Маг и волшебник

– Директор! – в кабинет влетела, иначе нескажешь, Минерва Макгонагалл, – Профессор Дамблдор! – Спокойствие, минерва, спокойствие, – директор школы находился, как и большинство преподавателей, в отпуске, но их пребывание в школе Чародейства и Волшебства было оправдано необходимостью узнать судьбу мистера Поттера, – Гарри, все письма дошли до адресатов, дитектор. И письмо мистера Поттера тоже, – она вернула себе спокойствие и самообладание, и сухой мурлыкающий тон. – Это было ожидаемо, – улыбнулся директор Дамблдор. – Я по прежнему полагаю, что Гарри не следовало отдавать этим ужасным маглам. Теперь вот мальчику нужно не только рассказать, что он волшебник, но и узнать, куда он сбежал. – Вот именно, Минерва, – Дамблдор пил чай и обращал на своего зама не так много внимания, – Дети удивительно легко поддаются славе или деньгам, тебе ли не знать. Если взрослый человек ещё может себя ограничивать, то Гарри… Он бы уничтожил своё имя и подвиг своих родителей, если б расхаживал, надувшись от гордости за то, что он «тот самый» Гарри Поттер. Поэтому отправить его в магловский мир было самым правильным решением. – Я понимаю это, сэр, но почему мы не отдали Гарри в приют? – Довольно с меня мальчиков, выросших в приютах, – грубо и даже несколько жёстко отрезал директор, – Если ты хочешь, можешь сходить вместе с Гарри и купить всё к школе. – У меня весь график занят маглорождёными студентами, профессор, но… – Для гарри ты всегда найдёшь время, – улыбнулся старик, отчего его лицо покрылось густой сетью морщинок, а голубые глаза из под очков-половинок волшебным образом замерцали, – хорошо, можешь отдать одного своего студента Северусу. Хотя впрочем… нет, иди ты, – Дамблдор поставил чашку, на дне которой чаинки никак не хотели собираться в узор и поднял взор на заместителя, – сегодня… или завтра, как пожелаешь. – Я поеду утром, сэр, – минерва улыбнулась, показав значительно меньше, но тоже достаточно морщин для столь не юной леди. * * * Волшебно! Я любил магию и волшебство, и настроение у меня сегодня было просто феноменально хорошим – вновь я в Англии, и Косой Переулок, в который я отправился к девяти утра, был просто восхитительно-волшебным местом. Вход туда я нашёл на Чаринг-Кросс-Роуд, это место ярко сияло в плане магии – с виду же, калассический невзрачный вход в дырявый котёл, его вывеска словно светилась изнутри магией, и была заметна за тысячу ярдов. Когда у меня хорошее настроение, такое ощущение, что магия вокруг создаёт нечто вроде давления воздуха, ветра, а магическое восприятие улучшается многократно и я начинаю ощущать даже то, что в нормальном состоянии не чувствовал – у меня было самое хорошее настроение, я почувствовал магию за тысячу ярдов, и вокруг словно толпа расступалась, а серый, невзрачный день превращался в красочный и цветной, люди начинали улыбаться, заражаясь моим хорошим настроением, оступившиеся и упавшие в лужу весело смеялись над своей нелепостью, а проезжающие мимо кэбмены сигналили. Даже дождь утихал, магия! С таким хорошим настроением я и подошёл к Дырявому Котлу, внутри клубилась магия, но чувствовалось, что внутри это здание много больше, чем выглядит снаружи – толкнув дверь, я вошёл и озарил тёмный, грязный зал своей улыбкой – даже свечи и керосиновые лампы начали светить чуть сильнее, когда я вошёл. О, да, это волшебники – одеты по-волшебному – в углу дама цедила вино из бокала и курила большую трубку, сильно загнутую вниз. Рядом коротенький мистер в большой шляпе-цилиндре и сюртуке века девятнадцатого, выглядящий как безумный шляпник из сказки про Алису, затих, когда я вошёл, вообще, все разговоры стихли. Я одарил улыбкой всех присутствующих, на их мрачных лицах тоже появились улыбки. И не говоря лишнего, прошёл через весь зал, выйдя к стене, за которой начиналась Косая Аллея. Там была стена, очевидно заколдованная. Стена сурово стояла на моём пути, но стоило мне только пожелать – начала отъезжать. Магия есть магия, я хотел пройти. Видит магия, ничего прекраснее Косой Аллеи мне не доводилось видеть. Американские кварталы напоминают некий волшебно-сказочный, но слишком утилитарный город, в Индии это большой базар, здесь же… Толпа людей, да, но здесь было волшебно – люди в мантиях и пиджаках, ведьмы в остроконечных шляпах и переливающихся мантиях, мужчины с бакенбардами и в шляпах-цилиндрах, словно сошедшие со страниц книг Жюля Верна… И магазины, конечно же – моё хорошее настроение усилилось и мне показалось, что повинуясь магии, толпа пропускала меня, в то же время полно взглядов обращались на меня – что мне не очень нравилось, но я был рад продемонстрировать им, что я есть и я здесь! Ах, это волшебно! Главное в волшебстве – верить в волшебство, главное в волшебстве – само волшебство, все эти остроконечные шляпы, палочки, мантии, эти восхитительные мётлы за витриной, совы, сидящие на вывеске магазина с совами… Это волшебно, а волшебство – это не наука, это настроение и чувство, если ты волшебник – для тебя нет ничего прекраснее волшебства. Можно было бы одеть этих людей в обычную магловскую одежду, можно было построить место как обычную лондонскую улицу – но тогда не было бы волшебства! Я улыбался всем встречным и они неизменно начинали улыбаться в ответ, хорошее настроение заразительно и толпа людей словно внезапно заражалась моим настроением, словно грелась от огня моего волшебства, оттаивая. Вывески магазинов начинали блестеть ярче, совы ухали и водили взглядом огромных глазищ по людям, дети переставали плакать и капризничать, отовсюду слышался смех и радость. Что там со списком? О, начнём с ингредиентов и котлов для зельеварения – зелья и оные ингредиенты продавались в аптеке. Лавочки были две, и они напоминали уголок мрачности – котлы, банки с ингридиентами, фиалы для зелий, и многое, многое другое – но это тоже волшебно, разве нет? Это так мило, но это другое волшебство, зелья это тонкое и мрачное волшебство, оно сакральное, тайное волшебство, доступное лишь избранным волшебникам, тонкое и последовательное. Я перенастроился на зельеварение – вспомнил всё, чему учили в Салеме, вспомнил те замечательные дни, что провёл, изучая эту науку, мне кажется, приобретя нужный настрой, я стал больше зельеваром – тонкое чутьё обострилось и стал чувствоваться аромат ингредиентов, вокруг стало мрачнее, но мрачность эта не злая или жестокая, совсем нет, она пахнет пылью древних тайн и сокровенных знаний, пахнет пергаментом с зашифрованным древним рецептом, секретными ингредиентами и интимной обстановкой – только котёл и зельевар, и больше никого. Эта атмосфера сгустилась, когда я вошёл в лавочку, сидящий тут и обслуживающий клиентку – пожилую даму, аптекарь, повёл носом и втянул воздух, словно пытался понять, что так внезапно изменилось и уставился на меня с удивлением: – М…мистер? – он заикнулся, – вы что-то хотели? Я поднял на него взгляд, кивнул, протянув список из хогвартса – это было наиболее правильным для такой обстановки. Аптекарь пробежался по нему глазами и согласно кивнул, не говоря ни слова ушёл и вынес мне большой котёл, в котором уже было всё необходимое, назвал цену – всего тридцать галеонов, я расплатился и вежливо кивнул, выходя из этой мрачной, но очень волшебной атмосферы зельеварения. Аптекарь за моей спиной украдкой утёр пот со лба и вернулся к пожилой покупательнице, которая хотела купить драконью печень дешевле, чем в прошлом году. Радость снова завладела мной – остались учебники и одежда – я поспешил за ними, в первую очередь – за книгами. Котёл засунул в большой рюкзак, уменьшив его немного – благо, возможность такая была. В книжный вошёл с улыбкой на губах – здесь пахло уже иначе, здесь пахло бумагой, волшебными знаниями, люди с корзинками в руках брали с полок книги, читали их, некоторые книги были за решёткой, некоторые лежали стопками на полу и подоконниках, стопки книг были на табуретках и сверху на полках, высокие стеллажи вдоль стен возвышались на добрые пять метров, и чтобы достать оттуда книгу, были специальные лесенки, ездящие вдоль стеллажа. Это выглядело так… Волшебно. Вдохнув полной грудью аромат знаний, так полюбившийся мне, я неспешно прошёлся вдоль полки – тут были тысячи книг, самых разных. Однако, от своих друзей в Америке я слышал, что в Англии министерство слишком лютует по поводу информации, и запрещает слишком много, поэтому английская волшебная литература во-первых – традиционна для англии, то есть не слишком последовательна, а во-вторых – в ней хорошо если две трети от тем затронуты, и слишком многое просто убрали с полок, как потенциально опасную магию. Министерство не только запрещает саму магию, но и, кажется, считает, что им дано свыше право решать, какими знаниями имеет, и какими не имеет право владеть волшебник. Это неприятно, именно поэтому у меня было больше трёх тысяч волшебных книг из США, они более понятны, последовательны и информативны. По поводу заклятий же… В Англии обучение начинается с одинадцати лет, в США с пяти, в Индии с одиннадцати, в других странах по-разному, но одиннадцать – это один из самых больших показателей во всём мире. Радуясь своему фонду знаний, я поспешил узнать, что есть в этом магазине, беря в корзину всё больше и больше. Мне было не с руки тянуться, низкий, поэтому книги, которые мне приглянулись, сами вылетали с полок и зависали передо мной, открываясь и перелистываясь, а корзинка летела за мной, словно на привязи. Улыбаясь, я обошёл нескольких волшебников, что пришли сюда посмотреть книги, и заметил в углу девочку, которая тянулась наверх за книгой, но не дотягивалась. Я поманил книгу пальцем и она послушно вылетела с полки, опустившись вниз. Заметившая это девочка резко развернулась и уставилась на меня во все глаза – глаза у неё были очень выразительные, а весь её вид был пропитан волшебством и магией, как и у меня, кстати. На мне была пурпурная волшебная сорочка с оригинальным покроем и высоким вортником, чтобы крыло Фуэго не было видно, индийский волшебный шарф, слегка мерцающий и переливающийся от магии, не говоря уже за туфли с большими серебряными пряжками, которые я купил в Америке, чисто потому что они выглядели волшебно. Ну и широкая улыбка на лице. Девочка же выглядела не менее волшебно – ярко-жёлтое платье, серёжки в виде цветов, она прямо излучала магию и волшебство, как видел их я. Глаза необычные, слегка навыкате, отчего казалось, что она очень пристально смотрит, всегда. Девочка удивлённо на меня посмотрела. – Привет! Я Гарри, – Улыбнулся я. – Привет, – она смутилась внезапно, – я Луна. А ты хочешь поесть мороженого с клубничным джемом? – неожиданно спросила она. О, да: – Конечно. Но обязательно пломбир. В такую солнечную погоду шоколадное мороженое слишком секретничает, а фисташковое тёплое. – Гарри! – Девочка внезапно совершила акробатический трюк и вцепилась, чуть не повалив, но я устоял и немного не понимал, что происходит. Но в любом случае, она была миленькая, а я никогда не прочь, если меня обнимает миленькая девочка, да впрочем… – Обнимашки полезны для здоровья, – наставительно сказал я проходящим мимо людям, которые удивлённо на это посмотрели, – Пойдём? Я угощаю. Книжки можно и потом – но девочка подозрительно сграбастала меня в охапку и не хотела отлипать, пришлось пощекотать её в районе талии, она хихикнула и вывернулась: – Щекотанчики запрещены женевской конвенцией. – Нарушил правила, – грустно вздохнул я. Не знаю, кто как и за что, но у этой девочки поразительное магическое восприятие и она волшебница с большой буквы В. А ещё, она так же позитивно себя чувствует в столь волшебном месте, и чувствует магию не хуже, если она уж предложила мне клубничный джем. Магия – штука необыкновенная, у неё есть и вкус, и цвет, и запах, и тактильное ощущение, но это необычайность, если волшебник может легко отличить оттенки волшебства или его запаха. Клубничный джем похож на магию крайне позитивную и радостную, которая появляется, когда волшебник счастлив, особенно если у него есть волшебница и они вдвоём, тогда между ними происходит аромат и привкус клубничного джема, а мороженое – это когда магия терпкая, словно у людей, которые впервые встретились и хотят подружиться. Магия становится приятной и сладкой, если они ссорятся – магия становится острой и горячей. Приглашение за чашечку мороженого с клубничным джемом, можно понять как приглашение подружиться и порадоваться этому волшебному дню вместе. Она взяла мою руку и озаряя мир даже более радостной, чем моя, улыбкой, пошла вместе со мной в сторону местного кафетерия с мороженым, книги я оплатил и вынес на выходе, и мы пошли… Места тут было немного – всё-таки все в Хогвартс хотят, детей много и каждый из них хочет в кафе Флориана Фортескью, Луна села за столик, который при виде нас освободил официант и спросила: – От тебя пахнет чем-то не тутошним. Ты путешественник? – Ага. Но я тутошний, просто был в кругосветном путешествии. – Ого! – у девочки глаза ещё больше расширились, – ты правда путешественник? Значит, я не ошиблась. Понятное дело – вся эта магия, змеи и феникс, а так же моя одежда, говорят о том, что я не местный, но Луна заметила не эту внешнюю форму, а её магическую составляющую. И она правда была совсем не Английской – не тутошняя магия, знаете ли. – А ты прекрасна, – улыбнулся я в ответ, заказывая мороженку с клубничным джемом и тёплый банановый молочный коктейль, – Едешь в Хогвартс? – Только в следующем году, – грустно вздохнула Луна, – Не могу дождаться. А ты любишь книги? О, вот и пошёл разговор о книгах… Конечно, кто ж их не любит? Весело улыбаясь, мы рассказывали друг другу о книжках, которые успели прочитать – Луна была меньше чем на год меня младше, а значит, мы в определённый период года становились ровесниками. С февраля по Июль. Луна знала о магии много, а ещё больше просто чувствовала и прекрасно разбиралась в том, что к чему в волшебном мире – правда, на всё это смотрела по-своему, по-волшебному. И с каждым сказанным словом она мне нравилась всё больше и больше – у неё была магия, такая же тёплая и светлая, как и моя, что заставляла людей улыбаться. Она так же чувствовала волшебство, хоть и по её словам, не могла управлять им, как делаю это я – то есть творить волшебство без палочки это не её, но чувствовать его она могла благодаря необычайному воспитанию в атмосфере волшебства и магии. Ровно три клубничных мороженых было съедено на каждого, три бокала молочного коктейля выпито, а я кажется нашёл прекрасную леди, которая меня интересует больше всего на свете. И ей не нужно объяснять многое из того, что другим волшебникам непонятно. – Луна, вот ты где! – услышали мы голос, я повернулся и увидел идущего между столиками мужчину. Он был столь же волшебным, как и Луна, на груди имел медальон и одет был в пёстро-жёлтую мантию и туфли с загнутыми носами, расшитыми жемчугом и блёстками. Его седые волосы казалось струились на солнце, а рассеянный взгляд выдавал в нём настоящего волшебника. – Пап, это Гарри, – Луна улыбнулась, – Гарри самый прекрасный мальчик на свете и он будет моим мужем, – сказала Луна, делая вид, будто читает пророчество или ставит отца перед фактом. Её молочно-белые щёчки, которые отличали её от других девочек в лучшую сторону, порозовели, немного, светло-пшеничные волосы оттеняли эту смущённость, отчего она выглядела волшебно-мило. Я аж глаз отвести не сумел. Подколка же удалась – отец, а это был он, Ксенофилиус Лавгуд, схватился за сердце и так же картинно изрёк: – Моя девочка уже совсем взрослая! – он даже слезу пустил, – Я Ксенофилиус Лавгуд, молодой человек. – А я Гарри. Гарри Поттер, – улыбнулся я ему, – Приятно с вами познакомиться, папа, – пожал ему крепкую руку, он хохотнул первым: – Да я погляжу, вы и правда хорошая пара, – Ксенофилиус понял, что я понял и понял, что я понял, что он понял, и все мы поняли, что это прекрасно!