***
Купив почти всё необходимое, Отшельник отправился на поиски «серебряной пыли», которая значилась последней в списке Кабуто. Однако найти ее оказалось непросто, и в связи с этим Джирайя задержался: солнце уже скрылось за горизонтом и на улице быстро стемнело. Размышляя о том, как бы дальше продолжить свою книгу, Джирайя вышагивал по вытоптанной тропинке к себе в хижину. Пройдя в глубокой задумчивости большую половину пути парень вдруг услышал крик. Все его мысли как ветром сдуло, а в сердце проснулся внутренний спаситель. Крик был женским, и доносился со стороны леса. Придержав сумку рукой, да и особо не раздумывая, Джирайя бросился в ту сторону. Добежав до первых деревьев, за которыми ходили более черные силуэты, Отшельник скинул с себя сумку и, бесстрашно заорав, рванул вперед. — Эй вы, уроды! Немедленно оставили девушку в покое! Иначе я вам накостыляю, — пригрозил он. — А-А-А! Помогите мне, прощу вас! — послышался звонкий женский визг. Джирайя увидел три фигуры среднего роста в черных плащах с капюшонами. И девушку. Она беззащитно полулежала на траве в светлом кимоно, закрывала лицо широким рукавом, хныкала. Лиц насильников под тканью было не видно и от этого беловолосый еще сильнее взбесился. Увидев Джирайю, фигуры в плащах резко отскочили от жертвы, позволяя парню к ней подбежать. — Ух ты, неужели зассали?! — взревел Джи, опускаясь рядом с девушкой на одно колено. — Я не позволю вам ее обидеть! — Он протянул руку, чтобы поднять ее, на секунду опустил голову и увидел, что девушка смотрит на него большими желтыми глазами с тонкими фиолетовыми стрелками. Зрачок был вертикальный как у змеи, а волосы — удлиненное каре иссиня-черного цвета. Джи вздрогнул от такой неожиданности, ведь ему показалось, что сейчас перед ним лицо возлюбленного, только феминное. Это даже пугало. — Благодарю вас, храбрый господин, — произнесла девушка нежно-шипящим голосом, — за то, что вы такой наивный. Одновременно с ее словами один из якобы насильников в плаще выстрелил в Джирайю ядовитым дротиком: снаряд попал ему в грудь, вонзился в кожу сквозь одежду. Дернувшись от резкой боли, Джирайя вскочил и сразу же почувствовал себя плохо. Он не мог поверить, что его удалось поймать в ловушку таким подлым трюком. Тем временем яд начал действовать: молодой мужчина почувствовал сильное головокружение и тошноту, в глазах начало всё плыть, тело ослабело и сделалось тяжелым, ноги подкосились. Сначала он упал на колени, уперевшись руками в землю, затем на бок, а после уже не смог пошевелиться, вырубился. Люди в плащах медленно приблизились, убедились, что он без сознания, а затем принялись утаскивать тело за собой, однако им не хватало сил, ибо Джирайя был высоким и довольно тяжелым молодый человеком. Тогда девушка, которая стояла позади своих товарищей, призвала двух огромных питонов, которые безмолвно оплелись вокруг вялого тела, сжали его в кольца и потащили за собой. Похитителям же оставалось лишь осматриваться вокруг, чтобы их никто не увидел. И пока они глядели по сторонам, из кармана Джирайи незаметно вывалился Манда. Змею ему подложил Орочимару, поскольку ему было жутко тревожно, когда друг покидал дом в одиночку. Спрятавшись в кустах, Манда переждал пару минут, а после стремительно пополз в дом Отшельника, чтобы доложить обо всем хозяину.***
— Что-то он долго, — отметил Кабуто, войдя в комнату, где находился Орочимару. Змей лишь молча посмотрел на пепельноволосого и вновь отвернулся к окну. Не нужно было ему говорить, он и так прекрасно знает, что Джирайя задерживается. Он вел счет минутам, не это не помогало избавиться от навязчивой тревоги, которая потихоньку сводить с ума. — Ну, надеюсь, скоро придет, — добавил Кабуто, присев недалеко от семпая. В комнате воцарила тишина. Кабуто повертел головой и увидел несколько мятых, исписанных чернилами страниц. Он взял их, зашуршал, пробежался глазами по тексту, нахмурился. Во многих словах в предложениях были исправлены ошибки, Якуши узнал аккуратный почерк Орочимару, и что-то внутри у него зашевелилось. Как долго Орочимару уже живет в доме Отшельника по имени Джирайя Кабуто не знал. И всё же, что-то нашептывало ему, что между этим человеком и его горячо любимым семпаем что-то есть. Но что именно? Приятельство, дружба? Кабуто украдкой покосился на Орочимару, который стоял у окна и смотрел куда-то в ночь, подпирая голову рукой. «Ждет как верный пес, для него это несвойственно от слова совсем», подумал Кабуто. Взглянув вновь на бумаги, он с некой брезгливостью отложил их в сторону и вздохнул. — И как вам с ним жилось все это время? — спросил он неожиданно. Услышав вопрос, Орочимару посмотрел на Кабуто сверху вниз. — Что? — Мне просто любопытно, как это: жить с обычным человеком. Он хорошо с вами обращался? — Не совсем понимаю твоего интереса. Джирайя хороший человек, он меня спас. Я же рассказывал об этом. — Да, я помню. И все же… Мне он не нравится, — выпалил Кабуто. Орочимару заинтересовано опустился рядом с пепельноволосым юношей на корточки. — Почему? — Ну, он… Он веселый какой-то, большой, и смотрит на вас странно. Мне кажется, он вам не подходит. — Не подходит? Что ты имеешь в виду? Чувствуя на своем лице внимательный взгляд янтарных глаз Кабуто занервничал и слегка покраснел. Кажется, зря он начал этот разговор, уж больно стало неловко. — М-м, да так, мысли в слух. Простите, — неубедительно проговорил он, избегая смотреть семпаю в глаза. — Просто я переживал за вас, и хотел убедиться, что этот человек не причинит вам вреда. Но раз все хорошо, больше не буду об этом спрашивать. Орочимару весело усмехнулся, затем протянул левую руку вперед, призывая Кабуто посмотреть на себя. Якуши повиновался и тоже протянул свою руку, не зная зачем. Орочимару прижал свою ладонь к его, чтобы посмотреть, чья больше. Пальцы Кабуто оказались короче на целую фалангу. Якуши ощутил исходящее тепло от белой руки и вновь покраснел. Разумеется, Орочимару это заметил и в следующий миг, захватил чужую ладонь в плен, при этом неотрывная взгляда от Кабуто. — Мой дорогой, Кабуто, мне так нравится, что ты не меняешься: ты беспокоился обо мне, переживал? Как это мило. Ты был самым близким существом для меня — моим единственным другом, и я очень это ценил, хоть и не говорил никогда в слух. Спасибо, что был рядом, Кабуто. — Его низкий голос звучал негромко. Орочимару специально растягивал слова, чтобы они звучали сладко, как мед, и заставляли дрожать от волнения. Кабуто стиснул его руку. Внутри у него все затрепетало от счастья. Змей добавил: — Знаешь, я бы хотел, чтобы ты всегда был со мной. Если, конечно, ты сам этого хочешь. — Хочу! — Хорошо. И еще я чувствую, что ты хочешь что-то мне сказать. Только не юли, я тебя знаю. Если от сказанного тебе станет легче, то лучше скажи. — Ох-х, — Якуши заволновался. У него никогда не получалось быть таким же прямолинейным как Орочимару. Но раз тот ждал от него именно такого ответа, что ж: — Ну, как вам сказать… даже не знаю. — Скажи как на духу. Как есть. — Я вас люблю. — Признался Кабуто и в миг залился краской, при этом выглядел он милее самого преданного щеночка. К слову, на душе у него стало поразительно легко. — Простите, я сам не знаю, как это случилось, со мной такого еще никогда не было. Я люблю вас уже очень давно.И я понятие не имею, что мне делать с этим чувством. Не выдержав, он опустил голову, но руки не разжал — продолжал сжимать белую ладонь в своей. Ощущая такую поразительную легкость, юноша вздохнул — у него будто камень с души свалился. В свою очередь, тронутый честностью и искренностью друга, Орочимару ласково погладил его по голове свободной рукой. Тонкие белые пальцы переместились на щеку, отчего Кабуто поднял голову. Орочимару довольно улыбался, а в его взгляде было что-то успокаивающее. — Твои чувства прекрасны, Кабуто, тебе ничего не нужно с ними делать. Наслаждайся. Я не против твоей любви. Я даже этому рад. Кабуто расплылся в широкой улыбке. Ну, хоть так. Пока что ему и этого хватит. В следующий миг они услышали знакомое шипение и обернулись. На пороге комнаты на татами лежал Манда. Увидев змею, Орочимару вскочил на ноги. Он все понял и внутри у него больно ухнуло сердце.