Но когда женщина решает переспать с мужчиной, нет стены, на которую она не взберется, нет крепости, которую она не разрушит, нет морального убеждения, которое она в корне не проигнорирует: нет Бога, из-за которого стоит волноваться. («Любовь во время холеры», Г. Г. Маркес)
Эрик
«Этот бесконечно долгий день наконец-то, блять, закончился…» — устало подумал я, едва зашел в отведенную мне комнату с весьма аскетичным убранством, которого, правда, лично для меня было вполне достаточно — в постапокалиптическом Чикаго и так приходилось довольствоваться малым. Широкий деревянный каркас кровати в старомодном стиле, застеленный льняными, что ли, простынями; массивный письменный стол в углу с чернильницей и стопкой пергамента; ширма, похоже, для переодевания, и невысокий комод — и всю атмосферу античности завершали тёмные каменные стены со следами гари от висящих в стойках факелах. Освещения было недостаточно, и в комнате царил таинственный полумрак. В дальней стене виднелась ещё одна дверь, и, скинув с себя куртку, я решил посмотреть, что за ней. Отперев комнату, я обнаружил небольшой, метра три на три, выложенный булыжниками, бассейн, заполненный какой-то благоухающей водой. И только в этот момент вспомнил, что со времен купания в той горной реке моей кожи не касалось и капли. Сбросив с себя остатки одежды, которую однозначно нужно было постирать, я с наслаждением принялся за водные процедуры, игнорируя отсутствие мыла, — этих плавающих на поверхности лепестков неизвестных цветов было достаточно для того, чтобы тело перестало пахнуть потом и грязью, а вдогонку я ещё и стащил из стопки со скамейки рядом какую-то жесткую ткань, которая заменяла, очевидно, полотенце и натерся им вместо мочалки. Это, блять, явно лучше, чем полное отсутствие душа. Я понимал, что всё было заранее подготовлено рабами, которые прислуживали при крепости, — Элен рассказывала о системе сословий, принятой в Империи, — но в этот момент мне настолько не хотелось думать о бесчеловечности рабовладельческих устоев, что я попросту беззаботно принял все предоставленные мало-мальские удобства, присущие уровню развития этой цивилизации. Когда я вышел из воды, натянув на себя заблаговременно положенные кем-то из слуг новые одежды — обычные широкие льняные штаны и рубаху, которая завязывалась на шнурках, — мне послышался тихий шорох в спальне рядом. Кажется, из-за окончательно накрывшей меня утомленности я опрометчиво забыл запереть входную дверь… Затаив дыхание, я осторожно запахнул на груди ткань, стараясь не издавать лишнего звука, и потянулся к поясу с метательными ножами и огнестрелом, который, благо, удосужился не оставить с курткой в комнате. Мало ли какие незваные гости меня ждут — пока Элен была на совещании, некоторые её меченосцы, почувствовав свободу из-за отсутствия главнокомандующего, провожали меня далеко не любезными взглядами. Медленно подняв пистолет, я аккуратно на цыпочках подошёл и прислонился к дверному косяку импровизированной ванной комнаты. Собравшись с мыслями и сосредоточившись, я выдохнул и резким движением ноги распахнул дверь, выставляя перед собой пистолет. — Твою мать!.. — воскликнул я, когда дуло уперлось прямо в серебряный лоб застывшей у порога в купальню Кровавого Сорокопута собственной персоной. Она вздрогнула от моего вскрика, но после облегченно выдохнула, а за ней и я, опустив оружие. — Ты в своём уме? А если бы я выстрелил?! — Прости, я как-то не подумала… — тихо проговорила она, озирая мою фигуру, и отошла в сторону, чтобы пропустить меня. Я прошёл вперёд, выпрямляя плечи и сбрасывая напряжение, и затем повернулся к своей ночной гостье. Элен всё ещё стояла у двери, опустив голову, но затем, словно очнувшись, тоже вернулась вглубь комнаты. Поставив пистолет на предохранитель, я засунул его за пояс новых штанов, решив вернуться за оставленными ножами позже. Наблюдая за слегка взволнованной Элен, которая отошла и прислонилась к письменному столу, я медленно добрел до кровати напротив, присаживаясь на край. С появлением Сорокопута атмосфера в комнате мгновенно изменилась со спокойной на приятно-натянутую и выжидательную. Мы смотрели друг другу в глаза, как и много раз до этого, теряясь в череде сменяющихся эмоций. Моя союзница была в той же чёрной боевой форме, что и раньше. Похоже, она и не возвращалась вечером к себе после кузницы. И похоже, её явно что-то беспокоило. — Что-то произошло? — я первым нарушил молчание, видя, как оцепеневшая Элен не торопится что-либо сказать и лишь периодически нервозно заламывает пальцы. — Нет, — не переставая вглядываться в моё лицо, быстро ответила она. Выдержав паузу, Элен сделала пару шагов навстречу и остановилась на расстоянии вытянутой руки, возвышаясь надо мной сидящим. Меня раздирало дикое желание подойти к ней и вцепиться в губы зверским поцелуем, но, судя по всему, её привела ко мне определенная причина, и я хотел дать возможность высказаться. Затолкав подальше соблазнительные образы, я растянул губы в лёгкой усмешке и проговорил, разводя руками: — Увы, мы не у меня в апартаментах в Бесстрашии, поэтому ничем угостить не могу, прости. Элен лишь взволнованно кивнула, но будто и не услышала меня. Промолчав, она после чуть сипло пробормотала: — Я… Не пожелала тебе доброй ночи в ответ. Я прищурился, осматривая её вытянутую, как струна, фигуру, от которой исходили незримые волны тепла в мою сторону. Мы оба прекрасно понимали по почти осязаемому ощущению притяжения в воздухе между нами, что истинная причина её появления здесь не в этом. Дыхание Элен участилось — я видел это по мерно вздымающейся, обтянутой тканью, груди. Не сводя с неё внимательного взгляда, я, как затаившийся хищник, не спеша сложил руки на груди и облизал пересохшие губы: — Ну, так… пожелай. Она как будто ждала от меня провокацию, и на этих словах подошла ещё ближе. Элен проницательно следила за каждым моим мельчайшим жестом, а её голос выдавал накопленное томление и дрожь: — Я подумала, что хочу узнать… Нет. Я решила… — Так ты подумала, или ты решила? — поддразнив её, тихо перебил я, памятуя, как это действует на неумолимого Кровавого Сорокопута, которая лишь при мне сбрасывала свою бесчувственную личину. Она осторожно сократила расстояние ещё на полшага: — Как твоё настоящее имя?.. — резко выдохнула Элен, с затаенным желанием в глазах взирая на меня сверху вниз. — Я до сих пор его не знаю. Я больше не смог сдерживать сковывающее меня стремление прижать её к себе и поэтому плавным, но быстрым движением заключил Элен в свои объятия. Она качнулась и встала между моих разведенных колен, машинально положив ладони на плечи, и сквозь грубую ткань я почувствовал жар и лёгкий мандраж в женских пальцах. — Эрик, — чуть задрав голову, я наглым взглядом обвел её представшую в очень выгодном свете грудь, а затем перевел его в покрытое благородным металлом лицо. — Меня зовут Эрик. Но для тебя я могу остаться лидером, если ты добавишь приставку «мой». Есть ещё варианты «мой господин», «мой повелитель»… — Какой же ты наглец… — беззлобно улыбнулась Элен, которая, наконец-то, немного расслабилась из-за моего полушутливого тона и кольца объятий рук на себе. Я вальяжно провел одной ладонью по её тонкой талии, опускаясь далее к бедру. — Но ведь тебе это нравится. Моя дерзкая натура — одна из причин, по которой ты приняла верное решение. — Думаешь, это верное решение? — приподняв одну бровь под маской, с появившейся еле заметной игривостью в голосе, спросила она. А я всё продолжал свои касания по изгибам тела, видя, что ей это чертовски нравится. Элен еле слышно выдохнула сквозь сжатые зубы и посмотрела на меня горящим взглядом из-под полуопущенных ресниц. — Насладиться нашей близостью? Кинуться в мои давно ждущие тебя объятия? Наплевать на всех и разделить удовольствие с человеком, который уже не просто не хочет выпускать тебя из своей спальни, но и из своей судьбы? Да, чёрт возьми. Это охуительно верное решение… — я знал, что мой шепот взбудоражит её кровь, но не думал, что из-за него в следующее мгновение позицию распаленной хищницы перехватит она. Элен тут же пылко приникла к моему рту, едва я договорил, даря нам глубокий, головокружительный поцелуй. В какие-то моменты, когда её сладкие, четко очерченные губы робели, я захватывал их зубами, то потягивая на себя, то неторопливо засасывая сильнее. Я знал, что моя следующая фраза вновь может привести нас к изначальной точке холода в отношениях, потому что уже произносил её и видел последствия, но мне до нехватки воздуха в лёгких хотелось добиться своего. Нехотя отстранившись от желанных покрасневших губ, я пристально всмотрелся в лицо Элен, хрипло шепча: — Прошу тебя, сними её. Я хочу видеть тебя настоящую. Она замерла в моих руках, как изваяние, и я чуть было не взвыл от досады — мне показалось, что Элен сейчас снова отстранится от меня, как тогда в пустыне, и уйдёт. Но она, всё ещё склоненная надо мной, лишь окинула мои черты долгим, пронзающим взглядом, в котором вовсю разгоралось пламя вожделения, и перед тем, как мягко высвободиться из объятий, с нежностью поцеловала меня в шею. В моей грудной клетке зародился тихий стон, который я с трудом затаил. Место на татуировке, куда коснулись её губы, приятно горело, а Элен, уже чуть отойдя от меня, пальцами ощупывала свою маску. Затем голубые глаза зажмурились от пронзившей её боли, и я уже стал жалеть, что попросил совершить это. Вцепившись в края почти приросшего атрибута меченосца, она, тяжело дыша, с силой оттянула металл, но не издала при этом ни звука, стойко поджав обкусанные мною губы. Свет мерцающей луны сквозь приоткрытое окно сверкнул на поверхности злосчастного куска серебра, который, в конце концов, звонко упал на каменный пол. Переведя свой взгляд с валяющейся маски на лицо Элен, где по контуру в местах разрывов стала проступать каплями кровь, я задержал дыхание, осознав, насколько мои предположения и представления о её внешности были близки к реальности. Она была красавицей. Настоящей красавицей. Да, под маской и ранее проступали все черты, но теперь, когда её лицо было открыто передо мной, я видел полную картину внешности Кровавого Сорокопута — прямой, аккуратный нос, четкие скулы и линии длинных бровей, чувственные, алые губы. И ярчайшие, выделяющиеся на прекрасном лице, голубые, как лазурные лагуны, которых я никогда не видел, глаза; они с лёгким страхом в ожидании осматривали меня в ответ. На мгновение я почувствовал дикую ярость на Империю, Пророков и Блэклиф, что спрятали её от меня под серебряный лик, и еле-еле сбросил начавшую застилать мои собственные глаза пелену агрессии. — Ты восхитительна. Иди ко мне, моя смелая девочка… — буквально выдохнул я, протягивая к ней руки, на что до этого окаменевшая от охвативших её чувств Элен моментально среагировала, бросившись обратно в раскрытые объятия. Я подхватил её за ягодицы, сжимая в наглых ласках, и усадил стройное тело на себя. Абсолютно ни о чём ни думая, я принялся слизывать и зацеловывать со светлой мягкой кожи её лица капли крови, похожие на неуместные в совершенном лике багровые рубины. Во рту чувствовался привкус железа и чего-то, что стало родным за короткое время. Она вдруг смущенно опустила глаза в оставшиеся сантиметры между нами, но лишь прижалась сильнее, обхватив мою шею руками. — Я ощущаю себя бесстыдно голой… — Стыд тебе точно придётся оставить в стороне, а насчёт второго — ты прямо-таки бросила мне сейчас этим вызов, ведь ты действительно всё ещё не голая… На этих словах, я сорвал застежки, находящиеся сзади её чёрного верха, и одним движением освободил под короткий вздох Элен девичий торс от мешающей одежды. В это время её пальцы кинулись справляться со шнурками на моей рубахе, но они мгновенно застыли, судорожно сжимая ткань, когда я, недолго думая, обхватил губами представшие сначала один тёмный, вставший мне навстречу сосок, затем другой. Элен, запрокинув голову назад, тихо и протяжно застонала, а я, довольный этой умопомрачительной реакцией, стал наблюдать за ней исподлобья, продолжая слегка прикусывать и облизывать по кругу нежную кожу. Её бедра сильнее сжали мои, дернувшись немного вперёд. Мне хотелось ощущать каждый сантиметр её кожи, ловить каждый отрывистый вдох, чувствовать каждый момент отдачи… Я с лёгким рыком накрыл ладонью одно полушарие груди, продолжая ртом мучить другое. Элен нетерпеливо заерзала на мне, одаривая тишину сексуальными звуками, и от её движений и всхлипов я стал стремительно терять контроль. Она явно чувствовала моё возбуждение под тканью наших брюк, и, похоже, это распаляло её только сильнее — впиваясь ногтями мне в плечи, она стала плавно перемещаться на мне вперёд и назад, имитируя секс. Чёрт… Я резко приподнялся, удерживая её на весу, и, переместившись с упругой груди к её губам, впился в них жадным поцелуем, будто странник в пустыне, находящийся без воды неделями и увидевший источник. Осторожно поставив Элен на ноги, я кинулся мять её оголенную кожу повсюду в крепких объятиях, не желая прекращать контакт наших тел ни на секунду. — Хватит с тебя, наездница… Всего меня с ума свела своими движениями, — только и смог я пробормотать в её ловящий воздух и мои губы ротик. Элен удовлетворенно промурлыкала что-то неразборчивое и, наконец, стянула и с меня рубаху. Проворно пробежав пальцами по моим моментально напрягшимся мышцам, она провела ногтями по дорожке волос от пупка и медленно опустила ладонь к паху. Обхватив мой полностью вставший орган, Элен стала плавными движениями ласкать его через ткань, вызывая во мне хриплый полустон и экстаз. Я уткнулся в её шею, целуя в такт с ума сводящими касаниями внизу моего живота, но не в силах больше сдерживаться, в какой-то момент, я порывистым жестом перехватил нежные ладони и развернул её тело спиной к себе. Избавив нас от остатков одежды, я вжал её оголенную в себя так, что захватил при этом обе руки, не позволяя дотронуться до себя, а сам стал исследовать её кожу повсюду кончиками свободных пальцев. Они то и дело натыкались на тонкие, давно зажившие шрамы, порезы и ссадины — и мне дико хотелось поцеловать каждый из них. Найдя под распустившейся от нашей страсти прической кожу на шее, которая пахла металлом и полевыми цветами, я с упоением впился в неё зубами, на что моя разгоряченная девочка вновь застонала, дернувшись ко мне назад — я не знаю, сделала ли она это специально или всё же инстинктивно, но поддавшись эмоциям, Элен начала тереться ягодицами о мою вовсю изнывающую эрекцию. Тут мою крышу, блять, снесло окончательно… Всё ещё кусая её кожу на шее и оставляя там болезненные засосы, я, двигаясь спиной назад, лег на простыни и потянул таящую в моих руках Элен на себя так, что она опустилась спиной на мою грудь. Наше горячее дыхание вперемешку со стонами раздавалось в тишине комнаты, не желая приходить в норму, а повторяющиеся ласки доводили прикасающуюся друг к другу кожу до кипения. Я с нежностью прикусил мочку красивого ушка, а Элен, которая удобно устроила голову на моём плече, запрокинула её назад, глубже к кровати, и застонала сквозь сомкнутые губы, когда одновременно с укусом я обеими ладонями сжал затвердевшие соски. Своими ногами захватив её собственные, не давая свободы движений, развел их в стороны. То, как её тело реагировало на меня, заставляло меня самого испытывать невероятное удовольствие. Я, как ненормальный, вдыхал запах её светлых волос и без остановки водил руками по полностью открытому телу, заставляя Элен выгибаться, лежа на мне, и впиваться ногтями в простыни по бокам, когда я касался самых чувствительных точек. Её ягодицы продолжали своё дивное трение о мой ожидающий в нетерпении член, но мне не хотелось торопиться — каждую секунду своей победы и её полной капитуляции я хотел растянуть как можно дольше, ведь никто из нас не знал, что ждало двух бывших союзников, ставших этой ночью любовниками, завтра. В какое-то мгновение я накрыл её руки своими, переплетя пальцы, и будто обнял нас. А после в мою одурманенную близостью голову пришла шальная и очень развратная мысль. — Что ты делаешь?.. — послышался хриплый голос Элен, в котором проскользнуло лёгкое напряжение, когда я провел, по сути, её же пальцами, давя сверху своими в сцеплении, по впалому, тренированному девичьему животу. — Собираюсь показать тебе, как сильно ты хочешь меня, — наши руки добрались до кожи под её маленьким пупком. — Я хочу, чтобы ты прочувствовала ту свободу, которую отрицала. Ощутила в полной мере тот огонь ко мне, что всё это время скрывался под внешним слоем пепла. Отпусти себя на волю, малышка… Манипулируя рукой, которую Элен сначала хотела было вырвать из моей, чему я случиться не позволил, я не спеша опустил наши сплетенные пальцы к её раскрытой между разведенных бедер промежности. Другой парой наших ладоней я вернулся к ласканию одного из нежных полушарий груди. Я видел профиль запрокинутого на моё плечо чертовски привлекательного лица — Элен стремительно покраснела от смущения и стыдливо прикрыла глаза. Её ресницы трепетали, а приоткрытый рот судорожно искал кислород — я с неприкрытым торжеством наблюдал, как она теряется в понимании, где на горячем теле её пальцы, а где мои. Я впился в выделяющуюся скулу долгим поцелуем, не скрывая на губах улыбку похоти и, всё так же надавливая на её пальцы собственными, довел их ниже, и заставил Элен коснуться своего разгоряченного клитора. Её тело вздрогнуло и вновь изогнулось, вжимаясь в меня ещё сильнее. Я сам тяжело дыша, направил женскую ладонь, поверх которой по-хозяйски лежала моя, ещё ниже, принудив Элен с вскриком проникнуть пальцем в себя, полностью влажную и готовую. Я приподнял голову и прижался к её щеке, чтобы видеть эту слишком жаркую картину совместных ласк. — Да, детка… Повтори-ка свой сладкий стон для меня, — не убирая своей ладони и массируя возбужденный клитор, я вслед за её пальцем ввел свой средний. Дав ей привыкнуть, я призывно двинулся вперёд. — Блять, Элен… Какая же ты охуительно горячая и мокрая… Она застонала в ответ таким сексуально бархатным звуком, что я с яростью вцепился зубами в её шею, убыстряя наши движущиеся в унисон пальцы. Я ощутил, как сильно моей девочке нужна разрядка по сжимающим наши фаланги мышцам и, расцепив те наши ладони, что ласкали одну из грудей, я уже сам один ущипнул её острый твёрдый сосок. Ещё пара диких движений внутри — и тело Элен накрыла первая волна необузданного, ярчайшего оргазма. — Чёрт… Эрик… Чёрт, — еле-еле смогла, сквозь затихающие отголоски собственного громкого вскрика, всхлипнуть Элен, со всей силы прижавшись к моему телу дрожащим своим. Не дав ей опомниться, я мягко опрокинул нас так, что теперь она лежала на животе подо мной. По её телу всё ещё пробегали лёгкие приятные судороги, когда я немного развел стройные ноги, любуясь округлыми ягодицами. Собственнически огладив бедра и поясницу, которая нетерпеливо хотела подняться мне навстречу, я накрыл Элен собой и резко вошел в неё. Она спрятала очередной бесстыжий вскрик в подушку, зарывшись туда лицом, а я наклонился к её уху, удерживая себя на весу, и севшим голосом прошептал со следующим рывком твердого, как камень, члена во влажное тугое естество: — От этого ты хотела отказаться, м? Неожиданно для стонущей Элен, которая хаотично пыталась кивнуть, я снизил темп, приподнявшись, и уже с ленивой медлительностью вновь двинулся в ней. Всё моё нутро так сильно сдавливало мечтающее выплеснуться наружу желание и жар, что с каждым толчком сдерживаться было всё труднее и труднее. Я, отрывисто дыша, наклонился и укусил плечо схватившейся за изголовье Элен, тут же зализав покрасневшее место языком, и, надавив на её поясницу ладонями, вернул резкий темп, жестко вторгаясь в мою жаждущую девочку снова. — Чему ты там дала клятву? Империи?.. Вновь её попытка кивнуть и тягучее «ещё», сорвавшееся из сладких уст, выбило из моей головы все оставшиеся предохранители. Я зарычал, как зверь, вцепившись одной ладонью в светлые волосы Элен, — перед глазами вызывающе замаячила татуировка алмаза на открывшейся шее — и вжал её покрытое испариной тело в кровать своим, ещё больше увеличивая темп проникновения в узкое, сочившееся возбуждением пространство. Со злостью вглядываясь в символ Блэклифа на её коже, я до хлюпающих, распаляющих ещё больше звуков рванулся вперёд и властно объявил над ухом Элен: — Теперь я — твоя Империя, малышка… — Да! Сокращающиеся мышцы Элен, горячим захватом сдавившие мой пульсирующий член, и её последнее страстное восклицание довели нас обоих до высочайшего пика наслаждения, которое снесло сознание, как беспощадное цунами. С хриплым мычанием, пронзившим моё горло, я прижался к её охуительным ягодицам, кончая внутрь и чувствуя, как по телу словно проходит электрический ток. Низ живота с приятным освобождением расслабился, даря мне головокружительное послевкусие удовольствия. Я, не прекращая контакта и пытаясь отдышаться, лег на бок, притянув к себе мою бьющуюся в дрожи затихающую Элен. Осыпав трясущиеся плечи и шею поцелуями, я стал лениво гладить её повсюду, чувствуя под пальцами мурашки от прошедшего оргазма и моих прикосновений. Пролежав так какое-то время, Элен повернулась ко мне лицом и ненасытно прильнула к губам, соблазнительно обводя их своим языком. Я крепко сжал её в своих объятиях, углубляя поцелуй. Когда наши языки столкнулись, усиленно лаская друг друга, и послышался тихий стон Элен, я с новой волной возбуждения понял, что на этом наше «Доброй ночи» не закончится. Мы заснули ненадолго только под утро — взъерошенные, обкусанные, расцарапанные и вспотевшие, — и в голове была лишь абсолютная, первозданная пустота, в которой вдалеке буквами из пробившейся на поверхность лавы маячило непреклонное «Моя».