Blackout

      В начале вечера, да собственно и в любое другое время, Марк никак не мог предположить, что его кровать оккупируют и придётся тащиться в гостиную. Он бы понял, если бы пришлось заночевать в обнимку с любым из двух гостей, но оказался не готов, что те заснут вместе, пока будут ждать возвращения из ванной комнаты, куда отправился последним, так как «ты там слишком много времени проводишь, пойдёшь после нас».       Впервые лёжа на разобранном диване, довольно широком и удобном, но прежде застилавшемся исключительно для гостей, Туан немного страдает от головокружения, чему, конечно, причиной чрезмерная увлечённость вином. Остановиться вышло, лишь когда вторая бутылка оказалась опустошена, хотя Ван отказался от алкоголя вообще, а Джисон только два неполных бокала осилил.       Заснуть получается далеко не сразу, а потом недовольно бурчит, когда его, спустя непродолжительный отрезок времени, с двух сторон окружают. Радует то, что на общение не настроен никто и вновь отправляются в царство Морфея довольно быстро и почти одновременно.

***

      — Вааааааа, — почти кричит белка и уносится от фотографа, который своими окриками ничуть не мешает поганцу почти раствориться вдали. Благо, что там вода океана и он остановлен кромкой самой.       — Вот же мелкий… — хмыкает Ван, подтягивая на плече сумку с аппаратурой и проходя вместе с командой к месту съёмки, где уже сидит под навесом довольный Марк и попивает какой-то фруктовый коктейль, совсем не подавая виду, что заметил двух нарушителей своего душевного равновесия.       Следующие четыре часа — изнуряющие и долгие, за это время модель порядком выматывается, впрочем, не отставая в усталости от фотографа, пока брат первого находит для себя тысяча и одно увлекательное занятие, крутясь рядом и в поле зрения, но ничуть не мешая.       Как только все сотрудники разъезжаются, Марк отлавливает неугомонного, который умудрился даже влезть в чью-то игру в волейбол и стать членом команды.       — А пойдём на аттракционы? — восторженно и почти жалобно, едва не подпрыгивая от нетерпения. — Я ждал вас именно для этого!       Туан очень страстно желает отказаться, но раздаётся неожиданное:       — Пойдём, конечно, — от весёлого Вана, явно, по большей части, кайфующего с реакции модели.       Обречённо вздыхая, Марк взмахивает рукой, мол «ведите куда хотите, но не требуйте от меня бурных эмоций». Двое спутников так и лучатся довольством, утаскивая его в парк.       Постепенно самый старший из них, накормленный сладкой ватой и мороженным, приходит в благодушное состояние и даже наслаждается бесконечностью прокатов на различных горках, особенно кайфуя от похода в комнату страха, где его брат вскрикивает так громко, что пугает Джексона больше актёров и предметов интерьера.       Около девяти вечера, не слушая возражений, Марк усаживает Джисона в такси и завещает непременно написать ему, когда тот доберётся до дома. После он разворачивается к Вану и вопросительно вскидывает брови, не стремясь, впрочем, очевидность вслух произносить.       — Давай ещё немного тут побудем? — подходит ближе и гладит щёку чужую, слишком уж преданно и хитро заглядывая в глаза. Рыжий провокацию замечает, но отвечает лишь кивком, давая увести себя на «Кораблик», раскачивающийся туда-сюда.       Когда забираются на дальние места, Туан начинает догадываться, чего именно добивается Джексон, который внаглую проводит ладонью по его бедру, скользя к животу, а затем наклоняясь, будто бы собираясь что-то сказать, но вместо этого прихватывая и посасывая мочку. Атакованный краснеет мгновенно, но, благо, дорогой тональный крем способен это скрыть, а смотреть на них и некому особо — только ещё какая-то парочка сидит впереди, спиной к ним.       — Ты что творишь? — шипит смущённо, облизывая губы, пока ухо подвергается тем же действиям. Ему предпочитают не отвечать, зато целуют уже чуть ниже и ладонью проходятся вверх-вниз по другому бедру, естественно нарочито задевая большим пальцем пах. — Ну, Джексон…       Весело улыбаясь, блондин отстраняется и подмигивает, довольный собой и реакцией на действия. Он лишь пожимает плечами, сплетая пальцы с чужими и стискивая их, пока Марк приводит в норму дыхание, незаметно сбившееся в край.       После этого аттракциона, ощущения от которого были заметно усилены выходкой Вана, его спутник уже хочет запроситься домой, но получает просьбу:       — Пойдём на колесо обозрения? Должно быть, вид сейчас — закачаешься, — прикусывает щёку изнутри, пока Марк думает о том, что он и так «закачался» уже достаточно, хотя вслух:       — Но только на нём. И ты мне купишь ещё мороженое.       — А ты не на диете? — переспрашивает с усмешкой, ничуть не считая, что Туану вообще нужно париться о фигуре.       — На диете. Слышал про Энтони Говарда-Кроу? — получая в ответ мотание головой отрицательное, поясняет. — Он сидел на классной диете. Сто дней на мороженном и виски. Потерял пятнадцать килограмм.       — Так это же вредно, — морщится Ван, сворачивая к кассе и с неодобрениям косясь на свою модель.       — Вообще-то, он привёл тело в форму, а так же снизил количество липидов и холестерина, так что… — Марк замечает, насколько напрягается Джекс, собираясь, явно, яро возражать, но стремится сам его успокоить. — Да не бери близко к сердцу. Я шучу. Просто сегодня я столько пробыл на жаре, что мороженое жизненно необходимо, — склоняет немного голову и шепчет на ухо. — А истратить калории ты мне поможешь.       Старший смеётся с удивлённо-довольного лица и уходит к киоску, где, против собственных слов, сам покупает мороженое. Оглядываясь, он находит взглядом фотографа, прошедшего к атракциону, и направляется туда же.       Устраиваясь слева и отправляя в рот ложку с мороженым, Марк никак не ожидает, что Ван, усидевший напротив секунд с пятнадцать, окажется рядом и снова начнёт его «мучить», поглаживая открытой ладонью сразу по паху на этот раз и мягко касаясь губами шеи, аккурат, только бы отметин не уставить, но при этом — довести до пилоэрекции.       — Джексон, ты… — договорить не дают — целуют в губы, где сладость карамели и пряность мяты. Сочетание для младшего странное, но ничуть не мешающее наслаждаться и посасывать губы, забираясь пальцами в просторные и длинные шорты, под резинку боксер от известного дизайнера и… Тут же морщиться от того, что сухо слишком, хотя Марк уже «потёк». Не прекращая истязать губы, Ван вынимает руку и проходится ей поверх, обнаруживая на шортах пуговицы и тут же принимаясь их расстёгивать.       Туан теряется. Во времени. В пространстве. В жаре поцелуев. В неадекватности чужих действий.       Ничего не понимая до момента, когда они уже почти на вершине колеса и когда блондин опускается на одно колено, ловко стягивая бельё под верхней одеждой, оставляемой на месте, чтобы уже в следующее мгновение через прорезь, больше не стягиваемую пуговицами, пропустить чужую эрекцию и накрыть её ртом…       И он матерится сквозь зубы, сжимая в одной руке стаканчик с мороженым, а в другой — плечо Джекса, который беззастенчиво смотрит на него, губами скользя по всей длине, а после мажет языком по яичкам.       Туан косится на окно, понимая, что до нижней точки остаётся четверть, его головку накрывают и влажно посасывают, позволяя слюне скатываться вниз с большой вероятностью намочить треклятые шорты, от которых хотелось бы избавиться, хотя в их обстоятельствах совершенно точно невозможно… И снова срывается на маты, почему-то считая, что стонать он не вправе.       Пока у Туана перед глазами мелькают красные пятна, звёзды и далёкие галактики, Джексон, как ни в чём не бывало, садится рядом, быстро пряча чужое сумасшедшее возбуждение. Он даже не смотрит на рыжего, чуть потрясённого и глядяшего на него во все глаза, совершенно не знающего — что сказать и как дальше действовать…       Ван же просто показывает контролёру «V» указательным и средним пальцем, после чего тот кивает и отворачивается, заставляя первого довольно хмыкнуть и снова положить руку на ткань, через которую так отчётлива твёрдость налитого и мокрого члена.       Не проходит и минуты, как они вновь поднимаются достаточно, по мнению младшего, в противовес чему тот опять опускается на колено и продолжает на чём закончил — заглатывает неглубоко, смакуя головку и лаская языком уздечку. Марк совсем забывает про несчастное мороженое, стекающее по руке и падает на сиденье. Вообще, он обо всём забывает и позволяет себе только смотреть на Вана и тихо изнывать от тяжести внизу живота и от действий, которые поджигают изнутри. Его волнует лишь уверенный, жаждущий и слегка самодовольный взгляд и то, что чуть ниже, — припухшие губы, скользящие по нежной коже.       Сглатывая обилие собственной слюны, модель откидывает голову, не в силах больше терпеть, и травмируется немного, стукаясь о металлический прутик, который будто бы из ниоткуда появился. Впрочем, адреналин бушует, в ушах шумит кровь, а тело переполняется удовольствием через край, что заглушает боль на всю тысячу процентов.       — Ты такой красивый, — неожиданно произносит Джексон, обдавая влажную плоть горячим дыханием и привлекая внимание, в чём весьма успешен — Туан тут же возвращает ему взгляд и задыхается, не успевая предупредить, дёргаясь и кончая прямо на щёку младшего.       Едва дыша и пытаясь сфокусировать взгляд, Марк всё-таки замечает, как его парень вытирает пальцами следы его оргазма и без стеснения те облизывает, после стирая салфетками оставшееся и член, всё ещё твёрдый и пульсирующий. Рыжий приглушённо мычит, прикрывая глаза и едва осознавая, что ему обратно бельё натягивают и шорты застёгивают.       Уже когда Джекс устраивается рядом и протягивает салфетки для устранения проблем с мороженым, а до финала аттракциона остаются считанные секунды, модель с оттенком смущения спрашивает:       — А ты?..       — Что «я»? — насмешливо и с огоньком в глазах, немного ёрзая.       — Ты ведь…       — Я кончил раньше тебя, — хмыкает и даже смеётся, когда лицо старшего вытягивается и выдаёт его растерянность, ведь за своими ощущениями он и не заметил того, о чём толкует Ван.       До машины они добираются молча. Джексон — абсолютно довольный собой и своим поступком, Марк — немного шокированный, но, в общем и целом, счастливый и готовый мурчать, как какой-нибудь обласканный кошак.       Уже устроившись на пассажирском и водительском креслах, они переглядываются, молчат секунды три, а затем складываются пополам от смеха, поскольку случившееся — на грани абсурда и фола.       Успокоиться выходит спустя несколько несчитанных минут, после которых задаётся вопрос:       — К тебе или ко мне?       — Можно — ко мне? Я очень устал и…       — Без проблем, — хмыкает Ван, заводя, наконец, автомобиль и сразу выводя тот с парковки. — Джисон тебе написал? Он добрался уже? Надо было самим его отвезти, но мне так хотелось…       — Хитрая ты скотина! Ты всё спланировал! — возмущается рыжий, доставая и проверяя телефон. Впрочем, его очень смягчает ответственное отношение брата, который действительно кинул текст о том, что добрался прекрасно и мечтает снова «затусить» с ними двумя.