Blackout

      Телефон Джексона разрывается трелью стандартной мелодии, которую он ещё не успел ни заменить, ни выключить, в тот момент, когда он выходит из душа в одном полотенце на бёдрах, подумывая о втором заходе.       Номер знакомый, пусть в новом аппарате ещё никак не подписан, но трубку брать совершенно не хочется.       — Давай я скажу, что ты занят? Представлюсь твоим ассистентом, — говорит Марк, обнимая его за плечи.       — Бессмысленно. Если не поговорить с ним — найдёт по своим каналам через полчаса, — вздыхает и таки ведёт пальцем по сенсорной панели, чтобы принять вызов. — Слушаю.       — Вот щенок! Сколько раз тебе можно повторять?!       — Я не в лучшем настроении, давай к делу. Пожалуйста, — последнее слово поспешно добавляет, понимая, что иначе нотаций не избежать. Не сорваться в ссору помогают лишь руки Туана, которые ласково оглаживают бока и живот, скользя по грани каждого кубика пресса.       — При встрече ещё поговорим касательно уважения. Сейчас по более насущному — я стою около твоего дома и не понимаю, почему ворота не открываются. Ты пароль сменил?       «Чёрт! Он даже не стал звонить из аэропорта, понимая, что всё равно не встречу, — судорожно думает, пока в трубке некие разглагольствования продолжаются. — И… Разве он не завтра должен был прилететь? Запутался в часовых поясах?»       — Да. Новый пароль скину сообщением. Домой вернусь поздно, так что можешь ложиться, не дожидаясь меня. До завтра.       В трубке ещё что-то недовольно бубнят, но Джекс просто скидывает звонок и разворачивается в кольце чужих рук, обладатель которых сочувственно улыбается.       — Это был твой отец?       — Если так можно назвать человека, которого я почти не видел до своего восемнадцатилетия, теперь желающего передать мне свой бизнес чисто на генетической основе — да, — на одном дыхании произносит младший, на что ему в ответ только со смехом:       — Ого! У тебя такая дыхалка, что стоило рэпером стать, а не фотографом, знаешь…       Собеседник морщится и отводит взгляд, а потому Марк устало вздыхает и говорит, поглаживая его скулу:       — Прости, я думал, что лучше тебя отвлечь, чем обсуждать это. Хочешь поговорить на счёт него? — заботливо смотрит, теперь уже настраиваясь на более серьёзный лад.       — Не знаю сам, — пожимает плечами, кладя подбородок на острое плечо.       — Ты так и не написал ему сообщение с кодом, — тихо замечает Марк, который не понимает, как лучше себя вести.       — Сейчас скину… Можно тебя попросить? Я лучше думаю, когда фотографирую. Попозируешь? — мягко улыбается, отстраняясь и заглядывая в глаза, а после — в пиксели экрана, на котором отбивает необходимые цифры и тут же отправляет адресату.       Когда Ван смотрит в сторону Марка, тот уже скидывает на пол халат и заменяет его на светлые шорты и майку, в которых становится около стены и медленно сползает по ней, пока Джекс настраивает камеру и фокус, старательно выхватывая лучшие кадры.       — Какой же ты охуенный, — шепчет Ван, не прекращая снимать. В его голове действительно работает механизм замещения — сперва переключается на съёмку, а затем мысли выстраиваются в линию и позволяют создать план на ближайшие несколько дней… После чего, впрочем, его одолевает уже похоть, из-за которой отпускает фотоаппарат, позволяя тому остаться висеть на шее на широком ремешке, и накрывает губы Марка своими, скользя руками по рёбрам под свободной майкой. — Ты специально так оделся? Чтобы снова тебя захотел?       Старший смеётся над последними словами, забывая смущение от предыдущих, и отвечает томно слегка:       — Нет, но рад, что это произвело такой эффект, — он думает несколько секунд, пока партнёр вновь берётся терзать его губы, а затем горячо шепчет. — Можешь трахнуть меня около зеркала? Мне понравилось видеть нас в отражении, но у стекла не достаточно чёткости…       Он даже договорить не успевает, а его уже под бёдра подхватывают, прижимая, аккуратно так, не забывая про технику, что не снята, к себе сильными руками, и несут в коридор, где и расположен требуемый атрибут — зеркало высотой под потолок на резных деревянных ножках. Джекс молча ставит свою ношу на пол и разворачивает того к себе спиной. Он вешает фотоаппарат рядом, на настенный крючок, после мгновенно подхватывая края майки и стягивая её с партнёра, а затем прижимаясь сзади и смотря над чужим плечом на их общее отражение. Он не сдерживается и спрашивает:       — Нравится? — нарочито проводит языком по чувствительному месту за ушком, заставляя Марка отвечать со стоном:       — Да, очень.       Пока Джексон наклоняется и тянет шорты парня вниз, откидывая их за ненужностью в сторону, старший нервно облизывает губы, ощущая смущение намешанное со стыдом, в то время как тело пронзает, прошивает даже насквозь, волна желания, почти вожделения.       — Мне тоже очень нравится, — довольно изрекает Ван, обеими руками поднимаясь от подтянутого животика Марка к груди, после накрывая пальцами уже твёрдые соски. — Ты прекрасен, знаешь? Знаешь насколько? — парень ведёт носом по чужой шее, вдыхая самый приятный из ароматов, которые он слышал за всю свою жизнь.       — Примерно могу представить, — хмыкает Туан, поднимая свои руки и обнимая партнёра за шею, затем ещё и путаясь в его волосах. Он соблазнительно прогибается, так чтобы чужой вставший член, который уже давно не находится под покровом полотенца, они его ещё по дороге потеряли, прошёлся вскользь меж его половинок. — А ещё я представляю, насколько ты меня хочешь.       — Я подтвержу твои представления, не волнуйся, — тихо смеётся, обдавая дыханием только что вылизанный участок шеи, из-за чего Марку и щекотно, и приятно. Рыжий скользит взглядом по их отражению, почти бездействуя, поскольку в выбранном ракурсе и не может особо никак себя проявить. Джекс склоняется ниже и снова искусывает нежную кожу рядом с позвонками и на лопатках, поэтому Туан не может его уже обнимать и складывает ладони на раме зеркала, чтобы хоть какой-то устойчивостью обладать.       А устойчивость эта очень нужна, ибо Ван нежностью обдаёт всю его спину, руками то терзая чувствительные соски, то спускаясь ниже и почти касаясь головки, призывно прижимающейся уже к животу старшего. Тяжело дыша и склоняясь всё ближе к отражающей поверхности, Марк сходит с ума от ощущений, но в этот раз даёт себе слово не молить мучителя о действиях, решает сполна насладиться тем, что Джексон ему предлагает.       Хозяин квартиры мучительно краснеет, когда партнёр спускается языком меж ягодиц и очерчивает им звёздочку ануса, заставляя выгнуться от удовольствия в очередной раз. Только сейчас он начинает подозревать, что Ван умудрился спланировать это заранее, поэтому и пошёл с ним в душ, помогая вымыться, но не приставая. В мозгу Марка всплывает момент, когда Джекс рукой сам отмывал смазку и сперму, пальцами прочищая. Парень тогда смутился и уткнулся младшему в шею, но сопротивляться не стал, а теперь… А теперь Туана подбрасывает на месте из-за того, что чужой язык проникает внутрь, трахает так чувственно и прошивающе, пока руки его обладателя крепко держат за бёдра, чтобы он не дёргался и не мешал доставлять ему удовольствие.       Марк никогда не был поклонником римминга и практиковать его мягко, но настойчиво, отказывался… А теперь он понимает это странное удовольствие, которое доставляет орган, в котором так много мышц, видимо именно из-за этого настолько пронзает каждое движение внутри. Сперва он на себя смотреть не решается, как и на Джексона, что сидит позади и так умело ласкает его, но любопытство разбирает и в конечном счёте Марк кончает через пару секунд разглядывания столь непристойной, грязной, но от того не менее завораживающей и вышибающей мозги, картины.       Он пачкает зеркало и чувствует, что ноги неистово дрожат, подгибаясь самым неудачным и жалким образом, но упасть ему не даёт Ван, который встаёт и обнимает крепко, шепча на ухо:       — Мы ещё не закончили, сладкий.