***
Уезжая на такси в свою квартиру после встречи с Бэмом, Марк глубоко задумчив и не сразу осознаёт, когда ему водитель сообщает, что они достигли уже пункта назначения. Парень накидывает чаевых больше, чем стоило бы, а затем медленно идёт к дому, с удовольствием вдыхая приятный запах летней ночи. «Если это всё правда, — наконец думает он. — Тогда, Джексон, ты — полнейший идиот. Хах… Будто раньше этого всего не знал». Расслабляясь на балконе, Туан никак не ожидает получить звонок с незнакомого номера. Он сразу догадывается, кто это может быть, но всё равно принимает вызов и отвечает ровно: — Слушаю. — Марк, пожалуйста, не бросай трубку. — К подобной чуши не склонен, — фыркает и вздыхает. — Что ты хотел? Снова жизнь нужно спасти? Прости, лимит благотворительности на этот месяц исчерпан. — Нет, я в порядке. Если не считать того, что раскаиваюсь за глупую ссору с тобой. — Я ни с кем не ссорился, — равнодушно отвечает, хотя внутри ёкает нечто похожее на довольство. — Но рад, что ты осознаёшь идиотизм ситуации. В трубке слышится тяжёлый вздох и непонятное шуршание, за которыми следует ответ: — Каюсь, дурак. Мы можем увидеться? — Чтобы ты отодрал меня, как последнюю шлюху? Чтобы выпустил пар, а затем снова выбросил до следующего раза, когда потребуется разрядка? — горечь в голос не собирался пускать, однако она сквозит и Туан подозревает, что Джексон её распознает без проблем. — Это не телефонный разговор… Но я не хочу того, о чём ты говоришь. — Так и быть. Знаешь кафе «Лаурэ» на Оверланд? Встретимся там.***
Уютный интерьер даёт возможность расслабиться, а потому к приходу Джексона юноша уже ничуть не нервничает… Пока не видит охапку цветов, которую даже Ван несёт с трудом, придерживая двумя руками. Марк поднимает солнцезащитные очки, которые использует для конспирации больше, чем по прямому назначению, и встаёт неуверенно из-за стола. Ему не привыкать находиться в центре внимания, но происходящее, по его мнению, чересчур. — Я позвал тебя сюда, чтобы мы тихо посидели и поговорили, — шипит сквозь зубы, хотя на лице очаровательнейшея из улыбок. — Решил, что не могу прийти с пустыми руками, а нечто скромное — недостаточное извинение, — мягко говорит Джекс, передавая букет и почти тут же снова берясь за него, поскольку Туану оказывается сложно держать такую махину. — Поехали на побережье? Если не хочешь привлекать внимание. Рыжий только кивает, слегка обречённо, ведь осознаёт возможные последствия изменения планов.***
— Ты хотел поговорить, — поджимает губы старший, который невольно то и дело оглядывается на салон, где примостились два его «подарка» — огромный букет и не менее огромный плюшевый зверь, вид которого определить не удаётся. Нечто представляет собой странную помесь белого медведя и одного из представителей кошачьих, из-за чего про себя Марк его окрещает Кэтбиром. Он вздыхает и вновь смотрит на океан, ожидая ответ и дёргая край длинной и лёгкой рубашки. — Хотел, но сейчас ничего на язык не идёт. Оправдываться не хочу, а по-другому возможные слова не вижу, — поворачивает голову, а затем и вовсе встаёт меж ног сидящего на багажнике его машины Марка. — Мне нравится проводить с тобой время, но это непривычно и выбивает. Хочется… — выдыхает шумно, борясь с собой, чтобы сказать правду, которую и выдаёт. — Хочется банально привязать тебя к себе и не отпускать. — Джексон, это то, что нормальные люди называют влюблённостью, — произносит спокойно Туан, продолжая опираться на свои руки, отведённые назад, и не спеша обнимать младшего. — Ты не знал? — Слышал что-то об этом, но… — Но ни с кем не заводил человеческих отношений. Это очевидно, можешь не объяснять. — Тогда, — наклоняется чуть ближе, заглядывая внимательно в глаза. — Может расскажешь, как мне следует действовать? — хочется ещё и колкость какую-нибудь вставить, чтобы не ощущать уязвимость, но сдерживается. — Попробуй предложить встречаться и относись ко мне, как к живому существу, а не как к своей игрушке. Сможешь? — в глазах Марка хитринка нескрываемая, которая непонятна его собеседнику, потому тот молчит продолжительное время, находясь всё так же близко. Юноша уже хочет задать ещё какой-нибудь вопрос, дабы расшевелить выпавшего Вана, но тот опережает: — Оно того стоит? — Не узнаешь, пока не попробуешь, — пожимает плечами, хотя внутри всё дрожит от предвкушения и неясности. — Дай мне подумать, — коротко бросает и разворачивается, уходя к воде, которая всего в нескольких шагах от них находится. Рыжий с интересом наблюдает, как Джексон усаживается на песок в своих дорогущих и красивых брюках, расслабленно опирается на руки, которые ставит позади себя, непроизвольно копируя позу самого Марка, именно так расположившегося на машине. Вид на спокойные и низкие волны умиротворяет фотографа, пока его сперва накрывают мысли, что стоило вытащить камеру и поснимать, ведь всегда так прочищал голову, но потом осознаёт — вряд ли его спутник оценил бы подобное. Старательное настраивание себя на рассуждения о смысле сказанных Марком слов и попытки принять какое-то решение ни к чему не приводят, Ван только мечется внутренне, совершенно не находя ответа на поставленный вопрос. Спустя долгий десяток минут блондин чувствует сперва чужое присутствие рядом, а затем то, что сзади него опускаются на колени и обнимают за плечи, прижимаясь всем телом. Марк ненавязчив и молчит, он никоим образом не воздействует на него, помимо того, что дарит своё тепло и поддержку. Пытаясь ощутить, оказывают ли на него давление таким поведением, Джексон ясно осознаёт — нет, ничего подобного. Он вполне может и теперь просто скинуть с себя чужие конечности и удалиться, даже не обернувшись… Но последствия такого выбора глухой болью в сердце, даже от чисто теоретического предположения, а потому вслух: — Ты мне нужен. Попробуем?