Молчание

один лишь шаг ломает жизнь на два никогда не знаешь — вверх взлетать или падать, держись!

                    Будто бы попав в Ад и буквально каждым волоском на голове ощущая боль, которую причиняют чужие ловкие пальцы, пытаясь удержать короткие пряди с середины головы в причёске, я не могу пошевелиться. Тарани передо мной откровенно веселится из-за моих мучений, бросая на меня быстрые взгляды и улыбаясь уголком рта, пока остальные три Стражницы беспокойно оглядываются в одну и ту же сторону время от времени, наблюдая картину «Слюни в пол». Новенькая, соперница или ещё как угодно восседала в компании почти всех взрослых парней из нашей школы очень довольная собой и выбирала, кому первому ей стоит открыть шоколадный пудинг. Чем-то напоминает приличные фильмы о войне, в которых одна на всех девчонка, за которой ухаживают, привлекая внимание, когда в реальности таких скорей всего просто валили и брали по очереди. Среди множества поклонников не было только Урии с его подпевалами, которые, кажется, решили заинтересовать девчонку своей неприступностью, что только веселило в сумме с постоянными оглядками назад и показушными громкими цепляниями за других. За всё то время, что мы сидим в кафетерии, Урия успел докопаться и до меня, крикнув: «Эй, рыжая!», на что я, подначенная Ирмой, крикнула в ответ: «Что, рыжий?»       Раньше я думала, что мультфильмы преувеличивают, показывая всех этих парней, сваленных у ног одной красивой девчонки с паршивым акцентом, но теперь понимаю, что так и есть. Среди воздыхателей новенькой, имя которой, я могу предположить из слов надутых Корнелии и Ирмы, Полная Стерва, был даже Мэтт. Мэтт-любовь-с-Вилл-до-гроба! Что ж, удивительно, но в последнее время всё действительно случается не во вред мне, а мне на пользу. — Хм, — неожиданно прогундела мне в макушку Элион, затягивая волосы ещё сильнее. — Я бы тоже не отказалась от второй порции пудинга.       Я тихо хмыкнула. Если выбирать между парнями и пудингом, то я, кажется, тоже больше переживаю за то, что Полной Стерве достаётся много пудинга. — Да дело же не в пудинге, Элион! — вспылила Корнелия, обиженно разводя руки в стороны. — Что в ней такого особенного? Даже Мартин, поклоняющийся только Ирме, увязался за ней! — Да, — расстроенно устроив подбородок на кулаке, вздохнула Хай Лин. — А я планировала начать встречаться с кем-нибудь в этом году. — А ты как, Вилл? — живо интересуется Элион, щёлкая над моим ухом резинкой. Неужели закончила? — Мэтт ведь тоже переключился на новенькую, — добавила она, но это не вызвало ни у кого бурного интереса, как когда день назад Тарани обмолвилась при нашей встрече в школьном дворе утром о том, что Мэтт принял её за мою подругу и спрашивал о том, как ко мне подступиться. — Меня это не волнует, — ответила легко и честно, а потом послушно глянула в зеркало, протянутое Элион, боковым зрением.       Волосы Вилл медленно, но отрастали, и теперь я даже могла собирать их в потрёпанный маленький хвост, закалывая выбивающиеся пряди заколками. Эсканор предложила воспользоваться этим ещё на совместной химии, когда я, очень гордая собой, и смело зажигала горелку, которую всегда побаивалась в свои школьные времена. И теперь я видела аккуратный край одной рыжей косы, подстрахованный несколькими синими шпильками, чтобы спасти его от некрасиво торчащих коротких волос. Коса короткая, едва ниспадающая на плечо, но красивая.       Интересно, Элион хоть раз в каноне заплетала Фобоса, когда он подмазывался к ней, разыгрывая добренького? Было бы интересно понаблюдать, как мужчина, слегка колеблясь, приседает перед девчонкой, доверяя ей свои волосы. Или лучше, чтобы это происходило в тронном зале на глазах Седрика и слуг. Злого-ужасного Фобоса заплетает его младшая сестричка. Если не ради этого, то ради чего нужны эти волосы? Может, в них заключена какая-то сила? Как у Рапунцель, только какая-нибудь брутальная под стать тирану из Средневекового магического мира.       Я невольно улыбнулась, размышляя об этом, что Элион вполне заслуженно приняла на свой счёт и, опустив зеркало на стол, кинулась к Корнелии, умоляя, позволить сделать косу и ей, но Стражница земли этого, кажется, и не заметила, снова надуваясь от одного взгляды в сторону Полной Стервы и свирепо замечая: — И на горнолыжном курорте от неё не спрячешься. Придётся смотреть, как все вьются за ней хвостом и там. — Кстати, Вилл, — обратилась ко мне Тарани, как всегда очень придирчиво рассматривая еду на своём подносе, что уже начинает подбешивать. Кажется, Ирма простодушно и слегка насмешливо растрепала мне о том, что в прошлом году Кук два раза травилась здесь, — ты не передумала насчёт курорта?       Посмотрела она на меня очень серьёзно, как бы взглядом говоря, что, если мы разделимся, то либо меня могут сожрать слуги Фобоса, либо их. Кук, по-моему, вообще здесь самая предусмотрительная Стражница. Кроме того, она, кажется, была не сильно рада своей силе огня, поэтому именно к ней я питала подсознательную симпатию жертвы к точно такой же жертве, несмотря на мой восторг по отношению к Ирме. В этом мире для меня меняются все устои прошлого. В детстве я симпатизировала красивой Корнелии, а теперь понимаю, что восхищаюсь мужественной Ирмой, способной постоять за себя. Да, она грубовата и несносна, но это отличная плата за способность быть сильной. Хай Лин, раньше казавшаяся просто наивной инфантильной девчонкой, оказалась искренним и добрым ребёнком. И это прекрасно, что ничего ещё не омрачило её детского нутра, не вынудило резко повзрослеть и возненавидеть это. А Тарани, пусть и не особо красивая для меня и моих устоев, стала мне чуть более понятна сейчас, когда та злая немая девочка браковала её уже из-за одной боязни огня. — Я останусь здесь, — ответила спокойно, но так, чтобы дать ясно понять, что спорить я не собираюсь. — Надеюсь, вы повеселитесь там. — Не знаю, как вы, — решительно подала голос Лэр, показательно сжимая кулак, — а я устрою ей выходные. — Только без глупостей там, — полусмеясь, ответила я, нахмурившись. — Обычная популярная девчонка-однодневка. Всё это пройдёт очень скоро.       Милана тоже была королевой одного дня в колледже. Она надела лучшее платье в свой первый день, чтобы выглядеть презентабельно, а все решили, что ей нужен парень. Целый день её донимали юноши разной наружности, даже домой её привёз очень приятный парень. Мне показалось это идеальным и романтичным началом отношений, к чему стремилась моя развивающаяся любовь к парням чуточку старше меня, а Мила назвала это способом добраться домой не на общественном транспорте. Потом многим поклонникам пришлось притихнуть, потому что на арену выдвинулся Стивен Нортон, капитан футбольной команды колледжа, отвратительный спортсмен, который только на своих успехах в игре и выезжал. Всем, кому нравилась Милана, он привёл свои единственные аргументы — правый и левый — и сам бросился к ней, как потерявшаяся лайка.       Было забавно однажды оказаться прижатой Стивеном к стене с требованием рассказать ему о Миле, а потом видеть весь его недетский ужас в глазах, с которым он отпрянул, стоило мне зашевелить руками в попытке что-то сказать. Впоследствии он был так жалостлив ко мне, что, когда я поступила в колледж, стал моим тайным покровителем, сразу предупредив всех о немоте. — Ну-ну, — подвела итог Корнелия, скрещивая руки на груди. Элион стояла за её правым плечом, спокойно занимаясь причёской.              К сделке с Фобосом я попыталась подойти с максимальным упорством и вниманием. Как могла, я зазубрила некоторые буквы, чувствуя себя при этом реальной ведьмой, которая шепчет заклинания, но в то же время я понимала, что ничего не произойдёт так просто, что не отделаюсь одной зубрёжкой. В этом мире Фобос сообразительней, а, значит, и коварней, и хитрей. Я жду подвоха: какой-нибудь проверки на магические способности, нападения. И тут притупляется даже желание просто надеяться на лучшее.       Я заключила договор не с тем, кто поможет мне, не получив своё. Мне повезёт, если у Вилл окажется сила, несмотря на моё присутствие в этом теле; если пятно на руке окажется лишь последствием применения силы, превосходящей ту, которую я имею на данном этапе, но не случается таких чудес, когда Фобос идёт на сделку с той, которая представилась ему ведьмой. Он, по логике, хочет развить и забрать именно мою силу. Значит, по этой же логике, сила принадлежит душе. Значит… Надо было не учиться логическому мышлению в школе. Сейчас слепой радости от того, что вернусь домой, было бы полные штаны.       Когда настало время выходить, я долго мялась, собираясь медленно и настороженно, буквально обуваясь в коридоре, а потом разуваясь и возвращаясь, чтобы забрать что-то ещё из комнаты. Несколько раз подряд. Один раз ходила попить уже в обуви, устав нагибаться.       Нужно найти что-то уязвимое в Фобосе. Вспомнить что-то, что моя глупая голова, занятая каллиграфией, сразу упустила. Каким он был? Старше, чем тот, кто щелчком пальцев менял в мультсериале одежду и сразу так отправлялся в школу. Немного, но ощутимо. Дала бы Фобосу лет тридцать-тридцать два, потому что в лице ясно было видно ту черту, которая отличает всех молодых парней от зрелых мужчин. Сознательность, полный контроль своих действий, своей речи, своей мимики. Тотальный контроль.       В речи мужчина тоже не мялся. Напротив, говорил напористо и открыто, что делало его рассказ о бунте на Меридиане ещё более личным и выбивающим из колеи. Он впечатлил меня тогда, сильно впечатлил. Как могут люди или кто там на Кондракаре, которые даже не пришли на помощь целому миру, чтобы остановить свою воспитанницу, знать, что правление Фобоса плохое, а правление Элион будет хорошим?       Слабая девочка, которая радуется жизни и плетёт косы, будет решать конфликты мировой значимости и управлять людьми, которые или предки которых так легко поддержали какую-то женщину, пойдя против своей королевы во время первых же проблем? Элион будет растерзана в первый же месяц, когда слуги начнут ездить на ней, как на лошадке, руководствуясь безграничной добротой девочки, которую явно будут смущать люди, входящие в её подчинение. Как вообще так вышло, что, когда Элион взошла на трон, всё действительно закончилось хорошо? Люди не настолько глупы, чтобы спокойно принимать тот факт, что ими правит подросток. Тем более девушка. В Средневековье, где есть единый правитель, способный творить всё, что захочет. Влияние тирании Фобоса? Но, если случилось так, что кто-то смог свергнуть тирана, то не должен ли народ ощутить своё преимущество и потянуться к власти? Уверена, Фобос заставил многих своих слуг и жителей Меридиана задуматься о том, что было бы, если бы они сами могли влиять на жизнь своего мира. Многие подумают о личной выгоде, о выгоде для своих близких, о мести тем, кто держал их в страхе и, возможно, нанёс личный вред. С этого обычно начинаются перевороты, глобальные изменения в устройстве государственного аппарата, и рано или поздно Элион должна оказаться преградой на пути к светлому будущему для людей, сменивших свои жизненные устои; для людей, начинающих прогрессивно мыслить.       Кроме того, как можно было позволить женщине, убившей ради одного Сердца свою подругу, жить в мире, где есть магия и другое Сердце? В этом нет абсолютно никакого здравого смысла, если учесть и то, что Нерисса наверняка придержала себе какую-то магическую силу и достаточно развила её, судя по дальнейшим событиям канона. Ну вышла замуж, ну отправьте её на Землю вместе с мужем. Возможно, тогда Калеб сейчас не игрался в грозного лидера, являясь на самом деле простым мальчишкой, посчитавшим себя способным изменить мир, а давно бы обучался на кого-нибудь в колледже, завёл бы друзей и пользовался бы популярностью у девчонок. Его мамашка не дорвалась бы до власти снова, призвав на помощь каких-то чудищ, и парень вырос бы в нормальном месте, даже не подозревая, что где-то там какой-то там Фобос по своим веским причинам не даёт людям спуску. Да, возможно, перестаравшись, но на то есть причины.       Но даже не это в рассказе Фобоса было тем, что заставило меня усомниться в правоте Кондракара и беспочвенном антигеройстве мужчины. Я больше цеплялась за слова, за его речь, за то, как он избегал себя в той истории, своего родства с главными её героями. Именно уклончивость князя в вопросах своего собственного причастия к его рассказу заставила меня слегка пренебречь своей настороженностью и внимательностью, растворить границы допустимой доверчивости и действительно поверить ему.       Когда люди врут, они применяют своё «я», пытаясь тем самым сделать историю жалостливее, заставить слушателя внимательнее следить за событиями и представлять в них человека, которого он видит перед собой. Это касается книг, которые не берут за душу своими «я едва не погиб тогда» или «мне предстояло сделать самое трудное решение в своей жизни». Потому что читателю не нужно говорить об этом прямо — он должен сам видеть опасность, а не хорошо выписанную жалость к самому себе от персонажа. И это касается реальных людей, выдающих выдумку за действительность ради собственной выгоды. Сколько раз шарлатаны на улицах меня пытались привлечь историями об умерших мужьях, потерянных документах и болезнях из-за банального нежелания работать или неумения найти эту работу. Все они твердили «я» и смотрели широко раскрытыми глазами, неправдоподобно срывая голос или теряя, как профессиональные актёры. В плохих историях нет «я». Оно избегается. Потому это и плохая история.        И мне действительно хочется верить, что Фобос не профессиональный актёр, который как-то добился этого мастерства в своём веке громких слов в искусстве и наигранности, которую так любят в японских постановках, но терпеть не могут в европейском искусстве, а настоящий человек, рассказавший мне правду. Конечно, странно слышать именно такую правду на такой ранней стадии сделки, но всё же стоит верить в лучшее.       Я стояла перед зеркалом в прихожей. Всё никак не могла заставить себя выйти из дома и пялилась на косы, торчавшие с двух сторон. Неожиданно для самой себя я стянула одну резинку, наблюдая, как чуть распускается первая коса, как выдвигаются из конструкции освобождённые пряди волос, и, подняв обе руки, стала шустро вынимать шпильки и расплетать первую косу. Волосы стали волнистыми и по-настоящему огненными, ниспадая на плечи в игре света небольшой лампы. Потом я расплела вторую косу и с каким-то задором покрутила головой, наблюдая, как мечется волнистый огонь в разные стороны.       Сразу вспоминаются семейные поездки в места с повышенной влажностью, где мои волосы всегда становились объёмными, неуправляемыми и кудрявыми, как у барашка, который совсем зарос. У Миланы есть коллекция фотографий с каждого раза, где я всегда обведена красным фломастером. По ним даже можно проследить моё взросление и то, что такие волосы с каждой новой поездкой делают меня всё несчастней и несчастней. А папу, волосы которого начали редеть ещё во время завершения его третьего десятка, передавшего мне подобную структуру волос, всё больше радовать. В старой железной коробке от печенья у мамы в шкафу есть фото с их с папой поездки на Барбадос, где тот похож на обгоревшую женщину с завитыми волосами. Хотя папа очень яро утверждает, что он похож на Боба Марли, а не на женщину.       Было сложно думать об этом, со стороны наблюдая, как из зеркала на тебя слегка надменно глядит Вилл Вандом, на которую ты сама пытаешься смотреть так её глазами, но воспоминание дарило облегчение. Дом. Уже близко.       Я только вышла из дома, когда Сьюзан написала о том, что её можно не ждать до десяти часов вечера, а ещё зачем-то о том, что это точно свидание. Потом я увидела ещё и пропущенный от Хай Лин, но звонить ей не было желания. Если бы было что-то серьёзное, то одним звонком от одной Хай Лин не обошлось бы. Поэтому я лишь написала Сьюзан что-то вроде «свидание, круто!» и направилась в магазин Седрика.       Мысли вернулись к рассказу Фобоса. Возможно, я не впечатлилась им очень сильно из-за своей непричастности к этому миру, но, как мне кажется, именно этот рассказ и может быть связующей ниточкой между нами. Фобос решил, что я открылась ему сполна, и решил открыться мне. Это вызывает уважение и множество вопросов, которые я постаралась отодвинуть на потом, уже толкая дверь в книжный магазин и понимая, что «потом» всё же наступит.       Войдя, я увидела змея за работой, что удивило. Раньше я действительно думала, что посещают Седрика только Стражницы и Элион, которая только сегодня жаловалась на то, что не купила роман Коулман «Каменная Странница», который когда-то зацепил её в моих руках, потому что Седрик мог принять её за глупую школьницу, читающую только романы. Вообще, странно, что в последнее время за одно слово «роман» тебя могут приписать к сопливым романтикам, которые по вечерам вырезают розовые сердечки и слушают на повторе что-то вроде «Жизни в розовых тонах»*. Потрясная песня. Я даже частично помню текст, который был первым и последним заданием с моих курсов по французскому, на которые я пошла в прошлом году, чтобы сделать Дороти Мэйв француженкой, а потом передумала.       Привалившись к стене у двери, я наблюдала, как Седрик молчаливо кивает молодой женщине в синем пальто, говорившей о том, какие яркие эмоции она однажды испытала от «Сердец в Атлантиде» Кинга, а потом протягивает ей покупку, желая хорошего дня. Я невольно улыбнулась, расслабленно прижимаясь к стенке. Женщина поправила берет на своей голове и развернулась, собираясь уходить. Она элегантно прошлась мимо меня, чуть нахмурившись, вероятно, от мысли, что я могу быть очередной малолетней воздыхательницей симпатичного мужчины. Колокольчик над дверью звякнул, и змей выдвинулся в мою сторону из-за прилавка, приближаясь. Я улыбнулась шире. Было весело, а от чего весело, я не знала. — Привет, — поздоровалась, когда Седрик перевернул табличку с «открыто» на «закрыто», а потом взглянула на стекло: за ним медленно шагал мужчина с бульдогом на поводке. — Ты сегодня позже, чем вчера, — подметил Седрик, направляясь в глубь магазина. Я привычно поплелась за ним без лишних слов, в голове прокручивая мотив «Жизни в розовых тонах». Вспомнила же… сразу привязалась. — Да, — кивнула, — немного припозднилась. Делала домашнее задание. Не хочу снова посвящать этому ночь.       Мужчина промолчал, очевидно, не желая комментировать мои трудности второй подростковой жизни. И, если честно, если бы Седрик вдруг поддержал диалог, зацепившись за что-то в моих словах, то это было бы уже совсем странно даже для мира, в котором весь канон летит к чертям. Седрик, который любит потрепаться… Невозможней только Бланк, который не воняет, потому что в день, когда мне устроили вечеринку, из кустов пёрло знатно. — Слышал, Стражницы отправляются на горнолыжный курорт без тебя, — как бы вскользь заметил змей, когда мы остановились у нужной книги, которую он незамедлительно выдвинул. «Жми на рычаг, Кронк!» — Откуда ты об этом знаешь? — Твои подруги всё ещё посещают мой магазин, — ответил Седрик, и я будто его глазами увидела Корнелию и Элион, которые вздыхают где-то поблизости по нему, задавая вопросы об увлечениях или других личных предпочтениях, и кого-то ещё из Стражниц, скорее Ирму, которая очень бурно рассказывает о моём отказе ехать. Всё-таки именно ей принадлежало авторство плана «Все вместе расправимся с Полной Стервой с помощью наших сил», и именно её злило то, что придётся обойтись без Сердца в деле устранения соперницы. — Да уж, — вздохнула я. — И портал никого не смутил.       Седрик тихо хмыкнул. Его взгляд блеснул из-под оправы очков, и мне на секунду показалось, что я вижу змеиные глаза Кроули из «Благих знамений». Ох, Теннант. Он же даже в «Докторе Кто» здесь ещё ни разу не мелькнул. Если, конечно, «Доктор» уже вернулся на экраны. Что за несправедливость? Если и высылать меня куда-то, то туда, где уже существует Доктор. И для всех будет лучше, если он окажется реальным. — Ты воспользуешься тем, что они едут одни? — неожиданно сообразила я, взглянув на змея, почему-то вспомнив о «Сатурне, пожирающем своего сына»** от Гойи. Именно такая ассоциация возникла у меня от мысли о Седрике, который остался один на один со Стражницами. — Это отличный шанс поймать всех, кто мешается под ногами, — хмыкнул Седрик, и я поняла, что он специально поддразнивает меня, хочет выбить какой-то протест, в то время, как я ловлю себя на скудности в сопереживании Стражницам.       Да, они молодые девчонки, которые учатся в школе и могут попасть в темницу Меридиана или даже погибнуть, но меня ведь не ждёт то же самое. Мы с ними не подруги. Просто люди, связанные по рукам и ногам обязанностями, объединившими нас, которыми я, к тому же, злостно пренебрегаю, так откуда взяться сопереживанию? Они должны спасти Меридиан от Фобоса, я должна вернуться домой. Любым способом. Но я всё равно выразительно глянула на Седрика и сказала из одного побуждения справедливой логики: — Но они ведь ничего не делают. Кроме того, пока Сердце у меня, я контролирую все их перемещения на Меридиан, — громкий выдох. — Просто… я представляю родителей, у которых бесследно пропали дети, гниющие в тюрьмах другого мира. Особенно бабушку Хай Лин, которая идёт за помощью на Кондракар, а там даже не пытаются что-то предпринять. — Князь рас-сказал тебе, — твёрдо произнёс Седрик, и я только сейчас снова стала замечать его шипящую «с». — Прошлые Стражницы ведь хотя бы не были такими детьми, да? — Надеюсь, всё действительно у тебя под контролем, Джоделайн, — игнорируя мой вопрос, хмыкнул мужчина. — Пока это так, твои подружки в безопасности, но, поверь мне, на земле Меридиана своего шанса я не упущу, — строго бросил он.       Я улыбнулась уголками губ, натужно пытаясь скрыть это, и заметила свет впереди, который обозначал конец нашего пути. «Мой путь закончен, я пришёл» ***.       Войдя в читальный зал, я снова встретилась с Фобосом, снова услышала, как тот отсылает Седрика куда-то, слегка раздражённо отмахиваясь кистью правой руки, будто змей уже успел подпортить ему настроение, а потом присела перед князем, как перед строгим учителем французского, когда пришла объяснить, что больше не буду с ним заниматься, и начала с тех букв, которые запомнились мне легко.       На протяжении нашей работы с алфавитом Фобос был почти безучастным и уставшим. Он иногда скрыто позёвывал в ладонь, смотрел на меня с надменной усталостью, цокал языком и тихо проговаривал непонятные слова. Слова настораживали, а всё остальное, будто идя в контраст, расслабляло. Если блондин уже в четверть пятого ведёт себя, как раздражённая сонная принцесска, то не стоит бояться внезапной атаки.       Когда мы перешли к словам, я искренне старалась. Даже, блин, записывала, чтобы заучить, а Фобос всё смотрел на меня недовольным чертом да жевал свои губы, чем очень напоминал мою преподавательницу права в старших классах, старушку Мелроуз, которая всё изгалялась надо мной, как могла, и точно также жевала губы, которые блестели у неё, как лысина директора. В один момент я стала играть по правилам Фобоса, точно также смело глядя на него в упор, но не в глаза. Просто в бледное лицо с красными пятнами под глазами, а иногда на брови, чтобы создать иллюзию взгляда, направленного на глаза. Было стыдно и неловко. Я чувствовала себя ничтожным учеником уже на втором нашем занятии, чувствовала себя жалкой, когда мужчина неожиданно спокойно заявил: — У тебя хорошо получается, — выбивая от меня взгляд, полный удивления. — Чувствуется земное произношение, но мы уже можем попробовать твои силы в одном пустяковом заклинании.        Фобос вскинул подбородок, смотря поверх моей головы. Я смотрела на него, сидя очень близко, и даже подумала, что моя макушка, если придвинуться чуть ближе, оказалась бы прямо под его подбородком, создавая ему опору. — Седрик, — вольно окрикнул своего помощника мужчина, — прикажи служанкам принести сюда зеркало из комнаты рядом с тронным залом. — Будет сделано, мой князь.       Я обернулась на Седрика, когда он был уже в дверях, а потом снова на Фобоса, когда он зашелестел страницами той книги, из которой мы вычитывали слова. Я запомнила только то, как звучали «кожа», «заклинаю» и «птица». — Зеркало нужно для заклинания? — спросила я. — Увидишь, — кратко отозвался мужчина, всё ещё листая книгу.       Я, как положено, надулась, но, вспомнив о служанках, которые скоро войдут сюда, быстро застегнула куртку до носа и сгорбилась, для Фобоса делая вид, что читаю записанные мной закорючки, на деле вспоминая слова «Жизни в розовых тонах» на английском. Взгляд, под которым я опускаю глаза, улыбка на его губах, вот человек без ретуши, человек, которому я принадлежу… Что-что, а эта песня в своё время удалась мне.       Я подняла взгляд на Фобоса, который неохотно оторвался от книги, едва поднимая голову, чтобы взглянуть на служанок за моей спиной, очень уж громко вволакивавших в зал зеркало, и твёрдо произнести: — Поставьте там и можете быть свободны.       Когда все звуки стихли, я аккуратно обернулась, бросая взгляд на высокое зеркало, размером с Вилл на Земле, и снова расстегнула куртку, вопросительно глянув на Фобоса. Тот придвинул ко мне книгу, которую листал, и пальцем ткнул на незнакомые мне слова. — Это заклинание по смене внешнего облика, — только произнёс мужчина, и всё внутри меня загорелось от нетерпения, что, чувствую, было заметно. Кончики пальцев онемели на секунду от предвкушения, и перо упёрлось в стол, пачкая его чернилами. — Отличная практика для произношения, поскольку одно неверно произнесённое слово может превратить тебя в тролля, — Фобос заулыбался, а я вот нахмурилась. — Не беспокойся, я буду рядом для такого случая. Сейчас мы несколько раз проговорим эти слова, переставив их местами и с большими промежутками между ними, а потом я дам тебе попробовать свои силы.       Шанс увидеть себя в зеркале стал настоящим двигателем прогресса. Я ловила каждую интонацию мужчины, пытаясь повторять слова совершенно идентично и показывать этим, что я совершенно готова, потому что я действительно многое отдам за то, чтобы снова увидеть в зеркале Джоделайн Морли, её бледное лицо и руки с коричневыми родинками, раскиданными почти по всей коже. Это ведь моё лицо, моя правда, частичка моего мира. Будет обидно вдруг стать троллем, пусть и ненадолго, из-за собственной ошибки.       Когда мы поднялись, чтобы перебраться к зеркалу, у меня задрожали руки. Я увидела Седрика, уже поджидавшего у входа в лабиринт, и занервничала. Нужно выложиться полностью. Судя по всему, второго шанса у меня сегодня не будет, а так хочется сегодня. Обязательно сегодня. — Опусти руку на грудную клетку, — велел Фобос, остановившись позади, — и можешь произносить заклинание.       Язык будто прилип к нёбу, когда я уже утянула «собачку» вниз, чтобы куртка не мешалась, и опустила ладошку на середину груди, чувствуя гудение сердца. Я помню этот жест. В моей обычной жизни он значит Я. Как символично, что и сейчас он будет значить то же самое.       Я смотрела на Вилл не отрываясь, когда мне всё же удалось открыть рот под недовольное сопение Фобоса и тихо заговорить. Чудом не спутав порядок слов, к которому я привыкла за время разучивания заклинания, я почти насильно прохрипела нужные слова, чувствуя, как противлюсь сама себе. В этот момент мне казалось, что это Вилл борется со мной, запрещая стирать последнюю память о ней.       Но отражение изменилось. Я стала немного ниже Вилл, получавшей дополнительные дюймы на Меридиане, но для меня даже это было очень значительно. Одежда стала чуть тесна мне, что немного польстило. Значит, я действительно не стала безнадёжной толстухой, как считала раньше. Пальцы на руках стали изящней и длиннее, как и ноготки, на левой руке под вьющейся синей венкой на среднем пальце сбоку была чёрная родинка, которая почти дублировалась на указательном пальце той же руки, располагаясь только чуть ниже.       А потом я обратилась к своему лицу. Джоди Морли никогда не была так красива без косметики с заметной сеточкой капилляр под белой кожей на щеках, с прыщиком прямо на носу и ещё несколькими на лбу, там, где начинались волосы. Тоненькая верхняя губка улыбалась, будто подкинутая вверх полной нижней, носогубная складочка казалась размытой без макияжа, который делал её выразительнее. Большие карие глаза напоминали глаза трусливого оленёнка.       Я улыбалась, рассматривая себя самозабвенно, вспоминая о Фобосе только тогда, когда замечала его фигуру, ухмылисто наблюдавшую из-за моего плеча, но чудо было недолгим. Мне пришлось чуть нахмуриться и обернуться к блондину лицом, своим лицом. — А как мне вернуть облик Вилл обратно? — поинтересовалась я, понимая, что не хочу этого. В голове мелькнула копилка Вандом. Я могу разбить её, забрать деньги и сбежать от Сьюзан со своим лицом, а потом подбросить Стражницам Сердце. Эта мысль родилась и погасла в волнении, как спичка. — Всё то же заклинание, — любезно подсказал Фобос. — Просто представить нужно будет Вилл. Ты можешь быть свободна, только не забудь потом сменить облик, — мужчина усмехнулся, прекрасно читая мои желания, и я улыбнулась ему в ответ, быстро направляясь за своими вещами.       Подхватив портфель и быстро глянув в зеркало, я бросилась к Седрику, который ожидал, и, только исчезая за стеллажом, махнула Фобосу рукой на прощание.              Я пробыла собой до самого дома, где, к сожалению, мне всё же пришлось вернуть Вилл. Покидая магазин змея, я даже подмигнула ему от радости, но улицы пролетели быстро, и я снова стала Вилл Вандом. В доме я переоделась, поглазела на пятно на руке, которое немного изменилось по форме, и только засела за ужин в гостиной перед телевизором, чтобы нарушить самый главный запрет Сьюзан о еде в гостиной и сериале «Эмили»**** без неё, когда в дверь позвонили. Пошла открывать, ворча под нос, и увидела в глазок бабушку Хай Лин. Паника. Что ей нужно, мы же даже не знакомы? Но открыть пришлось: идя к двери, я топала, как большой обиженный слон. — Привет, — проговорила я, вопросительно глядя на низкую старушку, которая улыбалась мне. Всё-таки мы не знакомы лично. — Я Ян Лин, — представилась бабушка Хай Лин, рассматривая меня. — Мы не смогли познакомиться вовремя, Вилл, и сегодня я пришла для того, чтобы серьёзно поговорить с тобой обо всём происходящем. Хай Лин звонила тебе, чтобы предупредить, но ты не брала трубку. Могу я войти?       Во-первых, откуда она знает адрес? Во-вторых, теперь мне на жалость с помощью старого человека будут давить или крутыми байками о жизни Стражниц, чтобы я стала активным помощником? Вдох-выдох. — Конечно, проходите, — я сдвинулась в сторону, чтобы пропустить Ян Лин, а затем закрыла за ней дверь. — Пойдёмте в гостиную. Может, чаю? — Спасибо, но я откажусь.       Мы подозрительно быстро оказались на диване, сидя в пол-оборота друг к другу и играя в гляделки. Ян Лин будто исследовала мою совесть, заглядывая в глаза и внушая чувство неловкости, в то время как я всё ждала болтовни о Сердце и его важности, чтобы поскорее отвязаться от старушки пустыми клятвами, а потом спокойно отдохнуть. Но разговор начался, а мой уровень тревожности только подлетел до небес сразу же после первой фразы. — Кондракару известно то, что происходит с тобой, Джоделайн, — начала Ян Лин, и в горле тут же пересохло. То есть, у Стражниц вообще тайн не может быть? То Фобос со своим песком, то Кондракар. — И я здесь для того, чтобы отговорить тебя от встреч с Фобосом. Я понимаю, что ты напугана тем, что оказалась здесь в чужом теле, но это не повод делать такой отчаянный шаг. Фобос не тот, кому можно верить. — Мне здесь никому нельзя верить, — перебила я, нахмурившись. — Если вы пришли только для того, чтобы поговорить о Фобосе, то, пожалуйста, оставьте меня. С ним у меня есть хоть какой-то шанс…       Я прервала себя, заметив, что Ян Лин вторит моим словам кивками, как китайский болванчик. Это разозлило. — Я понимаю тебя, Джоди, — внушительно произнесла китаянка, желая коснуться моей руки, чтобы установить контакт, но я отодвинулась, избегая этого. — Но сделка с Кондракаром будет иметь больше гарантий, чем сделка с Фобосом. Я здесь, чтобы предложить тебе сотрудничество. Пока ты находишься в теле одной из Стражниц, о исчезновении которой мы пока не знаем ничего, что помогло бы вернуть её, ты должна помочь нам отстранить Фобоса от дел. Взамен Кондракар предлагает тебе помощь в возвращении домой. — Но у вас ведь тоже нет гарантий, — заметила я, на что Ян Лин ответила мне взглядом вроде «Но мы ведь добрые, зачем тебе гарантии?» — И, если это… — Джоди, послушай, своим необдуманным поступком ты можешь лишиться Сердца и шанса вернуться… — Так забирайте! — не дослушав, сердито бросила я. — Мне не нужно, ничего не нужно! Только уйдите, уйдите!       Ян Лин поднялась, а я следом, провожая её, покорно направляющуюся к входной двери, у которой она развернулась и снова посмотрела на меня. — Я не знаю, что Фобос мог сделать для тебя сегодня, но, прошу, подумай о выборе стороны и прими правильное решение. До встречи, Джоди.       Вместо прощания хлопнула дверью, чем осталась довольна. Мне не нужна сторона. Я одна на своей собственной стороне, как и они, тоже приследующие только свои цели.                      _____ * — имеется ввиду песня Эдит Пиаф «La vie en rose», которую Кристин когда-то исполняла в сериале «Как я встретил вашу маму». ** — роспись на стене художника Франсиско Гойи, изображающая Сатурна, пожирающего своего сына Юпитера из-за боязни лишиться власти и погибнуть от руки одного из своих детей. *** — строчка из стихотворения «Мосты» Валентина Гафта. **** — выдуманный сериал. Если такой существует, то это попадание века.