Молчание

в замке чужом все прикрылись масками и никто тебе не друг

                           На аудиенции у Оракула Ян Лин чувствовала себя неуютно. Несмотря на долгие годы в роли Стражницы, она всё ещё невольно настораживалась в присутствии Оракула. Он, как и годы назад, казался ей загадочным и закрытым, не доступным ни единому человеку и читающим каждого как раскрытую книгу. Это, однозначно, напрягало.       Ян Лин слегка кивнула, когда Оракул вошёл в зал, в котором азиатка ожидала его уже больше десяти минут, и сложила руки на коленях. Эта поза придавала ей немного уверенности и помогала закрыть глаза на свою по-детски глупую дрожь в теле. — Ян Лин, — вздохнул Оракул, — Кондракар желает сообщить тебе о том, что Вилл Вандом будет отключена от своей орамеры. Мы решили передать часть её силы Стражнице Земли для того, чтобы она могла использовать Сердце. — Но, послушайте, — опешила женщина, пытаясь быть неизменно тактичной и подкупать именно этим, не разжигая конфликта, — если душа Вилл жива, то она может не найти обратный путь при…       Ян Лин замолчала, едва заметно качая головой. После того, как она была на Кондракаре в прошлый раз, ей дали обещание позаботиться о Вилл, но она так и не услышала ничего конкретного и действенного. Не указав на это в прошлый раз, теперь женщина ясно понимала: ей нечего сказать в данную минуту. — Перед нами стоял выбор: Вилл или миллиарды жизней, — хлёстко отвечал Оракул, что Ян Лин никак не могла сопоставить с его обыденной отстранённостью и немногословностью. — Фобос обучает самозванца магии. Мы заметили, что она стала медленно расти и это может плохо обернуться для всех нас. — Но зачем ей магия? — усомнилась китаянка. — Джоделайн напугана и хочет попасть домой. Я уверена, что в её обучении есть нечто… — Ян Лин, — кротко одёрнул Оракул, хмурясь. — Самозванец отказался от нашей помощи, — жёстко припомнил он. — Мы не можем верить ему. Орамера будет отключена. А вы должны помочь Корнелии Хейл принять её новые силы.       Женщина поднялась на ноги, внимательно смотря на своего собеседника, который вдруг сделался напряжённым и предельно подозрительным. Китаянка удивилась. Почему Оракул один преподносит ей информацию? Почему она не имеет шанса на обсуждение решения Совета? — А как насчёт девочек? — аккуратно спросила Ян Лин. — Они должны знать, почему сила перешла к Корнелии. — Должны, — сухо кивнул Оракул. — Вы можете рассказать о самозванце, но не упоминайте ничего о её нынешнем местонахождении. Это может помешать некоторым нашим планам. — Что плохого в том, что девочки будут знать о Фобосе и Джоделайн? Ведь они могут вразумить её. Возможно, именно благодаря этому мы сможем разрешить конфликт на Меридиане, ведь девушка, должно быть, зачем-то нужна Фобосу, раз он не запер её в темнице.       Ян Лин была убеждена в том, что есть в её словах здравое зерно, но взгляд Оракула снова делал её маленькой девушкой, которая импульсивно высказала глупость. Был в этом взгляде укор и что-то ещё, схожее с ненавистью, которую китаянка наивно не приняла в расчёт. — Фобос не настолько глуп, чтобы зависеть от какой-то девчонки, — выдавил из себя Оракул, сжимая челюсти. — Я вижу, что новый этап войны на Меридиане неизбежен. Либо Фобос, либо наследница-принцесса и мир, который она принесёт.                     Элион чувствовала себя очень плохо после ссоры с Корнелией и потому решила посвятить выходные выполнению домашнего задания, что миссис Браун довольно оценила, не видя никакого подвоха.       Элион росла умелым, умным ребёнком, у которого никогда не было особых проблем в учёбе. В принципе не было проблем, которыми она могла бы делиться с родителями. Если не считать вечеринки в честь дня рождения Вилл, на которой она спросила у Корни о парне по имени Калеб и невольно нарвалась на крупную пустую ссору. Тогда Браун вернулась раньше, чем обещала, и долго плакала, спрашивая маму, ссорилась ли она с подругами из-за парней. Сначала родительница оживилась, отвечая утвердительно, а потом стала откровенно не договаривать и путаться в собственных словах. Элион подумала, что женщина просто пытается «подружиться» с ней, и потому не оценила этого.       Элион действительно училась довольно хорошо, потому что с теми детьми, у которых нет проблем в учёбе, не пытаются «подружиться». Она умело распределяла время на домашнюю работу и Корнелию, и поэтому сегодня поведение Браун-младшей должно было как минимум удивить её родителей.       Обычно в выходные Элион и Корнелия веселились: ходили по магазинам; флиртовали с симпатичными парнями, которые только Кортни, очень красивую для того, чтобы сразу замечать её возраст, воспринимали всерьёз. А иногда, когда у Браун хватало на это смелости, приходили в красивый дом Хейлов и прихорашивались.        Сначала Элион нравилось наносить на своё лицо дорогую фирменную косметику и надевать роскошные платья своей подруги, но потом она стала чувствовать неудобство и некую вину. Она стала понимать, почему Корнелия не любит задерживаться в её доме. Однажды её даже обидела дорогая сумка в подарок на день рождения, и Элион специально не носила её целую неделю.       Корнелия богата, красива и популярна. Сейчас Элион накручивала себя пониманием того, что, не имея ничего, чтобы выделяться из толпы, она и потеряла подругу. Сначала она соврала, что заболела, чтобы избежать их общения, а потом заговорит прямо.       Эти мысли мешали сосредоточиться на тестах по истории и заодно перебивали аппетит, чтобы лишить Элион возможности продуктивно поработать, а затем наградить себя десертом. Она капризно отодвинула от себя учебник и вздохнула, опустив голову. Но неожиданно блондинка напряглась, обнаружив под одиночными листами, исписанными мелким почерком, в углу стола точно такой же учебник, какой сейчас лежал у неё перед носом. Хмурясь, Браун перелистнула книгу на самое начало и едва не закатила глаза от безысходности. «Собственность Корнелии Хейл».               — Вот же двуличная! — Бабушка, как так могло случиться? — Что же случилось с Вилл?       Ян Лин издала короткий отчаянный вздох и покачала головой, рассматривая взбудораженных Стражниц. Корнелия, из вежливости предложившая чай, замерла с подносом в дверях, не понимая происходящего, и Ирма услужливо пояснила ей, живо оглядываясь: — Вилл оказалась совсем не Вилл, представляешь?       Когда Стражница земли выгнула бровь и решилась на логичный вопрос, вытекающий из данной ситуации, Ян Лин решила снова заговорить. Она спешно рассказала Хейл о том, что случилось с Вилл, умолчав, как просил Оракул, о пребывании самозванки у Фобоса, и, когда блондинка поражённо осела на диванчик в своей дорого обставленной гостиной, несмело начала о самом главном: — Совет Кондракара принял решение… Передать Сердце тебе, Корнелия, — лица Стражниц выразительно и красочно отобразили все их эмоции в данную минуту. От чистой зависти до плохо скрываемого удивления и недовольства. — Совет очень надеется на тебя, Корнелия.       Блондинка затрепетала, стараясь выглядеть внешне отрешённо. Это был… Странный трепет, полный тревоги и удовлетворения. Хейл вмиг поняла, как далеко зашло её знакомство с магией и как сильно это может переменить её жизнь. Появился страх за себя, за семью, за, чёрт возьми, неумение оправдать возложенные на неё надежды… Но ведь нельзя признавать этого. Сейчас. Перед этими девчонками, которым только дай повод усомниться и посмеяться. — А что с той девушкой, которая… Вилл? — аккуратно спросила Хейл, не желая прямо сейчас говорить о своём новом статусе. — Точно, — спохватилась Ирма, скрещивая руки на груди. — Где она теперь? Прячется? — Она сбежала, — утвердительно заявила Тарани, задумчиво прикладывая руку к подбородку. — Но зачем?       Хай Лин доверчиво и смущённо посмотрела на свою бабушку, ожидая объяснений, которые Ян Лин тщательно обдумывала в данную минуту. Внучка сообщила ей о Сердце, пусть и после того, как они едва не попали в плен, но она сказала правду. У старушки щемило сердце от одной мысли, что умалчивание может стоить девочкам свободы или даже жизни, что из-за одного вовремя несказанного слова все они окажутся под ударом неясного грядущего будущего.       «Либо Фобос, либо наследница-принцесса и мир, который она принесёт», — вспомнила Ян Лин слова Оракула. Но ведь перед юной фигурой принцессы стоят столь же юные фигуры Стражниц. Одна принцесса будет бессильна перед своим братом, и именно Стражницы возведут её на престол Меридиана. Если война позволит. — Она хочет попасть домой, — тихо произнесла Ян Лин. — Очень хочет. Поэтому делает поспешные и необдуманные поступки. Сейчас Джоделайн находится у Фобоса, — призналась китаянка. — Та немая, — вдруг грубо фыркнула Ирма, хмурясь. — Я ведь говорила, что не может какая-то служанка просто расхаживать по замку без дела. — Это Калеб сказал, что не видел её прежде, — поспешно перебила Кортни, поджимая губы. — Мерзавка! — с чувством выдала она, хлопая себя по коленям. — Она струсила, не решилась рассказать нам, а Фобос воспользовался моментом! Наверняка он станет шантажировать нас жизнью настоящей Вилл!       Ян Лин слушала Корнелию с неподдельным вниманием, чувствуя в этих словах нечто большее, чем простое необдуманное предположение. — А как же мама Вилл? — поражённо вспомнила Хай Лин, едва вздрагивая. — Она ведь довольно долго пробыла с ней… Сьюзан же сейчас сходит с ума от горя…       Девочка оглядела подруг, замечая, как поникла Ирма. В воспоминаниях ожила сцена крайнего отчаяния Сьюзан, когда они вдвоём, Хай Лин и Ирма, провожали женщину от участка до дома по просьбе мистера Лэра. Дрожащие руки, деревянные пальцы, нездоровая бледность… Лэр помрачнела, размеренно вздыхая и глядяна свои ноги тусклым бессмысленным взглядом.       У неё семья. Отец, мать и неугомонный братец. Она, возможно, тоже желала бы быстрее добраться до них, окажись… Но ты ведь видишь чужую мать, которая нуждается в тебе сейчас… Ирма одёрнула себя. Нужно быть смело-честной хотя бы в своих мыслях. Она поняла, что никогда не сознается вслух в том, что, увидь она хотя бы малейший, как ей кажется, шанс воссоединиться с семьёй, она бы бросила всё и всех.       Тарани замерла с тем же ужасным пониманием самой себя, но продолжала бороться с неудовлетворительным ответом. Всё-таки плохо бросать нуждающихся, плохо… Бороться за себя? — Она в плену? — спросила Хай Лин. — Нет, — откликнулась Ян Лин. — Она, кажется, смогла найти подход к Фобосу. — То есть они союзники? — вклинилась Корнелия. — Это скорее взаимовыручка, чем союз. Фобос пообещал что-то Джоделайн, а она — ему. — Что Фобосу нужно от обычной девушки? — слабо ухмыльнулась Ирма, когда Элион уже стояла перед дверью дома Хейлов, сжимая пальцами маленькую звёздочку и не понимая, почему она кажется сейчас такой тёплой. — Должно быть, Джоделайн обладает некой информацией, — ответила Ян Лин. — И, скорее всего, информацией о нашем мире, если Фобос позволяет ей перемещаться по своему замку. — Если она помогает Фобосу, то почему она помогла нам? — спросила Корнелия. В эту минуту прозвучал дверной звонок, и она лениво поднялась, боком направляясь к двери и ожидая ответа. — Она ведь не желает нам зла, — догадалась Хай Лин, понимая то, что старалась донести до них бывшая Стражница. — Она просто хочет домой.       Корнелия скрылась в коридорчике, быстро дошла до двери и распахнула её, удивлённо встречая робкую Элион, сжавшую ладонь со звездой за своей спиной. Удивление медленно переросло в испуг, и глаза Корнелии невольно выдали её. Браун закалило это отчаянное нежелание видеть её, которое она подмечала в лице подруги и её попытках занять дверной проход по максимуму. — Элион, — надломно и громко произнесла Хейл, фальшиво играя радость. — Почему ты не позвонила? Ты ведь знаешь, я собираюсь… — Вот, — Элион протянула учебник с холодным и решительным желанием не задерживаться.       Корнелия инстинктивно приняла книгу и быстро взглянула на неё. Воспоминания прошлись током по позвонкам.  — Вот, — улыбнулась Браун, протягивая книгу. — Я купила его для тебя. — Ох, — притворно разочарованно произнесла Корнелия, — а я надеялась снова заглянуть к симпатичному продавцу, — подмигнула она. — Ничего, — ободряюще улыбнулась девушка, аккуратно откидывая назад светлые невинные косы. — Я присмотрела у Вилл книжку. Можем пойти в магазин прямо, — Элион заметно смутилась, понимая, что и без того потратилась на учебник подруги, но быстро нашлась с ободряющей улыбкой: — Завтра. — Мы можем зайти и просто так, — улыбнулась Корнелия, выискивая в сумочке кошелёк и ловя непонимающий взгляд Элион. — Я не могу просто так принять учебник. Я отдам деньги. — Что ты? А я не возьму! — А я впихну насильно!       Элион улыбнулась смущённо и сдалась: — Ладно уж… — Элион! — спохватилась девушка, замечая, как фигура быстро отдаляется от неё. — Элион!                     Доверять Фобосу стало сложнее, поэтому пришлось устроить ему «трёхдневную тишину», которую я провела совершенно бесполезно. Исключением была только беседа с Мирандой, пришедшей, очевидно, за информацией и неумело обменявшей рассказ о новой волне повстанческого террора на пару моих предложений о жизни на Земле.       Никогда не думала, что повстанцы в этой вселенной могут быть настолько серьёзной угрозой и опасной оппозиционной силой. Конечно, всем известно, что в этом реальном мире не играют в войнушку, а выживают на настоящей войне, но террор, применяющийся только для запугивания власти, которая самолично погрузила во мрак своё королевство… Это глупо и небезопасно.       И Миранда была абсолютно согласна с этим. Преодолевая внутреннюю тревогу и некое подобие смущения, она рассказала о терроре, в котором ей доводилось участвовать очень давно. «Бессмысленное кровопролитие», — объяснила она. — «Мы хотели освободиться от преследования королевским войском, хотели показать, что с нами лучше не вести воин, а в итоге отплатили кровью за кровь. За меня вступился лорд Седрик… Я была очень молода и, в отличие от остальных, была готова ради жизни на всё. Тогда меня определили в королевское войско, чтобы я полегла в первой же битве с собственным народом, а я выжила. И чем больше я помогала подавлению террора, тем больше видела его несостоятельность. Каждый день гибли люди, их тела были повсюду… А те, кто жил дольше их на день-два, не усваивали никаких уроков. Они видели лишь устранение «лишнего рта» и вели себя не лучше убийц».       Седрик стал ко мне более наблюдательным, когда у него выдавалась возможность. Когда мы говорили, он задавал те же вопросы, что задавала Миранда, пытаясь скрыть это, а я, как считаю, вполне умело отвечала одно и тоже, понимая, что меня просто пытаются подловить.       Эти три тяжёлых дня я проводила за самостоятельным обучением, натаскивая себя по древнему языку и уже изученным заклинаниям. Фобос совсем оставил меня, совсем не имея времени на обучение. Седрик один раз вскользь упомянул, что князь работает над проектом новых реформ, а я слабо улыбнулась, не придав этому особого значения от неверия.       Но теперь я понимала, что этот мир не крутится вокруг меня одной. Вокруг Вилл Вандом — возможно, вокруг меня — нет уж. И проект новых реформ невольно заинтересовал меня, отвлекая от бессмысленной жизни в замке. Что это за реформы? Военные? Фобос открыл для себя ядерное оружие?       Тяжёлый вздох и я снова рассеяно-бессмысленно пялюсь в пергамент, пытаясь одновременно думать о двух несвязуемых вещах. И всё же… Реформы. Мне невольно хотелось верить, что это было что-то значимое, что-то, что облегчит государственную жизнь, просто потому что… Так должно произойти?       Потому что тиран из мультфильма отличается от Фобоса. Я не желала обманывать хотя бы себя, бессмысленно проводя пальцами по пергаменту и осматривая комнату. Да, даже не помня всего мультфильма, я могу утверждать, что знаю другого Фобоса. Фобос из мультфильма был плохим и красивым, неисправимым специально для того, чтобы девочки таяли и мечтали, как изменяет его, а этот Фобос… Он явно содержит в себе больше, чем содержит красивая картинка и ограниченный злодей. Он умеет думать, а не импульсивно действовать, он пытается доверять людям… Пытается доверять мне.       Я неосознанно улыбнулась, подпирая голову двумя руками. Конечно, Фобос не лишён своего шарма. Его внешность впечатляет своей красотой, но внутри почти нет того, что можно противопоставить этой красоте. Только страх, пораждающий всё плохое. Но ведь мы все боимся. Боимся темноты, пауков, возвращения немоты, щемящей жалости, обязанности быть безмерно благодарными по отношению к тем, кто принимает это, терпит это…       Будь я нема здесь, я была бы мертва. Борьба за жизнь была бы окончена ещё в больнице, когда Сьюзан коснулась моей руки и стала расспрашивать о самочувствии. Я молчала бы, оказавшись среди Стражниц. Молчала бы, оказавшись здесь.       Будь я нема здесь, я оказалась бы ненужной Фобосу. И я стала бы самым несчастным существом в этом мире, потому что у меня не было бы даже возможности рискнуть, даже попытки. Я была бы Вилл Вандом, смотря на которую, врачи разводят руками, не зная, что делать с немотой. Возможно, мне бы уже несколько раз вспороли бы горло для осмотра и не нашли ничего стоящего.       Вот как противоположны две мои жизни. И забавно, что, будучи Ариэль в родном мире, я стала Урсулой здесь. Слабая улыбка осела на губах, а мысль о «Русалочке» невольно рассмешила. Не значит ли это, что я умру здесь, когда принц узнает об обмане? В самом конце, когда почти коснусь своей мечты?       Я смотрю на пергамент и вслух произношу заклинание иллюзии, выставляя левую руку, чтобы просто отвлечься и унять паршивый порыв разрыдаться. Но, когда заклинание оказывается сказано вслух, ничего не происходит. Нет тупой боли в руке, нет продуманной иллюзии с бирюзовыми пенестыми волнами прямо в воздухе. Даже запаха моря нет.       Хмурюсь, повторяю снова, меняя ударение. Фобос говорил, что у меня есть с этим проблемы. Но ничего не меняется, абсолютно ничего не происходит. От тревоги сердце ускоряется, и что-то недобро трепещит внутри, заставляя беспокойно подняться на ноги и содрать с рук эластичные бинты. Тёмные пятна. Возможно, дело в них. За последнее время они очень разрослись на обеих руках, расплывшись почти до локтей, и стали беспокоить меня своими размерами. Один раз Седрик приметил бинт, торчащий из-под рукава. Пришлось соврать, что это старая травма, но он, как мне кажется, совсем в это не поверил.       Но пятна были всё теми же, неизменёнными, чёрными. Тогда, что? Магия пропала? Но почему? Перед глазами метались обрывчатые воспоминания столетней давности, и яркой вспышкой выскочило из их ряда одно из них, о Корнелии, получившей себе силы всех Стражниц. Они мыли машины… Потом Меридиан… Или не Меридиан… Стражницы под куполом… Но вот как она получила эти силы? И на какой срок?       В дверь кто-то постучал, заставляя вздрогнуть и схватиться за бинты. — Нельзя! — рассерженно выкрикнула я, старательно отодвигая рукав платья вверх и заматывая правую руку. — Это мой замок, — насмешливо произнёс голос за дверью, заставляя меня тупо замереть от страха на несколько секунд. — Но, так и быть, я дождусь твоего разрешения. — Фобос, — вздохнула я, нервно рассмеявшись и зубами помогая затягивать себе бинт. — Седрик говорил, что ты страшно занят для меня. — Поверь, для тебя я время найду. У тебя что-то случилось? — спросил мужчина, и я снова вздрогнула, проклиная свою неуклюжую медлительную левую руку. — Н-нет. Я переодеваюсь. Из «лохмотьев» в платье, — язвительно пояснила. — Думаешь, мне настолько трудно избавить тебя от этих лохмотьев? — Я часто бываю в магазине Седрика, — напоминаю слегка обиженно. Я верю, что принцу не составит труда приказать сжечь или просто забрать мои вещи, но это ведь… Нечестно. — Мне нужна эта одежда.       Расправившись с бинтом, я одёргиваю рукава, и шустро подхожу к двери, придерживая платье. Фобос оказывается прямо передо мной, когда деревянная преграда сдвигается в сторону. Я вижу его надменно-изучающий взгляд и отвечаю тем же, не сдерживая улыбки. — Снова это платье, — хмурится мужчина, рассматривая моё простенькое серое одеяние. — Если здесь появятся Стражницы, я должна уметь затеряться, — напоминаю. — И, на минуточку, мне нелегко передвигаться уже в этом. Длинные платья в моём мире остались пережитками прошлого. — У вас всё хорошее становится пережитками прошлого. — Тем более, — продолжила я, игнорируя слова Фобоса, — платье твоей матери… Это как-то неправильно.       Я опустила взгляд, чувствуя весь скептический настрой Фобоса и ловя его внимательный взгляд из-под ресниц. Он снова разжигал во мне волнение, и я решилась спросить: — Ты что-то хотел от меня?       Мужчина моргул, и его сосредоточенность чуть рассеялась, делая лицо более мягким, как я подумала. На секунду Фобос смутился своей медлительности. Я невольно улыбнулась этой секунде. — Мы должны возобновить наши занятия, — произнёс мужчина, аккуратно оттесняя меня в сторону и входя в комнату. Когда моё плечо соприкоснулось с его грудью, я застыла, не зная, что делать. — Думаю, повторим пройденное и выучим ещё кое-что.       Обернувшись, я наблюдала, как мужчина перебирает пергаменты, лежавшие на постели, и выбирает нужные. Отчаяние свернулось тугим комом в горле, и губы дрогнули перед тем, как превратиться в попытку спокойной улыбки. Сердце клокотало, гоняя кровь всё шустрее, и всё внутри бурлило и тянулось. В животе тревожно метались беспокойные бабочки, которые умерли в тот момент, когда Фобос бросил на меня новый взгляд.       Я, должно быть, действительно выглядела потеряной, что заставило мужчину всматриваться в каждый пергамент, ища причину моего страха совсем не там, где стоило бы. Аккуратно прикрыв дверь, я ступила чуть вперёд, отчаянно пытаясь выдумать хоть что-то, чтобы это занятие не состоялось. Если я упаду в обморок, я не смогу притворяться и минуты, когда мужчина приблизится и станет смотреть. Если я попытаюсь говорить, то уж точно не найду правдоподобной причины для отказа. Фобос может снова отдалиться и ещё сильнее ограничить меня.       Я смотрела на мужчину с немой мольбой о том, чтобы он нашёл дела важнее моего обучения, когда на ум пришло яркое осознание того, что он должен рассердиться на меня, но так, чтобы это не переросло в нечто серьёзное. Я должна наговорить ему гадостей? Детский сад. Я должна сделать так, чтобы на ближайшее время наше общение стало невозможным, разрушить шаткий комфорт между нами.       Мы снова встретились взглядами, и только тогда я смогла понять, что должно произойти. Я стала подступать. Мужчина заинтересованно выпрямился, и с каждым шагом мне пришлось всё сильнее поднимать голову, чтобы продолжать из последних сил смотреть прямо в глаза Фобосу. — Ты выглядишь беспокойной, — прокомментировал мужчина, недоверчиво вздрагивая, когда я коснулась его плеч, чтобы удержать рядом.       Мои пальцы сами собой ухватили, сминая, ткань белой рубашки, а в голове родилась глупая мысль о том, что я давно отвыкла от вида Фобоса в его тёмной мантии. Но я собралась, решительно бросая думать о таких мелочах. Мужчина меж тем наблюдал за мной, с интересом ожидая дальнейшего и будто зная, что сейчас непременно что-то произойдёт.       В один миг я дёрнула Фобоса за ткань рубашки, но тот не поддался, напрягая шею и хмурясь. Та самая реакция, которой я ожидала. Зажмурившись, встала на носочки и почти в ту же минуту упала на грудь мужчины, касаясь его губ своими и стараясь выглядеть действительно желающей поцелуя.       Я дала себе установку давить до тех пор, пока мужчина не отстранится. Дала себе обещание не отступать, даже если краска, греющая щёки, станет горячей сродни вулканической лаве. Я действовала с напором, неловко опираясь на плечи Фобоса и пытаясь стоять на носках. Я никогда не целовалась с таким напором и смущением как сейчас. И я никогда не ждала сопротивление так сильно как в эту минуту. Но Фобос был каменным и неподвижным, словно привыкшим к такому поведению женщин.       Я стала осозновать свой провал, стала понимать неизбежность неловкого несвязного объяснения. Мне было страшно делать это, но я понимала, что нужно отстраняться и отвечать за свои поступки, когда невозможно быстро талию оплела рука и я снова упала на грудь мужчины, опираясь на неё ладонями.       Фобос вошёл в игру неожиданно и странно, напирая сильнее, чем напирала я, и вводя меня в чувство абсолютного непонимания. Зачем он делает это? Чтобы напугать меня в ответ?       Воздух кончался быстро, а попытки дышать через нос казались бесполезными. Мужчина позволил мне отстраниться от него и даже помог нормально встать на ноги. Как же спасительна была сейчас наша разница в росте. Я шумно дышала, глядя принцу на мерно вздымающуюся грудь, и не понимала, что произойдёт дальше. Я проиграла или выиграла? Он проиграл или выиграл?       Отступив от мужчины несмотря на сопротивление его руки, всё ещё пытавшейся держать меня, я попятилась назад, смотря в пол. Мне было страшно представить последствия произошедшего, страшно было посмотреть Фобосу в глаза и принять своё поражение в своей же игре. Почти не думая, я развернулась и скрылась за дверью, стараясь как можно быстрее двигаться по замку невесть куда.       Я слышала, как Фобос вышел следом, но он быстро остановился и не проронил ни слово мне вслед. Знал ли он, что я поступлю так? Решил ли использовать моё оружие против меня же? Я жадно ловила ртом воздух и не могла дать ответа на быстро рождающиеся собственные вопросы.