Вопреки

Жизнь Гермионы в Англии, завершилась не совсем так, как она бы хотела. Друзья конечно пожелали ей удачи и устроили вечеринку перед отъездом, но не всё бывает так радужно. После ее официально заявления об увольнении, переданного Северусу в холле хирургического отделения, они больше не виделись. Снейп абсолютно точно ее игнорировал. Может это было и не по мужски, но похоже ему так было лучше. Гермиона как и положено, отработала две недели и подготовила свою должность к замене. Передать ее Забини или же Малфою, было уже решение Снейпа, а он не спешил с этим. Она надеялась поговорить и попрощаться с Северусом в свой последний рабочий день, но и этому было не бывать. Официальные бумаги об увольнении она получила из рук Минервы Макгонагалл, которая очень извинялась и говорила, как ей жаль. Похоже, это и было той ценой, которую Гермиона была обязана заплатить за свой уход. И это цена оказалась слишком тяжелой. Гарри взял отпуск и помог ей с переездом в штаты. Гермиона решила не тащить с собой всё, что только можно. Она забрала лишь последние вещи купленные на шопинге с Джинни и своего кота. Чикаго приветствовало Гермиона. Гермиона была счастлива этому приветствию. Ее ожидала уютная квартира недалеко от больницы и много работы. Доктору Грейнджер более некогда было переживать и думать о том, что осталось в Лондоне. Она занялась отбором персонала, хирургов и знакомством с заведующими других отделений. Три месяца кропотливой работы и отделение Нейрохирургии заработало в полную мощность и уже принимало своих первых пациентов. Говорят «Каждый труд должен быть вознагражден», ведь так? Вот и Гермиону Грейнджер ждало вознаграждение в ее кабинете или скорее прощение, а может прощание?       Здравствуй, Гермиона. Я представляю твое удивление этим письмом, но пора нарушить моё молчание. Это было слишком жестоко, даже для меня, но по другому я не мог. Год назад, когда Дамблдор впервые заговорил о работе для тебя, я был разбит и зол. Мы только развелись и я снова должен был тебя потерять. Поэтому я оттягивал это, как только можно. Мне нужно было время, чтобы придумать что-то или хотя бы, привыкнуть к этому. В любом случае, ни первое, ни второе мне не удалось. Я так и не был готов снова тебя потерять. Избегал я тебя по этой же причине. Боялся что совершу глупость, но так и не смогу тебя отпустить. Теперь я готов. Я знаю, что ты совсем справишься и так ты будешь счастлива, а это лучшее из того, что я бы хотел. И я никогда бы не смог сказать тебе сам то, что написал с двадцатого раза, поэтому я попрощаюсь здесь… Гермиона, ты мой милый лучик солнца, моей серой жизни. Я прожил замечательные семь лет, окруженный бесконечной любовью и верой в лучшее. Я бы никогда не добился тех высот, что имею сейчас, возможно я бы так и остался нейрохирургом, но ты словно постоянно давала мне зелёный свет и я двигался всё выше. Я любил тебя настолько сильно, что не заметил, как ты начала задыхаться рядом со мной. И только сейчас, по истечении полутора лет, я смог тебя отпустить. Береги себя, моя милая, будь той девочкой девятнадцати лет, что я когда-то полюбил, сильной, прекрасной и с большой жаждой к жизни. Я не буду тебя просить снова влюбляться или тем более давать шанс мистеру Малфою, это слишком не по моему, да и ты прекрасно знаешь, что говорит твое сердце, но не забывай обращаться к разуму, не повторяй нашу историю, создавай новую. Я прощаюсь с тобой и думаю, что мы больше не встретимся, хотя кто знает, как повернется жизнь? В моей памяти, ты так и останешься, женщиной «хлопнувшей» дверью, но навеки поселившейся в моем сердце и разуме. С Любовью, Северус.»