— Главное, что мы живы, — однажды сказала Момо, сжимая руку сестры крепче: — И ничего, кроме этого не имеет значения.
И Тихиро была согласна с этим. После плотного завтрака Момо отправилась на работу. Все же, это не у нее праздник, так что ей отгул никто не дал. А Тихиро занялась своим обычным занятием — вышла на прогулку по улицам деревни. Сейчас, когда все нападения, стычки и даже двухдневная война прошли, деревня потихоньку превращалась в расцветающий бутон. Кое-где отстраивались дома, некоторые лавки и магазинчики пока работали под открытым небом, ожидая завершения ремонта. Коноха казалась удивительным местом, несмотря на то, что Огава-младшая даже нигде толком и не была, за исключением пары коротких миссий в страны Воды. Но Коноха с ее жизнерадостным солнцем, людьми, пропитанными одной идеей — все это было так близко девушке, что она не могла сдержать улыбки каждый раз, когда проходила по узким торговым улочкам, забиралась на крышу здания или работала. — О, какие люди, — жизнерадостная улыбка озарила лицо Тихиро, когда она увидела высокого, худощавого юношу в зеленом, откровенно безвкусном, но забавном, костюме на тренировочной площадке. В спарринге с ним стоял другой шиноби: черно-оранжевый комбинезон, яркие волосы… Девушка стушевалась. Неужели это Наруто Узумаки? Да, это точно он. Подумав, что помешала чему-то важному, Огава уже хотела уйти побыстрее, как ее позвали. — Тихиро-сан! — радостно воскликнул юноша, подлетая к девушке и стискивая в медвежьих объятиях. Тихиро явно не была готова к такому приему, задыхаясь в чужих руках и хватая воздух, как рыба. — Ли… я…. сейчас… умру… — еле выдавила девушка, притворившись в конце концов мертвой. Ли тут же ослабил хватку: — Наруто! Смотри! Она спасла моего любимого сенсея! — юноша взял девушку за плечи, вставая позади неё и уткнулся носом ей в плечо, плача так, что слышно было на соседней улице. — Гай-сенсей! Что бы я делал, если бы не Тихиро-чан! Кто бы учил меня Пути Молодости и дальше, если бы не она! Тихиро нервно улыбалась, чувствуя себя настолько неловко, что хотелось провалиться под землю. Конечно, за несколько встреч с Рок Ли она поняла, что это человек очень чувствительный и ранимый, который при любом воспоминании о болезни своего любимого сенсея начинает плакать, как припадочный. Стоило бы и привыкнуть к его странной манере общения с людьми, но у Огава это все никак не получалось. — О, привет, — к девушке подошел светловолосый парень, протягивая руку, — Я Наруто Узумаки! Тихиро смущенно улыбнулась, протягивая ладонь в ответ. Не каждый день лично жмёшь руку герою войны. — Я прекрасно знаю, кто ты. Очень большая честь с тобой познакомиться… — Правда?! — изумленно воскликнул Наруто, улыбаясь так счастливо, словно готов был затмить собой Солнечный свет. А затем начал красоваться, как павлин во время брачного периода. — Ну, конечно, счастлива! Я всё-таки герой! Да и Хокаге скоро стану! Ну, сразу как Какаши на пенсию уйдет! Ли пытался отчитать Наруто за неуважение к своему учителю и даже вызвал его на бой. Узумаки, конечно же отказаться не мог, а потому Тихиро, тихо хихикая от забавных выкриков двух друзей, наблюдала за их битвой. Впрочем, было видно, что они не стараются, лишь весело проводят время: ни одного серьезного удара или даже попытки его совершить. — Уф-ф, самое время перекусить, — Наруто заразительно улыбнулся, демонстративно похлопав по животу. — Тихиро-чан, пойдешь с нами? Девушка, не долго думая согласилась, и уже вскоре сидела вместе с юношами в Ичираку-рамен. С каждым прошедшим годом Тихиро все меньше проводила времени в этой закусочной, ей просто не хватало времени зайти перекусить. Сейчас, смотря на то, как Наруто лопает уже третью порцию, девушка ловила себя на странном, но приятном чувстве ностальгии. — Так, ты, получается, талантливый медик? Странно, что я тебя раньше не видел, — неожиданно став серьезным, Наруто внимательно всматривался в черты лица девушки-альбиноса. Тихиро отвела взгляд, явно смущенная таким вниманием. Талантлива она? Возможно, кто-то так и считал, но не сама Огава-младшая. Несмотря на значительные успехи в карьере, девушка знала, что никогда ей с Цунаде не сравниться. Возможно, она могла бы поконкурировать с Сакурой, но… не очень этого и хотела. Ей нравилась ее работа, а конкуренция совсем не то, на что Тихиро хотела бы тратить время и силы. А операция, проведенная над Гаем — стала вершиной, к которой Огава так стремилась. Она, вместе с командой врачей и руководством самой Цунаде смогли вытащить джонина и дать ему шанс на реабилитацию. Так уж случилось, что за реабилитацией Гая следила именно Тихиро, так что большая часть похвалы Ли из всей команды «спасателей» легла именно на нее. — Я бы не сказала, что я талантлива. Просто делаю свою работу… — Да брось! — с чавканьем продолжил Наруто, говоря даже с набитым ртом, — Ли рассказал мне, что ты спасла его сенсея и провела какую-то сложную операцию. Сам-то я в этом мало, что понимаю. Так что, видимо, это очень круто, говорю*! — Я ничего не имею, кроме целебных техник, так что… — тема явно не нравилась Огава-младшей, поэтому она решила перевести ее в несколько иное русло, — Вообще, у меня тут сегодня праздник. Совершеннолетие и все такое… — О-о! — в унисон загорланили шиноби, хлопая девушку по плечу с двух сторон. Сразу же посыпались поздравления и обвинения, мол «что раньше не сказала». Атмосфера разрядилась достаточно быстро, а потом, после второй выпитой рюмки саке Наруто и Тихиро смеялись и развлекались, словно были знакомы уже очень давно. Ли же, зная о своей «особенности» пить не стал и лишь смотрел за не умеющими пить другом и знакомой. — Так, а я ему, значит. «Саске-к-кун, вернись в Коноху… говорю!», а он такой «Нет! Не вернусь! Только через твой труп!» Вот урод! — Наруто облокотился о стол раменной и внимательно смотрел в небесные, даже более светлые глаза, чем у него самого. Перед глазами у шиноби все едва заметно плыло, и он пытался сконцентрироваться хотя бы на лице собеседницы. Тихиро понимающе кивала, вслушиваясь в не слишком связную историю про лучшего друга Наруто, осознавая что часть слов не усваивается в ее голове. От слова совсем. Но, как ни крути, отвечать надо было: — Вот уро-од! Это точно! Между делом в голове крутилось множество мыслей. Например, Тихиро задумалась над тем, с какой легкостью ей удалось выпить с самим Наруто Узумаки. Парень казался таким легким и веселым, особенно под градусом от саке. Порозовевшие щеки и кончик носа делали его еще юношеское лицо чрезвычайно умилительным. Образ мальчишки, который, по ощущениям, был младше ее самой на несколько лет, никак не вязался с образом Героя Войны. «Он такой простой… такой яркий… Руку протяни и до Солнца дотронешься». — Ну вот, а я о чем говорю. Тихиро-чан, а не хочешь… еще? — недвусмысленный намек девушка тут же поняла и уже подняла руку, чтобы заказать еще, как рука в зеленом костюме мягко перехватило девичье запястье. Голубые глаза встретились с черными, и девушка хмыкнула, быстро отдергивая руку, возможно даже слишком грубо. Ли вскинул брови, не понимая, что вызвало такую реакцию: — Я думаю, вам двоим уже достаточно, — на удивление серьезный Ли, здраво оценив ситуацию, решил выводить друзей из заведения. И правильно, еще пара рюмок и Наруто с Тихиро пришлось бы выносить оттуда. Спорить ребята не стали, лишь продолжили говорить о каких-то веселых моментах из жизни. — У меня вот сестра есть. Зану-уда редкостная! А… ой, черт! Мне срочно домой надо! Прошу прощения! — Тихиро хлопнула себя по лбу, резко поднимаясь из-за стола. Устоять на ногах было сложно, но она справилась. Тихиро встрепенулась, прощаясь с «собутыльниками» и, не объясняя им ничего, помчалась домой, запрыгнув на крышу соседнего здания и вскоре скрывшись в темноте вечерней деревни. Алкоголь давал о себе знать, все же, до этого момента Огава не пробовала пить что-то крепче черного чая, а потому бежать было крайне сложно. Она даже поскользнулась на одной из черепичных крыш с протяжным вскриком падая на землю и приземляясь на пятую точку с глухим звуком. «Что б тебя…» — раздосадованная болью в правом боку, куноичи поднялась на ноги, потирая ушиб. Над ее головой что-то промелькнуло. Девушка с запозданием подняла голову — ничего, кроме звездного неба. Не придав этому никакого значения, Огава продолжила путь к дому. Небольшая квартирка на окраине Деревни встретила девушку непривычно темными окнами. Тихиро напряглась, приоткрывая входную дверь. Пахло вкусно, Момо, очевидно, что-то жарила. — Момо, я дома, — оповестила о своем прибытии девушка, заглядывая на кухню. Ни света. Ни сестры. От чего-то сердце кольнуло в груди. Сестра не любила темноту. Даже спала с горящей свечкой, наплевав на все правила безопасности, заложенные матерью. И что все это могло значить? — Ложись! — прозвучал низкий голос за спиной куноичи, и девушка, не успев сообразить, кто и откуда это сказал, послушалась безропотно. И вовремя. Мимо ее головы, разрезав, словно тонкую паутину, несколько белоснежных локон, просвистел кунай. Тихиро сразу же перекатилась в сторону, чувствуя как болезненно крутит живот. Напряжение, страх, которые давно покинули душу Тихиро, вернулись с новой силой. Девушка не растерялась, быстро сгруппировалась и выхватила кунай из-за пояса. Если подумать, то Тихиро им уже крайне давно не пользовалась. Как и не вступала с кем-либо в драку. Раздался звон разбитого стекла, и темная фигура в плаще быстро поспешила по крышам прочь от дома семьи Огава. — Жди меня тут, — снова этот голос из темноты. Тихиро оглянулась, увидев силуэт мужчины, сидящего на крыше ее дома. Серебристые волосы, слабо подсвечивающиеся в свете растущей луны казались ей очень знакомыми. Незнакомец развернулся в профиль, позволяя девушке разглядеть маску и протектор Конохи. В следующее мгновение он уже погнался за странной тенью, ловко выпрыгивая из того же окна. «Союзник…» — пронеслось в голове. Девушка хотела последовать за шиноби и узнать, что вообще происходит, как из спальни сестры послышалось тихое, жалобное мяуканье. Сердце пропустило удар. Девушке потребовалось немало сил, чтобы побороть нахлынувший холод напряжения. Она медленно, сжимая в руке свое нехитрое оружие, зашла в спальню. Но так и застыла в дверях. Как такое возможно? Как такое могло случиться? Это шутка? Это очередная глупая шутка Именно. — Тихиро, это ты? — тихо, настолько, что голос девушки слился с шелестом листвы на июльском ветру, спросила Момо. — Тихо, тебе нельзя говорить! — ступор пропал также быстро, как сковал тело куноичи ледяными тисками. Момо лежала на полу, держа руки на груди. Лунный свет падал на ее тело, обволакивая печальным облаком сочившуюся из живота кровь. К ногам ее ластился Широ, тихо мурлыкая и не зная, чем помочь. Ниннеко взглянул на потерянную, испуганную Тихиро взглядом полным мудрости и сожаления. Девушка покачала головой. Нет! — Не пытайся, слышишь? — снова слабый голос. — Заткнись! Тихиро сложила печати, выпустив чакру из кончиков похолодевших пальцев. Затем провела быстрый осмотр. — Черт! — в сердцах воскликнула девушка и зажмурилась. Она может. Всегда могла.— Так, ты, получается, талантливый медик?
Тихиро сконцентрировала чакру в ладонях, кожа ее засветилась, изучая теплый зеленый свет. Направив чакру на рану, девушка зажмурилась, не в силах смотреть на бледное, печальное лицо сестры. Губы Момо были искусаны до ссадин, а из уголка рта сочилась тонкой струйкой теплая кровь, падая на грудь и смешиваясь с кровью из открытой раны. — Я должна… — голос становился все слабее, Момо смотрела на лицо заплаканной, но собранной сестры. Глаза не ловили фокус. Она отчаянно пыталась взглянуть в голубые, наполненные соленой влагой глаза в последний раз, но не могла. Просто не могла сконцентрировать внимание. — Твой подарок… — Нет, нет, нет, нет… — отчаянно шептала девушка, не желая принимать очевидный факт. Факт, от которого становилось жутко. Факт, который выжигал сердце изнутри. Факт, который изменит ее жизнь. Сестра умирала. — Тихиро… хоть раз… послушай… — темные брови устало дрогнули, но так и не смогли нахмуриться. — В плаще лежит письмо. Его написала для тебя мама. — Не оставляй меня, — смотря в угасающие зеленые глаза. — Спой… Она говорила так жалобно, тихо, почти шептала осевшим от кома в горле голосом. Но тут не достаточно ни чакры, ни желания, ни даже молитв. К приходу Тихиро Момо потеряла уже слишком много крови. Борясь с желанием закричать, высвободить ту душевную боль, что сейчас скопилась в легких, Тихиро дрожащей рукой провела по мокрым от пота волосам сестры. Тонкие пальцы зарылись в мягкие волосы, нежно расчесывая их, как когда-то самой Тихиро делала мама. И запела: — Верной я навеки стану, тайну раздели со мной. Ты, Луна, — отец шаману — мне — приходишься сестрой…* — тихо, вкладывая в каждое слово осколки разбившейся души, каждую струну ноющего, разрывающегося сердца. Какаши бесшумно ступил в дом семьи Огава, прекрасно понимая, что он там увидит. И чувствовал себя виноватым. В очередной раз виноватым. Преследовать цель оказалось на удивление тяжело хотя бы из-за одного факта — мужчина попросту рассыпался на множество черных перьев. Хатаке действовал незамедлительно, призвав нинкенов, но и те не смогли почувствовать запах. Тихиро сидела, сгорбившись над угасшим телом, ее плечи слабо тряслись, как и ладони, обессиленно лежащие на полу. С кончиков пальцев стекала кровь. Не ее кровь. Мужчина подошел так же бесшумно, как и зашел в дом, присаживаясь рядом на корточки и трогая шею бывшей напарницы. Пульса не было. Да и не было смысла проверять. Господи, как же она была похожа на Рин. Даже сейчас. — Тихиро, — низкий голос привел девушку в чувства. Она вздрогнула, испуганно смотря в темные глаза мужчины. И, Господи, этот взгляд был невыносимо тяжелым. Он пробирал до костей. — Тебе нужно пройти со мной, — Какаши говорил спокойно и вкрадчиво, понимая, что девушка не в состоянии здраво мыслить. Этот взгляд. Этот взгляд Какаши видел не раз. И каждый раз клялся, что больше никто так на него не посмотрит. И каждый раз понимал — это не последний. Он шиноби и смерть его верный пес, который идет в такт его шагам. Девушка лишь покачала головой, закрывая лицо руками. Ее трясло. Трясло, как лист на ветру. Понимая, что выхода нет, Какаши взял Тихиро под руки, невольно вдыхая запах белоснежных волос. Она не сопротивлялась, повиснув в чужих руках подобно тряпичной кукле. У нее просто не осталось сил, чтобы что-то делать. Кот, сидевший рядом с телом погибшей хозяйки, взглянул на Какаши и, перед тем как тот поудобнее перехватил обессилившую куноичи, запрыгнул к тому на плечо. «Момо говорила, что ты позаботишься о Тихиро, когда ее не станет» — тихий, мурлыкающий голос пронесся в сознании шиноби. Какаши ничего не ответил. Солнечный свет пробивался сквозь тонкие, стерильно-белоснежные шторы госпиталя. Тихиро безучастно наблюдала за тем, как тонкая тюль колышется на ветру. Проснувшись, девушка искренне думала, что вчерашний день — всего лишь дурной сон. Но до одури тошнотворный запах медикаментов, ставший привычным за долгое время работы медиком, почти сразу разубедил Тихиро. Рядом, свернувшись калачиком, спал Широ. На кончике хвоста белая шерсть еще сохранила слабый темно-алый цвет. Казалось, весь крохотный мир, заботливо созданный двумя сестрами, в один момент разбился. И Тихиро смотрела в эти осколки, но видела лишь свое кривое отражение. Запах Момо все еще витал в воздухе незримой вуалью. Она всегда пахла, как свежезаваренный кофе. Боже, да она просто бредила этим напитком. И Тихиро всегда старалась как можно дольше находиться с Момо, обнимать ее почаще. Она до одури любила этот сладко-горький запах. И сейчас, в больничной палате, ей казалось, что Момо где-то рядом. Но ее не было. И больше не будет. — Тихиро Огава? — голос миловидной медсестры вывел девушку из раздумий. — Вас вызывает госпожа Хокаге. Куноичи с удивлением взглянула на незнакомку, пытаясь понять, зачем могла понадобиться Цунаде. В конце концов, неужели теплые чувства к непутевой ученице проснулись? Вряд ли. Тогда что? — Одну минуту, — отозвалась Тихиро, вставая с кровати и поправляя белую, хлопковую ночнушку. — Широ, нас вызывают. Очередная удивительная вещь: кот, которого Тихиро всегда недолюбливала переживал всю боль вместе с ней. Не отходил ни на шаг, слабо мурлыкал и, словно отгонял печальные мысли. Невольно в голове зазвучал смех Момо:— Он куда мудрее, чем ты думаешь. Я люблю его, как и тебя, моя глупая сестренка. И он тебя любит, хотя ты, моя сестренка, очень глупая.
— Господин Какаши вас проводит, — после этих слов медсестра низко склонила голову и вышла из палаты. «И с чего бы будущему Хокаге сопровождать меня?» — девушка напрягалась с каждым новым поворотом событий все больше и больше. Хотя куда уж больше? Одевшись в свою одежду и оставив пропитанную слезами и потом ночную сорочку на спинке стула, Тихиро вышла в коридор. Широ неосязаемой тенью пошел за своей новой хозяйкой. Какаши сразу же поймал ее взгляд. В лазурных глазах забавно прятались блики от холодного света больничных ламп. В металлическом свете его глаз — молчаливое сожаление. — И что же понадобилось от меня госпоже Хокаге? — спокойно спрашивает девушка, отводя взгляд и почти брезгливо подергивая носом. Ей не нужно сочувствие. Какаши предпочел бы поздороваться первее, чем на столь юную особу свалится та тема, которую он обсуждал с Цунаде. — Тебе это лучше услышать от самой госпожи Цунаде, — он снова до тошноты краток. Мужчина почти лениво, не изменяя привычкам, предлагает девушке жестом руки пройти с ним. Она спокойно пошла с ним плечом к плечу. — Как себя чувствуешь? — разрушая тишину спрашивает Какаши не из простой вежливости. Он, действительно, чувствует раздражающую вину за смерть Момо, хоть и давно не являлся даже ее напарником. Хоть никогда и не был чем-то больше, чем напарником. — Отлично, — на еще по-детски пухлом лице появляется слабая улыбка. И Какаши никак не мог понять, что вызвало эту эмоцию на ее лице. — Теперь уже отлично. Ответ заставил Какаши удивленно вскинуть брови, но выпытывать ответ он не стал. — Скажите, — внезапно начала девушка, замедлив шаг перед последним поворотом в кабинет Цунаде. — Какой была моя сестра на заданиях? Какаши задумчиво вздохнул, пытаясь вспомнить свои первые миссии в АНБУ. Тихиро наблюдала внимательно за изменением в лице мужчины, выжидающе щуря веки. — Она была настоящим шиноби, — не найдя нужных слов, Какаши слабо улыбнулся и после небольшой паузы добавил: — А еще переживала за тебя. Даже больше, чем за себя. Вновь встретившись взглядом с голубыми глазами, глаза Какаши невольно расширились— от сосредоточенности и отрешенности Тихиро не осталось ничего. Она широко улыбалась, с благодарностью смотря на джонина и, перед тем, как зайти в кабинет Цунаде тихо сказала: — Спасибо, что пытались спасти её во второй раз. Хатаке слабо улыбнулся, чего нельзя было увидеть под маской. Его благодарить совершенно не стоит. В этом джонин был совершенно уверен. После короткого «Войдите», в кабинете перед Цунаде появились двое. Высокий мужчина, безучастно смотревший в окно. Он держал руки в карманах и держался также расслабленно, как и обычно. Однако опытный взгляд Цунаде уловил напряжение плечевых мышц даже сквозь плотную ткань формы. Казавшаяся несуразным подростком, девушка с невероятно притягательными длинными снежно-белыми волосами, собранными в низкий, расслабленный хвост была куда более заинтересована. Пронзительные лазурные глаза, которые так полюбились Цунаде в ее молодости теперь казались уставшими и утратили ту задорную детскую живость. Если раньше они казались Сенджу рекой, то сейчас — бездонным озером. Но вот лицо — совсем не повзрослело, разве что скулы стали куда явнее. — Соболезную, Тихиро, — откладывая последний подписанный отчет, произнесла Цунаде. Получив короткий кивок, она продолжила: — Какаши не сказал, зачем ты тут? — Мне сказали, что я должна услышать это от вас, госпожа Цунаде, — девушка удивленно вскинула брови, переводя взгляд с действующей Хокаге на Хокаге будущего. Цунаде устало выдохнула: «Наивно было надеяться…» — И письмо ты не читала тоже… — тон Хокаге был спокоен настолько, что казалось, в нем можно утонуть. В душе же у нее скребли кошки. «И кто бы мог подумать, что Третий подложит такую свинью? Черт, всего год остался на посту, всего бы год, и уже не я бы занималась этим вопросом…» Тихиро отступила на шаг назад: — Откуда вы… Послышался очередной тяжелый вздох со стороны Цунаде: — Присядь, Тихиро… — наманикюренная, как и всегда, ладонь женщины указала на стул, стоящий рядом с ее столом. Тихиро отрицательно покачала головой, чувствуя как ускоряется ее дыхание. Предчувствие еще одной отвратительной новости казалось сущим адом: — Прошу, госпожа Цунаде, не тяните же, — почти взмолилась девушка, прижав руки к груди. Совсем детский жест, которым Тихиро пыталась защитить себя от нависшего в воздухе напряжения. Взгляд теплых карих глаз стал серьезным и тяжелым. Куда тяжелее, чем прежде. Цунаде сложила руки в замок, произнеся на одном дыхании: — Тихиро, ты — ребенок, оставленный на сохранение Листу от потерянного ныне клана. Твоя мать, которую ты знаешь под именем Рико Огава — член АНБУ, приставленный к тебе с младенчества. Она, вместе со своей дочерью воспитывали тебя и оберегали до наступления твоего совершеннолетия. Сердце Тихиро отбило ламбаду. Девушка пошатнулась на негнущихся ногах. — Отличная шутка, госпожа Цунаде, — нервно улыбнулась девушка, в глазах ее читалась открытая мольба: «Господи, пусть это будет шутка». Но Цунаде была серьезна. Какаши держался рядом с девушкой, невольно подхватив ее под локоть, когда та отступила на шаг назад и едва не упала. Беловолосая тут же выдернула руку. — Я… я не понимаю… — Тихиро задыхалась от накативших эмоций. — Смерть мамы… и Момо тоже были частью какого-то плана?! Огава не понимала. Не понимала ничего. В какой момент ее жизнь пошла по наклонной? С момента ее совершеннолетия? Или с самого, черт возьми, рождения? Ощущение, что ее просто неудачно разыгрывают казалось все сильнее и сильнее с каждой минутой. — Нет, — Хокаге потерла переносицу, в душе благодаря судьбу за то, что Тихиро относительно адекватно восприняла новость: — Это не было частью плана. Третий хотел, чтобы эта тайна никогда не вскрылась, и ты прожила спокойную жизнь, какая только может быть у шиноби. И Рико, действительно, растила тебя как вторую дочь. Она любила тебя. Не сомневайся в этом. — Тогда… — девушка смотрела на Цунаде немигающим взглядом. В голубых глазах, потемневших от сдерживаемых слез, плескались ярость и горечь. Она задавала вопросы на автомате, хотя уже слабо понимала, где находится. Тело пробирала мелкая дрожь: — Кто… кто убил Момо? — Это нам и предстоит выяснить, — голос Какаши был мелодичен и спокоен как всегда. — У нас есть ряд предположений… Разговор был долгим и трудным. Тихиро слушала, пытаясь держать себя в руках, но ее худощавое тело то и дело пробивала мелкая дрожь. Цунаде кратко рассказала о том, чьим потомком является Тихиро. Клан «Тори» был кочующим племенем наемников, состоящим из медиков и безжалостных убийц. Две ветви олицетворяли собой: Инь и Янь и не могли пересекаться. Именно так и объяснялись способности Тихиро к лечению и отсутствие самого важного для шиноби качества: желания убивать. По тем записям, которые достались Цунаде от Момо за несколько дней до совершеннолетия Тихиро, Третий договорился сохранить наследника «Светлой» линии клана. В те времена Тори погряз в междоусобицах, которые и стали причиной кончины и без того малочисленного клана. Отец Тихиро боялся, что потеряет единственную дочь и обратился к старому союзнику — Хирузену Сарутоби. Планировалось, что как только гражданские войны закончатся, девочка вернется к своим родителям, но этому случиться было не суждено. — Почему именно совершеннолетие? — тихо спросила Тихиро, безучастно смотря в пол и сжимая вновь похолодевшими пальцами край темно-синего жилета. — Я точно не знаю, что именно связано с этой цифрой, но Тори не просто так носил свое название. Это все, что я знаю, — Хокаге виновато пожала плечами. — Понятно, — также тихо ответила Тихиро, слабо кивая головой. — После совершенного покушения ты будешь находиться под нашим наблюдением. Если что-то прояснится, то я сразу же тебе сообщу. Какаши будет присматривать за тобой. — Понятно. — Тихиро, не делай того, о чем пожалеешь, — вкрадчиво сказала Цунаде, смотря на полностью опустошенную девушку. Повисло долгое, напряженное молчание. — Понятно. Дверь за Тихиро закрылась, оставляя в кабинете только двоих. Цунаде откинулась на спинку стула, потирая переносицу уже в который раз. — Стоило ли говорить ей это сразу после потери близкого человека? — закономерный вопрос, на который Сэнджу медленно кивнула. — Момо отослала письмо и для меня. Она знала, что в этот день — совершеннолетие Тихиро — за ней придут. Но почему, Момо не уточняла. И, видимо, это что-то важное. Черт, — Хокаге сжала руки в кулаки. — Какаши, я не хочу, чтобы кто-то еще узнал об этом разговоре. Да и вообще о том, что мы знаем о Тихиро должны пока знать только мы трое. На ближайшую неделю, пока я не поговорю со старейшинами, следи за ее домом. — Понял, — коротко ответил джонин. — Свободен.