— Какой была моя сестра на заданиях?
Перед глазами даже в свободное время, теперь постоянно появлялось уставшее, белее пергамента, лицо. И глаза — озёра, в которых плескалась лишь одна эмоция. Отчаяние. И Какаши это съедало. Заживо. Никто бы не смог сказать, что будущий Хокаге — слабый духом человек, и в этом люди правы. Какаши был одним из сильнейших людей, каких только встречал этот отвратительный мир. И, возможно, поэтому вселенная была так заинтересована в его судьбе. Казалось, даже больше, чем сам Какаши. Иначе, почему так отчаянно пыталась его сломать? Хатаке умылся ледяной водой. Надел маску. Кто бы мог подумать, что огромные, почти детские глаза Тихиро смогли так запасть в душу джонину. Джонину, прошедшему две войны, потерявшему множество товарищей. Тому, кто сам стал орудием в руках судьбы. И сегодня, после долгой спячки, проснулся демон. Один из тех псов, что в свое время услужливо лизали своему хозяину окровавленные руки, питаясь его эмоциями, прося ещё и ещё. Ненасытная тварь, жившая в груди с малых лет. Казалось, Хатаке смог посадить всех демонов на цепь. Казалось, что он сможет хотя бы насладиться воздухом свободы. Пожить для себя, выполняя частые, но не такие опасные, как год назад, миссии. Он ведь не так много хочет: работать, защищать свой дом и близких людей. Но судьба каждый раз говорила: «Не сегодня». И Какаши слушался, каждый вечер заедая горький чай горами отчетов и бессонницей. Не потому, что Какаши был трудоголиком. Как раз наоборот. Просто он был одним из тех шиноби, которые никогда не смогли бы существовать без миссий. У него не было человека, к которому можно было бы вернуться. И, возможно, поэтому Хатаке каждый раз, так отчаянно пытался жертвовать собой, позволяя жить тем, у кого есть будущее. Себя-то Какаши уже давно похоронил. Джонин снова не спал. Этим вечером его недельная миссия, как «сторожевого пса» заканчивается. Всё оказалось даже слишком миролюбивым. Девушка не пыталась сбежать из-под надзора. Даже не выходила из дома, лишь изредка садилась на край балкона и закуривала сигарету. Ну, как изредка. Каждый вечер Какаши наблюдал за тем, как Тихиро сидит, свесив ноги через перила и курит по три штуки за раз. Сидит долго, рассматривая звездное небо Конохи, а потом также тихо уходит в дом. Не гасит свет. И запах табачного дыма доносился до мужчины, навевая воспоминания об умершем друге. Хатаке раздражало, что он так много сил тратит на поддержание банального эмоционального равновесия. Незримой, неосязаемой тенью осматривая периметр, джонин в очередной раз удостоверился, что Тихиро ничего не угрожает. Никакого намека на дальнейшие попытки закончить начатое. Казалось, что никто даже и не хотел трогать Тихиро, и проблема была в Момо… но Хокаге по каким-то своим причинам была уверена в обратном. Она обязательно расскажет Какаши подробности. На кухне загорелся теплый свет. Тихиро, скорее всего, пошла готовить ужин. И это в такое-то время? Какаши покачал головой — и с чего бы ему вообще судить? Ветер донес запах вкусной, домашней еды, и чего-то еще. Сконцентрировав чакру в области носа, мужчина расслабился: всего лишь кошка. — Какаши, — тихий голос привлек внимание шиноби. Девушка смотрела на него слишком робко и тут же отвела глаза, когда встретилась с темным взглядом Хатаке. Сказать, что мужчина был удивлен вниманием к своей персоне — ничего не сказать. Он думал, что Тихиро не знала о его присутствии. Теперь же, джонин был уверен, она видела и чувствовала его присутствие всю неделю, но старательно игнорировала. — Вы… — джонину пришлось напрячь слух, чтобы услышать сиплый шепот голоса.— Не составите мне компанию? Какаши вопросительно вскинул бровь: — Что-то случилось? Вопрос показался откровенно глупым. Глупым настолько, что вызвал улыбку на лице Тихиро. Слабую, болезненную. — Я… приготовила лишнее, — Тихиро говорила не менее глупые вещи. — Боюсь, что пропадет. За неделю, проведённую в квартире и не выходя даже за продуктами, мол «все и так есть», девушка сильно изменилась. Какаши стал невольным свидетелем того, как яркое пламя жизни медленно угасает в тонкой девичьей фигуре. И Тихиро сейчас выглядела, как тлеющая спичка: растрёпанные волосы, неглаженая одежда, мешки под глазами и даже пропавшие детские щёчки. Какаши слабо улыбнулся. Он видел, как неловко было Тихиро, как она нервно теребила край просторной футболки, как виновато прикусывала губу. Понимая, что пауза затянулась слишком надолго, Тихиро уже собиралась извиниться за свою глупость, как вдруг послышалось низкое: — Когда еще удастся поесть домашнюю еду. В голубых глазах засветилась искрення благодарность, и девушка жестом руки пропустила мужчину в дом. Какаши прекрасно понимал, что нужно Тихиро. Понимал, что она боится одиночества и больше не вынесет без общества, а он просто удачно подвернулся под руку. Что ж, если он может помочь, то он поможет. Иначе зачем он возвращался с того света? Какаши чувствовал себя неловко, сидя за небольшим деревянным столиком. Тихиро быстро накладывала порцию рамена в две миски. Она чувствовала себя даже не неловко. Паршиво. И успела тысячу раз пожалеть о том, что сделала такое, можно сказать, непристойное предложение. Мать бы непременно на неё разозлилась. Ну, не мать… — Надеюсь, вы любите рамен. По правде, мне все равно, если еда пропадет… — она слабо оправдывалась, смотря в пол. — Просто не хочется есть одной. Простите, если отвлекаю вас от работы… Не желая ставить девушку в еще более неуютное положение, Какаши перебил: — Все нормально. Я понимаю. — Спасибо, — одарив джонина очередной слабой улыбкой, девушка поставила перед ним тарелку с восхитительно пахнущим бульоном и лапшу рядом. Кушали они в тишине. Какаши погрузился в воспоминания. Тихиро думала, о чем можно поговорить. В конце концов, она задала волнующий вопрос: — Вы ведь служили в АНБУ. Вы знали о моем происхождении? Какаши отрицательно покачал головой: — Об этом знал только Третий. И АНБУ, приставленные к тебе. Таково правило секретных миссий. Ты же шиноби. Должна об этом знать. Тихиро по-детски надула губы, отвернувшись в сторону. На удивление меткое замечание Какаши пристыдило ее: — Я не знакома со структурой АНБУ. Да и шиноби… я скорее просто медик.«Ты не способна ни к чему, кроме медицинских техник» — приговором раздался голос учителя.
Тишину нарушало лишь тиканье часов и тихое, размеренное цоканье палочками по краю тарелки. Тихиро вопросительно подняла бровь, смотря за тем, как сын Белого Клыка отворачивается и ест к ней спиной. «До чего же чудной» Как ни странно, но справился джонин очень быстро. Вероятно, потому что не хотел представать перед девушкой без маски. А она и не настаивала, хотя любопытство то и дело подкатывало к горлу. Но Тихиро вовремя одергивала себя. «Все же это было бы крайне неприлично» — Очень вкусно, — заключил джонин, развернувшись к девушке лицом. Приспущенная ранее маска снова была на лице. Девушка улыбнулась, скрывая слабо проступивший румянец. Готовила она только для сестры. И то редко. Так, что похвалу своей стряпне от мужчин не слышала ни разу. — Вы были близки с моей сестро… — Тихиро осеклась, сразу же поникнув, — с Момо? Тут же, едва расслабившийся от теплого бульона Какаши, заметно помрачнел. Но заметно — сказано, конечно, сильно. Лишь углубившаяся складка между бровей выдала его чувства. Этого было достаточно для острого взгляда куноичи. — Мы были напарниками. Не больше, не меньше, — честный ответ, которым Хатаке хотел поставить точку в этом разговоре. Но Тихиро заканчивать не хотела. — Много миссий вы выполнили? — Не помню. Огава понимающе кивнула, замолчав. Какаши устало выдохнул, понимая, что своим холодом делает только хуже. — Ты можешь не общаться со мной так уважительно. Разница в возрасте у нас не такая большая, как может показаться. Тем более, когда-то ты меня и идиотом успела назвать. Тихиро удивленно вскинула брови. А затем тихо рассмеялась, вспомнив тот момент в госпитале Листа. — Да уж, кто бы мог подумать, что я назову идиотом человека, который скоро станет Хокаге, — отсмеявшись, девушка заботливо убрала тарелку за джонином и присела обратно. Тихиро хотела казаться беззаботной, хотя бы в глазах Какаши. Хотя бы в чужих глазах. Поддержки ей было просить просто не у кого, и именно поэтому Огава тщательно старалась, как можно подальше затолкать угрюмость и дерзость, которые скребли в горле. Девушке очень хотелось высказать шиноби всё, что она думает о Хокаге, о ситуации и о том, что она хочет просто врезать кому-нибудь по лицу. И эти чувства, окрепшие в период добровольного одиночества, вдруг отступали. Видимо, Тихиро просто не хватало простого человеческого общения. А, возможно, шестым чувством, девушка понимала, что именно Какаши мог понять ее лучше, чем кто-либо в деревне. И даже не потому, что Хатаке был когда-то давно напарником Момо. Просто он не первый раз теряет напарников. Друзей. Любимых. Какаши наблюдал за заметно притихшей Тихиро. Девушка что-то старательно обдумывала, по привычке теребя край футболки, и джонин про себя качал головой — она совершенно не умела скрывать своих намерений. Огава явно собиралась задать очередной вопрос, но каждый раз, набирая в грудь побольше воздуха, вымученно выдыхала его — сомневалась. Решив, что больше не стоит испытывать нежные девичьи эмоции на прочность, шиноби произнес: — Мне нужно работать, — и, дабы пресечь дальнейшие расспросы, направился к выходу, то есть, окну. — Как мне справиться с этим чувством… — наконец, на выдохе произнесла девушка, сверля взглядом широкую мужскую спину. — Я… чувствую, я виновата в их смерти. Вы… Ты ведь шиноби. Как с этим справиться? Какаши нахмурил брови, обернулся вполоборота. Она стояла перед ним, болезненно приложив руки к груди, перегнувшись через край стола. И взгляд такой пронзительный. Обжигающий до костей. — Время. И он солгал. На языке зудело: «Никак». Когда тень Какаши пропала из виду, девушка вымученно упала на кровать, свернувшись калачиком. Во всей небольшой квартирке горел свет. Пахло вкусно горячей едой. Чистоту, которую навела еще вчера Тихиро, можно было даже назвать стерильностью. Она даже полила цветы на подоконнике. Но уюта не было. И вряд ли бы он появился. Чувства пожирали девушку изнутри, словно кислота текла по венам. Но что-то изменилось в ней в этот вечер. Тихиро еще не до конца понимала, но присутствие рядом Какаши благотворно сказывалось на ее состоянии. Этот немногословный, таинственный человек больше не походил на того худенького мальчишку, которого она видела в госпитале много лет назад. Скорее, теперь он казался надежным и понимающим. И каждый раз, когда она украдкой вглядывалась в темно-серые глаза, отливающие сталью, казалось, что он может понять каждое ее чувство. И от этого почему-то становилось легче? Возможно, Тихиро и обманывала себя, но, если этот самообман сможет придать ей сил — и Бог с ним. — Широ, иди ко мне, — впервые за эту неделю позвав животное, девушка обняла его со всей нежностью, какую только могла ему дать. Он ведь ни в чем не виноват. Ни в ее горе. Ни в случившейся трагедии. И тем более в том, что вся жизнь Тихиро не больше, чем спектакль. Кот просто находился рядом все это время, ожидая момента, когда он сможет быть полезен. Он молчаливо следовал за ней по квартире, не отходя ни на шаг. А Тихиро, ослеплённая горем, не замечала его. И Широ с благодарностью отозвался на ласки, преданно заурчав. В этот вечер Тихиро смогла уснуть беспокойным, но желанным сном. Какаши вновь всматривался в свое отражение в зеркале. Темные круги под глазами буквально кричали о недосыпе — а это он даже не выдвинулся на миссию. Демон под кожей утробно рычал, покусывая внутренности.— Защити Рин, Какаши!
Не защитил. И, несмотря на то, что случилось во время тех двух дней войны, Какаши до сих пор не смог себя за это простить.— Момо говорила, что ты позаботишься о Тихиро, если ее не станет.
Почему до сих пор так никто и не смог понять: Какаши не тот человек, который способен кого-то защитить. Как можно полагаться на того, кто потерял всех близких ему людей? Он бесчисленное множество раз задавал себе этот вопрос. И так не нашел ответа. Человек с самой темной аурой — Какаши Хатаке — не смог защитить тех, кого искренне любил. Но он так хотел. Каждый раз искренне, всем своим естеством хотел оберегать. Он хотел хоть раз поверить в свои силы и сберечь тот свет, который всегда так легко ускользал сквозь пальцы. Какаши Хатаке — человек, который давно потерял свой свет, этой летней ночью решился дать себе последний шанс. Во что бы то ни стало, он не даст угаснуть еще одному слабому, тлеющему огоньку. И, Господи, он так надеется, что хоть одно обещание сможет сдержать. Он хочет доказать этому миру, что способен быть защитой и опорой. Он не позволит своим товарищам умирать больше. Он докажет себе, что способен обойти этот злой рок. Он больше не будет сожалеть. Он избавится от этого демона. Иначе какой он, к черту, Хокаге? — Как мне это понимать, Какаши? — Цунаде, еще явно не проснувшаяся до конца, смотрела на джонина удивленным, раздраженным взглядом. Янтарная радужка ее глаз буквально кипела от негодования: — Что значит: ты лично займешься этим вопросом? — Все так, как вы услышали, госпожа Цунаде, — на выдохе произнес Какаши. Вся его поза говорила о нежелании этого разговора. Но, увы, он был необходим. Цунаде стукнула кулаком по столу: — Тебе нужно заниматься совершенно другими делами! Например, сколько старейшины будут ждать, пока ты соизволишь притащить к ним свою ленивую физиономию? — Цунаде свирепела, и очень хотела поставить Хатаке на место, выбив это странное, совершенно на него не похожее, желание из светловолосой головы. — Скажите, кто лучше сможет подобрать людей и руководить ими, кроме меня? Если у вас есть кто-то на примете, то я сейчас же развернусь и пойду к старейшинам, — Какаши играл в опасную игру. Буквально, его жизнь висела на волоске. Цунаде уже разминала кулаки. Хатаке видел, как высоко вздымается ее грудь. Повисло недолгое молчание: — Ладно! Ладно, черт тебя дери! Ладно! Хорошо! —Цунаде приложила руку ко лбу, — Надеюсь, хоть эта проблема, так любезно списанная на меня Третьим, решится как можно скорее. В конце-то концов, ты будущий Хокаге. — Благодарю, — кратко заключил Какаши. — Предоставите мне возможность самому выбрать людей для миссии? — Сакуру и Наруто я брать запрещаю, — отрезала Цунаде. — Они нужны мне здесь. Какаши устало выдохнул, понимая, что спорить с действующим Хокаге становилось все опаснее. Он и так позволил себе лишнего, и не будь они близкими друзьями, определенно бы проехался носом по полу. — Больше ограничений нет? — Нет, — Цунаде прикрыла веки. — И еще, Какаши, будь осторожен. Даже старейшины не так много знают о способностях клана Тори. Несмотря на то, что Тихиро не проявляла агрессии и даже во время учебы в Академии не была выдающейся куноичи… Этот клан всегда был известен, как одни из самых лучших наемных убийц во время Второй войны шиноби. Все, как один из ветви Ян — безжалостные убийцы, не способные ни к чему, кроме насилия. Какаши не проявил даже малейшего признака заинтересованности. Мужчина лишь сдержанно кивнул, ловя взгляд Пятой. Цунаде чувствовала, что что-то не так. А, как известно, предчувствия ее не обманывают. Наверное, впервые за всю свою жизнь Пятая пожалела, что Данзо мертв. Уж этот старый змей точно знал о тайных опасностях, которые следует ждать от пропавшего из истории Пяти великих стран клана. И Цунаде бы не сидела сейчас, как на пороховой бочке. Дверь за Какаши с тихим скрипом закрылась, и Хокаге устало опустила голову в отчеты, читая их наискосок. «Черт… только из Войны выбрались. Даже года не прошло, чтобы не происходила какая-нибудь чертовщина». Тихиро впервые за последнюю неделю вышла на прогулку. Коноха совсем не изменилась. Люди все также улыбались друг другу. Здания перестраивались. Воздух пах летним зноем и свежей листвой. Тихиро удивлялась своим ощущениям — внутри взрывались вулканы, а мир стоял на своих местах. Как такое возможно? Собственная незначительность казалась смешной. Подумать только, если Огавы не станет — Коноха останется прежней, она не разрушится. Она все так же будет пахнуть листвой и зноем. Люди будут смеяться, любить и ненавидеть. На свет будут рождаться дети… — Тихиро-ча~ан! — знакомый голос вызвал неоднозначные эмоции у девушки. С одной стороны хотелось бежать так быстро, как только возможно. С другой, Тихиро была искренне рада встретить такого светлого, открытого человека. Ли вновь стиснул ее в объятьях: — Тихиро-ча~ан! Я слышал, что случилось! Так жаль, что меня не было рядом! Мне следовало проводить тебя до дома! «Он чувствует вину…» — осознание яркой красной стрелой пронзило Тихиро. Он стояла, подобно статуе, не понимая. Человек, совершенно посторонний и далекий. Он чувствовал свою вину, за то, что случилось с ней. Он говорил это так искреннее. — Ли, — отойдя от шока, девушка тепло улыбнулась юноше, мягко похлопав его по плечу. — В этом нет твоей вины. Ему совершенно все равно, что Тихиро — член таинственного клана. Он не знает этого. И ему не нужно знать о ней больше, чтобы волноваться. Чтобы сопереживать ей. Он знает ее, такую, какой сама Тихиро знает себя. И почему-то в этот момент девушка поняла, что все-таки, если она исчезнет, Коноха изменится. Ведь Деревня Скрытого Листа — цельный организм. А его жители — листья одного дерева. Они растут вместе с ним и умирают вместе с ним. И все они связаны. Никто не исчезает бесследно. А Тихиро, погруженная в тяжелые мысли о собственном происхождении, отдалилась, потерялась. Но сейчас она вернулась. Она будет бороться. Она станет сильнее. Она больше не хочет оставаться в стороне. Она обязательно узнает свою историю. Больше не будет прятаться за собственной слабостью. Она больше не хочет сожалеть. — Пойдем, зайдем в Ичираку-рамен? — Ли согласно закивал, принявшись тараторить о своих тренировках. Тихиро внимательно слушала, впервые за последнюю неделю чувствуя странное облегчение. Больше она не позволит тьме овладеть ею. И будет оберегать от нее других. Ведь, что она ещё может сделать для этого мира? Дышать даже стало как-то легче. Девушка слышала забавные истории из жизни Ли, который с особым рвением старался не упустить ни одной, даже лишней, детали, и слабо, но искренне улыбалась. Внезапный тихий шелест за спиной заставил знакомых оглянуться. — Привет, ребятки, — раздался низкий голос. — Какаши-сенсей! — обрадовался Ли, завидев лучшего друга и самого яростного соперника своего сенсея. Тихиро же лишь удивленно хлопала глазами, заметно напрягшись. Неужели, что-то случилось? — Кстати, Гай, кажется, искал тебя… — взгляд темных глаз упал на лицо Ли, — Он сказал, что срочно хочет рассказать тебе о новом прие… — Я уже бегу, Гай-сенсе~ей! — с воинственным кличем Ли пропал из вида Тихиро так быстро, словно они и не сидели тут последние полчаса. — Вот так вот, общайся с парнями, — хихикнула девушка в след Ли, — чуть «Гай-сенсей» и плати за двоих. Какаши хмыкнул, про себя отмечая заметные перемены в настроении девушки. Она казалась куда сильнее. Или ему хотелось так думать? — Я заплачу, — коротко сказал джонин, чем вызвал ярко-красный румянец на девичьих щеках. — Что-что! Нет! Не стоит. Это далеко не ваша обязанность! — попыталась оправдаться Тихиро, активно жестикулируя руками. — Свои обязанности я прекрасно знаю, — вкрадчиво произнес Какаши, щурясь от звонкого голоса куноичи. — И я заплачу. А потом обязательно возьму свои кровные у Гая. Не переживай. Уж кто-кто, а Какаши Хатаке в денежном вопросе всегда умел выйти победителем. Девушка спорить больше не стала, и без того шокированная порывом мужчины. — И еще, — уже более серьезно начал мужчина, присаживаясь рядом с Тихиро на место, с которого недавно стартанул Ли, — открылись некоторые обстоятельства, касательно убийства Момо. — И какие? — Тихиро заметно помрачнела, усаживаясь поудобнее и даже отложив палочки. — Момо вела дневник, записывая все случившееся с ней на миссиях. И за неделю до смерти… — Стоп. Неделю? Она же не могла участвовать в миссиях уже очень давно. Какаши шумно вздохнул, подбирая слова: — Последние три месяца она принимала участие в миссиях, расследующих деятельность преступных организаций, активизировавшихся с момента побеждения «Акацуки». Тихиро болезненно зажмурилась: — Поняла. Какаши, несмотря на потухшую жизнерадостность девушки, продолжил. Так ей будет легче. Она имеет право знать. Он рассказал ей о том, что Момо в один из дней наткнулась на странный дуэт. Двое мужчин напали на отряд Момо. Они были под воздействием странной техники, вроде переноса сознания клана Яманака. Последним, что твердили шиноби, перед тем, как умереть, было лишь: «Мы всегда смотрим на юг». — Мы пока не уверены, что это как-то связано с ее смертью или тобой, в частности. Но я расскажу тебе больше, если узнаю. И, если тебе есть, что рассказать мне, то помни об этом, — закончив рассказ, Какаши расплатился с продавцами и вышел из заведения вслед за девушкой. Тихиро молча поджала губу, переваривая новый поток информации. — Какаши… пожалуйста, если будет возможность… выйти на них. Я должна быть в отряде, — тихо, без лишних эмоций отчеканила девушка, смотря в темные омуты глаз джонина. Мужчина отрицательно покачал головой: — Это исключено. Учитывая твои данные… — Я все равно найду способ, даже если вы запрёте меня за семью замками! — в сердцах воскликнула Тихиро, привлекая лишнее внимание. Несколько людей с улицы оглянулись в сторону куноичи. — Раньше я говорила, что мне не хватает зла. А теперь вот хватает. Я поделюсь со всеми. Пусть знают, что я больше не хочу сожалеть о смерти своих близких. Пусть знают, что я готова пойти на все, чтобы они умерли не напрасно! Какаши смотрел на пылающую уверенностью Тихиро, и не верил своим глазами. Огонек в ее душе, который еще вчера мог угаснуть, превратился в жаркое пламя. Такое же яркое и сильное, какое было тогда. Много лет назад в больнице. Девушка была полна решимости. И это подкупало. Но Хатаке все-таки джонин. И куда опытнее. — Твои навыки боя оставляют желать лучшего. Даже если мы и выйдем на след этой группировки, то ты будешь только слабым звеном, — Какаши развел руками. — Ты шиноби-медик, но, пока ты не сможешь постоять за себя, твоя работа в поле равно самоубийству. Это, ты должна понимать. Девушка печально опустила взгляд в пол, понимая, что Какаши чертовски прав. — Я могу быть хоть как-то полезна? — взглянув на джонина со слабой надеждой, девушка сложила в привычном жесте руки на груди. Какаши задумчиво вздохнул. «Да уж, задачка не из легких», — Хатаке знал, что он попал в точку. Девушка, по словам Цунаде, не переносила насилия. А если и переносила, то тяжело. Едва ли она могла за себя постоять на миссиях. — Ну, пока ты можешь просто подумать, говорила ли тебе Момо что-то необычное в последнее время. Это уже очень поможет, — Какаши развел руками. Тихиро нахмурилась, ожидая явно не такого ответа. И, набрав в грудь побольше воздуха, выдала: — Тогда потренируйте меня! Какаши впал в ступор. Потренировать? Она серьёзно?..