За день до съёмок
Джексон снова слоняется по дому, словно призрак, распугивая пришедшую для уборки прислугу. Он уже достаточно пришёл в себя, а потому вновь цепляется к работникам, которые, по его мнению, не достаточно хорошо выполняют свои обязанности. Хочется вновь крушить, но уговаривает себя заняться одним из успокаивающих занятий — расставлением по местам оборудования в проявочной. Когда, наконец, он приводит там всё в порядок, про себя отмечая необходимость отправления на мусорку пары вещей, уходит сразу в спальню. Замечая по дороге время на настенных часах, вздыхает про себя и пытается уговорить организм на сон, поскольку начинают мучить мысли и появляется желание написать Марку с десяток сообщений с извинительным содержимым. Он почти делает это, когда случается неожиданное — входящий звонок. — Да, отец, — отвечает нехотя, скрепя сердце и надеясь, что много времени на разговор не потратит. — Здороваться со старшими нужно, а не фамильярно начинать разговор, сынок, — намеренно делается ударение на последнее слово, с целью позлить Джексона, что проходит на ура, пусть он и молчит, а не огрызается. — Я прилетаю в твой «Город Грехов» через три дня. — Отец, Город грехов — это Лас-Вегас, а я живу в Лос-Анджелесе. Вы точно туда билеты взяли? — старается допустить минимум сарказма в голос, но получается плохо, а потому на другой стороне света вздыхают тяжело, еле сдерживая ярость: — Не дорос ещё язвить мне. Я предупредил о приезде, будь добр встретить, — на секунду абонент отвлекается, а затем переспрашивает. — Понял меня? — Скорее всего да, — со смешком отвечает Ван-младший, а затем отбивает звонок. Он стоит несколько минут в оцепенении, после разворачиваясь к стене, на которой нет ничего, кроме обоев с тёмным рисунком, и кидает со всей силы ни в чём неповинный аппарат. Запчасти ложатся совершенно неэстетичными фрагментами на ворс ковра, а Джексон уходит из дома, не думая ни о чём конкретном, дабы злость не захватила окончательно в свой плен.***
— Какого чёрта? — слышится из-за двери, в то время как Ван продолжает настойчиво жать на звонок. — Ого, — выдыхает открывший дверь парень лет двадцати, с красивым узким лицом, обрамлённым чёрными волосами с красными прядями. — Ты снова заблудился? — Нет. Можно к тебе на ночь? — фотограф смотрит затравленным зверем, а потому в душе у хозяина дома ёкает, и он нехотя отходит в сторону, давая пройти внутрь неожиданному гостю. — Почему ты каждый раз идёшь ко мне в таком состоянии? — недовольства в голосе столько, что другой бы возможно тут же покинул помещение, но только не Джексон Ван. — Потому что ты — единственный, кто продолжает меня пускать и слушает, — пожимает плечами, довольно улыбаясь. — Ты сегодня один? Где этот твой?.. — Будешь плохо отзываться о моём парне — выкину в окно. — Бэмби, не злись, тебе не к лицу, — устраиваясь за столом, просит фотограф. Он не первый раз переиначивает имя модели, которую в ЛА все знают, как БэмБэма. Тот уже даже не обижается, а потому Джекс спокойно продолжает. — Твой улетел снова? Прости, но я правда не помню, как его зовут. — Югём. Простое же имя, — вздыхает юноша, ставя кипятиться чайник для себя и доставая виски и лёд для гостя. — У него выставка, а я в этот раз занят и не смог отправиться с ним, — наливая в гранёный бокал янтарную жидкость, он наблюдает за лицом Вана. — Снова подрался? Сколько можно говорить, что твоя вспыльчивость и склонность к привлечению внимания до добра не доведут? — вопросы риторические, а потому блондин попивает любимый напиток, а Бэм продолжает. — Что случилось на этот раз? — Помнишь Марка Туана? — Модель, которую ты используешь вместо меня для удовлетворения своих извращений? Как я мог забыть, — притворно удивляется юноша, театрально хватаясь одной рукой за сердце. — Неужели он подаёт на тебя в суд? Или тебе врезал кто-то более достойный, претендующий на его расположение?.. Ну или задницу. — Всё — мимо. Драка и Марк не связаны… Изначально. Но он мне помогал прийти в себя и зализывал мои раны. — Не в буквальном смысле, я надеюсь. Подробности твоей личной жизни меня не интересуют, — наконец заваривая себе чай и устраиваясь с чашкой напротив, припечатывает парень. — Не кипишуй, Бэмби. Если хочешь реально всё узнать, просто выслушай меня… Спустя двадцать минут рассказа, хозяин дома отказывается от идеи развлекаться чайком и себе тоже плескает виски на два пальца, выпивая всё залпом и без закуски. — А теперь ещё и отец приедет. Будто мне и без этого головной боли мало, — вздыхает Джекс, потирая плечо, которое снова ноет. — Хочешь перекантоваться здесь? — Естественно. — Знаешь, хоть ты и дерьмо редкостное, можешь остаться, — парень с интересом заглядывает в некогда любимые глаза. — Но будешь приставать — тут же выкину. И разбирайся со всем сам.***
На следующий день Джексон пытается уговорить друга поехать с ним, но тот весьма жёстко отказывает, говоря о том, что у него тоже есть работа, которую он — начинающая модель — пропускать просто так не может. Именно поэтому Ван является на площадку совсем без настроения. Список его проблем растёт с каждым днём, а решения в голову даже и не думают приходить. — Свет не настроили, — закипая и едва сдерживая себя, Джексон осматривает место съёмки и краем глаза — Марка, с которым он не общался с того самого момента, как отшил его на кухне. Чтобы не думать об этом, он полностью погружается в работу. — Почему реквизит не принесли? Ассистентка крутится рядом, ещё сильнее выбешивая — от неё больше шума и возни, чем реальной помощи. Именно из-за неё достаётся ещё двум людям из команды, хотя по их части почти всё было идеально. Для успокоения нервов Ван несколько раз проверяет фотоаппарат и делает пробные снимки, двумя пальцами постукивая по чёрному пластику. Однако, только сделав с десяток медленных вдохов-выдохов, он наконец приступает к делу, оказываясь в непосредственной близости от Марка. Про себя фотограф поражается послушанию и чёткому исполнению всех команд, коих немного, из-за совершенства действий модели. Джексону уже приходилось сталкиваться с обиженными моделями, и все они, как один, мешали съёмкам и вели себя, как оскорблённая невинность. Марк же продолжает поедать его душу, кидая в камеру самые завораживающие взгляды и поражая своей красотой и профессионализмом. «Какого чёрта ты такой идеальный? Почему позволяешь себе сносить мои выходки и просто молчишь?— проносится в голове младшего, когда они уже почти заканчивают с третьей локацией — последней на сегодня. — Сделай хоть одну ошибку. Чего тебе стоит? Дай мне повод поругаться с тобой и хоть так начать разговор… Или ты выше этого?» Всё проходит действительно прекрасно, а поэтому у фотографа нет ни малейшей причины для придирок. — Всем спасибо, на этом завершаемся, — кидает Джексон, просматривая получившиеся снимки. — А вы, Марк… — Простите, я спешу, — отбривает модель на ходу, направляясь в небольшое помещение, которое ему выделили для этих съёмок. «Вот гадёныш», — думает Джексон, прежде чем покинуть площадку, уже опустевшую.