Мир на Кибертроне

— …ты Старскрим говорил они автоботы вытащат из тебя мозги еще когда ты предал десептиконов теперь ты покалечил Метроплекса и чуть не угробил планету что за такое сделали бы с тобой до войны… Старскрим впервые слышит, как Слэг пытается говорить быстрее – и эта речь настолько лишена интонационных пауз и ударений, что даже не сразу становится ясно, что это был вопрос. Разозлил динобота. Какое достижение, фраг! — Может, в плавильню бы сунули, — шипит Старскрим, и это все равно звучит сердито. Испуганно, но сердито. – Ниже Искры все плавить можно долго. Но тебе-то какое дело? Ты же гордишься, что ты не автобот! Лапища Слэга стискивает провода на интерфейс-панели – не машинально, как раньше, а уже сознательно стараясь причинить боль. Но у Старскрима болит все, весь проклятый корпус, добытый предательством и ложью, и жжение в глубине честплейта кажется мелочью. — И?! Ты, Старскрим, сейчас в плавильне? — Н-нет, — цепляться за Слэга довольно глупо, но сдержаться не получается. Когда Старскрим изо всех сил прячет эмоции, не орет и не вырывается, его серво сводит от напряжения – вот и сейчас он сжимает чужие горячие пальцы так, что кому-то другому это могло бы и повредить. — Так и чего ты, Старскрим, ноешь?! — Потому что у меня тоже есть чувства! Я живой, мне больно, в конце концов! Я… — Да всем лить на твои чувства! – перебивает Слэг и фонит удушающей, парализующей злостью; будь Старскрим в норме, у него бы активировались боевые протоколы, но сейчас только перегревается корпус, и от этого бросает то в холод, то в жар. – Какие еще чувства фраг ты Старскрим вообще думал что тут целая планета живых автоботов и у них тоже чувства а до этого ты их убивал создателей Рэтчета Уилджека других целый корабль им тоже было больно и другим потом тоже расскажи им про свои чувства ну! В мире ничего не существует, кроме звучащего в аудиодатчиках эха – жутко ровного, механического голоса, — кроме чужого эм-поля, окутывающего щекотным невесомым облаком. Кроме ладони Слэга на интерфейс-панели, сжавшего пальцы Старскрима в ответ так сильно, что попавшие между ними штекеры вот-вот расплющит. Только это. И, конечно, фрагов переломанный, истерзанный, грязный и многократно изнасилованный корпус. — Чего ты, Старскрим, боишься? – бурчит Слэг, уже привычно растягивая слова, снисходительно и – самую чуточку, или показалось? – встревоженно. – Они, автоботы, ничего тебе не сделают. Они не знают, что ты, Старскрим, живой. Я, Слэг, с тобой разговариваю! – он резко дергает за руку. Вряд ли это попытка причинить боль, но раскрытая Искра сжимается от ужаса. Если Слэг нечаянно сломает запястье – а он может, — единственной кое-как функционирующей конечностью останется та рука, которой Старскрим вообще старается лишний раз не шевелить, чтобы не задевать болтающееся на трансфлюиде крыло… Корпус напрягся прежде, чем Старскрим осознал, что Айр Рэйд всего лишь протянул руку. Неловко, не понять даже, хотел он коснуться шлема или потрясти за плечо. — …буду с тобой, и он не посмеет ничего тебе сделать при Родимусе и остальных! – возвращение в реальность было неравномерным, и несколько нанокликов Старскрим тупо смотрел, как асинхронно шевелятся губы Айр Рэйда – и только через какое-то время до сознания начали доходить слова. – Я понимаю, ты нервничаешь, но пожалуйста, постарайся взять себя в руки и пойти, это же действительно важно! Казалось, Айр Рэйд уговаривал в первую очередь себя самого. Интересно, как он среагирует, если честно объяснить, что встреча с Праймом пугает Старскрима намного сильнее? Нет, если Айр Рэйд не понимал сам, тратить энергию не имело смысла. Он не сотриадник и даже не соратник, чтобы лишний раз думать о чепухе в его голове. Прежде чем встать, Старскрим переключил внимание на пол, замедляя аудиовосприятие. Вот уж кого абсолютно не волновало рандеву с Праймом, так это ее. Проклятую тварь, на которую даже смотреть порой было неприятно. — Т-н-смшь-крсть-нш-нргн-прткн-тб-ргм-птм-урнь-стн-щь-всь-птлк! – донеслось из-под тряпки, вертящейся в проходе между платформами. В центре бесформенного комка топорщились прикрытые грязной тканью рожки. — Обязательно весь? Половиной никак не обойтись? – устало спросил Старскрим. Два цикла почти непрерывного представления «Слэг героически защищает автоботские запасы энергона от неведомого монстра» могли доконать кого угодно. — Всь! – сердито подтвердил спарклинг и дернул хвостом, припадая на передние лапки. – Чнь-пснь-тврь-нд-бзтльн-всь! Если «очень опасная тварь» была настолько легкой и хрупкой, что Слэг рискнул вот так поднимать ее своими драгоценными рогами, Старскрим вообще плохо понимал, почему автоботы не выдрали ей Искру сами. Ладно, после договора о разоружении Слэг был единственным на Кибертроне, кто обладал дистанционным оружием, которое можно использовать рядом с запасами топлива… но он же каждый раз что-нибудь ронял, пролезая за этими паразитами на склады. Не стены и потолки, конечно, но в поврежденной мебели тоже хорошего мало. А если те новые корпуса, которые собрался строить Гальватрон, по характеристикам ближе к диноботам, чем к истребителям — а так, скорее всего, и было, — автоботы будут полными идиотами, если начнут экспериментировать на этом спарклинге. Куда им шестой динобот? Шумно провентилировав системы, Старскрим вытянул ногу и прижал край тряпки, сдергивая ее со спарклинга. И с ругательством отбросил ее прочь, под платформу Айр Рэйда, когда пропитанная энергоном и дрянными присадками ткань загорелась. Долей наноклика позже Старскрим вскинул руки, сбивая траекторию полета. Нет, как бы он ни относился к своему созданию, он не был сторонником швыряния спарклингов в стену – но эта тварь метила ему в голову, не думая, что при таране сама пострадает больше! Она копошилась на полу, пытаясь подняться на лапки, и этими нелепыми подергиваниями жутко напоминала Слэга, упрямо лезшего в драку снова и снова. Вот только Слэг, избитый Гримлоком, всегда приползал к Старскриму. А от твари даже извинений ждать было бесполезно. Кто-то заколотил в дверь, и створки мгновенно разъехались, подчинившись выпущенной тварью молнии. В комнату ввалился Файерфлайт, глянул на Айр Рэйда, застывшего с выражением полнейшей растерянности на фейсплейте, и открыл было рот… но тут тварь пискнула – пронзительно жалобно, явно имитируя звук страдания, и Файерфлайт развернулся всем корпусом в ее сторону. — Чем дольше я за всем этим наблюдаю, тем меньше понимаю, почему ты так им восхищаешься, Айр Рэйд? Он говорил так, будто Старскрим вообще здесь не присутствовал. Ладно, это можно было перетерпеть, он давно привык, что о нем говорят в третьем лице… но какого шарка этот урод полез к чужому спарклингу?! — Она в порядке, — Старскрим поднялся на ноги, и в отсеке, предназначенном для одного, сразу стало отвратительно тесно, так тесно, что задрожала Искра и болезненно напряглись серво. А нет, тварь все-таки ободрала обшивку и помяла стабилизаторы, видимо, когда рухнула хвостом прямо на край платформы. – В любом случае, она не любит, когда ее трогают посторонние. Тварь спокойно лежала на предплечье Файерфлайта, осторожно прижавшего ее к честплейту. Мало того, она еще и шевельнула правым рогом, поглаживая его обшивку. Старскрим меньше клика назад готов был заявить, что они никуда не пойдут – какой еще новый корпус монстру, даже при миниатюрных размерах умудряющемуся быть гайкой в баке? Но сейчас, при постороннем, это было невозможно. — Дай ее сюда. Мы идем к Прайму, — почти прорычал Старскрим. – Нам некогда с тобой спорить. — Надеюсь, Прайм ее у тебя отберет, — гадко улыбнулся Файерфлайт, но тварь все-таки вернул. Старскрим держал ее на руках, наблюдая за тем, как Файерфлайт уходит, и чувствовал, как мерзко они дрожат. Нужно было успокоиться. Немедленно. — Топливо тебе нужно? – не дожидаясь ответа, Старскрим отсоединил кокпит и сдвинул его в сторону, выпуская заправочный шланг – и несколько проводов для инфо-коннекта. Он держал желтое стекло так, что Айр Рэйду ничего не было видно, и вообще на него не смотрел – но почти физически ощущал его взгляд. А через наноклик тварь сбросила по прямой связи кадры со своих оптосенсоров. Схемы напряжения в разных участках чужих нейросетей Старскрим не читал все равно, а по фейсплейту что-то понять было сложно. «Ему стыдно», — просветила тварь, и Старскрим чувствовал, как она тащится и балдеет от собственной способности расшифровывать чужие эмоции. «Еще одна выходка, даже самая безобидная, и мы никуда не пойдем», — пообещал он. «Я не буду делать, как Слэг! – возмутилась она. – Я знаю, что такое ответственность, и если ты…» Ее эмоции, мгновение назад легко ощутимые по прямой связи, как отрезало – пинг проходил, и только так можно было понять, что инфосоединение не оборвалось. Необычайно качественная защита разума для спарклинга, которому нет и трех квартексов. Впрочем, она постоянно объединяла сознание с разными меха, для нее это был единственный способ нормального общения, конечно, она справлялась лучше среднестатистического кибертронца. «Мне правда очень плохо в этом корпусе, — побежали глифы по внутреннему экрану. – Тебе не понять, но неужели тебе так трудно помочь?!» Ему не понять? Старскрим хорошо контролировал мимику – и даже пальцы, которые и не дрогнули, хотя первым порывом было скрутить и смять тонкие провода, выдирая их не только из собственных инфо-разъемов, но и из маленького корпуса тоже. «Прости», — мгновенно отреагировала тварь. Старскрим сомневался в ее искренности – и, пожалуй, он мог бы проломить ее ментальную защиту. Здесь решало не умение, а упрямое желание докопаться до сути… вот только желания не было. Старскриму лить было, что чувствует или думает его творение, он и помочь согласился, понимая, что иначе ни тварь, ни Айр Рэйд не отвяжутся. Более того, сюда могли притащиться диноботы. Это было бы неприятно. В конце концов, он буквально циклы назад начал чувствовать себя в безопасности – когда уже и забыл, что это такое. Здесь, в крохотном и вечно темном отсеке, ставшем жутко тесным из-за двух платформ, предназначенных для крылатых, Старскрим впервые за последние квартексы ощущал себя собой. Конечно, в основном в те груны, когда ни Айр Рэйда, ни других аэроботов не было на базе. Когда можно было лежать, лениво просматривая найденные аэроботами датапады и инфокристаллы, особенно и не вникая в данные, записанные миллионы квартексов назад. Просто лежать в одиночестве, не опасаясь, что кто-то вломится, навалится многотонной тушей, полезет глоссой в фейсплейт или начнет приставать с вопросами, не подразумевающими ни возможности промолчать, ни возможности послать далеко и надолго. Даже сами аэроботы, хозяева этой территории, почти не раздражали Старскрима – пусть он и помнил, какую обжигающую ненависть испытывал к ним раньше, тщетно обучая их быть триадой. Тогда он и представить не мог, что здесь ему однажды станет уютно и спокойно. Ладно, он актуализировал все данные по техническим характеристикам своего создания – еще вчера – и, наверное, больше ничего не мог сделать, чтобы встреча с Праймом прошла нормально. Ну, разве что опоздать на пять кликов, а не на двадцать! — Все нормально? – Старскрим улыбнулся Айр Рэйду, надеясь, что это не выглядело нервным оскалом. Впрочем, тот тоже боялся. Ему-то чего бояться? – Спарклинга не забыли, датапад не забыли, допуск в зал совещаний имеется… — перечисление наконец оживило Айр Рэйда, убрав дурацкое выражение с его фейсплейта. Только чужое эм-поле – и чужие шаги за спиной, след в след – не давали Старскриму соблазниться замечательными идеями повернуть не туда, пройти мимо лестницы наверх, остановиться на полпути и броситься прочь. Нет, наверное, тварь тоже бы возмутилась, если бы он так сделал. И конечно же, она ощущала безо всякой эмпатии, как колотится и дрожит Искра в глубине его корпуса. Это трудно не заметить, когда прижимаешься к кокпиту рогом и крылом. У дверей зала совещаний стоял Сладж, прислонившись спиной к стене, и при виде Старскрима со спарклингом на руках подался вперед, ссутулился и наклонил голову. Будто хотел что-то сказать, но никак не мог сообразить, что именно. Будь это в старые времена – до подписания договора о разоружении, – Старскрим подумал бы, что от него потребуют сдать оружие и вытряхнуть саб-спейс. — Привет, Сладж, — с ним Старскрим не ссорился и не планировал ссориться сейчас. – Хотел тебя спросить – как ты относишься к тому, что у вас появится копия Слэга, если, конечно, этой малютке помогут перебраться в другой корпус? — Э-э… — Сладж переступил на месте и дернул плечами, что было его обычным поведением, когда он пытался подобрать слова. – А чего я-то? — Просто интересно, — заверил его Старскрим. – Как раз недавно подумал, что на двух Слэгов одного Гримлока недостаточно будет, придется и тебе регулярно вправлять кому-нибудь проц. Снарл со Свупом такое не потянут, ты же понимаешь. Айр Рэйд тихо стоял сзади, и только фон выдавал его растерянность. А Сладж с грохотом привалился обратно к стене, шарахнув по ней плечом так, что в зале совещаний могла и краска осыпаться. Видимо, мыслительный процесс с контролем движений сочетался не очень – либо одно, либо другое, но не оба одновременно. — Я, Сладж, нормально. Ну, она нормальная. Она мне, Сладжу, нравится. — Вот и славно, — улыбнулся Старскрим и шагнул в зону дверного сканера, позволяя ему считать сигнатуру. – Прайм, Кап, Гримлок, приветствую. Спарклинг, поздоровайся, — вытянув руку, Старскрим стряхнул тварь на длинный стол. – Все характеристики спарклинга записаны на датападе, вот, можете ознакомиться, а я сейчас постараюсь вкратце объяснить, почему спарклингу нужен новый корпус. В первую очередь стоит отметить, что спарклинг не может трансформироваться, хотя ее нейросеть способна выдержать такую нагрузку… — Постой, — вскинул руку Родимус, перебивая, и шагнул вплотную к столу. – У нее есть Искра? Она не дроид? — Покажи им, — скомандовал Старскрим. — Она абсолютно не фонит, — Кап, как обычно, отметил очевидное. – Гримлок, Старскрим может и не знать, как надо рассказывать истории, но ты-то знаешь! Давайте, объясните все с самого начала, потому что мы с Родимусом никвинта не понимаем. Откуда у вас вообще взялся спарклинг? Старскрим замер, касаясь бедром края стола, и трансформационные цепи в запястье болезненно заныли. Мелькнуло дурацкое, но нестерпимо острое желание активировать бур и оборвать эту короткую жизнь неполноценного спарклинга – легко и просто, одна команда и пара шагов вперед, кажется, придется наклониться и сперва поймать тварь второй рукой, за хвост, например… Несколько нанокликов Старскрим разглядывал тварь, вертя в голове эту идею. Он не мог этого сделать. Не поднималась рука. Праймус, тварь и так не проживет долго, все эти логи рассинхронизаций и багов оперативной системы указывали на то, что этот мелкий корпус работает на износ. Старскрим не знал, чувствовал ли он сейчас жалость или что-то подобное, он не был эмпатом, чтобы радостно присваивать ярлычки каждому всплеску напряжения в нейросети. Чувства не имели значения – меньше всего Старскрим хотел нарушить хрупкое равновесие, наконец-то установившееся в его жизни. — Она не фонит, потому что для меха ее альтформы это базовое свойство, — коротко объяснил он, заставляя себя вернуться к привычным интонациям «я ученый, а вы тупая ржа». Не то чтобы он хотел повыпендриваться перед Праймом и Капом; просто эти интонации успокаивали, как любое поведение, въевшееся в саму Искру. – Я взял за образец кассетиконов. Собрал корпус, отнес к Вектору Сигме, она ожила. — Он, Слэг, хотел спарклинга, — прогудел Гримлок сзади и сбоку. – Мы, диноботы, даже не думали, что она правда оживет. А потом она услышала про эти новые корпуса, и про то, что они, хедмастеры, тоже новые корпуса строят, а ты, Родимус, хочешь говорить с Гальватроном… Старскрим попятился, все еще пытаясь сохранять достоинство и не бежать, не уходить в стазис прямо здесь и не совершать истерических жестов вроде падения на колени и отчаянного визга, что все это ложь и провокация. Его трясло, и он видел, как Прайм смотрит на его фейсплейт. Гримлок, фрагова мстительная скотина, отыскал замечательный способ избавиться одним махом от Старскрима, от убогого спарклинга – и еще предъявить претензии Прайму, оставаясь при этом чистеньким! Оставаясь полным идиотом в автоботских оптиках! Старскрим посмотрел бы, как бы сам Прайм выкручивался, если бы в него не в первый и не в десятый раз пытались засунуть диноботский хвост! Из вокодера вырвался нечленораздельный, отвратительно жалкий писк, когда жесткие лапки Гримлока сжали края воздухозаборников, а крылья со звоном шарахнулись о выпуклый честплейт его диноформы. — Гримлок, спокойно, — Прайм подошел ближе и посмотрел поверх головы Старскрима. – Послушай, я не собираюсь его бить. Я его пальцем не трону, мы просто поговорим. Раз в полтора квартекса можно и поговорить, верно? И, Гримлок, вот от тебя я не ожидал! Фраг, ладно, десептикон… но ты же знал, что эта его кассета за нами шпионит, во имя Праймуса, Гримлок, зачем?! — Я, Гримлок, думал: ей, малышке, тоже надо что-то делать. Ничего не делать – плохо. И ничего не знать – тоже плохо. Я, Гримлок, так думаю. Ты, Родимус, не сказал бы нам про Гальватрона, и про хедмастеров не сказал бы. Это нам, диноботам, обидно. Ты, Родимус, понимаешь? Прайм неплохо контролировал себя – он не сжимал кулаки, не менялся в фейсплейте, но фон на таком расстоянии не скроешь, как и заметное напряжение серво. Старскрим давно его не видел, а тесно не общался никогда, и потому сейчас Искру кольнула зависть. Он запомнил Прайма «крошкой Ро», как его презрительно называли миллионы квартексов назад. Но Хот Род не провалялся в стазисе эти миллионы квартексов, и сейчас, похоже, справлялся с новой должностью, даже если и не дотягивал до живого символа Оптимуса Прайма. — Ты хотел, чтобы я делал что-то полезное, Прайм, — голос звучал выше, чем обычно, но это от злости, не от страха. – Если тебе нужны новые корпуса, я их построю, — договаривая, Старскрим уже знал: Прайм это предложение не примет. Слишком он автобот, чтоб ему заржаветь. Или, может, дело было в самом Старскриме? — Я не желаю автоботам зла, я говорил тебе, что не собираюсь причинять вам вред. Я хотел отомстить Гальватрону, ничего больше… Прайм точно так же смотрел на него несколько квартексов назад, когда Старскрим впервые пообещал выиграть войну – для автоботов или против Гальватрона, тогда это не имело значения. Они не выиграли. Прайм не доверял Старскриму тогда и не станет доверять сейчас. — Опять слова, — в оптике Прайма застыло непонятное, неидентифицируемое выражение, но смотрел он прямо и уверенно, совсем не так, как на Гримлока. – Мне неинтересны слова, Старскрим, мне интересно, что ты делал эти фраговы полтора квартекса?! И что, заешь тебя ржа, ты задумал сейчас, если наконец перестал трусить и явился сюда? Он знал, как справляться с неверием Мегатрона – но реально ли объяснить Прайму, что все это дело хитрых диноботских лапок, крепко сжавших воздухозаборники? Старскрим вообще не видел последних записей малышки, не знал ни о новых корпусах хедмастеров, ни о переговорах с Гальватроном. Думал, речь идет об отбитых у десептиконов лабораториях на Бисто. Меха, прилетевших оттуда, видели все, здесь никаких секретов не было. Слова мелькали и пропадали из оперативной памяти раньше, чем складывались во внятную фразу – какую угодно, лишь бы не молчать. Старскрим до боли стискивал кулаки, но это не помогало. Корпус был перегрет, это чувствовалось по выступившему конденсату, по чуть размытым, хуже обрабатываемым данным периферического зрения. Старскрим помнил, что где-то там на столе сидела, точнее, стояла проклятая тварь, что в зале находились еще Айр Рэйд и Кап, которые должны были фонить… Но фон огромного Гримлока за спиной подавлял, сбивая с мысли, и еще хуже действовал Прайм, разглядывавший фейсплейт так пристально, как будто его в самом деле интересовало, что Старскрим ответит. — Я хотел бы… исправить ситуацию, — проговорил он невнятно. – Подумай сам, если бы меня не было рядом с диноботами, вреда от них было бы больше в разы! А в последние циклы, когда я стал жить с аэроботами, я действительно нашел себе дело. Я помогаю разобраться со всем шлаком, что они притаскивают, Айр Рэйд может подтвердить! И теперь, когда вам нужен кто-то, кто будет строить новые корпуса, я только рад этим заняться, Прайм, я же объяснял тебе, почему я не могу летать, как раньше… Я понимаю, что тебе сложно мне поверить, но ты же ничего не теряешь, Прайм! — Ничего не теряю? – переспросил тот. – Значит, я должен дать тебе доступ к десептиконским технологиям, к украденным разработкам с планеты Мастер, к Вектору Сигма – куда ты и так уже пролез без спроса! – а на выходе получить что-нибудь вот этакое, что даже трансформироваться не умеет?! Старскрим, ты инженер? Ты ученый? Я никогда не отрицал, что ты спец в воздушном бое, но у нас давно уже нет войны, почему все остальные джеты это приняли? Кассета без кэрриера, фраг, ты знаешь, что мне написал Твинкаст насчет этого? Что это вивисекция похлеще, чем ваши гештальты или безумные эксперименты Шоквейва! Конечно, этот спарклинг мучается, и с каждым циклом ему становится хуже, а чего ты ожидал, лишая его синхронизации, которая ему важнее энергона? А твоя неспособность летать, которая чудесным образом возникла в тот самый цикл, когда мы прекратили военные действия?.. — Родимус, — Кап шагнул вперед, потянул Прайма за плечо. – Я понимаю, что тебя так злит, но этот несчастный спарклинг – наименьшая из наших проблем. И Старскрим действительно… не в порядке. Кап был возмутительно прав. Только лапки Гримлока, по-прежнему крепко державшие за воздухозаборники, давали Старскриму возможность стоять прямо, не пошатываясь.