Кареглазая девушка в дешевом платье, Имя которой я никогда не могла выговорить, Сказала: Пожалей тех, кто служит другим, Они получают лишь то, что заслуживают.
Я вытянула руку вперёд, чувствуя, как потряхивает пальцы. Хотелось сильнее завешаться чепцом, но я уже слишком сдвинула его на лоб, с трудом моргая. Наконец, Тарани потянула вверх кулак и медленно опустила его вниз вдоль своего лица*. Она поняла меня и развернулась к задумавшимся подругам, которых медленно повела за собой вон из сада. В коридоре слышались тихие обрывки вопрошающих фраз и ответов, а я стала медленно возвращать себе подобающий вид./за несколько часов до/
— Хотелось бы мне посмотреть в глаза тем, кто так делает, — заявила Хай Лин, сидя прямо на полу под одним из столиков «Серебряного Дракона» и орудуя линейкой против присохших жвачек. Иногда, когда цветная резинка падала на её колени, девушка с отвращением сжимала зубы, стряхивая их быстрым движением красных исполосанных от усердной работы пальцев. Было утро, как подсказывал семейный календарь в ресторане, самое время для еженедельной совместной уборки помещения перед тем, как в два часа снова приступить к обслуживанию гостей, сменив табличку «закрыто» на «открыто». Мама и бабушка быстро управлялись с кухней, откуда иногда доносилось позвякивание посуды и голоса, а Хай Лин совместно со своим отцом усердно (и не очень) возились с залом. Когда швабра, направляемая рукой мужчины, вдруг скользнула под стол, мазнув по ногам Хай Лин, девчонка переполошилась и взвизгнула, больно ударяясь головой и брезгливо обнаруживая кусочек жвачки, упавший прямо ей на нос. — Хай Лин, не сиди на грязном полу, — строго произнёс азиат своей дочери, когда та выползла наружу, беспомощно забираясь на диванчик, придвинутый к столику, и почти сразу исчез, легко мазнув тряпкой по плиточному полу. Вздохнув, юная китаянка невольно поглядела в витрину ресторанчика. На улице какая-то кучка детей смеялась над ней, тыча пальцами. Нахмурившись, девушка угрожающе выпрямилась в полный рост, встряхнув руку с линейкой, и мальчики за стеклом весело состроили ей рожицы прежде, чем уйти. Хай Лин вздохнула, когда маленькие паршивцы перестали загораживать вид на большой столб, к которому было приклеено свежее объявление о пропаже Вилл Вандом. Фотография на объявлении была цветной, Сьюзан, с которой китаянке пришлось познакомиться вчера после того, как они почти синхронно накричали на девочку, нашедшую рюкзак Вилл в туалете, требуя выкладывать всю информацию, не поскупилась на собственную дочь. Обычно на этом столбе висят чёрно-белые лица постарше, ненужные уже через три дня. Подумав о Вилл, Хай Лин невольно сжалась и села на диванчик с ногами, вздыхая. Они, конечно, не были самыми лучшими подругами на свете, и Вилл даже повела себя неправильно, когда сбежала от них в своей день рождения, но её было жаль. На кухне, как на зло, раздался голос Ян Лин, и юная азиатка невольно разозлилась, услышав его. Бабушка, обычно такая хорошая и понимающая, говорила столько необоснованных глупостей о Вилл вчерашним утром прямо перед школой. Советовала присмотреться, поискать что-то подозрительное, рассказать Вандом, как важно всё то, что они делают… Бабушка ведь даже никогда её не видела, а уже считала, что Вилл, как хранительница Сердца, находится в риске, как прошлая хранительница. Хай Лин это злило. Зачем нужна хранительница, если ей не доверяют? Снова повернув голову в сторону, Хай Лин прищурилась, удивлённо подмечая в горшке с растением, стоявшим на подоконнике у витрины, плотный пакет, в котором что-то тускло светило. Девушка могла бы подумать, что кто-то из гостей ресторана забыл его, как, например, две недели назад, когда юная китаянка уже видела себя с потрясающим ярким зонтом в руках, а за ним вернулись через три дня, но ведь как можно оставить свою вещь в горшке с растением? Аккуратно взяв пакет, Хай Лин сначала повертела его, рассматривая. Ручки пакета были связаны в три крепких узла, а внутри лежало что-то круглое, тёплое и круглое. Аккуратно расправившись с узлами, девушка заглянула в пакет и тут же захлопнула его, наскоро скрутив и сунув под кофту. Ян Лин, вышедшая из кухни, глянула на внучку, направляясь к двери, чтобы перевернуть табличку, но Хай Лин демонстративно отвернулась, вынимая из кармана мобильник. Неожиданно по и без того дрожащим пальцам пробежала вибрация — пришло сообщение от Ирмы. «У нас есть срочные новости, встречаемся у моего дома через час». Хай Лин сжала пакет с Сердцем под своей кофтой и вздохнула, набирая ответное сообщение: «У меня тоже есть новость». Через час и шестнадцать минут Ирма без зазрения совести закатила глаза, когда Корнелия наконец соизволила войти в её комнату, позёвывая в ладошку. Начиная встречу с тирады о выходном и раннем подъёме по какому-то пустяку вместо приветствия, Хейл осеклась, заметив притаившегося в углу комнаты Калеба, и, пытаясь сделать вид, что всё в порядке, лёгким движением откинула волосы назад, без интереса спросила о том, чего же всем так неймётся. Между тем девушка не без удовольствия отметила то, что выглядела в разы лучше остальных девчонок: Тарани, наверное, снова читая ночью, была заспаной и тёрла красные глаза под очками, сидя на кровати Ирмы в большой растянутой футболке; у Хай Лин на джинсах было пятно от прилипшей жвачки, а сама Лэр напоминала растрёпанного воронёнка в старой пижаме, не чувствуя при этом себя неловко. — Калеб слышал о том, что Вилл держат в темнице Фобоса, а Хай Лин нашла Сердце Кондракара в ресторане, Корни, — пародируя напыщенную отрешённость Хейл, проговорила Ирма и сложила руки на груди, придирчиво морща нос. — А у тебя как дела, Корни? — Самое странное, что информацию передала Дорис, — громко вставил слово Калеб, не желая тратить время на бесполезные девичьи разборки, и слегка озлоблено бросая взгляд на блондинку, которая вместо того, чтобы сразу перейти к делу начала тираду о её прерванном покое. Парень даже почувствовал острую необходимость в том, чтобы обозначить Стражнице земли то, что среди повстанцев подобного не терпят, но с трудом сдержался. — Она работает служанкой в замке и знает обо всём, в то время как Ватек ни сном, ни духом о том, что Вилл держат в темницах. Кроме того, она трусиха. Печётся лишь о своей жизни, — с презрением выплюнул Калеб, что вызвало негодование уже у всех. Девочки, в отличие от лидера повстанцев, не видели ничего зазорного в том, чтобы бояться умирать ради неизвестности. Всё-таки здоровый человеческий эгоизм иногда одерживал победу над подростковым максимализмом. — А что насчёт Сердца? — прочистив горло, сообразила Корнелия и, подойдя ближе, схватила с колен Хай Лин чёрный разрязанный пакет, вынимая из него вещицу и любуясь ей, подвешенной на верёвке. Совсем недавно Хейл снилось, как Ян Лин просит её принять эту вещь и трепетно беречь, а потом Вилл, взявшаяся перед ней из неоткуда, лопнула, как мыльный пузырь. Свет потух, а после снова зажёгся, и рядом с Корнелией встали все Стражницы: Ирма, Тарани, Хай Лин и Элион. Элион взмахнула рукой и с неба посыпались острозубые молнии. — Что говорит твоя бабушка, Хай Лин? — спросила Тарани, снова приподнимая очки, чтобы потереть воспалённые глаза. — Я ей не говорила, — осторожно ответила азиатка, слегка настороженно следя за Корнелией, которая аккуратно перемещала Сердце из одной руки в другую, рассматривая его. Когда к ней обратились удивлённые взгляды, особенно взгляд Калеба — взгляд, не умеющего принимать чужие взгляды на жизнь мальчишки — девушка тут же заговорила, будто бы оправдываясь об отношении её бабушки к Вилл. Она бегло упомнила её советы, надеясь, что никто из подруг не найдёт их дельными, и быстро раскритиковала их, чтобы повстанец, который явно умеет рассказывать ненужную правду о других, не упомянул это в одном из своих разговорах с Ян Лин. Но Корнелия, присаживаясь рядом с подругами на кровать, неожиданно резко проронила: — Думаете, Фобос украл бы стражницу, но не взял бы Сердце? Хейл обвела всех однозначным взглядом и упрямо заявила: — Вилл просто сбежала. Она ведь боялась, всё время боялась того, что происходит. — Да и бросила свою мать сходить с ума от страха, — колко перебила Ирма, и Тарани поддержала её, вытянув голову вперёд и убеждённо заявив: — Вилл не могла так поступить. Мы ведь гарантировали ей безопасность. Калеб издал нетерпеливый смешок, но никто не обратил на это внимание. Корнелия поднялась и гордо откинула волосы назад, из-за чего кончики хлёстко, но не сильно мазнули по лицу повстанца, призывая угомониться и дать девушкам время. — Но ведь всё происходящее слишком странно, — чуть повысив голос, хладнокровно произнесла стражница земли. — К тому же мы не так давно знаем Вилл, чтобы быть в ней уверенными. — Та змея в мэрии искала кого-то из наших ровесников, Корни, — напомнила Лэр. — Всё сходится: они искали Вилл, а теперь схватили. А Сердце подкинули, чтобы мы пошли освобождать её и тоже оказались в темнице. — Но мы ведь не можем не пойти, — пролепетала Хай Лин, удивлённо таращась на стражницу воды, которую она совсем не так поняла. — Вилл наша подруга, а её мама… — Конечно, мы пойдём туда, — шокированно и слегка обиженно перебила девушку Ирма и нахмурилась, рассматривая Корнелию. Блондинка цокнула языком, спокойно качая головой. — Вилл заодно с Фобосом, — просто произнесла Хейл, вздыхая. — Вот увидите, они вместе убьют нас или что-то вроде того. С чего бы нам сомневаться в словах Ян Лин? Три стражницы вздохнули, не желая начинать одно и тоже и в то же время не имея никаих аргументов для защиты своей позиции. Корни, прекрасно понимая, что просто переставляет слова, из раза в раз говоря об одном и том же, молча уставилась в пол и слегка удивлённо обнаружила Сердце, которое всё ещё было в её руках. Она смотрела на него, чувствуя, что сейчас непременно её выбор остаётся решающим в бестолковом, споре. Потому что кто, если не она, держа в руках Сердце Кондракара, проявит мудрость? — Думаю, нам всё же стоит во всём разобраться, — благосклонно заявила блондинка. — Мы с Элион хотели прогуляться, но, я думаю, она не обидится, если я сегодня «заболею». Я оправила серую юбку для того, чтобы подняться с насиженного места, но так и не смогла заставить себя встать, рассматривая Фобоса. Честно говоря, не заметила, как он вошёл сюда, а, может быть, не заметила его изначального присутствия. По крайней мере то, что он был в библиотеке изначально, исчерпывающе объяснило бы побег Энни, которая утром сопроводила меня в библиотеку и почти сразу исчезла. Изначально я думала подняться, поприветствовать Фобоса, как правителя: если не поклоном до земли, то реверансом, но перспектива хлопнуться вниз на ровном месте и насмешливое желание увидеть реакцию принца на моё неуважение заставили только закинуть ногу на ногу и ближе придвинуть к себе книгу, в которой, к сожалению, пока не было ни слова о переселении душ. Это был гримуар. Тот самый, который едва не стоил мне моей и ещё пяти чужих жизней. ** Но, как выяснилось, игра стоила свеч. — Почему ты не в платье, которое приносила Миранда? — неожиданно раздался со стороны вкрадчивый голос, и я невольно обернулась. Его только это волновало? Поджав губы, я поправила светлый, пахнущий крахмалом чепец на своей голове, который прилагался к форменому серому платью, добытому Энни. Я, можно сказать, потребовала его у служанки, чтобы слиться с толпой и не привлекать к себе особого внимания, что уже было невозможно. Ещё вчера по замку разнеслась сплетня обо мне, которую я лично слышала, направляясь с Энни в библиотеку. Меня назвали откровенно слишком старой для принцессы, о которой я «пока не знаю», и это было обиднее, чем-то, что меня назвали ещё и слишком горбатой и тупой для невесты королевских кровей. Побрал бы чёрт этих принцессочек с их идеальными осанками и манерами. — Чтобы не выделяться, — ответила я Фобосу. — Я ведь не могу сойти за дворянку, а за челядь — всегда пожалуйста. Принц звучно фыркнул. Подняв взгляд снова, я лицезрела мужчину уже совсем рядом: он стоял за моим плечом, косясь на гримуар недоверчиво и слегка надменно. Конечно, ведь я как опытный самоубийца показываю ему то, что начитаюсь тут книжечек по тихой и сбегу самостоятельно, наплевав на договор. Сев в пол-оборота, я посмотрела на правителя, пытаясь представить, что передо мной мой самый лучший в мире друг, чтобы побороть преграды между нами. — Тоска зелёная, — сообщила я, захлопывая гримуар до лучших времён без пытливого взгляда, прожигающего во мне дыру. — Скоро доберусь до истории Меридиана от скуки. — Очень занимательная книга, — безэмоционально произнёс принц. — Особенно правление Годрика Величавого. — У меня раньше была игра о Средневековье, — улыбаясь уголками губ, сообщила я, рассматривая переплёт гримуара и чуть наклонив голову вперёд. — Там нужно было убивать драконов и варить зелья. — Могу тебя заверить, что на Меридиане так не развлекаются уже три века, — ответ Фобоса заставил уголки моих губ поползти вверх. Неожиданно тяжёлая рука свалилась на моё плечо и сдавила его. Я почувствовала, как опираясь на меня, мужчина медленно наклонился, и невольно сжалась. — Ты всё равно не спрячешься за этим нарядом. Даже челядь лучше держит осанку, — горячее дыхание насмешливой фразой застыло у моего уха, и я невольно повела плечами, выпрямляясь и с притворной обидой глядя на Фобоса. Он отступил в сторону, и я поднялась, сама не понимая зачем. Глядя правителю прямо в глаза, я неумело расправила плечи, понимая, как же это неудобно, и рассмеялась под гордым, почти нахальным взглядом. — А я ещё мечтала быть принцессой в детстве, — сказала слегка разочарованно и снова улыбнулась. — Люди, — Фобос даже закатил глаза. — Отказались от монархии, чтобы потом мечтать о ней. — Дело не в этом, — ответила я, но продолжать свою речь не стала из-за нежелания быть раскритикованной за свою глупую (для Фобоса) и типичную (для любого из моего мира) мечту. Честно говоря, уже собиралась побродить туда-сюда, делая вид, что ищу для себя интересную книжку (хотя чего интересного в алхимии и пособиях по проведению пыток для чайников с рисунками?), как мужчина мягко схватил меня за запястье, удерживая подле себя. — Пойдём, я покажу тебе сад, — вкрадчиво сообщил Фобос, не противясь моему желанию высвободить руку, и, будто действительно решив, что мне его предложение очень интересно, направился к дверям. Нет, заманчиво, конечно, потоптаться по оранжерее, поглядеть по сторонам, но не тогда, когда ты даже с кактусами не уживаешься. Я запоздало бросилась за Фобосом без особой охоты, но в то же время… Должно же там быть что-то стоящее, не на фиалочки же принц смотрит с такой гордостью, что даже мне хочет показать. Возможно, там огромный плотоядный цветок, а, возможно, Райский Сад, где Седрик в змеином обличье искушает прислугу погрызть яблочек перед тем, как он погрызёт их самих. Мы шли молча, и я всё думала о Миранде, которая, наверное, уже вовсю врёт Сьюзан и Стражницам, а Кондракар наблюдает за всем этим, как за сериалом, как за тем, что от них ну ни капли не зависит. Что произойдёт, когда она займёт место Вилл? Стражниц убьют или она неожиданно станет добренькой и поможет в свержении Фобоса? Но ведь это всё не по-настоящему. Это всё происходит где-то вне миров. Это не показывают по телевизору, неожиданно меняя сюжет, и эти плохо прописанные персонажи никогда не имели настоящих сердец. Я пытаюсь так думать, пока разум холодно напоминает о том, что я нахожусь здесь и сейчас, что, возможно, именно из-за меня одной всё так круто поменялось, и что я, скорей всего, чёртова Мэри Сью этой вселенной. Где тогда мои суперсилы, мои кавалеры и мои враги, который я побеждаю одной пяткой, а потом просыпаюсь в своей несовершенной реальности? Сон. Может, я сплю? Щипаю себя за руку сильно, потому что ни разу ещё не проверяла этого, и ловлю на себе насмешливый взгляд Фобоса, цокая языком от огорчения. — Ты так смешно рвёшься в свой мир, — заявил мужчина. — Зачем тебе туда? Где-то уже слышала что-то подобное. Чувство дежавю заставляет в сомнении нахмуриться. — Там моя семья, — ответила я, почему-то чувствуя себя глупо и смущённо из-за подобной фразы. Эти слова казались такими наивными, но я верила в силу их искренности и была очень обижена, когда Фобос открыто закатил глаза. Но, с другой стороны, это вполне закономерно: семья, должно быть, больная тема для его величества или высочества, кто уж там. А о таких чувствах, как дружба и любовь, видимо, речь можно и не заводить. Сцепив руки в замок и опустив на них взгляд, я вспомнила наш с папой разговор о том, что в их с мамой отношениях больше удобства, чем любви. Мне было пятнадцать, тот самый возраст поиска искренней и вечной любви, а он говорит о том, что «не любит маму». И оправдывается тем, что чувства со временем выгорают, и если нет комфорта рядом с человеком, то стоит бежать со всех ног. Папа говорил о том, что его любили так, как я хотела любить, а ему было только смешно. Смешно, что человек постоянно смущается; смешно, что постоянно разглядывает его, что так возвышает. Грег был жутким в своей любви, как говорил папа. Его чистое обожание почти переходило в сумасшествие, и я, слушая об этом, искренне завидовала. Меня радовала мысль, что однажды кто-то может обожать меня также, переходя дозволенную разумную грань, но я остыла. Теперь мне, как и папе, хватает комфорта. Мы шли и молчали слишком долго, и это не было для меня такой уж проблемой, но я понимала, что Фобос может думать о чём угодно в эту минуту. Прямо сейчас он может строить планы о том, как избавиться от меня и Стражниц с повстанцами, может подмечать мою неискренность, вспоминать… Я подумала об Элион и о том, как меня назвали слишком старой для принцессы… — Слышала, как придворные девушки пытались понять, кто я такая, — хмыкнула я, и принц медленно обратил на меня своё дражайшее внимание, чуть улыбаясь. — И какие были предположения? — мужчина спросил об этом как-то раздражённо, будто я болтала без умолку о каких-то бабочках и цветочках, напряжённо. Поэтому, пытать счастье в шутке о невесте, чтобы как-то настроить его на непринуждённый лад грамотной версии о принцессе, я не стала. — Они назвали меня слишком старой для принцессы, — искусственно посмеялась я. — У вас, что, после восемнадцати все незамужние считаются старухами? — Так принято, — не колеблясь ни секунды, отвечал Фобос, — если девушка не вышла замуж до семнадцати, то вряд ли ей заинтересуются. А ты действительно переросла брачный возраст Меридиана. Я украткой вздохнула, понимая, что сама направила мужчину в очень убедительную ложь, и слегка заволновалась. Если у него нет сил рассказать мне об Элион, то, должно быть, он сомневается во мне? С другой стороны, я не великий мультгерой, который может втереться в доверие за пару часов, не то, что за пару дней. Эта мысль меня ободрила, но не сильно. Фобос меж тем заметно отдалялся от меня, шагая быстро, изящно, будто длинный подол его мантии совсем не мешался. Чего нельзя сказать обо мне. Кое-как схватив в свои ручоночки платье и задрав его чуть выше щиколоток, я поспешила следом, наблюдая только за тем, как меняются трещины в плитке, до тех пор, пока мужчина не остановился, заставляя меня тоже притормозить. Мы очутились в саду, в котором застыла эстетическая по своей природе печаль и тревога. Полуразрушенные колонны, оплетённые чем-то, вроде плюща, нагнетающая чарующая темень и густой запах чего-то свежего, сладкого. Смотря на высокий потолок, я пытала свой давно забытый курс искусства из колледжа и медленно опускала взгляд ниже. В полумраке, будто не тронутые им, алели розы в стриженных кустах. Крепкие бутоны даже поблёскивали от росы и вызывали какое-то странное желание упиться ароматными каплями. Но ведь не может всё быть так просто. То есть «Фобос-садовод, розы под заказ» это вообще не реальная история. Как всегда безобразно прикусывая нижнюю губу и всасывая её в рот, чтобы смочить слюной, я поймала взгляд мужчины и поспешила принять более-менее нормальный вид. — Не может же быть всё так просто? — неожиданно улыбнулась я до боли щёк. — То есть… Обычные безобидные цветы? — Полезные цветы, — откликнулся принц, подавая мне руку для чего-то. Я нахмурилась, игнорируя этот жест, и Фобос с холодным самолюбием, сохранив лицо, навсегда выжег этот неловкий момент из своей памяти. Мы углубились в бедный мрачный сад. Мужчина специально шёл быстрее меня и, замерев у одной из колон, как мне показалось, кратко посмеялся, заметив то, как я придерживала платье, шагая следом. Представив, какой вид я приняла сейчас, рассмеялась ещё сильнее и слегка наклонилась вперёд, всё также сжимая ткань. — Я не привыкла! — оправдалась я сквозь широкую улыбку. — Увидь ты такую служанку в своём замке… — Я бы выгнал её в первый же день, — с большой охотой продолжил за меня мужчина. — Вот блин! Как же хорошо, что я родилась уже в современном мире, — добавила я, пытаясь аккуратно расправить плечи и прекратить постоянно глядеть себе под ноги, чтобы преодолеть минимальное расстояние с минимальными проколами. — Я бы не выжила с этим этикетом и тысяча и одной вилкой. — Ко всему рано или поздно привыкаешь, — разумно заметил блондин, рукой указывая мне на скамейку, на которую я без зазрения совести уселась. — При крайней необходимости и из тебя можно сделать что-то… Сносное. Я лишь фыркнула, слегка обидившись. Хотелось влезть на скамью с ногами, чтобы ввести принца в чувство «культурного шока», но я понимала, что могу просто свалиться оттуда. — Надеюсь, такой необходимости никогда не возникнет, — искренне вздохнула я. — Мне нравится жить без обязательств держать осанку и вести светские беседы. Особенно, если править страной, — я, кажется, надолго замолкла здесь. Мне вдруг ясно нарисовалась я в роли правительницы, например, того же Меридиана. Все жители передохли бы в первый день моего правления, а замок захватили бы. — Я о себе порой не умею позаботиться, а тут, — высказалась, заинтересованно взглянув на Фобоса. — Как думаешь, все эти люди, что живут здесь, они понимают, насколько им ещё повезло? Принц усмехнулся и вопросительно вскинул бровь. — Ещё повезло? — спросил он. — Я думал, ты понимаешь, что Меридиан не просто так погружён во мрак. — А это зависит от настроения жителей? — оживилась я. — Ох, будь я крестьянкой здесь, уже пару раз зарядила бы молниями по земле в приступе злости. — Не совсем, — кратко отозвался Фобос, выглядя сейчас более замученным, чем аристократично-сдержанным в своих эмоциях. — Но всё же энергия жителей оказывает своё влияние на мир вокруг. «Когда шли заговоры против королевы Вейры, три вечера подряд мудрая правительница пленялась красотой алого закатного неба…» Это цитата из книги о правителях Меридиана, которую уже несколько столетий пишет одно и тоже существо, — к концу своих слов блондин снова похолодел и, вероятно, опасаясь моих вопросов, которые я уже хотела задать, напомнил: — Ты сказала: «ещё повезло»? Я кивнула, но заговорила не сразу, чувствуя, как вопрос о Фобосе и его правлении, вписанном в книгу, всё ещё сидит на кончике языка. — На престол можно посадить любого, но не каждый готов править, — сказала я. — В том смысле, что… Человек, независимо от статуса, человек, и его внутренние качества ведь имеют большое влияние на действия. Иногда правитель может быть внушаемым, он сидит на троне, и ему говорят, что делать. Может быть слишком добренький правитель, который не умеет воевать. На страну нападают, а он сразу же сдаётся. А может быть тиран, который заботится только о своём благополучии, — я постаралась не смотреть на Фобоса, потому что по одному моему взгляду он бы понял абсолютно всё. — Он правит — людям плохо, а потом после него появляется другой, который сделает хоть что-то в пользу народа и уже станет героем. Потому что благополучие легче начинать строить с нуля, чем поддерживать его. Люди видят то, когда всё начинается, и забывают обо всём уже на середине. На середине они уже жаждут большего и думают, что тот, кто готов поддерживать нынешние порядки, но пока не может сделать что-то лучше, не должен больше править. Я нещадно комкала платье и краснела, оканчивая мысль. — Люди не понимают длительного добра, — согласился Фобос. И, как мне кажется, это единственное, с чем он собирался соглашаться. Всё-таки кто я такая, чтобы со мной соглашался правитель целого мира? Да, немного странный, но правитель. У людей, от рождения имеющих право чувствовать себя выше остальных по своему социальному статусу или материальному положению, с самого детства нос вздёрнут очень высоко. — Мне пора заняться делом, — сообщил принц, неожиданно поднимаясь с места. — Оставайся здесь, Джоделайн, если хочешь. Чуть позже я пришлю за тобой кого-нибудь, чтобы мы продолжили наши занятия. Я вздохнула, провожая Фобоса взглядом, и расслабила плечи, решая остаться. С одной стороны на это повлиял мой врождённый критинизм, из-за которого я не ориентируюсь даже в городе, в котором родилась, а с другой стороны… Ну, будет неловко, что Фобос пошлёт за мной в сад человека, а меня здесь нет. Но больше виновен критинизм. Не желаю влипнуть в историю, просто открыв не ту дверь. — Знаете, по-моему эта Дорис, — Ирма забавно потянула чужое имя, натягивая капюшон мантии, густо пропахшей трактирным алкоголем, на лицо, завешиваясь им почти до самого рта, и подумала, почему же именной ей досталась вещичка, потребованная Калебом у грязнули, выползшего из ветхого трактирчика, — специально отправила нас этой дорогой, чтобы меня уж точно нашли по запаху плаща! — И это ты говоришь о запахе? — взвилась Корнелия, неожиданно выпрямляясь под мантией. Бланк, скатившись по её спине, свалился на пол, но быстро и ловко взобрался обратно на гибкую спину стражницы. — Хватит, — мрачно оборвал Калеб. — Ватек рассказывал, что теперь все силы замка сконцентрированы у коридора, через который легче пробраться к тюрьмам. Поэтому нам действительно нужно добираться другим путём. — Было бы лучше, если бы здесь был туннель, — подала голос Тарани. — Нам бы не пришлось волноваться, что на нас в любой момент нападут. Калеб неожиданно замер, и кто-то из девчонок врезался ему в спину с тихим шипением. Парень, не обратив на это внимание, спокойно осмотрелся. Несколько комнатных дверей, рассыпанных по стенам, и большая, выделяющаяся дверь в сад. Повстанец неожиданно гордо вскинулся. Канализация! — Нам нужно в сад, — объявил он. — Там есть канализация, через которую можно перебраться в тюремные помещения. У охраны бывает развлечение: омывать пленных помоями, — грубо добавил Калеб, порывисто двигаясь вперёд. — Я надеялась, что сегодня обойдёмся без этого, — огорчённо прокомментировала Хай Лин, двигаясь следом за Калебом и подтягивая за собой за рукав Ирму. Когда Калеб распахнул двери, он заметил, как кто-то всколохнулся в саду, запоздало припадая к полу, чтобы спрятаться, и потому шустро побежал вперёд, надеясь встретить, если не союзника, то одинокого и беззащитного Фобоса. Об этом саде было много рассказов, как об одном из любимых мест принца, и предводитель повстанцев, естественно, был посвящён в них, с трудом сдерживая зловещую улыбку при мыслях о принце, пришедшем сюда, чтобы понюхать цветочки. Когда парень только ринулся вперёд, девушки удивлённо осмотрели друг друга. Бланк, подтягиваясь выше, обхватил пальцами шею Корнелии, и, высоко задрав голову, гаркнул в ухо Стражницы земли: — Калеб нашёл служанка! — Отцепись от меня! — сквозь зубы прошипела Хейл и, насильно расцепив чужие пальцы, побежала с подругами вперёд, пока Бланк летел следом, схватив край мантии. Стражницы вышли вперёд, наблюдая за тем, как девушка, стоящая перед Калебом, неумело делает ему какие-то знаки руками, то шустро перемещая пальцы, то поднимая локти и указывая на себе. Все, кроме Тарани, думали, что Калеб слушает какой-то тайный шифр, пока он не обернулся, скрывая беспомощность и смущение во взгляде, и не спросил резко: — Чего она хочет? — Разве это не какая-то конспирация? — ответила вопросом на вопрос Лэр. — Мне кажется, она говорит, что от нас плохо пахнет, — заявляет Хай Лин, и по лицу незнакомки пробегает тень смеха, на которую Корнелия отвечает недовольным хмыканьем. — Она, наверное, издевается над нами или тянет время, — выдала блондинка, но Кук аккуратно оттеснила её в сторону, выходя вперёд. Стражница огня прищурилась, разглядывая незнакомку, и та заметно взволновалась, чуть хмурясь. Тарани видела в движениях девушки что-то смутно-знакомое, почти зациклилась на движениях её пальцев, пока, наконец, не произнесла: — Это ловушка. Здесь нет Вилл, а эта девушка нема. Она говорит, что знает, что кто-то хочет заменить Вилл, чтобы мы попались. Тарани сжала руку в кулак и глубоко вздохнула, прежде чем провести им вдоль лица. На секунду на незнакомом молодом лице замерло знакомое старческое понимание, и Кук низко опустила голову, боясь расплакаться и толкая всех к выходу. — Тарани, что это было? — забеспокоилась Хай Лин, когда Калеб стал закрывать двери. — Когда моя бабушка не могла говорить из-за болезни, я выучила язык жестов, — сухо и неохотно ответила стражница огня. — Нам нужно выбираться отсюда. Кажется, мы ищем Вилл не там. Я медленно приходила в норму, сцепляя пальцы в замок и всё также рассматривая уже закрытую дверь в сад. Внутри всё горело от мысли, что история перевёрнута окончательно и бесповоротно и что дальше меня ждёт нечто ещё более неопределённое, чем сейчас. Но я надеялась, что Стражницы вернутся домой и хотя бы на время забудут обо всём. Они ведь живут в обычном мире, пусть лучше думают, что Вилл украл маньяк или какой-то ещё реальный злодей, чем своими поисками они окажутся за решёткой Меридиана или под землёй… Из-за меня. Вздохнув, я быстро направилась вперёд, даже не боясь запутаться в платье и кубарем покатиться к двери. Я была слишком напряжена для этого и желала только сбежать из сада раньше, чем Фобос узнает о провале плана. Пожалуйста, пусть он не наблюдал за мной, пусть он никогда и ни за что не узнает о том, что я попыталась помочь Стражницам уйти, а Миранде и шанса не дала побыть в шкуре Вилл. Я хочу домой, а не на собственную публичную казнь на главной площади Меридиана. Фобос вошёл в сад обозлённым, что не смогло изменить даже занятие с Джоделайн, на котором она была довольна продуктивна и внимательна для неизвестной женщины из другого мира, и долгое беспочвенное раскаяние Миранды, которая говорила несуразные вещи о своей полезности и стойко терпела пытку заклинанием. Опустившись на скамью возле особо пышных кустов с розами, Фобос позволил себе прилечь на деревянную спинку, прислушиваясь. Его маленькие шпионы, никогда особо не подводя принца, говорили о Стражницах и лидере повстанцев, желавших подобраться к тюрьмам через канализацию, но затем, будто бы разрывая историю надвое, они говорили уже о том, как сквозь возмущения Стражниц о женщине-служанке из сада, кто-то из них смело утвердил, что в замке нет Вилл, и увёл остальных прочь. Фобос заинтересованно хмыкнул. — Женщина-служанка говорила? Шпионы ответили, что нет, что её голос так и не раздался в саду. _______ * — значит 'спасибо' на языке жестов. ** — пять, потому что Стражницы + тело Вилл.