ххх
- Лили, ты должна понять, - вкрадчивым басом, проглатывая буквы вследствие австралийского акцента, проговаривает мистер Клиффорд. Он откидывается на спинку кресла и, кажется, забывает о необходимости обращаться на "вы". - Этот препарат обладает минимальным риском вызова привыкания, - мужчина благодарственно кивает девушке, которая ставит чашку кофе перед зеленоглазой и, соответственно, перед собственным боссом - то ли Софии, то ли Джорджии, Уилсон точно не помнит имени. - Он относится к группе "трициклических" антидепрессантов, в структуру которых входит тройное углеродное кольцо. Девчонка не понимает, зачем психолог рассказывает ей про химический состав таблеток. Намного важнее то, что атмосфера вокруг становится приятнее. Она расслабляется после первого глотка горячего напитка. Может быть, в кофе здесь что-то подмешивают? Хотя, если учесть, что Лили и так с таблеток не слезает, кучей в рот запихивает, вряд ли психолог просит ассистентку о добавлении двойной дозы успокоительного в чашку. А вот насчёт воздуха в кабинете - неизвестно; Уилсон с каждым разом, как открывает дверь четырнадцатого кабинета, чувствует приятный аромат, и становится как-то легче дышать. - Это у тебя в голове, Лили, - убеждает мужчина. - Ты поставила пунктик, что не сможешь справиться без них, но это не так, мы оба знаем, правда? Лили автоматически кивает, потому что Клиффорд, видимо, не только обсуждает её проблемы, но и гипнотизирует сознание, направляя девчонку на новые решения и прибавляя чуточку мотивации в копилку. Внутри-то Уилсон понимает, что нихера это не пунктик - это самая настоящая грёбанная наркотическая зависимость, ломка, гибель. Что угодно: зеленоглазая готова поспорить, что ничерта сама не справится. - Я считаю, что будет лучше, если ты навсегда откажешься от них, но рывком, - объясняет монотонный голос, словно из рупора, вбиваясь девчонке в голову, долбя, долбя, долбя по черепу. - Если ты пробовала потихоньку слезть с препарата, и у тебя ничего не получилось, то эффективным, наверно, будет решение больше не покупать таблетки. Ведь ты всё мне рассказываешь, и правда пыталась избавиться от, - многозначительная пауза. - Зависимости, да? Лили кивает, во рту - пересыхает, кофе теперь кажется терпким, обжигающим, портящим вкусовые рецепторы - хочется выплюнуть его обратно в чашку, но Уилсон же приличная. Вроде бы. - Поэтому, если ты готова начать прямо сейчас, то стоит только сказать: "Мистер Клиффорд, я отказываюсь от этой дурной идеи". Уилсон, заворожённая, повторяет. Слово в слово, буква в букву. Лишь акцента девчонки австралийского не подделать, а так точь-в-точь выходит.ххх
Уилсон трясёт, периодически рвёт остатками внутренностей, и крик боли сидит где-то глубоко внутри. Лили спихивает всё на самовнушение, считая, что она никакая не наркоманка, чтобы вот так просто превратить повседневную жизнь в бесконечную, смертельно-убийственную ломку. Да подумать ещё: ладно бы, наркотики - героин тот же самый ( с него же практически не слезть) - а тут антидепрессанты с минимальным риском обретения зависимости. Слабая, думает Лили. Потом бежит в ванную, ледяной водой промывает иллюминаторы, бьёт со всей силы с двух сторон ладонями по щекам и твердит, твердит, твердит. Сильная. Лили становится невыносимо нервной, такой, что даже Райан не в силах перетерпеть её истерики. Ещё загвоздочка: на публике она заинька-паинька, маска - на лицо, и пошла вилять хвостом по школьным коридорам. С близкими, как шавка: кидается, кусается и рычит. Кричит, а затем скалится от злости. Мать не обращает внимания, отец застревает где-то в своих фантазиях, Макс - единственный, кто желает чем-то помочь - шлётся н а х у й. Уилсон думает, что сходит с ума, в один день, когда потолок кажется идеально белым, а настроение - чернее чёрного. И странно то, что всё вокруг обрисовывается в определённые цвета. Макс - яркий, жёлтый луч, врывающийся по утрам в комнату, от которого слезятся глаза, и хочется жмуриться. Отец и мать - обычная серая масса. Хоть они и клянутся развестись уже неделю, в понимании Лили - пятно на полотне, не растекаются и не расходятся. Только орут и подумывают. Так, мимолетно, на самом деле. Знают, что жить друг без друга не смогут, да к чему детей потом делить - Лили скоро восемнадцать стукнет, она самостоятельная, а Макс, скорее всего, останется с матерью. Не по собственному желанию, а по их - родителей - общему. Младшего вообще мало, кто спрашивает о том, чего он хочет. А Макс, вот, желает попасть в новый состав " Тигров ". Мечтает играть в футбол/бейсбол/баскетбол, в общем - быть такой же звездой-спортсменом, как Джефф. Не зря же носит его синий бомбер с белыми вставками на рукавах, парень очень многое вкладывает в эту вещь и трясется над ней пуще, чем над собственной жизнью. Райан Шейвер - пожалуй, голубой. Символично, правда? Райан Шейвер- величество глянцевых (голубых)кровей, как полуденное небо: огромное, всеобъемлющее, захватывает тебя полностью и заставляет мечтать, витая в облаках. И это, пожалуй, лучшая способность, ведь только не на земле, пожалуйста, только не здесь. Монтгомери - красный. Цвет опасности, цвет тревоги. Дьявольские очертания. Лили обидно, девчонка доходит до того, что буквально ненавидит этого человека. Уилсон зажмуривается со всей силы, чувствуя, как глазные яблоки вот-вот впадут внутрь черепа.[...]
несколько дней назад, после вечеринки.
На следующий день девчонка просыпается с очищенным от дурманящих средств разумом. Лили всегда рассматривает себя по утрам в зеркале, но тут задержать взгляд пришлось чуть дольше - пестреющие засосы на шее, практически под ухом; вспоминает, как и кем они были оставлены. Воспоминания подначивают глубокую обиду. " Он никто мне. " - повторяет мысленно. Уилсон старательно спихивает вчерашние порывы на последствия, предоставленные самокруткой с измельчённой внутри неизвестного рода травой: Лили и правда не знает, что туда запихивают обычно. После той-самой-пятничной вечеринки и развязного поцелуя чувства же не появились, верно?новую шутку придумал?
" Где там Уилсон? Это по её части. "
в голове возникает очередной язвительный комментарий?
" Не видел ли кто ту шизанутую? "
даже просто в коридорах видятся
" Уилсон! "
" Придурок."
Стэнделл помнит, как в тот вечер, когда он нахерачился в дерьмо и рассказал все дурные - правду - вещи про отца ребятам, Де ла Круз тащил его, пьяного, домой. Благо родители были на работе, а то Алекс бы точно отхватил в три короба.ххх
- Стэнделл, если ты сейчас же не прекратишь болтать, то я брошу тебя нахер прямо на асфальт, - сурово грозится Монтгомери. Алекс буквально висит на плече парня, совершенно не осознавая всю комичность ситуации: Де ла Круз с блондином, закинувшим тому руку, идут немного впереди, Лили тащится сзади с двумя скейтами в руках, между прочим, очень тяжёлыми, но не такими массивными, как семидесятикилограммовая белокурая туша, исполненная до краёв сарказмом и историями, как оказалось, на все случаи жизни. - Я п-прекщаю, - у Стэнделла, в принципе, язык заплетается от того, что парень старается быстро говорить. А тут ещё и алкоголь давным-давно смешался с кровью. Лили усмехается, подхватывая выскальзывающую доску. - И часто ты так домой его тащишь? Ребята доехали до города на такси, потом Алекса из-за чрезмерной болтовни просто выгнали из машины - на самом деле, блондин и сам горел желанием выйти из душного салона, хотел слегка проветриться на улице. Правда, парень не учитывал то, что стоять сам он не мог. Соответственно, до дома ноги пришлось волочить. - Пару раз, - выдыхает Монтгомери. - В следующий - мы оставим тебя нахуй на том холме, понял? - А будет с-следщий? - тут же бодро отзывается Стэнделл после секундного молчания. - О, и что-о, вы с Лили, - он немного переводит дыхание и смеётся. - Потом пойдёте тусить без меня? Мне уже зап-п-исывать вас в статус любовников? - Ты начинаешь бесить меня, блондинчик, - откуда-то сзади восклицает Лили. - Монти, еб-ба-а-а-ть, она украла твою фразу. Стэнделл думает, что из них получилась бы отличная пара: один - долбанутый на голову, вторая - неугомонная, и тоже, порой, без башки.ххх
Алекс и в нетрезвом состоянии подозревает, что рано или поздно это произойдёт - ёбаная физика, как говорят, действительно точная наука. Стэнделл почти на сотню уверен в том, что акварельная шея Уилсон по всей школе разносится с неимоверной скоростью в качестве темы для роспуска паршивых слухов и сплетен. Вряд ли кто-то догадывается, кто мог бы сделать такое: Алекс Стэнделл, конечно, не сплетник, но подозрения свои тоже выстраивает. И его пазл складывается лучше, чем остальные.ххх
Монтгомери был на взводе прошлый вечер и весь этот день.Только после предложения о сборе бейсболистов, прилетевшего от Брайса, и, соответственно, парочки раскуренных косяков парень смог хоть как-то угомониться. - Бля, чувак, - Стэнделл хватает джойстик и протягивает другу. – Энергию выплесни, а то взорвёшься ещё.. Ребята к часу ночи уже разбрелись по разным углам : кто-то спал на диване в гостиной, остальные добрались до комнат. Немногие, кстати, смогли подняться на второй этаж.Некоторые не удосужились даже встать на ноги. Фоули, вон, как упал, так и заснул на полу - и нормально. - Уилсон, сука, - раздражённо протягивает Круз. - Границы переходит. - Чувак, - Брайс пьяно улыбается и отстраняется от бутылки. –Как будто ты не знаешь, от чего у баб всякие выкидоны. - Недотрах, - мычит внизу Джастин. До этого момента всем казалось, что парень давным-давно в отключке и видит, по крайней мере, один и тот же сон в пятый раз. – Определённо. Стэнделл усмехается, даже не подозревая, чем Де ла Круза настолько сильно могла задеть полуживая Лили. - Я, что, блять, услуги бесплатно оказываю? - Монтгомери старается восстановить сбитое дыхание после упражнений, но воздух яростно вырывается из раздутых от злости ноздрей. – Трахать чокнутых – не моя прерогатива. - Просто расслабься сейчас, - Уокер похлопывает его по плечу. – Всё пройдёт, на, - он протягивает другу маленький чёрный футляр и удаляется на террасу. Де ла Круз недоверчиво осматривает вещь и засовывает её в карман после того, как хозяин удаляется и, самое главное, не видит этого пренебрежительного жеста. Нет, он не будет употреблять больше. Обещал же. Алекс не вмешивается обычно в разговор в присутствии Брайса - он тот ещё долбоёб, да и на Монтгомери влияет временами ещё пагубнее, чем хотелось бы всей школе. Да всему городу. - Что Уилсон натворила? - Про отца напомнила, - выдыхает парень. Стэнделл знает, что обсуждать тему семьи у спортсменов запрещено - тут покалеченный Монти и брошенный к хуям Джастин. Парни просто заботятся о своих и лишний раз без надобности не затрагивают вопросы семейных отношений. В школе Де ла Круза боятся тыкать носом в его глубоко личный вопрос о домашнем благополучии даже учителя, но Уилсон-то, куда лезет? - Осмелела, видно. - Я не трогал её целый месяц, думал, что ей херово после смерти Джеффа. - По сути так и было,- уточняет Алекс, на всякий случай. - Да, - Монти морщится. - Только сейчас больно храброй стала. - Да забей, бля. Нахер она вообще тебе сдалась? Де ла Круз до неприличия затягивает молчание. - Так, ебать, - блондин непонимающе пялится на друга. - Ты, что,- пауза. Алекс, честно признаться, иногда боится задавать некоторые вопросы - хер знает, как отреагирует этот псих. - Того? - С ума я сошёл, да - парень устало потирает переносицу и, беря в конце концов джойстик в руки, начинает игру со Стэнделлом. - Просто, блять, - нервно выдыхает и пытается устроиться удобнее на диване. - На баскетбольном матче она выбежала из зала в слезах. Наверно, до сих пор по Джеффу убивается. - Это понятно, - Алекс яростно жмёт на кнопки, надеясь, что это ему хоть как-то поможет обыграть Де ла Круза. - Ты волнуешься? - Нет, но если она руки на себя наложит, - Монтгомери ухмыляется. - Подумай сам, будет как-то не очень весело. Врёт и не краснеет. Алекс понимает, что в действительности-то друг, где-то в самой глубине изломленной души, волнуется. Иначе бы - просто молчал, как обычно бывает.ххх
Лили стучится в комнату брата тихонечко, чтобы случайно не спугнуть его настрой. За стуком следует тишина, но для Уилсон это как раз-таки самый важный сигнал. Зеленоглазая поворачивает ручку, сначала высовывает голову из дверного проёма, видит Макса, рассевшегося на кровати. Не двигается и, кажется, даже не дышит. Парень оборачивается через плечо, замечая, как посреди комнаты уже стоит сестрёнка, воодушевленно потирающая ладони друг об друга. - Ты готов? –Лили знает, что задаёт глупые вопросы – к чему вообще человек может подготовиться? На собственной шкуре проверила, что ни к чему, в этом-то и дело. - Вроде. - Волнуешься? - Безумно, - выждав небольшую паузу, еле слышно, буквально шёпотом произносит Макс. Лили аккуратно усаживается рядом на кровать, пальцами зарывается в густую шевелюру и немного взъерошивает мальчишескую причёску. - Всё будет замечательно, - зеленоглазая старается быть более серьёзной, чтобы убедить брата, от его боязни не должно остаться и следа – нервозность младшему сейчас точно ни к чему. – Я уверена, что у тебя выйдет. - А вдруг, - запинается Макс. – Вдруг я затуплю и побегу не туда? Что, если забуду правила со страху? А, может… - Притормози-и-и. Девчонка перебивает, обхватывает лицо младшего ладонями и подносит близко-близко к своему, теперь их лбы соприкасаются. Взгляд Макса опущен, парень теребит лямку спортивной сумки: либо ему слишком страшно, либо стыдно за то, что он ведёт себя, как маленький мальчик (хоть таковым и является), либо и то, и другое, вперемешку, и усиленное раза так в четыре. - Послушай сюда, дурачок, - твёрдо и четко проговаривает девчонка, смотря прямо – на опущенные веки и запредельно длинные ресницы. – Даже если ты не попадёшь в команду в этом году, то обязательно попробуешь в следующем, так? – Лили ждёт подтверждения или хотя бы кроткого кивка, но ничего не получает. – Так? – настойчиво добивается ответа, сильнее сжимает щёки – она чувствует, как челюстные мышцы не дают, брат невольно начинает улыбаться. Он кивает. – Отлично! Тебе всего лишь пятнадцать, вся жизнь впереди. - Я в куртке Джеффа, - сдавленно протягивает парень. – Большая ответственность. - Знаю. Носить его бомбер – это доверие, и это уже что-то значит, задумайся. Почему Аткинс не хотел отдавать форму обратно в школу после выпускного класса? - А он говорил тебе? - Да, говорил. Джефф хотел подарить её тебе, ведь бесконечно верил в то, что ты, мой дорогой, – очень талантливый парень. Макс отводит руки Лили от своего лица, но не стремится отпускать их. Раньше младший очень любил по очереди перебирать пальцы сестры – этим сейчас и занимается. - Так вот, - продолжает Лили, давая брату немного поиграться с кольцом на мизинце. – Какой бы результат ты не показал сегодня, Джефф бы бесконечно гордился тобой. Уилсон слышит, как тот сглатывает ком в горле. - Я тоже буду гордиться. Макс поднимает, наконец, свои карие глаза; сестра улыбается, стараясь не поддаться нежности – ведь он так подрастает за последний год. Вчера, буквально, таскает её сэндвичи из холодильника, сегодня уже - обсуждает «взрослые» темы и без стеснения материться, бреется собственной бритвой и по праву метит в школьную сборную. Там-то такие, как Де ла Круз или Уокер – восемнадцатилетние убийцы, небось совершенно преград не видят перед собой. Даже страшно становится. - Спасибо за поддержку, - выдыхает младший, утыкаясь лбом куда-то в ключицу сестры. Лили крепко прижимает парня, думая, что все ещё является виноватой перед этим маленьким (ростом в сто восемьдесят сантиметров) комком счастья и братской заботы. Отталкивала постоянно – хорошо, что ещё не отвернулся. Мать ждёт их у машины: ребята, как всегда, дерутся за переднее сиденье. Побеждает, конечно же, Макс, потому что он хватает Уилсон за талию, приподнимает - её ноги еле земли касаются - и лёгким движением переставляет на другое место. Первым делом, когда они приезжают на школьный стадион, где будет проходить тренировка бейсболистов и неофициальный отборочный тур младшеклассников, Макс встречает товарищей по несчастью и уходит в раздевалку. Мать оповещает, что заберёт их у аптеки, которой владеют Бейкеры, недалёко отсюда. Видимо, снова оказывается слишком занятой для таких мелочей, как решение, считай, будущей судьбы своего сына. Это бесит, это злит, это выводит из себя. Однако зеленоглазая терпит – она обещала. Лили отправляется на трибуны, потому что слово – закон. Она будет сидеть здесь целый час, оказывая зрительно-контактную поддержку брату. Уилсону-младшему просто будет так спокойнее. Помимо неё здесь есть, конечно, ещё народ, что из любопытства пришёл понаблюдать за отборочной тренировкой. Лили знает: ей придётся видеть знакомые лица на протяжении целых шестидесяти минут. Уилсон будет держать себя в руках, чтобы с кем-нибудь опять не поцапаться. Определенно с Монтгомери. Особенно с Монтгомери. Сначала всё идёт более-менее хорошо: Уилсон-младший не теряет мяч из виду, ни бегает в запретной зоне, не нарушает правила. Затем он вступает с кем-то в перепалку на поле, но тренер быстро разнимает эту компанию. Уилсон, честно говоря, спокойна, потому что зеленоглазая понимает, что парень будет в любом случае разбираться сам. Лили, порой, замечает взгляды на себе: то Демпси (этот даже рукой машет), то Уокера или Фоули, то Стивена, с которым часто зависал Джефф, и, наконец, на десерт, так сказать – получает фирменную ухмылку Де ла Круза. Девчонка хочет р е а л ьн о выбежать на поле и размазать всю его напыщенность хорошеньким ударом в челюсть. Макс после первой тренировки плетётся уставший, весь потный, в испачканной форме – просит подождать полчаса, пока парень не приведёт себя в порядок. Лили соглашается. Компания Брайса остаётся на поле, пока тренер разъясняет им своё предложение и настаивает на том, чтобы бейсболисты поразмыслили и присмотрелись к младшим. Мистер Смит хочет, чтобы ребята на следующем собрании высказались, кто им больше понравился и кого, считай, точно необходимо взять в команду. Те дружно кивают, забирают инвентарь, тренер закидывает большую спортивную сумку с экипировкой на плечо, идёт к своей машине, на парковку, а этих посылает в раздевалки. В буквальном смысле посылает, поскольку барьеров в общении у школьной команды не существует: говори, что хочешь и когда хочешь, только знай, что потом можешь огрести от мистера Смита по полной (он просто обматерит тебя похлеще). Нет, только не ты. Уокер лениво перебирает ноги по грунтовой дорожке, отведённой под бег, за ним плетётся цепной пёс, чуть позади Демпси, бурно обсуждающий с каким-то парнем ребят, которые приехали сегодня на первую тренировку. Впереди Фоули уже несётся, перебирая биту в руках, в помещение. Лили утыкается в телефон, будто зеленоглазой вовсе не интересно, кто окидывает её взглядом по пути, и усаживается на первый ряд трибун. Избавь меня от своей дьявольской физиономии, прошу. Уж кого-кого, а янтарные сверкающие глаза Уилсон всегда словить успеет. Лили недовольно хмурится, возвращается к экрану телефона. На часах: 07:45 pm. Прошло с тех пор около двадцати пяти минут, поэтому Уилсон выдвигается к зданию, где располагается вторая раздевалка. Через некоторое время должен выйти её брат, потом они, скорее всего, зайдут в продуктовый маркет – Макс явно голоден – и пройдутся пешком до аптеки Бейкер. На часах: 07:53 pm. Уилсона-младшего нет. Лили волнуется, потому что из-за её неприятельского отношения к некоторым личностям в команде, именно из-за её выпендрёжа Макс может столкнуться с некоторыми проблемами. Зеленоглазая то включает, то выключает телефон, кусает ногти и нетерпеливо ждёт около входной двери, за поворотом; опирается правым плечом о бетонную стену. - Пришла поддержать своего братца? – нахально раздаётся над ухом. Лили ощущает, как шею обдаёт чужим дыханием, девчонка мигом отстраняется и разворачивается. Уйди, иначе я не выдержу. - Да, - спокойно отвечает Уилсон. Лили недавно задумывается о словах Джессики: она и вправду сама лезет и нарывается на «комплименты». Тыкать в агрессора пальцем, а потом возмущаться и жаловаться на постоянные нападки - абсурд. Уилсон почти стыдно за тот случай, когда она не совсем корректно высказывается об отце Монтгомери. - Он неплохо видит поле и быстро соображает, - продолжает Де ла Круз и осматривает Лили с ног до головы. – Я так понял, у вас в семье – не без урода. Уилсон держится, чтобы снова не вспыльнуть и не осквернить его папашу. Хоть Лили и понимает, что Монтгомери, по сути, просто сводит счёты, становится немного обидно. " В твоей семье-то все уроды, но главный – ты или твой отец? " Уилсон не знает, как он выглядит, но по слухам: Де ла Круз старший сидел в тюрьме несколько лет – из этого уже можно сделать выводы. - Иди, там дружки тебя заждались, - кивает девчонка в сторону джипа, около которого стоит компания Брайса. – Не теряй своё драгоценное время. - Я просто хотел убедиться, - опять возвращается этот его тон и ехидная ухмылочка. – Что про это никто не знает, - он, выгибая бровь, приглядывается к синякам. - А то слухи в школе быстро распространяются. " Хорошая работа ". Де ла Круз успевает рассмотреть багровые пятна до того, как подходит близко. Он не хочет, чтобы лезли в его жизнь. Точнее он терпеть не может, когда люди суют нос, куда не надо, однако сам не может понять, в какой момент Уилсон становится частью, о которой другим знать необязательно. Бесится. - Не беспокойся, - шипит Лили. Её порядком задевает его приказной тон. – Не в моих интересах распускать сплетни, особенно касающиеся нас обоих. Девчонка пожимает плечами. - Я, вероятнее, скажу, что это делишки какого-то наркоши из приюта для бездомных, чем выдам правду. Или старпёра, зависающего в клубах, где одни малолетки. Да, господи, пусть лучше меня считают шлюхой, а не твоей игрушкой. Монтгомери строит удовлетворённую гримасу: - Годится. - Ва-а-у! И что, без издёвок? Я поражена. До Лили не сразу доходит. Девчонка хмурится. - Ты сама так решила, - усмехается парень. " С каких пор Де ла Круз боится подпортить свою ебучую репутацию?" - Голубки, разбирайтесь быстрее и поехали, - кричит сзади Уокер. Брайс садится в машину, захлопывая с грохотом дверь, вставляет ключ зажигания. Ждёт, когда его друг наиграется со своей пассией. Монтгомери, обернувшись, вновь смотрит на Уилсон, всё никак оторваться не может – ждёт, пока та выскажет Уокеру, какого мнения о нём, но девчонка лишь недоумённо ведёт носом. " С каких пор Де ла Круз боится подпортить свою ебучую репутацию мной? " - Что я сделала тебе? – Лили вдруг думает, что парень просто в очередной раз потешается. Он не пришёл, чтобы заткнуть её. Становится обидно до жгучей боли где-то в районе груди. Сколько можно уже, а? Уилсон по горло сыта его издёвками, девчонка не выдерживает. – Постоянно цепляешься, - повышает тон. – Постоянно хочешь высмеять, нагрубить, извести до белого колена. Всё же было нормально, мы даже, блять, тусовались вместе с Алексом, и ты пальцем меня не тронул! Брови парня взметнулись вверх. Он явно не ожидал, что Уилсон будет распинаться перед ним, вместо того, чтобы просто послать, куда подальше, как раньше. Вообще хочется вернуть всё, без вот этих недопоцелуев и разъяснений. Монтгомери вроде готов сказать, что не хотел, что само так получается. Не может. Оправдывается. Будто не ощущает, что самого тянет плечом толкнуть Уилсон в коридоре. Не может. Язык не поворачивается. Он же, мать вашу, Монтгомери Де ла Круз. - Все сказки рано или поздно заканчиваются, – скалится. Снова. Жмёт плечами, а Уилсон уже не замечает, как слетает с катушек. - Если хоть ещё раз полезешь, то я не ручаюсь за себя, - цедит сквозь зубы зеленоглазая, на что парень просто усмехается. – Я серьёзно, - её щеки преображают розоватый оттенок от ярости. Внутри жжётся, разрывается всё. - И что ты сделаешь? Ему смешно. Она< Modern Merchant - Twin Channel >
Остальную часть пути ребята преодолевают молча, изредка поглядывая друг на друга. Молчание для них представляет собой лучший вариант общения: эти двое с помощью зрительных контактов способны понять намного больше, чем при вербальных. Так бывает не во многих семьях, но Максу с Лили повезло: ненавязчивые мечты о брате переросли в нечто более тёплое и преданное – любовь. В детстве родители постоянно удивлялись, как между детьми, несмотря на разницу в три года, сложился такой удивительный тандем. Их духовная связь действительно была очень сильна. В семье неоднократно пересказывались случаи и даже складывались анекдоты на тему того, что Лили с Максом чувствуют друг друга на расстоянии, перенимают настроение, эмоции, точно близнецы. Потому-то им и легче посмотреть в глаза напротив, ведь там каждый, как в собственном отражении, видит частичку себя. Ребята по пути наведываются в местную забегаловку, чтобы перекусить, но та оказывается закрытой по техническим причинам. Макс недовольно мычит и говорит, что голуби при некоторых обстоятельствах выглядят очень даже съедобно. Уилсон заливается смехом, когда парень лениво бегает за птицами, пытаясь поймать хотя бы одну, и совершенно забывает, что была на грани несколько минут назад – таблетки действуют. Пыльные тротуары - пустые, в будни, особенно вечером, здесь не встретишь ни единой души. Проносящиеся мимо машины, настойчивые сигналы на светофорах, и фары, что ослепляют глаза. Арки из уличных фонарей, светящиеся неоновыми красками вывески, лампочки, встроенные в потолок за застеклёнными витринами, - освещают путь. Лили пинает валяющуюся под ногами на асфальте, пустую банку газировки и неторопливо идёт впереди брата. Макс, без сил, тащится сзади, с трудом перебирая ногами, щурится и поднимает голову – тёмно-синее, сумрачное полотно, затянутое гигантскими тучами, давит, заставляет чувствовать себя в сущности крохотными, вот-вот обрушится. Уилсон продолжает пинать жестяную банку, и этот дребезжащий звук начинает порядком раздражать младшего; он просит прекратить. " Да, бля, Лили, угомонись! " Зеленоглазая и сама не знает, почему она залипает. Девчонка вымещает злость, видимо, и брат вроде как понимает – что-то случилось – однако спрашивать не станет. Ему, если честно, не достаёт сил даже на то, чтобы дышать, потому и молчит. Так, его не заткнуть вообще. На улице поднимается ветер, разгоняя духоту, облепившую кожу, обвившуюся на шее верёвкой-удавкой. С одним из порывов до Макса долетает звон колокольчика. Звук этот чуть касается слуха и тут же тонет в более громком, сигнальном, от машины на дороге. Уилсон открывает дверь и заходит в аптеку, которой заведуют родители Ханны Бейкер. Макс тут же кидается к стеллажу с едой, берёт несколько протеиновых батончиков с нижней полки и ещё шоколад, и пачку крекеров, и жвачку для сестры. Вишнёвую она любит. Уилсон из холодильника достаёт воду в литровой бутылке и ждёт, когда парень, шатающийся по аптеке, наконец, соизволит пройти на кассу. Зеленоглазая набирает быстро сообщение матери. - Привет, Лили, - к девчонке незаметно подходит сама Ханна, у неё короткая стрижка – Уилсон с каждым разом непривычно видеть то, что осталось от густых кудрявых локонов. – Это твой младший брат? Бейкер с интересом разглядывает Макса: парень в красной толстовке, с целой охапкой всего в руках, чёрными, как смола, волосами, выбивающимися из-под капюшона, и веснушками по всему лицу. Стоит и увлечённо выбирает что-то у витрины, нахмурившись. - Ага, - усмехается зеленоглазая. - Он забавный. - И очень болтливый, так что не спрашивай его особо ни о чём, а то заговорит – и не отвертишься. Ханна улыбается. Улыбкой Бейкер можно освещать самые тёмные уголки души и разбивать чужие сердца одновременно. – Как дела? – Лили и вправду интересуется. - Небось, время зря не теряешь. – Это точно, - Бейкер заправляет прядь за ухо. - Зависаю иногда здесь до позднего вечера. - Жуть. - Не то слово, - безнадежно выдыхает. – Как у тебя? - Пойдёт, - Лили поджимает губы. Парень оборачивается и видит в метре свою сестру и какую-то незнакомую девчонку. Красивая, думает Макс. Парень идёт к кассе, едва ли не роняя на пол крекеры (стоит ли говорить, что неуклюжесть у обоих ребят – врождённая?), и аккуратно высвобождая руки, выкладывает всё на стол. Бейкер мимолетно улыбается младшему и начинает пробивать товар. - Видела вас с Клэем на вечеринке, - начинает Уилсон. Любопытно же, что, да как. – Вы тесно общаетесь? Бейкер видит Лили и Дженсена в коридорах, так что ей не составляет труда догадаться, что Уилсон знает, какони общаются. Однако Ханна не выдаёт себя. - Иногда обсуждаем некоторые темы, не более. - Клэй – хороший парень. А что ей ещё сказать? " Иди вешайся уже на нашего Дженсена, хватит строить из себя недотрогу, когда все уже давно поняли, насколько вы, блять, нравитесь друг другу! " Сначала Макс смотрит на одну, потом переводит взгляд на вторую. Сестра на сотню процентов, он поклясться готов, сводит кого-то. - Мы раньше работали вместе в кинотеатре, но потом я ушла, и нас вроде ничего не связывает больше. " Связывает, ещё как! " - Почему ушла? Это же райское место. - По нескольким причинам, - говорит спустя несколько секунд, пробивая последний товар. Глаза сразу тускнеют. – С тебя двадцать пять долларов. Лили протягивает купюру, получает сдачу и осекается, готовясь спросить, что за причины её держат. Ведь не её это дело. Уилсон задумывается, что с этого момента не будет совать нос в чужие жизни, а то сунула[…]
Они не разговаривают уже неделю. Монти чуть ли не локти со скуки кусает, потому что держится на расстоянии в пять метров от девчонки, а если случайно нарушает, то получает такие взбешённые взгляды в свою сторону, что сразу пропадает желание вообще её видеть. Глазами, своими. Хочется закрыть их, чтобы Уилсон не попадала в поле зрения, а то ощущение складывается, что вокруг никого, блять, кроме неё. Ни Брайса, что рассказывает очередную шутку про Джастина, специально нагнувшись прямо к уху, чтобы тот не слышал. Ни Зака, который орёт прямо в лицо на тренировках, мол, что нужно заниматься, а не хернёй страдать в раздумьях. Ни – ко – го. Также кажется, что глаза сами ищут, но Монтгомери тут же встряхивает головой. Об этом и мысли быть не может. Де ла Круз с утра – не в духе. Постоянно – не в духе. Парень слишком много думает. Вроде всё, как всегда: те же люди окружают, тех же личностей он пиздит в коридорах, отец опять злится и грозится выбить из сына всю его дурь вместе, пожалуй, с лёгкими – в общем, ничего нового. Однако дни проходят по-иному. Совесть, мать её, где-то там трясётся в конвульсиях и грызёт, грызёт, грызёт – до нервов, сухожилий, до костей. Парень совсем не в себе. А как же, бороться со своими принципами не так уж и легко. Это считай, бороться с самим собой. Он это и делает, в принципе. Хочет подойти ближе, чем на пять метров, и притвориться, что ничего не произошло, но Уилсон облает же,шавка. Девчонка в последние дни кидается на всех, словно с цепи сорвавшись.«Уилсон, как дела?»
« Иди нахуй! »
«Уилсон, как написала тест?»
« Иди нахуй! »
«Уилсон, кататься пойдешь?»
«Идите вы все нахуй! »
Кстати, Стэнделл-то ничего не знает, всё ещё продолжает тащить девчонку в магазин со скейтбордами, но, конечно же, вскидывает бровями и молча уходит, когда блондина с разворота шлют на все четыре стороны. Совесть, вроде как, молит извиниться. Это же Монтгомери Де ла Круз, какие извинения? У половины города, небось, сердце остановится, если тот попросит прощения, а главное – признает собственную вину. Потому Монти продолжает кусать локти со скуки и ждёт, когда кто-нибудь придёт и скажет, что делать дальше. Вон она, сидит за партой в одном из кабинетов левого крыла, который рядом с библиотекой, дёргает ногой, и нервно грызёт колпачок от ручки. Варианта два: хочется либо кинуть колкое замечание по поводу потрёпанного внешнего вида, либо придушить на месте. Монти кусает щёку по привычке, металлический вкус – на языке, сжимает челюсть, желваки – играют пуще прежнего. Парень выдыхает и отворачивается, продолжая плестись справа от Уокера, который вроде рассказывает очередную глупую историю и полагает, что кто-то из компании вслушивается. Уилсон ощущает, как скачет сердце туда-сюда, а после каждого скачка оставляет глубокие рубцы на стенках, словно ставит клеймо накалённой железной рукояткой. Лили дёргает ногой, желая смахнуть с себя напряжение. Порой девчонка заглядывает в рюкзак по привычке, однако там-то давно пусто. Никаких таблеток. Даже дома. Пункт в голове, разбирайся сама. Зеленоглазая запускает пальцы в волосы (так хочется вырвать с корнями, к чёртовой матери). Лили по времени остаётся совсем немного: лишь отсидеть один урок, а дальше отправиться прямиком домой, как велит мамочка, и забиться в комнату, ощущая родные белые стены. Кричать в подушку полночи, потому что стресс сжирает оставшиеся нервные клетки. Когда Уилсон не чувствовала ничего после смерти Джеффа, было откровенно хуёво. Однако зеленоглазая уж точно не думала, что всё, пропускающееся через неё, ощущать в тройной силе – ещё хуже. Сообщение от Райана. смертельная булочка с корицей: срочно. встречаемся у пирса в 5. если опоздаешь, то здороваться с тобой больше не буду. Единственного, кого девчонка послать не успевает – Шейвер. У Уилсон остаётся капелька рассудка, и она трезво оценивает ситуацию: парень и так ведь настрадался за всё время, когда Лили пыталась бороться. Он, правда, страдает и сейчас, но не ожидает в ответ «иди нахуй», как другие, потому и встречается с зеленоглазой вечером. Девчонка же не может не прийти, иначе стыд совсем на больничную койку сведёт.< XXXtentacion - Jocelyn Flores >
Океанская пена щекочет пальцы ног, и девчонка зарывается ими глубже в песок. Брызги стрелами летят в лицо, когда очередная волна разбивается об сваю. Уилсон лишь протирает глаза от водной пелены и смахивает оставшиеся капли с волос. Девчонка заходит глубже: воды уже по колено. Лили думает, что такими темпами через несколько дней уже будет у буйков, что виднеются вдалеке, а дальше/хуже заплывёт за них и пойдёт на дно, подобно истории очередного кораблекрушения. На дне – тихо, умиротворённо, можно хлебнуть солёной океанской воды, и внутри станет также. Подол платья уже окатывает новая волна, девчонка делает шаг, и сантиметр ткани, считай, уже меняет оттенок и становится темнее. Лили глубоко дышит, чтобы ледяная свежесть пробилась внутрь и продрала больную глотку. Смыла, наконец, отпечатавшийся привкус лекарственный – она всё еще помнит и ощущает его малость под языком. Закрывает глаза. Из-за порывов вечернего бриза мало, что слышно. Ветер бьёт по барабанным перепонкам, но до Лили доносятся чьи-то отголоски. Странно, поскольку это место – всеми забытое – тайное, и известно одной лишь Уилсон. По крайней мере, зеленоглазая никогда не видела, чтобы люди здесь купались. Если пешком добираться до старого пирса, необходимо пройти около километра по побережью в сторону скал. По трассе, идущей вдоль, конечно, быстрее. Однако Лили любит больше ощущать зыбкие песчинки под ногами, чем твёрдую педаль газа. Уилсон нравится более мочить свои вещи, не рассчитав перед этим, насколько сильно волна будет биться о берег, чем сидеть в машине, открывать окна от духоты и чувствовать, как попутный ветер грубо хлещет по лицу, пробравшись в салон. Лили не обращает внимания на приглушённый крик и довольствуется тем, как покачивается тело. Ещё чуть-чуть и зеленоглазая, расслабившись каждой клеточкой, потеряет равновесие и упадёт. - Уилсон! – доносится с берега. Лили думает, что в последний раз она заходила так далеко, когда вспоминала Джеффа у этого пирса. Зеленоглазая никак не ожидала, что не все её мучения могут в миг оборваться, не оставив за собой и следа. Проблемы за проблемами: сначала Аткинс, будь он неладен уже, потом грёбанный Де ла Круз, и сейчас вот – невыносимое пристрастие. Это хорошо, что о зависимости девчонки знает только Шейвер и семья, иначе в школе бы Лили точно стала официальным предметом для насмешек. И так на грани, ещё шаг – или в воду, или на тот свет. - Уилсон! Она наконец открывает глаза и в ужасе понимает, что стоит около пятой сваи, когда раньше не могла пройти дальше третьей. Лили, торопясь, поднимает намокшее платье, поскольку то разносится волнами вокруг и путается в ногах, и оборачивается. - Ты совсем с ума сошла? – кричит Райан, который грозился не здороваться с подругой, если та будет опаздывать. Шейвер, который сам опоздал, ну. – Я зову тебя около двух минут. И какого хуя, ты, что, поплавать собралась?! Холодно же! - П-прости, - зеленоглазая держит в руках подол платья и у берега пытается справиться с разбивающейся морской пеной. Когда вылезает, то выжимает оставшуюся влагу из ткани и с самодовольной ухмылкой разводит руки в стороны, чтобы обнять парня. Теперь посиневший губы очень хорошо сочетаются с общим тоном лица. - Дура, - обиженно восклицает Шейвер, когда Лили пытается прижать его к себе. Райан ни в коем случае не должен намочить свою джинсовую чёрную куртку, которая досталась ему потом и кровью на прошлой распродаже. – Уйди от меня, - парень отпихивает её руки, толкает в плечо, но та всё лезет и лезет. Наконец, он окидывает подругу гневным взглядом, когда зеленоглазая заливается