Мир на Кибертроне

Иакон — если отойти подальше от автоботской базы — совсем мертвый, темный и страшный. Но со Старскримом не страшно. Он все здесь знает, он щедро делится энергией… и он хочет помочь. Она не боялась, когда они пошли и взломали кабинет Родимуса — как много раз прежде, но тогда она была одна и никто не мог ее заметить, — и когда они влезли в информаторий, который, впрочем, никто не охранял. Но сейчас они идут на базу хедмастеров, на нейтральные территории, и туда нельзя полететь, потому что все сразу же увидят, и даже идти по пустому городу немножко страшно. «Мы долго идем, — сердито подумала она. — Иди быстрее!» «Можешь полететь», — предложил Старскрим равнодушно. Очень смешно — она же вообще не знает, куда! Она почувствовала раздражение Старскрима и чуть не согласилась отсоединиться, но быстро догадалась, что так станет совсем скучно. Вот сколько раз она общалась через прямое подключение с разными меха, и никто из них так не закрывался! Зато Старскрим никогда не ругался, если она все-таки находила лазейку в его защите. «Мне скучно! — заныла она после нескольких кликов попыток прочитать его мысли, увидеть не россыпь ярких вспышек внутри головы, а именно картинки образов и воспоминаний. — Тебе что, жалко мне показать хоть что-нибудь? Все равно нам идти еще и идти…» Старскрим шевельнул рукой, на которой она сидела. Она заверещала, испугавшись, что падает, но тут Старскрим подставил другую руку. «Чтоб ты заржавела! Что мы будем объяснять, если твой писк кто-то услышит?! — горячие пальцы неприятно сдавили правое крыло у основания. — Я тебя хоть раз уронил?!» «Извини». «Я не Слэг, — Старскрим продолжал злиться. — Прежде чем что-то сделать, я, представь себе, думаю!» Чем ярче эмоции, тем труднее прятать свои настоящие мысли — ну, когда активировано инфосоединение, и тысячи запросов и пакетов данных носятся туда-сюда по проводам. Это все ужасно сложно представить, но она и не пыталась понять, как это работает, ей хватало того, что она умеет этим пользоваться. А что ей оставалось, если это было почти единственным способом нормально с кем-то поговорить? Кому-то вообще так удобнее… Слэгу, например. Ой, это она зря подумала… Снова мелькнуло незнакомое место из воспоминаний Старскрима, и на этот раз там была она сама. «Эй, что это за светящаяся фраговина? — она по привычке шевельнула рожками, пытаясь увеличить площадь контакта. С диноботами это иногда срабатывало. — Почему я такого не помню?!» Старскрим издал тихий шипящий звук. Вообще, у нее была хорошая память, и эту штуку — огромный светящийся шар — она бы точно не забыла. Значит, Старскрим стирал какие-то ее файлы? Она не сомневалась, что технически он такое мог. «Ты что-то переделывал в моей голове?» — наконец спросила она, когда злость Старскрима стала уменьшаться. «Нет. Если ты не заметила, у тебя нет головы, — для шутки это было слишком ядовито. — Откуда такие мысли?» «Я не помню это место. Этот шар. А я всегда все помню, я же кассета», — ей все еще было странно от того, что она, как выяснилось, не одна такая. «Ты вряд ли могла запомнить первые груны после активации. Такое никто не помнит». «Старскрим! — она чуть не подпрыгнула. — Покажи, покажи, покажи!» «Вот еще. Ты…» — он закрылся совсем, в их соединении остались одни безэмоциональные, почти невесомые пакеты пинга. Что же там было такого, о чем неприятно вспоминать? Странно — она часто видела себя со стороны, чужими оптиками, но никто и никогда не показывал ей, как она активировалась. «Старскрим?» — жалобно позвала она. «Ты ведь не отстанешь? Да, мелкая тварь?! Не могла спросить у Слэга?! — Старскрим снова злился, и на этот раз — очень сильно. — Обязательно нужно сердить меня перед важной операцией?!» Правое крыло ныло от сжатия, но она знала, что вмятин не будет. Даже если Старскрим излучал так много ярости, что Искра мелко-мелко дрожала и болели рожки. А вот сферу кокпита он сдвинул, нечаянно или нарочно, и провода неприятно натянулись. Она лежала на его предплечье, горячем, трясущемся, и изо всех сил старалась не поддаваться чужим эмоциям. Это не так уж сложно — но только пока на чужие эмоции налить. «Почему ты на меня сердишься? Я… я очень плохо себя вела, когда активировалась, да?» «Сама посмотри», — ответил Старскрим уже почти спокойно. …он отключает аудиосенсоры, едва вернувшись онлайн — после контакта с Сигма-компьютером трудно соображать и без истошного писка только-только активировавшегося спарклинга. Фраг, ну почему мудрейший искусственный интеллект на Кибертроне просто не испепелил их всех к шлаку?! Старскрим возненавидел эту тварь, меньше клика за ней понаблюдав. Он ждал от Сигма-компьютера другого — и теперь не может поверить, что тот вывернул Искру, просмотрел все чувства и воспоминания… и оживил вот эту мерзость. Ради этого Старскрим половину цикла блуждал в заброшенных катакомбах? Ради этого он рисковал жизнью и рассудком, запихивая руку в мощнейший на планете артефакт? Лучше бы… Корпус обжигает электроразряд — а потом перед оптикой мелькают огромные денты, и он чувствует фейсплейтом мокрое и шевелящееся. Это Слэг тычется и лижется толстой глоссой. Сфера Сигма-компьютера вибрирует над своим ложем, будто пульсирует, светясь изнутри, и это прерывистое сияние откликается в Искре ощущениями, для которых Старскрим не знает слов. Он машинально отворачивается, запрокидывает голову — и наконец позволяет звукам реальности достучаться до процессора. — Старскрим! — слышать этот тягучий — и возмутительно встревоженный — голос в первые наноклики почти больно. — Ты светился, упал, а она тоже засветилась, изменилась и теперь верещит. Что мне, Слэгу, делать? Тварь снова пищит, привлекая внимание. Она неуклюже переступает на месте и едва не плюхается, потому что лапки разъезжаются в стороны. — Старскрим! — снова зовет Слэг, едва ли не с отчаянием. Разговаривать, когда в фейсплейт тычется то мокрая глосса, то огромная челюсть, Старскриму не нравится. Он с усилием поднимает руку и подталкивает диноботскую башку в сторону твари, надеясь, что Слэг ее заткнет, а может, пережжет в шлак, если повезет. Местами процессор Старскрима выхватывает из писка твари сочетания согласных звуков — но он сейчас слишком близок к отключению от перегрева и усталости. — Она очнулась и увидела тебя, и даже улететь не может, естественно, ей страшно! Ты, когда впервые активировался, сразу был умным и все понимал, что ли?! Чего ты вообще хотел, а?! Эм-поле Слэга взвивается волной звериного, нерассуждающего бешенства, и пусть это длится не дольше клика, из головы Старскрима вылетают абсолютно все мысли. Не стоит называть чудовище чудовищем — по крайней мере, конкретно это, что нависло над Старскримом, расставив мощные лапы и елозя шершавым, шипастым хвостом по ногам. Затем Слэг пятится, давая свободу, и отходит чуть в сторону. — Ты, Старскрим, посади ее на меня! Тварь неожиданно замолкает, будто что-то поняла. Слэг скрежещет хвостом по полу. Он шагает ближе к твари, опустив рогатую голову и сияя миниатюрными молниями на рогах… решил наконец вырубить раздражающий объект? А так хотел спарклинга, столько рассуждал и мечтал, что же сдается при первой трудности? Теперь Слэг хотя бы перестанет про этого спарклинга ныть. — Ты… ты можешь говорить, как мы? Тварь верещит — крошечная перед мордой Слэга, шатающаяся на нелепых лапках и ослепляюще розовая, хотя Старскрим использовал для протоформы краску совсем другого оттенка. — Я, Слэг, не знаю, как его… ее… зовут, — жалуется тот. — Это он, она или оно? И как мы будем разговаривать? Ты, Старскрим, можешь его доделать? Будет плохо, если мы никогда его не поймем! Тварь визжит, переходя на ультразвук. — Я ее сейчас парализую, и она быстро все поймет! — оглушая самого себя, орет Старскрим. — Нннд! — отчетливо произносит тварь в наступившей тишине, шагает назад всеми лапами сразу и падает на левый бок. — Нтргй! — Мы не можем тебя тут оставить, а ты не летишь, — поразительно спокойно возражает Слэг и поворачивает башку к Старскриму: — Хватит уже валяться! Я, Слэг, попросил тебя помочь, посади ее на меня, ну? — Да что ты говоришь! «Попросил»! И прекрати уже махать своим гребаным хвостом, ржа тебя заешь! — Старскрим бурчит едва слышно, даже скрежет металла о металл громче, пока он ползет к твари и берет ее поперек корпуса, под тонкими крылышками. Она не сопротивляется — и даже стоит какое-то время на спине Слэга, но взлетает, вспыхнув движками, едва тот начинает шевелиться. — Иди ищи, — предлагает Старскрим спустя клик молчания. — А я пока постараюсь прийти в себя. Сначала ты забираешь меня из медбэя, потом я два декацикла собираю тебе этого проклятого «ребенка», а после этого мы тащимся через половину планеты… — Ш-ш. Ты, Старскрим, не можешь идти? — перебивает Слэг. Долго думает, раздражающе аритмично стуча хвостом, и наконец заявляет: — Ты, Старскрим, тяжелый. Но я, Слэг, могу тебя донести. — Сначала ты найдешь своего спарклинга, — упрямо шипит Старскрим. Он догадывается, что — по мнению Слэга — должен быть благодарным, но сейчас слишком злится, чтобы притворяться. Что за идиотское стремление таскать на руках боевой истребитель, с которым даже обниматься неудобно из-за крыльев?! — Я что, зря рисковал своей Искрой?! — Не кричи. Я, Слэг, не могу. Она не фонит, ты, Старскрим, заметил? В ней вообще нет электричества! Как ее искать? — Оптикой, ржа тебя заешь, — он бы давно уже орал, срываясь на визг, но, к счастью, сил едва хватает, чтобы не отключаться. — Как все прочие меха. О, вот теперь, вынырнув из чужого воспоминания, она сама злилась гораздо сильнее Старскрима. Умом она понимала, что Слэг никогда ее не любил… но неужели он действительно хотел уйти без нее?! «Почему нельзя пойти туда снова и попросить для меня правильный корпус? Это опасно для тебя?» — она не до конца уловила, что Старскрим думал об этом светящемся шаре, Сигме, и почему всех могло испепелить. Но никто ведь не умер? Слэг точно не рискнет совать руки в непонятную фраговину, но есть ведь еще Свуп, и можно попросить Айр Рэйда, или даже того кэрриера, Твинкаста… «Не в этом дело, — подумал Старскрим в ответ, и она уловила эхо его сожаления. — Почему для создания аэроботов, станктиконов и комбатиконов пришлось брать технику у органиков? Ты, твой прототип, который я принес к Вектору Сигме, мог летать и биться током. Неважно, что летал он лишь по ангару, а аккумуляторы разряжались за грун. Главное, что модель отражала идею. И то, как видишь, идея скрытности не слишком сочетается с идеей сканирования всего вокруг». Она совсем забыла, что нужно следить, как бы никто их не заметил. Но, слава Праймусу, эти районы Иакона были пусты. И только сейчас она поняла, что они спустились куда-то вниз, в полутемные коридоры под городскими улицами. Прямые линии высоковольтных проводов виделись ей трехмерной схемой, окружавшей со всех сторон. Много где на схеме светились тонкие полоски ламп и плетения электронных замков, пересекающие основную сеть. Но все они были разбросаны хаотично и непонятно, будто бы кто-то плеснул на рисунок темнотой, выключившей целые участки в случайном порядке. «А почему этот Сигма сам не подумал, что я скоро умру в таком корпусе?» «Возможно, искусственный интеллект, раздающий Искры, лишен понятия о ценности отдельной жизни, — отозвался Старскрим. — Ты сама видела, что контакт с ним не похож на обычное объединение разумов. Наверное, он решил, что именно такой, недолговечный корпус нужен для конкретной задачи или серии задач…» Она, наверное, еще не привыкла к мысли, что скоро ее совсем не станет, и поэтому странно и неудобно было осознавать, что эта перспектива пугает и злит Старскрима, Айр Рэйда, диноботов и даже совсем незнакомых меха гораздо сильнее. Но один Старскрим готов был искать решение проблемы, не прячась за «надо все обдумать», как автоботы, и «если это точно поможет», как Слэг! Они-то все будут жить, пока их кто-нибудь не убьет, тысячи и миллионы квартексов, фрагову бесконечность, конечно, им не понять, почему надо торопиться! Ничего. У нее был Старскрим, и он сказал, что во вселенной точно должна быть хоть одна механоидная раса, добившаяся бессмертия. Подлинного — когда тебя убивают, а ты не умираешь. А если такой расы нет, то абсолютно точно есть один меха, которому это доступно, и найдутся другие, которые захотят изучить, как так получилось, и повторить это в лаборатории. Надо только хорошо поискать. Так что пусть автоботы и диноботы сидят на своем разваливающемся Кибертроне. А она увидит другие планеты за то время, которое ей осталось! Мозговой модуль тоже изнашивается, говорил Старскрим. Всем выгодно найти способ переносить в новый корпус только Искру и память, записанную в чистой энергии, а не на потрепанных временем микросхемах. Конечно, Айр Рэйд расстроится, но он ведь должен понимать, что на других планетах проще заниматься исследованиями, чем на Кибертроне? «Вот потому Прайм и хочет тайком забрать себе лаборатории на Бисто, — прокомментировал Старскрим; он слишком любил злорадствовать в адрес автоботов, чтобы сейчас не поделиться мыслями: — Полтора квартекса прошло с подписания мирного договора, а ни одного нового кибертронца еще не появилось, несмотря на обещания хедмастеров предоставить ресурсы. Чтобы запустить производство новых меха в промышленных масштабах, нам уже не хватает рабочих рук, а всем этим спарклингам понадобится чем-то заправляться, где-то жить, проходить техобслуживание…» Подключившись напрямую, а не рассматривая размытые пятна вспышек на нейроплатах, она могла не мучиться с расшифровкой чужих эмоций. Старскрим злился, но совсем не так, как прежде — сейчас он злился весело, будто заранее знал, что все получится: и обокрасть военную базу хедмастеров, и отыскать настоящих ученых, и убедить их помочь. И, конечно же, взбесить всех автоботов, реализовав то, о чем они могли только мечтать! «…как можно было подписать такой договор, имея персональный искусственный интеллект в честплейте? Мудрость Праймов, заешь их ржа!» «А почему нельзя всех перестроить, как Снарла?» — неожиданно подумала она. «Любимый диноботский вопрос, — беззвучно фыркнул Старскрим. — Почему все воюют за энергон, собрали бы себе Снарла и проблем не знали! Ну, я попытался повторить задумку Рэтчета и Уилджека с этим направленным электрошоком — и что вышло? Все, сосредоточься на деле. Мы почти пришли. Хедмастеры, кстати, используют и энергию звезд в том числе, но ее едва хватает на обслуживание этой базы… если хватает. От наших сетей они не отсоединились, так?» Она посмотрела кадры, сделанные с высоты полета истребителя, блестящие пластины солнечных батарей, покрывающие крыши и стены звездообразного здания. А в реальном мире от этих пластин тянулись светящиеся линии электросети, густо опутавшие три уровня под поверхностью. Старскрим тоже это видел — и понимал намного лучше, чем она. Где камеры наблюдения, где входы и выходы, где хранилища энергона. Если бы она не знала точно, что Старскрим никогда не был здесь раньше, никогда бы не поверила! К сожалению, ее предел сканирования был меньше двух хайков, вдобавок все эти линии накладывались друг на друга, и четко различить можно было только проводку ближайших помещений. «Что-то живое. Движется», — подумал Старскрим, а она уже знала, где он это заметил. И никвинта не живое, в нем нет яркого пятна Искры. Уборочный дроид, что ли? Не такой, как на автоботской базе, но что еще могут делать дроиды? Охранять? Не имеет значения, согласилась она со Старскримом. Его нужно будет обойти, а при необходимости — сжечь ему нейросеть. «Пойдем?» — мелькнуло в их общем сознании, и лишь удивление от того, что со Старскримом так тоже возможно, помогло ей ненадолго осознать себя и собственный корпус, прижатый к чужому честплейту. А потом они пошли вперед, взламывать базу хедмастеров, и снова стало без разницы, кто находит участки, разряд по которым перемкнет сигнализацию и дверные запоры, кто генерирует молнии и чья энергия взлетает к потолку ослепительными вспышками. Старскрим сегодня залил полные баки, максимально зарядил аккумуляторы и залил баки еще раз. Она открывала двери одну за другой, не забывая отслеживать дроида и достраивать в уме планы комнат, попадающих в зону сканирования, и она моментально сообразила, где должно быть хранилище оружия и как добраться до него кратчайшим путем. Это же так просто! Она объединяла сознание со Слэгом, Гримлоком или с обоими, много раз, но они при этом не делали ничего, что хоть чуть-чуть загрузило бы оперативную память. И сейчас — знала она знанием Старскрима — это даже не десятая доля его вычислительной мощности, а он почти все процессы забрал на себя, чтобы она не перегрелась… Она чувствовала, что Старскриму тоже нравится управлять ее молниями и видеть ее сканерами, и немного жалела, что она не хочет, ни за что не хочет становиться полноценной кассетой и жить с автоботским кэрриером. А потом поняла, что ни одна кассета из виденных Старскримом не смогла бы за полтора клика провести его незамеченным по незнакомой базе врага, и чуть не взлетела от гордости и счастья. Кажется, где-то — если честно, то много где — за ней оставались следы в виде потухших ламп, выбитых предохранителей и вспыхивающей фонтанчиками искр проводки. Но Старскрим не видел в этом ничего плохого, за миллионы квартексов что угодно может поломаться и закоротить в любой момент, так ведь? Хедмастеры сами виноваты, что построили на Кибертроне свою дурацкую базу и подключились к старым общепланетным сетям. И оружие тоже могли не отбирать, или увезти на свою фрагову колонию… Прямо над ней завыла сирена, и она заставила ее замолчать. Но все равно, где-то далеко звучал такой же раздражающий сигнал, только заглушенный стенами и расстоянием. «Мне понадобятся обе руки», — подумал Старскрим, разжимая тяжелые створки, ведущие в обесточенное хранилище. Она скользнула в узкую щель и зависла на антигравах, рассматривая длинное, явно перестроенное из старого тоннеля помещение. В самом его конце, в левом углу, стоял стол со стопками датападов. А до него — вдоль стен — тянулись достающие до потолка стеллажи. Некоторые из них были застеклены, но если там были электронные запоры, то сейчас они оказались обесточены. В комнате не было ни одного источника энергии, кроме Старскрима. И даже если закрытые стеллажи нужно было взломать, тут хватало оружия, способного разворотить эти стены. Но Старскрим прошел мимо стеклянных дверец, лишь на долю наноклика осветив содержимое собственной оптикой, яркими алыми пятнами, рассыпавшимися по гладкой поверхности. Кто-то — не дроид — уверенно приближался к хранилищу, похоже, бежал уровнем выше, и она уже четко различала его силуэт. Но она забыла, что нужно предупредить Старскрима, зараженная его азартом, его уверенностью, что все удастся, что просто не может быть иначе… Заверещать — все еще с отчаянным восторгом, который пролез в самую Искру, — она сумела, только когда незнакомый меха уже почти добрался до хранилища, и Старскрим наверняка сам мог услышать шаги. Вот теперь он рассердился, сильно, очень сильно. Шарахнулся от стеллажа, на котором что-то искал, и бросился к двери. — Кто здесь? — послышалось из коридора, и Старскрим выключил оптику, погружая комнату в полную тьму. Она знала, где он — в нескольких шагах от входа, сбоку, у стеллажа, правая рука с оружием согнута и направлена на дверь. Она знала, а меха, рванувший створки двери в стороны, не знал, вот и получил прямо в честплейт. Так и свалился вперед, ноги остались в коридоре, фонарь покатился по полу и замер, перечеркнув комнату бледно-желтой полосой. — Он живой! Даже не ранен! — она попыталась произнести это как можно медленнее и четче, что было очень сложно, потому что она торопилась приземлиться рядом и сообразить, куда направлять максимальный разряд. Убить меха электричеством трудно, обычно системы просто не выдерживают перегрузки и уходят в аварийный стазис, но… — Побереги энергию. После парализатора так и должно быть, — Старскрим, как она заметила только сейчас, трансформировал кисти в что-то странное, в такой темноте не различишь, но явно не пальцы, и уже сидел на полу, щупая выключившегося меха. — Тут полно оружия, а ты взял парализатор?! Ты с процессора слетел?! Она не думала, что Старскрим поймет ее эмоциональный вопль, но он ответил: — Очень мало оружия, которое можно схватить и использовать, не подсоединяя к себе и не питая собственным зарядом. Это мои собственные парализаторы, у меня и подпрограммы для них не стерты. Что-то зажужжало, и ровные линии проводов в корпусе незнакомца шевельнулись — а может, он сам дернулся? — и начали потухать вдоль левого бока и глубже, ближе к Искре. — Сейчас я закончу с этим, а потом возьму еще и ракеты, не волнуйся, — он встал на колени, вытянул руки, всем весом надавливая на отогнутый честплейт, и она хорошо рассмотрела, как со множеством коротких белых вспышек обрываются провода.