Happy Birthday

      Хотя Уилл знал, что ничего не наладится, он все равно на это надеялся. Прошло несколько недель, и все лишь ухудшалось. Майк продолжал излучать яркий гнев по их общей связи, а Уилл старался скрывать свою печаль, которая передавалась и Майку, что определенно не спасало ситуацию.       Но не только это было его ежедневным испытанием, скрывать метку оказалось гораздо сложнее, чем Уилл изначально предполагал. Каждый день ему приходилось брать те же два маркера и тщательно обводить старые линии фальшивой метки. Когда он это делал, то не мог не осматриваться по сторонам, потому что чувствовал, что рядом кто-то есть, готовый раскрыть его секрет.       — Выходные в силе? — cпросил Дастин у друзей, когда они вместе шли домой после занятий. Погода в последнее время была хорошей, даже слишком хорошей, чтобы проводить пятиминутный путь в машине вместо того, чтобы поехать на велосипеде или вообще пойти пешком.       — Ночевка у тебя? — уточнил Лукас, перекидывая сумку через плечо. — Я в деле. Майк, Уилл?       — Конечно, и я могу принести закуски, — отозвался Уилл, заставив себя улыбнуться. Он старался держать себя в руках, но это становилось труднее. Даже находиться рядом с Майком было больно. Хотя находиться вдали от него было так же больно. Золотой середины для него никогда не предусматривалось.       — Нет, не надо, я сам достану чего-нибудь. И моя мама закажет нам пиццу. А ты, Майк? Майк? — Дастин глянул на самого высокого подростка среди них, но тот не отвечал, продолжая тупо смотреть вперед. Он попробовал позвать его снова. — Майк, ау? Майк! Ты вообще слушаешь? — Дастин повысил голос, и тогда Майк наконец вышел из легкого оцепенения. — Где ты там был?       — Простите, — вздохнул Майк, устало проводя рукой по лицу. — Моя родственная душа снова действует мне на нервы. Она постоянно грустная, и это начинает мне надоедать. Почему она не может просто пережить это, — он раздраженно фыркнул, пока Уилл все еще пытался держать свои эмоции под контролем. Конечно, это было больно, как и каждое замечание Майка на эту тему.       — Может, тебе стоит найти ее и спросить, почему она грустит, — предложил Дастин таким тоном, будто это было самой очевидной вещью на свете. — Помочь ей.       — Нет уж, я на это не подписывался, — холодно ответил Майк, скрестив руки на груди. — Она должна повзрослеть и решать свои проблемы самостоятельно, а не ждать, пока кто-то придет и сделает это за нее.       — Чувак, если ты все время такой злой, естественно, она будет грустить. Попробуй сосредоточиться на чем-нибудь позитивном, понимаешь? Передай ей хорошие эмоции, — Лукас пожал плечами. — Ты не можешь винить ее. Она знает, что ты злишься, так… как, по-твоему, она должна реагировать?       Уилл молчал, пока они приближались к дому Байерсов, но его настроение чуть-чуть поднялось. Он чувствовал себя немного лучше, зная, что по крайней мере Лукас понимает его. И все-таки он не хотел принимать участие в этом разговоре – не тогда, когда было слишком легко выдать себя даже малейшей ошибкой. Кроме того, он не хотел в очередной раз слушать, как Майк говорит о том, как сильно его ненавидит. Это и так происходило почти каждый день, а сейчас Уилл просто хотел пойти домой и попытаться сделать вид, что его жизнь на самом деле не разваливается.       — Ну да, я зол, — твердо сказал Майк. — Меня бесит, что я должен быть связан с кем-то, с кем я не хочу быть связан. Меня пиздец как бесит то, что моя родственная душа грустная и жалкая, я не хочу встречаться с ней и уж тем более посылать ей хорошие эмоции. Я хочу, чтобы она знала, что мне это надоело. Пусть она примет какие-нибудь таблетки или сходит к психиатру, чтобы не надоедать мне своим нытьем.       — Майк, — простонал Лукас. — Господи, почему ты так бесишься? Ты же знаешь, что как только встретишь свою родственную душу, то заберешь назад все плохое, что говорил о ней. На самом деле я уверен, что ты сам пожалеешь о своих словах, когда найдешь ее.       — Ага, конечно, — Майк усмехнулся и обернулся к Уиллу. Его прежние, будто накаленные эмоции немного ослабли. — А ты как держишься? Тоже устал от своей родственной души? Ты совсем о ней не говоришь.       Уилл пожал плечами и одернул рукав рубашки. На улице становилось теплее. Он знал, что скоро наступит лето и кто-то наверняка захочет поплавать. Он попытался сделать глубокий вдох, прежде чем как можно менее натянуто улыбнуться своим друзьям.       — Ну, я чувствую ее. Но не похоже, что она что-то чувствует. Обычные нейтральные эмоции, — добавил он.       Майк промолчал, но кивнул ему. Уилл точно не собирался рассказывать им, что эмоции его родственной души с каждой секундой тянули его вниз. Он не понаслышке знал, что чувствовал Майк, а также то, почему он это чувствовал.       Но иногда это было тяжело. Эмоциональная боль вызывала реальные головокружение и слабость. Сколько бы извинений, грусти, сожалений и даже любви Уилл ни посылал через их с Майком связь, он никогда не получал ничего взамен. Только непонятную путаницу. Иногда среди этого беспорядка проскакивал чистый восторг, но обычно Уилл был с ним в такие моменты – Майк просто был рад новой видеоигре.       — Я просто хочу быть свободным, — Майк вздохнул. — И я знаю, что вы этого не поймете. Вы счастливы друг с другом, и я счастлив за вас, правда. Но я чувствую, что все пытаются отнять у меня выбор. Я сам должен выбрать, с кем я хочу быть. Я хочу выбрать, кого мне любить, кто подходит мне. Я счастлив за тебя и Лукаса, я счастлив за Макс и Эл, но… Я хочу быть свободным, — он закончил свою речь, и внезапно Уилла окатила огромная волна печали.       Это было как физическое, так и эмоциональное ощущение. Майк был его родственной душой, его лучшим другом. Человеком, которого он любил больше всего на свете. И ему было больно осознавать, что он уже причинил ему так много страданий. Пусть и ненамеренно. Он все равно чувствовал, что это его вина.       Я сделаю все, что в моих силах, чтобы освободить тебя, Майк, — в отчаянии подумал Уилл. — Я сделаю все, чтобы ты был счастлив.       Настолько сильна была его любовь к Майку. Настолько сильно он заботился о нем. Даже если Уилл обречен грустить всю оставшуюся жизнь, пока Майк счастлив, с ним все будет в порядке.       — Эй, все будет хорошо, чувак, — Дастин приобнял Майка за плечи и притянул его немного ближе к себе. — Твоя жизнь еще наладится, вот увидишь. Я обещаю. Все обязательно встанет на свои места.       — Он прав, — Уилл постарался дать ему как можно более ободряющую улыбку. — Я тоже думаю, что все будет хорошо.       — Правда? — cпросил Майк, впервые за столько времени ощутив настоящую надежду. Уилл был единственным человеком, которому он мог верить несмотря ни на что. Он бы без колебаний доверил ему свою жизнь, и если Уилл говорит, что все будет хорошо, значит, так и будет.       — Да, правда, — добавил Уилл. Они наконец дошли до его дома. — Ладно, мне пора. Напиши или позвони потом. Я хочу, чтобы тебе стало лучше, — прошептал он только Майку, быстро обняв его. — До завтра, — и направился к входной двери, сопровождаемый громкими прощаниями от друзей.       Когда Уилл возвращался домой, большую часть дня он проводил в одиночестве. Конечно, он здоровался с Эл и немного болтал с ней. В тот день он кратко рассказал ей о том, как прошли уроки, о своих планах на выходные, о его надеждах на то, что на ужин мама приготовит спагетти, не сказав ничего существенного.       После этого он долго сидел в своей комнате, пытаясь что-нибудь придумать. Майк не был счастлив, и если его родственная душа не была счастлива, то сам он тоже не мог быть счастлив. Он должен был что-то предпринять. Уилл практически ничего не знал об эмоциональной связи и в то же время не думал, что от нее так легко избавиться, но насколько сильной на самом деле была метка? Через некоторое время он решил, что нашел ответ.       За ужином Уилл очень старался вести себя как обычно. Он говорил ровно столько, чтобы убедить свою семью, что с ним все нормально. И все же был один человек, который словно видел его насквозь. Как правило, мама беспокоилась о нем и всегда подмечала его состояние, но сегодня первым заговорил Хоппер.       — Все в порядке, Уилл? Ты сегодня витаешь в облаках больше, чем обычно, — сказал он и откусил кусочек лапши, обернутой вокруг вилки. — У тебя проблемы с родственной душой? Ты ничего не говоришь о ней.       Боже, почему все так хорошо читают Уилла? Почему ему просто нельзя хранить несколько секретов при себе, чтобы никто не попадал прямо в точку, когда размышлял о его проблемах?       — Ну я… я не знаю ее… поэтому и не говорю о ней, — он пожал плечами, откусывая кусочек от своей еды.       — Да, но ты ведь чувствуешь ее? — Джойс нашла в его словах свой смысл и ободряюще улыбнулась ему. — Ты обязательно ее найдешь и тогда сможешь выразить все свои эмоции лично.       — Она счастлива? — спросил Хоппер, и Уилл почувствовал, как его желудок скрутило от волнения. Нет, он не мог сейчас просто выложить все карты на стол, как бы заманчиво ни было признаться во всем и избавиться от столь большого груза. — В последнее время ты выглядишь подавленным, все в порядке?       Уилл замер, ощутив напряженную тишину, пока семья ждала его ответа.       — Да, я… я в порядке, — наконец выдавил он из себя. — Просто в этом году школа немного сложнее, и я волнуюсь из-за экзаменов…       — Знаешь, я не был хорош в учебе, но мы всегда можем найти время, чтобы сесть и пройти с тобой этот путь, — сказал Хоппер, но он продолжал смотреть на Уилла так, будто решал для себя, верить ему или нет. — Только попроси, и тогда мы посмотрим, сможем ли тебе помочь, а если не сможем, то хотя бы разыщем Харрингтона и возьмем у него пару репетиторских занятий для тебя.       — Конечно, буду иметь в виду, — Уилл выдавил из себя еще одну улыбку и кивнул. Он решил не говорить, что Стив был не самым лучшим учеником в школе. В конце концов, это не имело значения, потому что сам Уилл всегда получал хорошие оценки и ему не нужна была помощь с домашним заданием, за исключением, конечно же, математики. Но для этого у него был Майк.       Майк. Каким-то образом он постоянно возвращался в мысли Уилла. Ему нужно было что-то предпринять, и чем скорее, тем лучше.

***

      Уилл подождал, пока все уснут. Было уже далеко за полночь, когда он выскользнул из постели и осторожно направился на кухню. Он не знал, сработает ли его план, но хотел хотя бы попробовать. Он слышал о том, что метки родственных душ невозможно повредить. Что клетки там восстанавливают кожную ткань в несколько раз быстрее, чем обычно. Тем не менее, он все равно решил попытаться.       Уилл выдвинул кухонный ящик и некоторое время копался в нем. Облегченный вздох невольно сорвался с его губ, когда он наконец нашел то, что искал, и при этом никого не разбудил. Большая металлическая ложка со старой деревянной ручкой оказалась в его руках. Он практически не видел, как мама пользовалась ею. Может быть, только во время праздников, когда все остальные столовые приборы уже были использованы, но их не хватало, и тогда приходилось ее доставать.       Уилл взял ложку с собой и принялся оглядываться по сторонам в поисках кое-чего, чего еще не хватало для исполнения его плана. Он побрел обратно в гостиную, пока не заметил зажигалку на кофейном столике. Он знал, что мама с Хоппером пытаются бросить курить или по крайней мере курить меньше, но до сих пор было довольно легко найти зажигалку и пачку сигарет где-нибудь в доме.       Уилл также захватил зажигалку, на цыпочках вернулся в свою комнату и аккуратно закрыл за собой дверь. Несколько минут он просто сидел на кровати, прислушиваясь к звукам в доме и пытаясь понять, разбудил ли он кого-нибудь. Убедившись, что дом остался таким же тихим и безмолвным, он встал и включил свет. Он медленно стянул с себя футболку, будто отсрочивая неизбежное, и уставился на свою настоящую метку. Она была красивой, изящной, точно такой же, как у Майка.       Это почти заставило Уилла плакать. Его глаза защипало от слез, когда он пальцами проследил закрученный узор. Он всегда хотел, чтобы Майк был его родственной душой. Почему, если он получал то, чего хотел, это всегда заканчивалось для всех катастрофой? Он грубо потер глаза тыльной стороной ладони, стирая непрошеные слезы, и встал перед зеркалом. Одной рукой он держал ложку, а другой щелкнул зажигалкой, разжигая пламя под серебристым металлом.       Уилл провел в таком положении примерно пять минут, для надежности. Он держал ложку прямо под пламенем зажигалки, стараясь нагреть ее равномерно, пока набирался мужества для следующих действий. Еще через две минуты он отложил зажигалку в сторону, взял недавно снятую футболку, скомкал ее и ухватился зубами за смятую в несколько слоев ткань. Больше не тратя время на раздумья (так он вполне мог передумать), Уилл быстро вдавил раскаленный металл в кожу – прямо туда, где была метка.       Уилл крепко вцепился зубами в футболку, зажмурив глаза от боли, и изо всех сил сосредоточился на том, чтобы не закричать. Пять, шесть, семь, он отсчитал в уме восемь секунд, когда пальцы задрожали, а ноги начали слабеть. Он остановился на десяти секундах, когда ложка выпала из его трясущихся рук. Слезы безостановочно текли по его лицу, пока он пытался взять свое судорожное дыхание под контроль. Когда он опустил взгляд на свою грудь, его желудок сжался.       Кожа вокруг метки была явно повреждена и уже начала покрываться красными волдырями, в то время как метка выглядела абсолютно невредимой. Плоть, которая окружала красочный красивый узор, сильно обожглась, но его метка совсем не изменилась. То есть… очевидно, кто бы это ни был, он был прав, утверждая, что невозможно повредить метки родственных душ.       У Уилла не хватило духу выругаться, вместо этого он снова зажмурился и зашипел от боли. Конечно, его план не сработал, но он так надеялся. Где-то в глубине души он понимал, что это был большой риск. Он стиснул зубы, осматривая ожог. Это был единственный способ избавиться от метки, который пришел ему в голову. Он мог бы подумать над этим еще, но, если даже пламя не смогло повредить ее, Уилл сомневался, что на это вообще что-то способно.       Он старался игнорировать боль и в попытках отвлечься решил вернуть все вещи на свои места. Он оставил зажигалку на кофейном столике, положил медленно остывающую ложку обратно в ящик и, вернувшись в свою комнату, натянул через голову новую футболку. Со всем остальным он разберется завтра.       Уилл был настолько поглощен физической болью, что не чувствовал эмоции, вдруг заполнившие его с Майком связь. Страх. Если бы Уилл обратил на это внимание, он бы почувствовал беспокойство и панику, охватившие его родственную душу.       Но он был слишком погружен в себя, чтобы замечать что-то еще. Ему просто нужно было поспать, избавиться от боли на время. Уилл был уверен, что если Майк узнает об их связи, то возненавидит его. Он потеряет лучшего друга и родственную душу. Впрочем, даже если Майк никогда не узнает об этом, он все еще будет зол на свою родственную душу, которой был Уилл. Но так они хотя бы остаются лучшими друзьями, пусть Майк и бессознательно ненавидит его. Это казалось Уиллу лучшим вариантом.       Наконец он вернулся в постель и лег на спину из-за сильной боли в груди. Уилл закрыл глаза и позволил сну овладеть собой.