~*~
— Скажи, как хорошо ты знал Фуго? Миста, удивленный подобным вопросом, обернулся. Джорно что-то читал за столом, и, казалось, не отрывался от этого занятия. Его лицо было спокойным и расслабленным. — Ну, не то чтобы мы были так уж близки, но я его знаю неплохо, как мне кажется. — Я хочу, чтобы ты вернул его. — Я? — удивился Миста. Джорно оторвал глаза от бумаг и посмотрел на Мисту. Его лицо не выражало никаких эмоций. Оно всегда было таким, когда речь шла о работе. — Ты — единственный из оставшихся в живых, кто его вообще знает. Миста хотел сказать «ты», но на деле он понимал, что Джорно был знаком с Фуго меньше недели, а сражались они вместе и вовсе лишь однажды. С тем же успехом можно было метнуть стрелки на Триш. — Что мне сделать? — спросил Миста. — То, что считаешь нужным, — безучастно отозвался Джорно, продолжив чтение. — Я полностью оставляю это на тебя. Главное — приведи его сюда и заставь присягнуть мне на верность. Джорно снова взглянул на Мисту, но теперь его лицо было грустным. — Ты — единственный, кто может это сделать. «Нет, это ты» хотел было сказать Миста, но решил промолчать. Он сделает то, о чем его просит Джорно. По-своему.~*~
В особняке Джованны обыкновенно было тихо. Вне часов приема туда допускались лишь люди из «круга приближенных» Джорно. Ну, так называл он Мисту, потому что все остальные из тех, кого он хотел бы видеть в этом «круге»… были мертвы. Иногда приезжала Триш. Ее Джорно был рад видеть в любое время дня и ночи. После событий, связанных с ее отцом, она решила начать новую жизнь. Дьяволо не обманул: у Буччеллати действительно был дом в пригороде Неаполя, где и было решено поселить Триш. Но она там почти не появлялась. Наверное, у этого была схожая причина с тем, почему Джорно видеть не мог этот дом. Триш избрала карьеру певицы. Джорно считал, что эта роль ей была как нельзя к лицу. Поначалу она хотела остаться с Джорно, помогать ему, чем сможет, но он категорически отказался, поэтому ей пришлось выбрать другой путь. Не то чтобы она была не рада такому исходу: все эти погони, скрывания и битвы были ей совсем не по душе. Джорно хотел помочь ей в карьере, но она отказалась. Было бы удобно пробить путь наверх деньгами, но она хотела сделать это своими силами. Джорно понимал это и больше не поднимал этого вопроса, но был готов прийти на помощь Триш по первому зову. Триш всегда была красива, а теперь еще больше похорошела. Возможно, отсутствие страха за свою жизнь этому поспособствовало. Им обоим было шестнадцать, и они оба потеряли все. Возможно, именно это сблизило их так сильно. Когда Триш оставалась в особняке, она готовила по утрам кофе для Джорно и Мисты, убиралась и готовила. Это не было необходимо, и Джорно ей это постоянно твердил, но ей хотелось хоть как-то отплатить за все, что ребята ради нее сделали. Иногда, если прислушаться, можно было услышать, как она поет.~*~
— Следующий! — раздался голос из кабинета, когда оттуда вышел пожилой мужчина. На его лице сияла довольная ухмылка. Молодой парень, ждавший своей очереди, шумно сглотнул и направился к двери. За столом сидел высокий стройный мужчина с прекрасными кудрявыми золотистыми волосами, собранными сзади в аккуратную косичку. Он не посмотрел на вошедшего, продолжая читать одну из бумаг, лежавших перед ним. Парень вновь нервно сглотнул. Это был его первый раз личной встречи с боссом и он невообразимо волновался. Он переминался с ноги на ногу у двери, теребя низ рубашки. Наконец он понял, что ему стоило бы представиться. — Джанлука Периколо, сэр, — нервно и тихо пролепетал он. Джорно Джованна поднял на него глаза. Периколо показалось, что он улыбался, хотя губы босса были расслаблены. Джорно помнил эту фамилию. Нунцио Периколо… Он был настолько предан Пассионе, что не задумываясь ни на секунду пустил себе пулю в лоб по первому приказу босса. И теперь его сын стоял перед Джорно. Стоило заметить, что он очень быстро выбился в капо. Будет ли он также предан Пассионе, как и его отец? — Не волнуйтесь. Присаживайтесь. Босс кивнул на диван. Периколо кивнул и сел. Он поймал себя на мысли, что не может оторвать взгляда от глаз Джорно Джованны. Тот словно взглядом своим видел Периколо насквозь. — Так как это наша первая встреча, господин Периколо, я хотел бы узнать о Вас больше. Как Вы попали в Пассионе? Несмотря на то, что Периколо был ниже рангом, чем мужчина-блондин, тот обращался к нему в весьма уважительной манере. Это показалось парню странным, но он не подал виду. — Я выполнял приказы самого Гвидо Мисты, так что… — Периколо казалось, что босс ему просто не доверяет. — Да, я знаю, — прервал его Джорно. — Но это не то, о чем я спрашиваю. — Ваши люди помогли мне, когда никто больше не мог помочь. Я просто хочу отплатить свой долг. Был болен. При смерти. Врачи умыли руки. Но пришли люди из Пассионе и спасли его. За этот долг Нунцио Периколо отдал свою жизнь. — Ваш долг уже выплачен, — Джорно слегка наклонил голову набок. Периколо понял, о какой «плате» говорит босс. — Мой долг не может быть покрыт жизнью моего отца. Я сам его выплачу. — То есть, ты хочешь сказать, что твой отец умер зря? — Нет, я хочу сказать, что верен Вам, и буду верен до самой смерти. Джорно вздохнул и закатил глаза. Этот парень был прямо как Шила И: с ним невозможно было разговаривать. Но такие люди были нужны Джорно. Те, кто будет ему верен без остатка. — Какие у Вас новости? — Джорно вновь опустил глаза в бумаги. Он потерял всякий интерес к этому человеку. — Это доклад от Канноло Муроло. Они уничтожили лидера бригады наркотрафика Владимира Кокаки. Осталось трое. Джорно не выказал удивления, хотя очень хотелось. Нельзя было давать знать, что он не в курсе происходящих событий. Разбираться с бригадой наркотрафика он поручил Мисте, и не хотел больше этим занимать голову. Он знал, что методы его правой руки несколько… специфичны. Но от них надо было избавиться как можно скорее, и уже не было важно, как именно. Однако, у Муроло было совершенно иное задание. Были ли они связаны? Если это так, то это не очень хорошо. И кто это, «они»? Это было сказано так, словно Джорно должен был знать, о ком идет речь. — Почему? — Джорно поднял глаза на Периколо. — Почему Вы докладываете это мне, а не Мисте? Это он руководит операцией. Парень замялся. — Я хотел кое о чем спросить Вас, босс. — Спросите же. — Вы действительно так сильно доверяете Фуго? При чем тут Фуго? Внезапно все встало на свои места. Вот почему прозвучало это «они». Джорно посмотрел в окно, поморщившись. Вот, что случается, когда поручаешь Мисте несколько заданий одновременно. Этот парень настолько ленив, что, только стоит на горизонте мелькнуть возможности сократить количество работы, он непременно ею воспользуется. Вот и в этот раз, судя по всему, он решил и разобраться с бригадой наркотрафика, и устроить проверку для Фуго. Или… избавиться от него? Джорно тяжело вздохнул. Конечно, если Фуго справится, то его верность Пассионе будет доказана, но… Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гвидо. Блондин перевел взгляд на Периколо, слегка прищурившись. — Это очень грубо отвечать вопросом на вопрос, но я все же позволю себе подобное. Я совсем недавно говорил об этом, так что я очень надеюсь, что у Вас не возникнет затруднений с ответом на него. Скажите мне, кто руководит операцией? — Гвидо Миста, — коротко и четко отвечал капо. — Хорошо. Тогда Вам не составит труда понять, что это он решал, кто отправится на эту миссию. — Но- — Я доверяю Мисте, как самому себе. Если он решил, что состав команды должен быть именно такой, то у него есть на то причины. Джорно мягко улыбнулся. — Значит эта команда одержит победу.~*~
— Он уже ожидает Вас. Из глубины ресторана донесся глухой кашель. Сердце Джорно дрогнуло. Не стоило Мисте отправлять Фуго на такое опасное задание. Но он верил Мисте, а Миста верил в Фуго, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как тоже в него верить. Джорно прошел за ширму и невольно улыбнулся: это был тот самый столик, за которым сидела его команда, когда он впервые с ними встретился. Фуго выронил платок из дрожащих рук, и наклонился, чтобы его поднять. Он еще не заметил Джорно. Рана в боку Фуго была зашита, но все еще выглядела ужасно, а его ужасный кашель кровью свидетельствовал о поврежденных внутренностях горла. Скорее всего, это была работа его собственного стенда, что удивило Джорно: Фуго был жив. Улыбка коснулась губ блондина. Это значило, что Фуго научился лучше контролировать свой стенд. Фуго взял платок в руку и увидел нити, падающие с его бока. Он разогнулся, и резкая боль отозвалась в боку, но… Кашель исчез, хотя горло еще немного першило, а раны на теле словно испарились. — Мой стенд не умеет лечить, — сказал человек, сидящий напротив. — Поэтому боль никуда не делась. Будь осторожнее. Фуго поднял глаза. Напротив него сидела знакомая фигура. Когда он вошел? Высокий стройный блондин сидел напротив него, грациозно поедая содержимое тарелки. Джорно начал говорить что-то про то, как он ненавидит птицу, и лучше бы ему дали попробовать тот салат с осьминогом, но лишь для того, чтобы завести непринужденную беседу. Напряжение Фуго было заметно невооруженным глазом, и Джорно хотел попытаться хотя бы уменьшить его. Но Фуго продолжал молча смотреть вниз. Джорно вздохнул. — Я не знаю, что тебе там сказал Миста, и уж тем более не знаю, что ты там сам себе надумал… — Я — предатель, — коротко и резко оборвал его Фуго. — Это единственная истина. Мы оба это знаем. Так почему? Голос Фуго дрожал. Джорно стал говорить мягко и тихо. — А еще мы оба знаем, что это не так. Фуго резко тряхнул головой и уставился на Джорно. — Ты не считаешь себя предателем, Паннакотта Фуго. Но ты внушил себе, что так считаем мы. И поверил в это. Я знал это с самого начала. Поэтому я здесь. Джорно медленно взял своими тонкими пальцами бокал с вином и сделал глоток. — Ты не предатель, Фуго. Фуго уронил голову на стол, и его тело затряслось. Он даже не мечтал услышать это, и боялся — неимоверно боялся — услышать обратное. И теперь, когда Джорно сказал ему именно это, на душе стало так легко. — Фуго, — он поднял глаза на Джорно. Тот глядел прямо в душу, серьезно, но от этого взгляда становилось так тепло на душе. — Ты мне нужен, Фуго. Глаза мужчины распахнулись в шоке. Джорно протянул руку. Фуго охватило непреодолимое желание схватиться за эту руку, как за последнюю спасительную соломинку, но он внезапно снова опустил голову в сомнениях. — Как было бы проще, если бы здесь сейчас сидел Буччеллати, а не я… — простонал он. Взгляд Джорно погрустнел. Он видел отражение себя в Фуго сейчас. — Я тоже иногда думаю об этом, — пробормотал он, задумчиво глядя в пустоту. — Как бы было просто, если бы Буччеллати был здесь, подсказал, направил бы меня… С ним все всегда было намного проще… Фуго поднял глаза. Никогда он еще не видел Джорно таким грустным. Внезапно юноша встал и жестом приказал Фуго следовать за ним. Они вышли из ресторана и пошли по улице, сворачивая то здесь, то там, пока не вышли к особняку. Это был особняк Джорно, любой член Пассионе из Неаполя знал это. Вокруг него раскинулся роскошный сад, а позади особняка была целая аллея. Все цвело и благоухало. — Ты это… сам? — робко спросил Фуго. — Да, — кивнул Джорно в ответ. — Ухаживание за садом успокаивает меня в моменты, когда становится особо тошно. Фуго решил не развивать эту тему дальше: было очевидно, что Джорно она была неприятна. Пройдя до конца аллеи, они прошли через арку, гласившую «Кладбище Пассионе». — У Пассионе есть свое кладбище? — удивился Фуго, но тут же осекся. Он понял, кто здесь был похоронен. Они остановились перед тремя могилами, расположенными рядом. Могилы были ухоженные, было видно, что их часто посещают. Надпись на левой гласила «Леоне Аббаккио, 1980-2001». Под именем была выгравирована фотография Аббаккио. Под ней расположилась эпитафия. «Above the dark despair Shines a light that we can share…» * — Аббаккио… — протянул Джорно. — Он подарил нам свет. Дал надежду. Даровал нам шанс… Но поплатился за это жизнью. И я не смог сделать ровным счетом ничего… Насколько Фуго помнил, Джорно и Аббаккио никогда не ладили. Несмотря на это, печаль в глазах молодого босса говорила о том, как сильно он сожалеет о смерти друга. Надгробие справа принадлежало Наранче Гирге. «Volare via.» У надгробия лежал игрушечный самолетик. — Я обещал ему, что верну его домой, но… Я разыскал его отца, но тому не было никакого дела до Наранчи. Джорно прикусил губу. Готов поспорить, моя мать так же отреагировала бы на мою смерть. — Поэтому я похоронил его здесь. Рядом с… Надгробие по центру гласило «Бруно Буччеллати, 1980-2001». Под именем было его фотография. На ней он был как всегда решительный, уверенный и спокойный. Под фотографией была эпитафия. «Those who carry on the will of those who have passed must keep moving forward.» Он сам написал эту эпитафию, но… Сможет ли Джорно действительно однажды наконец двинуться вперед? Заложник собственных ошибок, он застрял в прошлом. И он знал, что Фуго чувствует себя так же. Потому он и привел его сюда. Фуго опустился на колени. Он чувствовал себя виноватым за то, что произошло с Наранчей и Буччеллати. Но он должен был двигаться вперед. — Я клянусь служить тебе верой и правдой, Джорно Джованна. Я отдаю тебе и твоей мечте свое сердце, тело и душу. С этого момента и пока смерть не заберет меня. «Нашей мечте» — вновь прошептал голос Бруно в голове Джорно. Он кивнул им обоим. — Все, что мы можем сделать для них теперь — это двигаться вперед. Как бы тяжело это ни было. Когда они уходили, на глаза Фуго попала еще одна могила. На надгробии не было ни имени, ни даты смерти. Фуго кинул взгляд на Джорно, но спрашивать не стал.