Влияние

Чем глубже Гермиона погружалась в свою миссию, тем сильнее убеждалась в её провальности. Она подслушивала разговоры приближённых Волдеморта, общалась с ним самим, но поняла лишь то, что он ни с кем не делится своими тайнами. Гермиона решила, что он уже знает про крестражи и скорее всего уже разговаривал со Слизнортом, но создал ли он хоть один, она выяснить никак не могла. Если Том создал крестраж, то это его дневник, однако он находился вне зоны её досягаемости. Пока что. Гермиона начала всерьёз беспокоиться о том, сможет ли она справиться со всем этим. Её цель — величайший тёмный маг столетия. Даже если она найдёт и уничтожит его крестраж, ей придётся встать у него на пути в самом наипрямейшем смысле. Она должна будет убить его. Но как она с ним справится, если даже Гарри не смог? Ей оставалось только полагаться на эффект неожиданности. Её тёмная сторона души противным голоском нашёптывала о смирении. Но она не может опустить руки! Она обязана попытаться ради всех тех, кто страдал в период правления Тёмного Лорда. Они не смирились. И она не будет. Мрачные мысли тяготили сознание Гермионы, заставляли морщить нос от собственного бездействия и беспомощности. Ей хотелось поскорее сменить обстановку в надежде, что весь груз останется на месте. Волшебница резко встала из-за стола, так толком и не поев, и отправилась на Историю Магии, предвкушая длинные монотонные речи профессора Бинса, которые могли выдержать только она и Том. Гермиона настолько привыкла к своему соседу по парте, что совершенно спокойно плюхнулась на своё место, даже не обратив на него внимание. А ведь надо отдать ему должное — он идеально справлялся с этой ролью. Том не отвлекал её, не раздражал глупым поведением, был прекрасным партнёром на уроках, которые требовали парной работы. Она невольно восхищалась его спокойствием, ясным умом и огромной магической силой, которая совершенно явно давала о себе знать на Заклинаниях или ЗОТИ. Гермиона отлично понимала, почему Реддлом восхищаются и учителя, и ученики, но то была всего лишь малая часть его самого. Самую тёмную, ужасающую он благополучно прятал глубоко в себе. Ей страшно было даже думать, на что этот миловидный парень на самом деле способен. Как только лекция профессора началась, Гермиона решила про себя, что её уже точно ничто и никто не побеспокоит в ближайшее время, однако она оказалась чертовски не права. — Как я понял, ты пострадала от деятельности Гриндевальда, — Гермиона медленно повернула голову к Тому, пытаясь отойти от усыпляющей речи Бинса. Реддл не глядел на неё, он смотрел на профессора и то и дело наклонялся к пергаменту, чтобы сделать запись. Ей оставалось только гадать, как он мог разговаривать и писать одновременно. — Ты видела его лично? — Нет, — резко ответила Гермиона, — меня не было с родителями в тот момент, когда их убили. Волшебница содрогнулась от мысли, что подобное могло произойти с её родителями в настоящем. — А что ты думаешь о его методах и идеях? — А что мне о них думать? Он убил моих родителей. Том замолчал, сделав вид, что что-то записывает, но слизеринка поняла, что он тщательно обдумывает последующие слова. Скорее всего не хочет показаться грубым. — А если бы он так не сделал? — Реддл наконец посмотрел на Гермиону — невозможно было понять, что скрывается за невозмутимым взглядом. От этого она почувствовала себя не в своей тарелке. — Как тебе его мотив? Гермиона нахмурилась, осознав, что Том просто прощупывает почву. И всё же у него хватило наглости заявлять подобное. — Ты про превосходство магов? — Волдеморт наклонил голову, всё так же буравя волшебницу взглядом светлых глаз. Гермиона сочла это за ответ «да». Она вздохнула, уставившись на свой пергамент. — Мне всё равно. Том поднял брови в знак удивления. Вполне себе обоснованный жест, если учесть, что Гермиона является частью магического сообщества. Странно видеть безразличие к этому вопросу. Но ей просто нужен был ответ, который его по крайней мере устроит. — Я не против этой идеи, но и не за неё. Я понимаю, что маги хотят наконец проявить себя, показать своё могущество. Это желание вполне естественно, но, честно говоря, я бы вряд ли стала активно бороться за это. Сейчас меня волнует немного другое. Том растянул уголки губ в улыбке, но было видно, что он о чём-то задумался. — А что тебя волнует? — Зачем тебе это знать? — насмешливо спросила Гермиона. — Невинное любопытство, — пожал плечами Реддл. — Просто довольно странно, что тебя не интересует то, что интересует сейчас всю Европу. Но, видимо, кроме тебя и Дамблдора. — Причём здесь Дамблдор?! — только после произнесённых слов Гермиона поняла, что отреагировала слишком резко. Она не должна так яро защищать его. Он должен быть для неё профессором Трансфигурации, деканом факультета Гриффиндор, не более. А Том меж тем уже с интересом оглядывал её, ожидая дальнейшее развитие событий. — Ну, то есть, с чего ты взял, что ему всё равно? — А разве не видно? Он, видимо, и не собирается выступать против Гриндевальда, пока тот продолжает убивать людей, сеять хаос и разрушать всё то, над чем упорно трудились многие поколения волшебников. Гермиона уставилась на Тома, не веря, что всё это говорит он — Лорд Волдеморт. Весьма иронично. — Но это ведь не значит, что он к этому безразличен, — медленно проговорила Гермиона, будто вдумываясь в каждое слово. Её тоже смущало поведение Дамблдора. Хоть Гарри и говорил, что оба волшебника имели несчастье поучаствовать в ужасном инциденте, и это не позволяло Дамблдору переступить через собственные чувства и душевные терзания, но на кону стояли человеческие жизни. Очень много жизней. Разве оно стоило того? Но в Гермионе теплилась внутренняя уверенность в том, что было что-то ещё. Дамблдор не мог просто закрыть на происходящее глаза. Однако Том, кажется, её мнения не разделял. — Брось, Гермиона, Дамблдор просто боится потерпеть неудачу. Он ведь хорошо устроился здесь, в замке, зачем ему тратить свои силы на того, кто не смеет сюда соваться? — глаза Реддла неожиданно блеснули, а сам он слегка склонился к Гермионе, смакуя пришедшую на ум мысль, — Я думаю, он просто боится. Волшебница, до этого неустанно хмурившая брови, вдруг еле заметно улыбнулась, сдерживая вырывающийся смешок. — А может это ты боишься? — Гермиона уже не могла сдержать усмешку, глядя на изумлённого Реддла. Ей очень захотелось поиграть с его нервами, хотя её желание было довольно травмоопасным. — Может тебя самого обуревают различные страхи, и ты просто проецируешь это на других? Том выглядел так, будто сейчас достанет из-за пазухи кувалду и хорошенько треснет ею Гермиону. Но, к счастью, подобного у него под рукой не наблюдалось. Он быстро справился с внутренним приливом и вернул своему взгляду прежнюю невозмутимость. — Ты считаешь меня трусом? — он спросил это таким образом, словно пытался просто кое-что уточнить этим вопросом. Он звучал так… по-человечески. — Нет, — честно ответила Гермиона. Она признавала, что Том обладал поражающим воображение бесстрашием, с которым не сравнится даже отвага Гарри. Он совершенно спокойно отнёсся к летящему ему навстречу дяде с ножом, развернул военные действия под носом у Дамблдора, вступал с ним в дуэль, хотя, очевидно, мог тут же сбежать. Имел дело с армией абсолютно неадекватных людей, сумел их подчинить, заявился в камеру к Гриндевальду и убил его. Его, кажется, не страшило ничего, кроме самого понятия смерти. Он боялся этого состояния, но раз за разом совершенно спокойно подвергал себя риску. Эти факты крутились в голове у Гермионы и вызывали полнейшее недоумение. Но одно можно было совершенно ясно — трусом Волдеморт точно не был. — Я рад. И одной этой лаконичной фразой Том Реддл закончил их странный разговор. Гермионе тяжело было это признавать, но в какой-то мере он оказался для неё довольно приятным. Этакая светская беседа. Двух заклятых врагов. Она медленно повернулась вперёд, задумчиво глядя на отчуждённо бродящего профессора.

***

— Тебя тоже пригласили?! А в чем ты на вечеринку пойдешь? — зазвучал женский полушепот из кучки слизеринок у камина. Ну конечно, что же ещё можно обсуждать? Ведь проблем то больше нет! Почему никого никогда не волновали экзамены до их наступления, кроме Грейнджер? Сейчас, конечно, её совсем не это тревожило. К сожалению. — Грейнджер! — голос, полный холода, заполнил гостиную. Гермиона вздрогнула, вынырнув из пучины собственных мыслей. — Мы хотели тебя кое о чём спросить, — к ней приближалась надменная Вальбурга в компании ещё нескольких слизеринок, — проверив все благородные французские фамилии, — Грейнджер отметила про себя, что та, видимо, так называет чистокровные, и еле сдержала усмешку, — я не нашла твоей. Со стороны остальных девушек послышались смешки, которые Гермиону, конечно, никак не смутили. — А ты поищи получше. — парировала она. Волшебница совсем не собиралась портить отношения с новым факультетом, но сдержать себя было сложно. В особенности от того, как некоторые слизеринцы относились к Лукреции, в числе которых была даже её сестра. Брови Блэк взметнулись вверх, девушки из её компании резко замолкли, удивленно рассматривая Грейнджер. — Ты, кажется, что-то попутала, — почти шипя цедила Вальбурга, кривя лицо, — не мы заявились в чужую школу и на чужой факультет. Ты не имеешь права здесь находиться, если не обладаешь абсолютной чистотой. — Как будто вы все здесь чистокровные, — презрительно фыркнула Гермиона, вызвав у слизеринок яростный взгляд. Темноволосая староста резко схватила Грейнджер за мантию на груди, прожигая насквозь. — Не смей произносить такое! Ты никто здесь, ясно?! — свирепо выплевывала она, периодически потряхивая Гермиону, — И то, что ты якшаешься с моей сестрой, не дает тебе право с нами так разговаривать! Реддл, наблюдая за всем из-за угла, внимательно следил за реакцией Грейнджер на слова однокурсницы, будто вовсе не собираясь вмешиваться в потасовку. Его пронзительный взгляд оседал на теле девушки, прожигая его насквозь, словно впечатываясь в самые укромные уголки души. Она чувствовала его, но не могла понять, что её тревожит. Ей это уже чудится, или он правда где-то неподалёку? А может так на неё действует гневный взор Блэк, что кажется, совсем не планировала заканчивать тираду? — Прекратите, — Том, вышагивая в сторону образовавшейся толпы, заставил всех, даже, кажется, пламя в камине, замереть, вынудив концентрироваться лишь на его последующих действиях и словах, — отпусти её, Вальбурга, — спокойно проговорил Реддл бархатным голосом, — тебе это ни к чему. Блэк, быстро облизав губы, перевела взгляд на потрепанную и нахмуренную Гермиону и тут же убрала руки. Его воздействие на окружающих просто поражало девушку — спустя минуту все уже занимались своими делами, словно забыв о произошедшем, хотя Том Реддл уже вышел из этой слизеринской берлоги, напоследок стрельнув в неё нечитаемым взглядом. И зачем он решил за неё вступиться? Она была уверена, что всё, что происходит в гостиной Слизерина, остаётся только в гостиной Слизерина. Так что с этим проблем не должно было возникнуть… Удивлённо вскинув брови, Гермиона стремительно покинула гостиную, чтобы развеяться, так сказать, на ночь глядя. Наверно, у неё уже привычка сформировалась из-за многолетней учебы с Гарри и Роном. Она шла по тёмным, пустым коридорам, размышляя о том, что всего через несколько стен от её спальни покоится дневник Реддла, где можно найти все интересующие вопросы. Определенно нужно было как-то до него добраться, но Том не хранил бы свои личные записи, где попало. Может он вообще не в спальне? — Сколько раз мне ещё придется ловить тебя на прогулке после отбоя? — Мерлин, он вновь застал её врасплох, это уже начинает надоедать. Реддл совершенно невозмутимо глядел на неё, опершись спиной о стену, находясь чуть впереди Гермионы. А ведь он даже не пытался её подловить. Как же она стала неосторожна в последнее время, нужно срочно это исправлять! — А ты тогда что здесь забыл? — подняв брови и явно запоздало прикусив язык, полюбопытствовала волшебница, впрочем, догадываясь, каков её ждёт ответ. — Я, как тебе должно быть известно, староста, — удивляясь ее грубости, вымолвил Том. Вероятно, его привилегии доставляли ему немалое удовольствие. Хоть в его мягком обволакивающем голосе самодовольство было абсолютно неощутимо, — и дежурю сегодня. А тебе следовало бы быть осторожней. Гермиона прекрасно понимала, что имеет в виду Волдеморт: недавняя склока, в которой она имела неудовольствие поучаствовать, не обошла и его стороной. Но благодарить она не станет. Сам не лучше. — Извини, но в твоих советах я, пожалуй, не нуждаюсь, — Реддл неожиданно расплылся в легкой, но хищной полуулыбке, — чего ты улыбаешься? — У тебя явные проблемы с репутацией, — у Грейнджер от возмущения глаза на лоб полезли, но она не стала его перебивать, — я заступился за тебя сейчас, но кто сказал, что больше этого не повторится? — Думаешь, я не смогу постоять за себя? — будто через силу, а оттого медленно процедила она. — Что-то я не узрел в тебе боевого духа. — Я просто хотела поскорее это закончить, — безапелляционно бросила она, вновь возвращаясь к привычной холодности. Том усмехнулся и начал медленно подходить к слизеринке, что еле удержалась от соблазна шагнуть назад. — Таким способом ты точно ничего не добьёшься — ты должна заиметь авторитет. Только в таком случае они отстанут от тебя и, возможно, начнут уважать. Хотя в твоем положении это уже маловероятно, — чуть погодя добавил он, скептично оглядев девушку. Она лишь закатила глаза в ответ на его замечание. — И что ты предлагаешь? Том, на секунду позволив уголкам губ подняться вверх, подошёл почти вплотную к Грейнджер, заставив ту непроизвольно дернуться. — Подружись со мной. Гермиона фыркнула, не сдержав усмешку. — По-моему, мы и так слишком часто пересекаемся, этого разве недостаточно? — Нет, ты не поняла, — продолжал Реддл почти учительским тоном, — ты должна заставить меня зарекомендовать тебя. — Он склонился, — Позволь мне помочь тебе. Грейнджер удивленно выдохнула, покачав головой, и улыбнулась одной из самых неприятных своих улыбок. — Большое спасибо за предложение, но я как-нибудь справлюсь сама, — Гермиона собралась вырваться от его пристального взгляда и, на удивление, не встретив сопротивления, выполнила своё желание. Неужели он правда думал, что сможет чего-то добиться? Может он таким образом пытался проверить степень её упрямства? Что ж, проверил, теперь прими.