за состояние его рассудка. Безропотно одевшийся десант, даже его взрослая часть, уселся в машину. Янко Петрович глянул в зеркало заднего вида: пусто. Машина охраны не появилась. Значит, вот как. Что ж, теперь понятно, почему.
Большой мол гудел, как улей. Чуть переваливший за середину день выманил множество семейных. Туда-сюда бегали дети всех возрастов, витрины с игрушками приманивали их как мух…. сладкое. Держащиеся за руки воспитателя кудрявые «принцессы» тут же потянули его в разные стороны, буксируя по плитам пола кроссовками. Направив обоих к витрине с мягкими игрушками, Янко Петрович отпустил «привязь». Следом поспешили Сема с Николашей.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — Иван попытался оживить телефон, потом плюнул. Едут в мол — купит новый.
— Отличная, — кивнул Янко. — Здесь не успеваешь думать, а они и вовсе отвлекутся. Главное, не включай телевизор — половину слов не поймут, но фото демонстрируют по всем каналам. Вон там магазин техники, иди за телефоном. Мы будем здесь или пойдем в игровую зону.
Иван напряженно кивнул, походкой деревянного солдатика направившись на обретения рабочего средства связи. Воспитатель хмыкнул. Мимо с воплями счастья пробежал Илюша, приклеившись к соседней витрине с детскими чемоданчиками для путешествий.
— Янко Петрович, а можно мне тигра? Льльльльль!
— Сегодня — можно, — покладисто кивнул Янко Петрович.
Правила отвлечения работали. Воспитатель действовал механически, отвечая согласием практически на любую просьбу. Через каких-то жалких пятнадцать минут они напоминали караван верблюдов с товарами, возглавляемый двумя резвыми скакунами, носившимися волчком от магазина к магазину. Сема с Николашей пыхтели от натуги, но тащили несколько пакетов по полу, под мышкой у Янко Петровича торчала пара медведей розового и желтого цвета.
Игровое поле и бассейн с пластиковыми разноцветными шариками поглотил всех четверых сразу и целиком. Иван Дмитриевич только охнул, увидев, как мелкие ныряют в яркую феерию с оглушительным воплем.
— Я снова в строю, — показав новенький смартфон, Иван присел рядом с нагромождением пакетов и коробок, сверху придавленным медведем. — Ого, вот это у вас скорость.
Янко Петрович растянул губы в резиновой улыбке.
— Смотри, что пишет Олег, — Иван Дмитриевич сунул разбуженный экран.
Воспитатель прочитал. Щедрое предложение защиты, скупое, без лишних сантиментов. Иван дернул пальцем, открыв предыдущее сообщение и густо покраснел. Как мило. Босс писал, что соскучился.
— И все-таки, мне надо подумать.
Янко Петрович поднял взгляд на бассейн и нахмурился. Среди играющей не очень плотной толпы не было никого из четверых «его» детей. Рядом, под мягкими пальмами и плюшевыми динозаврами, тоже. И на качелях. И на батуте.
Не было. У входа в зону одиноко стояли четыре пары кроссовочек и лежал полностью собранный рюкзачок Николаши.