Маг и волшебник

Кабинет директора Дамблдора был симпатичен. На мой взгляд – здесь было волшебно, а это значит – тихо позвякивали какие-то часовые механизмы огромных напольных часов, выпущенных минимум сто лет назад. На стенах висели десятки портретов, в кабинете стоял стол, большой письменный стол, такой же викторианский, как и вся остальная обстановка. Рядом со столом было место жительства красивого феникса – большой птицы, которая сейчас спала и видела десятый сон. Птичку я не разбудил. Джинни я привёл в кабинет, так же, как и она, оглядывая этот волшебный кабинет – он мне до жути нравился. – Гарри, думаешь директор разрешит мне остаться? – Думаю, тебя ждёт взбучка, но я сделаю всё, что в моих силах, – улыбнулся я девочке. Учитель не мог уводить с праздничного пира никого из учителей, да и не хотел, поэтому вместо преподавателей отправил в свой кабинет меня, ученика, проводить Джинни и подождать его. Сам он обещал удалиться с пира сразу же после произнесения приветственной речи, то есть долго его ждать нам не придётся. Я едва успел одёрнуть руку Джинни, которая хотела погладить птицу – феникс может быть зол, если его разбудить посреди спячки. Впрочем, он и проснулся, как только учуял Джинни и недовольно посмотрел на неё. Нетрудно понять его чувства. Вскоре появился и сам Дамблдор. – А вот и вы, – директор вошёл в кабинет, – Не заблудились? Хогвартс – старинный замок и в нём легко заплутать. Однажды мы нашли ученика, потерянного две недели назад. Кажется, это было лет тридцать назад… – задумался Дамблдор… – Нет, сэр, портреты были так любезны, что подсказали нам дорогу, – я вежливо подошёл на почтительное расстояние. Директор быстрыми и широкими шагами, необычайно резвыми для столь пожилого человека, прошёл и сел за стол, взмахом палочки захлопнув распахнутую дверь. Дамблдор выглядел сурово. Старик посмотрел на Джинни строгим взглядом. Девочка стушевалась под этим взглядом и опустила взор. – Мисс Уизли, может быть вы хотите мне что-нибудь сказать? – он сменил гнев на милость. Я молчал. Джинни тоже. – Ну же, не надо стесняться, – улыбнулся он ещё сильнее, погладив бороду, – я не буду вас ругать, поскольку вы не ученица Хогвартса, и никаких правил не нарушили. По крайней мере, школьных. Джинни расчувствовалась и бросила на меня полный надежды взгляд. Я только кивнул ей и встрял: – Директор… – Помолчи, – грубо оборвал он меня, – Джиневра, я жду твоего ответа. Зачем ты пробралась в Хогвартс-Экспресс, и в сам замок? Джинни была напугана и смущена, и нетрудно было догадаться, что она может и расплакаться прямо здесь, но старик этого не замечал и продолжал давление. Я вмешаться хотел бы, но он снова скажет мне молчать. – Я… Хотела в Хогвартс, – сказала она так тихо, что было едва слышно. Дамблдор посетовал на плохой слух и добился от неё более-менее чёткого ответа. После чего недовольно посмотрел на меня и вновь вернулся к маленькой: – Но ведь ты будешь поступать только в следующем году, разве нет? Джинни ещё больше смутилась и из неё с трудом удавалось вытащить хоть пару слов. Дамблдор учинил ей натуральный допрос и сам с трудом вытягивал из неё информацию по капельке. – Но ведь директор! – возмутилась малявка, когда голос её более-менее окреп, – У меня ведь есть палочка и я знаю несколько заклинаний! – воскликнула она, надеясь, что Дамблдор скажет «А, ну в таком случае это меняет дело, ты принята». Дамблдор только усмехнулся и заметил: – Что нарушает закон о волшебстве несовершеннолетних. Гарри конечно не согласен с его положениями, но это не отменяет закона. – Я хочу учиться вместе с Гарри, – ответила она ещё громче, напоминая на мгновение свою мать, Молли, в её непререкаемых громких требованиях, которые она выдавала постоянно. – О, я понимаю твоё желание, – ответил ей Дамблдор, – но правила есть правила, и ты поступишь в Хогвартс только в следующем году. Неужели целый год свободы тебя не может обрадовать? Джинни мотнула головой резко отрицательно. Директор охнул, вздохнул, после чего предложил ей отправиться домой через камин, который был установлен прямо в кабинете директора. Я поспешил вмешаться, всё-таки, Джинни очень хотела учиться. – Директор, почему Джинни не может остаться? – спросил я, – она вполне подходит по требованиям ученика. И даже больше. – Не может, – покачал Дамблдор головой. – Но почему? – Я возмутился, ещё бы, Дамблдор был непреклонен, даже когда, казалось, всё говорило за то, чтобы он немного уступил и позволил девочке остаться, – Джинни хочет учиться, разве нет? Ещё целый год ждать начала? – Нет, Гарри, ещё слишком рано. – В других странах обучение начинают раньше. В Штатах вообще с пяти лет, одиннадцать – это уже критический возраст, ещё год и будет слишком поздно. – Нет, Гарри, и не проси меня, – Он опустил голову, посмотрев на Джинни поверх очков, – ты умеешь пользоваться камином. И Джинни послушалась, пошла к камину и взяв горсть летучего пороха, отправилась в Нору. Дамблдор же притянул к себе по воздуху маленькую вазочку с конфетами и взял одну. Я был обижен на него: – И зачем это было нужно, директор? – было нетрудно догадаться, что в голосе моём сквозила обида, – Джинни могла бы отлично учиться прямо с завтрашнего дня. И это пошло бы ей на пользу. – Возможно, – сказал Дамблдор, пережевав конфетку в виде лимонной дольки, – хочешь? – Откажусь. Дамблдор со стуком отставил от себя вазочку с конфетами и, по всей видимости, успокоившись, ответил мне. – Ты эгоистичен, Гарри. Как и все дети твоего возраста. Добавим к этому эгоизму твои возможности и мы получим капризного ребёнка, который считает, что раз он может всё, то ему можно всё. Ребёнка, который считает, что его желания важнее всего. Который не думает о последствиях своих решений, чем может навредить другим людям, – сказал он с укором. – Неужели я так низко пал в ваших глазах? – огрызнулся я. – Что ты, мальчик мой, нет. Но ты подумал, как ученики отнесутся к тому, что ради одной единственной ученицы директор пошёл на нарушение правил и позволил ей учиться раньше срока? – Эм… – Я задумался, – да никак. – Ошибаешься, её будут ненавидеть. Потому что сами не догадались, потому что она пролезла вперёд всех, потому что ради них директор не нарушит школьные правила, а ради неё – пожалуйста. Думаю, это сделало бы её изгоем. И на следующий год у нас было бы пять-десять маленьких волшебников и волшебниц, которые раздобыли палочки и решили, что раз у одной девочки получилось, то и у них тоже получится. Правила перестают быть правилами, когда их безнаказанно нарушают, Гарри. Мне оставалось только молчать. – Итак, ты конечно хороший мальчик, и я верю, что благо юной мисс для тебя вполне важно, но ты не отдаёшь себе отчёта в своих решениях, не умеешь предвидеть их последствия, и что более важно – плохо понимаешь, что не всё, что ты можешь сделать – можно делать. Эгоистично считаешь, что раз ты можешь, то это можно, и не думаешь о других людях, которые могут из-за твоих решений пострадать. Твоя сила слишком велика для ещё недостаточно зрелого ума. Да, тебе лично стало бы лучше, учись твоя подруга здесь, с завтрашнего дня. Но если она не поступит сегодня - будет лучше и ей, и другим школьникам, и тем, кто ещё собирается поступать в школу. На одной чаше весов твоё личное благо, на другой - благо общее, для всех людей. И нужно уметь жертвовать своим личным благом во имя блага общего, всех остальных людей. И часто мы должны жертвовать своим личным благом во имя общего. Что тут можно сказать – Дамблдор прав. Я не подумал о том, как к Джинни в таком случае отнесутся другие ученики, да и о последствиях подобного прецедента даже не задумывался. Вот так старик взял и макнул меня в мою же глупость. Вздохнув, я признал его правоту: – Вы правы, учитель. Я поспешил. – А ещё ты будешь объясняться с Молли, – улыбнулся директор. – Что? – Да, определённо, – он утвердился в своём мнении, – Достаточно с меня Уизли. Я не для того сижу здесь, чтобы выслушивать громогласные вопли разозлённых мамочек. Кстати, пир уже закончился, может быть, ты хочешь узнать, куда попали твои друзья? – Хм… Я познакомился с одной мисс в поезде, мы неплохо провели время, но я так и не узнал её имени, – к своему стыду узнал я, – она довольно милая блондинка. – Ханна Аббот? Хм… Не припомню всех, – задумался директор, – кстати, Гарри, почему ты не ешь лимонные дольки? – старик протянул мне конфетки. Я взял одну и попробовал – слишком приторно, что и сказал ему. – Моё сердце будет всегда принадлежать кексикам. И зефиркам, и совсем чуть-чуть клубничному мороженому. Директор, а вы не хотите зефирку? Обмен сладостями произошёл успешно – вазочка с розовыми и белыми маленькими зефирками перекочевала на стол директора и он распробовал немного. Сладко и со вкусом, без приторности. Директор остался верен своим привычкам и решил остановиться на лимонных дольках. Консерватизм. После чего Дамблдор, убедившись, что я усвоил его первый урок, с улыбкой сказал: – Теперь самое время нам начать серьёзное обучение, Гарри. Я человек занятой, но для тебя постараюсь выгодать достаточно времени. Тебе необходимо получить базовые знания в алхимии. Поскольку знания последовательны, то начинать нужно с базовых знаний – нумерология, травология, основы алхимических преобразований. Потом мы сможем перейти к более сложным темам. Мне оставалось только согласиться – алхимия это серьёзная волшебная наука, которая считается очень сложной и очень серьёзной. В отличие от зельеварения, опирающегося на растения и животную магию, алхимия – это смесь зельеварения и зачарования. Из того, что я знал по урокам в Салеме, зельеварение использует магию ингредиентов, в то время как алхимия – магию кристаллов, минералов, ингредиентов, и самого волшебника. Разница между нею и зельеварением как между синтетическими препаратами, в которых синтезированы нужные активные вещества в нужных пропорциях и народной медициной, на основе трав и прочего, лишь обрабатывающей ингредиенты, имеющие в своём составе нужные вещества… Дамблдор был известен именно своей совместной работой с великим алхимиком Николасом Фламелем, имя которого знают даже маглы. Всё это прекрасно, но Алхимия – крайне сложное искусство, которое требует ещё более острого восприятия, чем зельеварение, и требует быть прекрасно подкованным как в чарах, так и в зельях. Эта наука неподвластна простым волшебникам, в то время как зелье может сварить и полнейший бездарь, если просто будет использовать рецепт. А это значит лишь одно – мне нужно цепляться за этот шанс, найти учителя Алхимии сложнее, чем поймать зайца в поле голыми руками, и у меня прямо слюнки потекли от радости, когда я узнал, что нашёл такового. Дамблдор ухмыльнулся в бороду: – Ты, наверное, голоден? Всё-таки весь замок только что пировал. Я велю домовикам принести что-нибудь на ужин и… – он взглянул на часы, что стояли в углу кабинета, – уже пора спать. Одинадцать часов вечера. – Хорошо, сэр. А где мне жить? – Домовики тебе покажут, – ответил директор, – я велю им выделить тебе одну из лучших комнат.