Всего лишь служанка

      Кейти ушла.              Элиз смотрела на протянутый Мэри сложенный листок, не до конца осознавая слова. Точнее, не желая верить в них. Внутри словно что-то перевернулось, сердце ухнуло куда-то вниз и, казалось, даже перестало биться. Элиз не могла заставить себя пошевелиться, взять письмо, прочитать его. Иначе все станет слишком реальным — Элиз боялась увидеть слова прощания, которые Кейти не смогла или не захотела сказать лично.              В голове крутилась сотня вопросов. Почему она ушла? Почему не дождалась встречи? Не посоветовалась? Но главное, что беспокоило Элиз, словно захватывая ледяными щупальцами страха, не давая ясно мыслить: Кейти теперь где-то там, во враждебном мире, совсем одна, без помощи, поддержки… Что, если с ней что-то случится? Элиз никогда не простит себе, не сможет жить с этим. А узнает ли? Вдруг они вообще больше не увидятся? Вдруг Кейти уже далеко от Волден-Холл, Йорка. От Элиз.              — Мисс Лейтер, — будто сквозь толщу воды донесся голос Мэри, и Элиз почувствовала осторожное прикосновение к руке, — давайте присядем.              Ничего не видя, двигаясь словно в тумане, думая только о Кейти, она прошла за Мэри в кухоньку и почти рухнула на деревянный табурет. Глаза жгло от подступивших слез, а к горлу подкатил горький ком. Тяжело сглотнув его, Элиз подрагивающими руками взяла листок у севшей рядом Мэри, но никак не могла решиться развернуть его. Она не хотела прощаться с Кейти, отпускать ее. Особенно сейчас, когда наконец поняла, как можно решить сложившуюся проблему.              — Мне жаль, мисс Лейтер, — участливо глядя на нее, тихо произнесла Мэри, — я пыталась ее отговорить, но она была слишком непреклонна в своем решении. Думаю, вам все же стоит прочитать письмо. Не бойтесь, я не открывала его, но наверняка оно сможет многое объяснить.              Элиз понимала, что Мэри права — несомненно, Кейти не сбежала бы, не оставив весточки, но ее письмо пугало не на шутку. Элиз не сомневалась, что та винила ее в произошедшем, непременно жалела обо всем, что произошло между ними, поэтому и решила уйти, не попрощавшись лично. И Элиз не в чем ее упрекнуть, ведь она и сама считала себя виноватой. Но слишком тяжело услышать это от Кейти, пусть и всего лишь на страницах письма. От возлюбленной, которую Элиз, возможно, больше никогда не увидит, и это станет последними словами, сказанными друг другу.              — Мисс Лейтер, вот, выпейте, вам станет полегче. — Мэри поставила на стол кружку с чем-то горячим.              Погрузившись в мысли, она и не заметила, как та успела вскипятить воду и приготовить травяной чай, от которого исходил потрясающий аромат мяты и лаванды. Поблагодарив Мэри за доброту и гостеприимство, Элиз отложила письмо и обхватила кружку руками, словно надеясь, что ее тепло придаст сил. Но оно лишь напомнило о прикосновениях Кейти, ее мягких руках и горячих губах, только прибавив тяжести на и без того разрывающемся от боли сердце.              Сделав несколько глотков чая Элиз, конечно, не почувствовала спокойствия, тревога никуда не отступила, но она решительно взяла письмо. Мэри сказала несколько ободряющих слов и оставила ее одну, чтобы не мешать. Элиз с трудом подавила желание броситься к Джонатану, лишь бы только не оставаться одной, но сумела взять себя в руки — все же через это она должна пройти сама. Ведь только из-за нее Кейти пострадала и решила уйти. Глубоко вдохнув, Элиз рывком развернула сложенный листок, но уже от первой строчки с небольшой капелькой чернил не смогла сдержать покатившихся по щекам слез. Буквы расплывались, и Элиз усилием воли заставила себя вытереть глаза и начала читать, почти слыша такой родной и любимый голос Кейти.              «Дражайшая Элиз,              Я должна извиниться, что прощаюсь вот так, в письме. Вы заслуживаете большего, но я не уверена, что смогу сказать все это, глядя вам в глаза. Ведь даже написать оказалось сложнее, чем я думала. Я люблю вас, и ничто, никогда не сможет этого изменить. И я благодарна вам за все волшебные минуты, что мы провели вместе. Воспоминания о вас навсегда останутся в моем сердце и будут согревать, придавать сил в том, что бы ни ожидало в будущем. Надеюсь, что я смогла хоть частично отблагодарить вас таким же наслаждением и теплом, что вы подарили мне. Спасибо вам за все, Элиз. Вы — лучшее, что случалось со мной в жизни, хоть мы и всегда понимали, что наша любовь опасна. Наши отношения были обречены с самого начала, но вы должны знать, я ни о чем не жалею.              И все-таки сейчас наши пути должны разойтись. Я понимаю, сейчас мое решение может показаться вам поспешным и неправильным, но со временем вы поймете, что это не так. Я много думала обо всем и поняла, что будет лучше для всех, если мы больше не увидимся. К сожалению, этот мир не готов принять нашу любовь, а жить, постоянно скрываясь и оглядываясь — худшая пытка, которую только можно представить. К тому же, я не хочу вставать между вами и вашей семьей. Вы не должны выбирать. Вы заслуживаете лучшей жизни. Пожалуйста, не тоскуйте обо мне.              Я благодарна вашей семье за все, что вы для меня сделали, но настало время проститься. Я делаю это с тяжелым сердцем, но другого выбора у нас нет. Передайте вашему брату мою глубочайшую благодарность за все, я никогда не забуду его доброты.              Прошу вас, не пытайтесь искать меня. Я не могу сказать, куда поеду, но обещаю, что со мной все будет в порядке. Мэри дала мне деньги на первое время, поэтому у меня будет просьба. Мне удалось скопить немного. Конечно, это не покроет того, сколько она для меня сделала, но я хочу, чтобы вы отдали эти деньги ей. Они лежат в шкатулке на туалетном столике в моей комнате.              Прощайте, Элиз. Я люблю вас, и пусть мы больше не встретимся, ваш образ всегда будет со мной в сердце.              Навсегда ваша, Кейти».              Не в силах оторваться от строчек, выведенных аккуратным почерком Кейти, Элиз раз за разом перечитывала письмо. Она не могла поверить, что Кейти не винила ее, а наоборот — писала о любви, благодарила. И ушла только потому, что посчитала это правильным. Хотела, чтобы у Элиз была лучшая жизнь без страха. Вот только жизнь, в которой не будет Кейти, ей не нужна. Как вообще сделать шаг вперед, жить дальше, зная, что Кейти приходится справляться со всем одной? Элиз не хотела, чтобы та приносила такую жертву. Но Кейти, как всегда, оставалась верна ей, ставила интересы «мисс Лейтер» выше своих.              Элиз с нежностью провела по чуть размазавшейся подписи и заметила, что несколько строчек письма расплываются точно так же. Она совсем упустила момент, когда слезы снова покатились по щекам. Элиз поспешила промокнуть бумагу. Если письмо — последнее, что осталось ей от Кейти, то хотелось сохранить его. Элиз бережно сложила листок и прижала к себе, не зная, что делать дальше. Еще совсем недавно она так радовалась, что у них появилась надежда, в один миг разбившаяся вдребезги. Ну почему это повторялось раз за разом? Почему они не могли просто быть счастливы?              Едва не взвыв от бессилья и безысходности Элиз с силой стукнула по столу. Случайно задетая кружка полетела на пол и с глухим звоном разбилась, расплескав чай по полу. Элиз уставилась на устроенный беспорядок, едва сдерживая слезы — даже сейчас она все портила. С чего вообще решила, что сможет все исправить? Элиз не заслуживала любви и преданности Кейти, такой жертвы.              — Мисс Лейтер, вы в порядке? — взволнованно спросила прибежавшая на звук Мэри.              — О, простите! Я все уберу. — Элиз присела и потянулась к осколкам.              — Нет-нет, я сама, не стоит, мисс Лейтер. — Мэри засуетилась, останавливая ее.              — Простите, я снова все испортила, — понурив голову, прошептала Элиз, говоря уж точно не о разлитом чае и испорченной кружке, но это ей под силу хоть как-то исправить. — Я все возмещу.              — Это всего лишь кружка, не беспокойтесь, — улыбнулась Мэри и участливо посмотрела на нее. — Вы прочитали письмо? Надеюсь, оно помогло вам обрести покой.              После недолгого молчания Элиз сначала неуверенно кивнула, а потом покачала головой:              — Это все моя вина.              — Не может быть, мисс Лейтер, вы ведь так заботились о Кейти.              — Вы многого не знаете, Мэри. — Элиз потупила взгляд на растекшийся по деревянному полу чай и осколки кружки. Она не знала, дошли ли до Мэри слухи, разболтал ли Билли вообще кому-то о «блудницах», но сама делиться этим не собиралась, поэтому поспешила сменить тему и узнать, что очень беспокоило: — Скажите, а когда Кейти ушла?              — Вчера около обеда.              Элиз шумно выдохнула — совсем недавно! Ведь был же шанс ее остановить, но Элиз не смогла выбраться из дома. Боялась без Джонатана, боялась, что отец узнает, и потеряла возможность переубедить Кейти. Но может, ей не удалось далеко уйти.              — А она не говорила, куда собирается? — с надеждой спросила Элиз.              — Мне жаль, мисс Лейтер, но нет, — вздохнула Мэри. — Мне кажется, Кейти и сама не знала, куда ей идти.              — Спасибо вам за все, что вы сделали для Кейти и для меня. — Поддавшись порыву, Элиз обхватила ладони Мэри. — Вы нам очень помогли, и вряд ли я смогу отблагодарить вас должным образом, но постараюсь. Я еще обязательно к вам загляну.              — Девочка моя, — Мэри впервые назвала ее так, без всяких вычурных «мисс» — тепло, заботливо, словно дочь, и Элиз поняла, как на самом деле ей не хватало матери, без всяких сомнений способной понять ее и ее чувства, — я просто надеюсь, что у тебя и у Кейти все будет хорошо. Я помолюсь за вас.              — Мэри, — лишь выдохнула Элиз и, не сдержавшись, обняла ее.              Та сперва заметно удивилась и оцепенела, вряд ли ожидая такого проявления чувств от дочери Фредрика Лейтера, но в следующее мгновение крепко прижала к себе. Элиз ощущала, как Мэри слегка поглаживает ее по спине, и постепенно успокаивалась, а мысли прояснялись. Эти объятия — то, в чем она так отчаянно нуждалась. Да, Джонатан всегда обнимал ее, и рядом с ним Элиз чувствовала себя в безопасности, но с Мэри все было по-другому. Это напоминало ей мать, по которой она безумно скучала.              — Спасибо вам, Мэри, — в очередной раз прошептала Элиз, нехотя отстраняясь от нее.              — Все будет хорошо, девочка моя, — ободряюще улыбнулась та и сжала ее руку. — Ты можешь заходить ко мне в любое время.              Опять поблагодарив Мэри за все и попрощавшись с ней, Элиз вышла на улицу. Джонатан и Джордж все так же стояли под яблоней и над чем-то заливисто смеялись. Она не хотела признавать, но все-таки завидовала им, хотя радовалась за брата. Но в то же время и невероятно боялась, ведь для него такие отношения были гораздо опасней. И все же ни он, ни Джордж не собирались отступать, и это вселяло уверенность и надежду в Элиз. По крайней мере, она пыталась себя в этом убеждать.              Заметив ее, медленно спускающуюся по скрипучим ступенькам, Джонатан подошел ближе, и улыбка тут же исчезла с его лица, стоило ему присмотреться внимательнее. Переглянувшись с Джорджем, похоже, взволновавшимся не меньше, он нахмурился:              — Элиз, что случилось?              — Кейти ушла, — хрипло, не узнавая собственный голос, ответила она.              — Что? Почему?              — Посчитала, что так будет лучше для всех…              — Когда?              — Вчера… — слова Элиз давались еще сложнее, чем в доме Мэри, словно стоило его покинуть, как с каждой секундой все становилось реальнее. Или просто приходило осознание.              — Элиз… — вздохнул Джонатан, но Джордж не дал ему продолжить, вступив в разговор:              — Если она ушла вчера, то не могла бы уйти далеко. Разве что только до Йорка, — задумчиво говорил он, почесывая аккуратную бороду. — Оттуда она может уехать куда угодно, но для этого требуется время — найти подходящий экипаж, договориться… Я бы поставил все свое состояние, что она еще в городе.              — Хорошо, что ты не азартен, — хмыкнул Джонатан, но тут же стал серьезным, посмотрев на Элиз. — Я согласен с Джорджем. Мы можем попытаться ее найти.              — Как? — В этот момент Элиз чувствовала себя особенно беспомощной, благодаря Бога, что рядом с ней есть такие люди, как ее брат и Джордж.              — Я знаю людей в Йорке.              — Если ты начнешь вынюхивать что-то про Кейти, то ваш отец может узнать об этом. — Джордж покачал головой, снова гася огонек надежды, только успевший затеплиться внутри. — С другой стороны, — он посмотрел на Элиз и улыбнулся уголками губ, — никто не станет следить за тем, что делаю я. А я тоже знаю людей в Йорке. И могу помочь.              — Джордж, я… — выдохнула Элиз, не зная, что и сказать. — Я не могу просить тебя об этом.              — Ты и не просишь, — подмигнул тот, — я сам предлагаю.              — Спасибо тебе.                     

***

      Обхватив себя руками, словно замерзла, Кейти смотрела в окно на узкую улочку, даже не мощеную булыжником — она сняла комнату в постоялом дворе почти на самой окраине Йорка, где подешевле, пока решала, что же делать дальше. Здесь она провела уже две ночи. Кейти бывала в этом городе не раз и знала, насколько он красивый. Но впервые довелось приехать сюда одной, и сейчас она смогла разглядеть, что в отдаленных от центра районах все было совсем по-другому, чем ей представлялось. Жизнь вообще оказалась совсем другой, чем ей представлялось.              Зато жилье в таком районе можно было снять не слишком дорого. Об этом рассказал подвозивший Кейти крестьянин, везущий урожай на рынок, хотя и предупредил, что по ночам лучше запираться и уж точно не выходить на улицу. Кейти ни за что бы не села ни к кому, не попросила помощи, боясь нарваться на кого-то вроде Билли — слишком свежи воспоминания и кошмары о нем. Но она так устала идти, а этот старик выглядел настолько дряхлым и стоящим одной ногой в могиле, что, казалось, подуй на него — он и рассыплется.              Кейти удалось добраться до Йорка невредимой, а старик, оказавшийся весьма болтливым, показал ей этот постоялый двор. Рассказал и том, на каких фермах не хватает работников, вот только в хозяйстве Кейти мало что смыслила, ведь лишь иногда помогала Дороте на кухне, зато была хорошей камеристкой, обученной грамоте, этикету, разбиралась в моде. Она думала податься в большой город, где никто ее не знает — в Лондон или Бирмингем, там уж точно удастся найти семью, в которой требуется камеристка.              Однако Кейти не представляла, куда идти, с кем договариваться, но знала одно — надолго задерживаться в Йорке нельзя. Конечно, в первую очередь стоило уехать подальше от Волден-Холл, а еще у нее было не так много денег. Мэри помогла ей, чем смогла, собрала еду в дорогу, дала одежду и часть того, что ей удалось заработать. Кейти не отказалась. У нее просто не было выбора, ведь ушла — или ее утащили — из Волден-Холл она совсем без ничего. И она написала Элизабет, чтобы та отдала Мэри все деньги, что Кейти удалось скопить. Там было больше, чем та дала ей в дорогу, но и эта сумма не сможет покрыть всю доброту, заботу и поддержку, которыми одарила Мэри, когда Кейти в них так нуждалась.              Элизабет… Стоило только подумать о ней, как по щекам катились слезы. Кейти не представляла жизни без нее. Одиночество, неизвестность, враждебный мир не так пугали, как то, что они больше никогда не увидятся. Но как бы ни было тяжело, как бы сердце ни рвалось обратно к Элизабет, Кейти ни на секунду не усомнилась в принятом решении. Она должна была уйти.              — Прощайте, Элиз, — прошептала Кейти, сжимая в руках короткие записки от нее, которые та передавала через слугу.              Это все, что осталось. Кейти боялась, что со временем начнет забывать, как выглядит Элизабет, что черты лица начнут стираться из памяти, но стоило закрыть глаза, как являлся ее образ. И в эти моменты Кейти понимала, что никогда не сможет забыть Элизабет. Сердце всегда будет помнить…              Стук в дверь заставил Кейти вздрогнуть — никто не знал, где она, и уж точно гостей быть не должно. Кейти сглотнула тяжелый ком, боясь пошевелиться. Может, просто ошиблись дверью, но через пару мгновений постучали немного настойчивее. Кейти затаилась, надеясь, что подумают, будто в комнате никого нет. Однако кем бы ни был незваный гость, он не сдавался, продолжая тарабанить в дверь. Чувствуя, как дрожат колени и трясутся руки, Кейти на цыпочках, стараясь не издавать ни единого звука, подошла к двери, настолько хлипкой, что выбить ее не составит труда даже ей.              Глубоко вдохнув, Кейти отперла чуть ржавый замок и осторожно приоткрыла дверь. Стоило выглянуть в щелочку, как рот приоткрылся от безмолвного удивления, сердце заколотилось так неистово, что, казалось, выпрыгнет из груди.              — Здравствуй, Кейти.