~*~
Чужие глаза смотрят на меня тем самым взглядом, что смотрел ты на меня тогда. Чужие руки касаются меня там, где я мечтал когда-то, что коснешься меня ты. Чужие губы так сладко шепчут мое имя на ухо, и я забываю, как некогда мечтал, что твои губы коснутся моих. Рука мягко надавливает на плечо Джорно, и он поддается, опускаясь на мягкую перину. Его потухшие зеленые глаза смотрят в пустоту, мимо нависшего над ним друга. Лицо Мисты искажается болью, когда он видит Джорно таким. Уже больше месяца прошло, а губы золотоволосого мальчика ни разу не тронула улыбка, кроме той, что он натягивал на себя специально. Но Миста верил, что однажды он сможет заставить его улыбнуться — так по-доброму, искренне, как это бывало прежде, до того, как все это началось. Губы мягко коснулись выступающей ключицы юноши, оставляя влажный след. Никакой реакции. Впрочем как и всегда. Миста двинулся вниз, покрывая грудь возлюбленного поцелуями. Джорно никогда не настаивал на прелюдиях, но Миста в любом случае их делал: ему казалось, что именно так он мог наиболее эффективно показать свою любовь. С другой стороны, Джорно вообще никогда ничего не просил. Порой Миста думал: а хочет ли Джорно этого вообще? Но сопротивлений никогда не было, так что Миста просто продолжал, в надежде, что из этого в итоге что-то да выйдет. Он влюбился в него уже давно, еще когда эти изумрудные глаза горели огнем, что невозможно было потушить. Каждый его жест был наполнен уверенностью, а взгляд был устремлен вперед, к четко обозначенной цели. И еще немного — на Буччеллати. Решительный, правильный — такой идеальный. Что с ним стало? Они потеряли всех. Миста был парнем простым, и ему было сильно проще. Но смотреть на то, как изводит себя Джорно было просто невыносимо. Отдельно восхищало его умение натянуть маску уверенности и решать любую проблему несмотря ни на что. С улыбкой. И только он, Гвидо Миста, знал истинное лицо Джорно Джованны. Он был единственным, кого молодой босс подпустил к себе так близко. Наверное, просто потому что он был единственным, кто остался у Джорно. Разгоряченная плоть медленно проникла вглубь Джорно, но тот даже бровью не повел. Его лицо и так было невероятно сложно читать, а когда оно не выражало абсолютно никаких эмоций, это было просто невозможно. Единственное, по чему можно было определить, что Джорно вообще еще жив, это медленное движение его век, когда он моргал, да сбивчивое дыхание, когда Миста особенно рьяно двигался внутри него. Это стало рутиной. Утро. Кофе на балконе. Перебирание бумажек до обеда. Обед в дорогом ресторане, потому что босс может себе позволить. Часы приема посетителей. Натягивание улыбчивой маски. Вместо ужина — дорогое вино и созерцание заката. А после — секс. И на следующий день все то же самое. Миста уже и не помнил, когда Джорно говорил с ним в последний раз. Так, чтобы не по работе. Но он терпеливо ждал. Когда Джорно будет готов, он заговорит сам.~*~
Джорно допил кофе и отправился в кабинет. Мисты нигде не было, хотя обычно он вертелся около Джованны сутками. Это слегка удивило, но не озадачило его. На письменном столе босса стояла коробка, на которой лежала записка. «Миста?» — подумалось Джорно. Он хотел было сесть за работу, проигнорировав коробку, но любопытство пересилило. Он взял бумажку, испещренную небрежным почерком, и начал читать. «Джорно Джованна! Я знаю, что я супер-поздно с этим, но я только недавно узнал, что у Вас был день рождения в прошлом месяце. И, ну… Лучше поздно, чем никогда, верно?» Верно. 16 апреля. Мой день рождения… Джорно никогда не праздновал свой день рождения особенно роскошно. Никому никогда не было дела до него в этот день. Со временем он просто привык, что в его дне рождения нет ничего особенного. Обычно, если у него было хорошее настроение, он просто покупал себе мороженое и наслаждался прогулкой и хорошей погодой. В этом году настроение у него было хуже некуда. Недавняя смерть друзей грузом лежала у него на душе, ему было ни до чего. Особенно, если это касалось такой глупости, как день рождения. Но то, как Миста это преподносил, почему-то заставляло это казаться важным. Улыбка едва заметно коснулась уголков губ Джованны. Это… мило. «Я позволю себе пожелать Вам удачи в Вашем нелегком деле, здоровья, счастья, любви и пиццы (без пиццы получается 4 вещи, а это очень плохо).» Джорно невольно расплылся в улыбке. «К сожалению, Вы, кажется, позабыли о таком важном событии в Вашей жизни и совершенно мне ничего не сказали, так что мне пришлось воспользоваться своей исключительной дедукцией. Я знаю, мне еще надо закончить с заданием, что Вы мне поручили…» Верно. Он же сам вчера отправил Мисту… «Но я покорно завершу его как можно быстрее, и к вечеру вернусь, чтобы мы смогли отпраздновать этот день, как Вы того заслужили. P.S.: Я не очень хорош в выборе подарков, но я надеюсь, что тебе понравится мой подарок. P.P.S.: Джорно, прошу тебя, вернись. Я не могу больше смотреть, как ты себя убиваешь. Ты мне нужен. С любовью, Гвидо Миста.» Улыбка сошла с губ Джорно. Он тоскливо смотрел в бумажку еще достаточно долго, пробегая глазами по предпоследней строчке снова и снова, прежде чем положить ее на стол. Затем он открыл коробку. На дне лежали карманные часы. Было видно невооруженным взглядом, что они были не из дешевых. Золотое покрытие, вставленные драгоценные камни, переливающиеся на солнце, и гравировка «Gio Gio». Джорно взял часы в руки и пригляделся к ним. При пристальном рассмотрении он заметил, что драгоценные камни были вставлены в крылья божьих коровок, выгравированных вокруг надписи. Он открыл часы. Циферблат и стрелки сохранили тему божьих коровок и золота, но это не было тем, что привлекло внимание Джорно. С обратной стороны крышки была прикреплена фотография. Джорно прижал часы к груди, медленно опустился на холодный пол и… разрыдался. Никто не мог его видеть сейчас — такого жалкого и беспомощного — и он ревел, как, казалось, должен был уже давно. Все это время он держался. Терпел. Проглатывал боль. Но больше не мог. Слезы лились по щекам, капали с подбородка и стекали по груди вниз. Крик отчаяния больше не мог быть удержан в груди. Боль рвалась наружу. И Джорно решил выпустить ее. Один раз — и навсегда. — Тебе не нужно держать все в себе. В конце концов, ты еще совсем ребенок. — Я в порядке, Буччеллати. — Я не в порядке! — со всех сил заорал Джорно. — Все совершенно не нормально! Его крик эхом разнесся по пустому особняку. И стих. И вдруг рука, сжимавшая мертвой хваткой его сердце все это время, исчезла. В груди вдруг стало так легко. Слезы все еще текли, но скорее уже по привычке. Джорно провел ладонью по лицу, стирая с него слезы, и мягко улыбнулся. Он вновь прижал часы к груди, но теперь нежно, с заботой. Захотелось вдохнуть весенний воздух полной грудью. Джорно поднялся и распахнул окно. Теплый воздух, несущий запах сирени, ворвался в кабинет. Джорно глубоко вдохнул этот запах, что он всегда так любил. Пахло жизнью. Его руки с нежностью прижимали к груди золотые карманные часы, где на внутренней стороне крышки была прикреплена фотография. Фотография, на которой была запечатлена команда бывшего капо — Бруно Буччеллати — в полном составе.~*~
Замок щелкнул, и Миста шагнул в зал. Прежде, чем он успел понять, что произошло, на него налетел золотой ураган. Тонкие руки крепко обхватили его плечи, а шею обожгло горячим дыханием. Перед его лицом взметнулась копна золотистых волос. — Дж… Джорно? — опешил парень. — Я вернулся к тебе, — мелодично прозвенел голос Джованны. — Гвидо. Буря эмоций ударила в голову Мисте. Никогда прежде Джорно не называл его по имени, и теперь, когда он это сделал, это звучало… великолепно. Его голос — как же Миста скучал по нему — эхом звенел в голове парня. Джорно оторвался от Мисты и посмотрел на него. Его глаза вновь горели негаснущим огнем. Миста нежно улыбнулся. — С возвращением, босс.~*~
Голова Джорно покоилась на коленях Мисты. Тот мягко тормошил пальцами золотистые волосы. Как минимум один из них был влюблен. Должен ли я сказать ему, что люблю его? А так ли это? В смысле, да, благодаря ему я снова ожил, и я чрезмерно ему благодарен, но… Да нет, глупости, он трахал меня все это время, не могу же я сказать ему после этого, что "наши отношения развиваются слишком быстро". Боже, даже в голове звучит предельно глупо! К тому же лежать вот так… Значит все-таки люблю? А надо ли ему об этом вообще говорить? Может быть лучше без вот этого? Может мне стоит сначала разобраться в себе, а потом уже размышлять о любви? У меня будет куча времени, чтобы сказать это потом, чего торопить события? Внезапное осознание разрядом прошлось по телу Джорно. Ведь тогда он думал так же. И не успел. Опоздал. Он испуганно схватил руку Мисты, словно ожидал, что тот вот-вот испарится. Парень посмотрел на него озадаченно, ухмыльнулся и хотел что-то сказать, но испуганные глаза Джорно заставили его захлопнуть рот. Он поднес руку парня к губам и нежно поцеловал. Дрожь в теле Джорно утихла и он отвел взгляд, а потом посмотрел на Мисту своими глубокими изумрудными глазами так нежно-нежно и произнес: — Я люблю тебя.~*~
Каждый день одно и то же. Ежедневная рутина. Утро. Кофе на балконе. Обязательно держать его руку, слегка поглаживая — так ему спокойнее. Перебирание бумажек до обеда. Джорно относится к этому очень серьезно, возможно чересчур серьезно. Но я ему помогаю, как могу. Обед в дорогом ресторане, потому что босс может себе позволить. Я забываю есть, не могу на него налюбоваться. Он замечает это и целует меня. Часы приема посетителей. Натягивание серьезной маски. Некоторым надо помогать уйти. Вместо ужина — дорогое вино, пицца и любование закатом. А после — страстный секс. И на следующий день все то же самое.