Предназначение

      Мы устроились на ночлег в небольшом пролеске рядом с дорогой. Мне казалось, что каждая мышца затекла, а вместо задницы одна большая мозоль. Уверена, если бы я не улучшала свое положение магией, то бедра бы уже стерлись до крови. Мягкая кровать и плотный ужин в трактире были пределом мечтаний, но ведьмак был непреклонен — появляться с Умой на виду нельзя, поэтому довольствуемся малым. Хотя любой сон не в седле лошади будет сказкой — мы уже три дня были на ходу. Хорошо, что теперь Геральт сбавил темп, чтобы не навредить уродцу, который, словно ребенок, требовал внимания.       Отправились мы на материк сразу же, как ведьмак закончил свои дела с Йеннифэр. Правда, все это время я впадала в пучину отчаяния и тоски, ожидая Геральта в том чертовом трактире, пропахшим дешевым элем и рыбой, и постоянно успокаивала себя тем, что с чародейкой можно не только трахаться. Я вообще не могла понять себя в тот момент, было стойкое ощущение, что внутри что-то сломалось, и виной всему чертов ведьмак, к которому помимо всего прочего поднималась необъяснимая злость и обида. Как же мне хотелось поговорить с кем-нибудь, рассказать о том томлении, что теплится в груди при виде этого неоднозначного мужчины, как сводит руки от невыносимого желания пропустить его волосы сквозь пальцы, изучить каждый шрам, что узорами разливается по его гармонично сложенному телу. Впервые с моего пробуждения, я ощутила снедающее чувство одиночества. Что если где-то есть человек, с которым я могла поделиться всем этим? А, может быть, и любимый? Вдруг у меня есть история, которую можно рассказать за кружкой эля, сдерживая вырывающийся наружу смех, о скитаниях по миру и удивительных местах и разных людях, что встречались на Пути? Окончательно сдавшись, я сняла комнату и придавалась охватившему меня отчаянию. Представляла кем бы я могла быть — знатной дамой с большим домом и кучей слуг, а может дочерью лорда, которую насильно хотели выдать замуж, а может и простушкой, которая всю жизнь зарабатывала на кусок хлеба магическими фокусами. Как страшно на меня обрушилась вся тяжесть моего положения. Единственный живой человек, которого я могла назвать близким, сейчас был хрен знает где, да еще и с другой, а у меня не было и жилетки, чтобы поплакаться в нее. Мысли все кружились и кружились в голове. Сука! Я не сдержала магию и разнесла в щепки единственный стул в комнате, и принялась истерично колотить стену, пытаясь физической болью хоть как-то заглушить боль душевную. Наверно, если хоть кто-то сейчас увидел меня, то принял бы меня за сумасшедшую, я сотрясалась в беззвучных рыданиях и проклинала всех богов, что закинули меня сюда.       Когда Геральт вернулся, я уже пришла в себя и лишь молча добавила трактирщику пару монет за уничтоженный стул. Костяшки пальцев на правой руке были разбиты, которые я запоздало залечила украдкой от ведьмака. Что Геральт делал с Йеннифэр, я не знала, спрашивать не хотелось, а он мне не отчитывался. Стоит отметить, что выглядел Геральт не важно — явно пришлось помахать мечом, при этом был чем-то озадачен, благодаря чему мне удалось скрыть собственное расшатанное душевное равновесие. До Новиграда мы добрались, можно сказать, с комфортом. Особенно, если сравнивать это с моим предыдущим опытом морских путешествий. Тем более, что почти весь путь я провела в подавленном состоянии в каюте, причем настолько ушла в себя, что даже нападение имперской флотилии вряд ли бы вывели меня из этого состояния. В городе забрали лошадей, которые были на попечении у Лютика, и почти галопом долетели до Врониц. Там мы тоже не задержались. Геральт просьбами и угрозами забрал Уму у местных солдат, после чего нас ждал еще один перегон. И только сейчас, когда я чуть не падала из седла от усталости, мы сделали привал. Я стояла у Черники и кормила ее яблоком: — Устала, моя хорошая, — поглаживала я черную кобылу, которая согласно фыркнула, — я тоже. Черника явно соглашалась со всеми моими словами, звонко хрустя яблоком. В бок мне ткнулась Плотва, требуя своей доли угощений. Ведьмак занимался уродцем и следил за огнем, на котором аппетитно скворчал сегодняшний ужин. Я уселась на поваленное дерево, вытягивая ноги поближе к теплу. Глаза уже слипались, стоит мне принять горизонтальное положение, я тут же засну, прямо как Ума, который оккупировал ведьмачий плащ и видел десятый сон. Мы с Геральтом почти не говорили со Скеллиге, и даже сейчас между нами стояла гнетущая тишина. Наконец-то утолив голод, я лежала на холодной земле и смотрела в небо, на котором россыпью драгоценных камней, мерцали звезды. Я слушала треск поленьев, пение ночных птиц и шелест листьев. На небе не было и облачка, а теплый ветер разносил по округе запах лесных трав. Ума бормотал во сне что-то невнятное, на только одному ему понятном языке. Я так и не успела осмотреть чудика основательно, но магические эманации улавливала отчетливо и могла с уверенностью сказать, что природа их вызвана проклятием. Удивительно было то, что помимо, скажем так, негативных магических возмущений, улавливались и положительные, которые были едва заметны, и я предполагала, что они могут принадлежать существу, что заперт в этом ужасном теле. — О чем думаешь? — спросил ведьмак, садясь рядом со мной. — Просто наслаждаюсь, — ответила я, не глядя на мужчину. Чувство отрешенности не отпускало. Я уже начинала злиться на себя, что не могу взять себя в руки. — Ты вроде осмотрела Уму… Что-нибудь узнала? — Геральт продолжил задавать вопросы. Он очень проницателен, я уверена, что ведьмак заметил мое состояние. — Проклят, однозначно, — все также не шевелясь говорила я. — А что-нибудь про то, как снять это чертово проклятие? — Мне нужна пара девственниц и цветок папоротника, — начала я, принимая сидячее положение. — Что? — на меня смотрели недоуменные два желтых глаза. — Шутка, — хмыкнула я, — не знаю, Геральт. Проклятие сильное и сейчас не могу ничего сказать. Мне нужно больше времени, как минимум для того, чтобы перебрать все варианты. Меня не покидает ощущение, что я слышала о чем-то подобном или читала… Да и с Йен поговорить не мешало бы, она, я уверена, сделает все возможное… Геральт кивнул. Мы снова молчали, только сейчас я смотрела на языки пламени, что гипнотизировали плавностью движений и меняли свой цвет от красного до белого, извергая столпы искр. Наверно, это та стихия, которая привлекала меня больше всего. Я протянула руку, и огонь потянулся ко мне, повинуясь моей воле. Я пропускала его сквозь пальцы, играясь со стихией, перекидывала с одной ладони на другую. По моему желанию огонь принимал вид разных животных — вот по моей руке скачет огненный конь и бьет копытом, мгновение и он разлетается на стаю птиц, что сливаются вместе в одного большого дракона, который садится на мой палец, словно на склон горы. — Красиво, — задумчиво произносит Геральт, — с тобой, кхм… с тобой все в порядке? — Нет, не в порядке, — я резко сжала кулаки вместе с огоньком, который тут же потух, — но это не то, о чем мне бы хотелось говорить, уж прости. — Ты злишься на меня? — Геральт наклонил голову и заглянул мне в глаза. Может он думает, что я обижена на него за то утро… Разве на то, что не было продолжения. — Что… Я не… — эта мысль выбила меня из колеи, — Я не злюсь на тебя, но и говорить без десятка кружек крепкого эля отказываюсь, — я слегка улыбнулась. — Ладно, — уголки губ Геральта дрогнули. — А что за дело было у Йеннифэр? — я спрашивала, не ожидая услышать ответ. Ведьмак молчал. — Ты слышала о джинне? — начал Геральт, избегая моего взгляда. — Джинне? Мне что-то говорил Лютик… — я постаралась вспомнить. — Когда-то давно к нам с Лютиком в руки попал джинн, совершенно случайно… Мы всего лишь хотели рыбы наловить, а выловили кувшин с этой тварью, — Геральт вздохнул, — Лютик меня слушать не стал, он был уверен, что джинн исполнит три его желания, сломал печать и… И в общем все обернулось не так, как ожидалось. Джинн, или гений воздуха, дух стихии, ранил Лютика, а вылечить в Ринде его помогла Йен. У нас тогда с ней сразу не заладилось. Ну как не заладилось, — Геральт хмыкнул, — Она меня себе подчинила и отправила выполнять грязную работу, в себя пришел я уже в тюрьме, куда меня за все делишки и закинули. Йеннифэр, как оказалось, везде этого гения искала, чтобы получить его силу и стать могущественной, вот только для этого нужно, чтобы он был свободен от воли предыдущего хозяина. Она думала, что хозяин Лютик, но им был я, и желание оставалось только одно. Заварушка там была что надо, полгорода в руинах оставили, да по порталам пришлось попрыгать. В общем, чтобы джин исчез и Йен выжила, я загадал желание «чтобы мы с Йен всегда были вместе». Она тогда не очень обрадовалась… — Но джины же вредные до ужаса и желания обычно извращают… — Мы и не были вместе все следующие годы. Сходились, расходились, трепали друг другу нервы… Йен хотела узнать, желание ли постоянно нас сталкивает, или мы сами этого хотим. А заклинание джина, только джин и может снять. Она одного где-то нашла… — Геральт замолчал. — И что же произошло? — я была заинтригована. — А дальше я буду говорить, только после десятка кружек крепкого эля, — ведьмак смотрел на меня с хитрющей ухмылкой. — Эй, — я ударила наглеца в плечо и расхохоталась, сама не знаю почему, — тогда нам точно нужно выпить! — Не волнуйся, как только мы приедем в Каэр Морхен у нас будет такая возможность, — ведьмак поднялся, — ложись спать, а то завтра с лошади свалишься…       Над головой возвышались величественные снежные вершины Северных гор. Черника медленно брела за Плотвой, и я почти отпустила поводья, давая возможность лошади идти за подругой самой, ведь разглядеть хоть намек на дорогу я не могла. Геральт направил Плотву прямиком к почти вертикальному склону горы. Ума сидел перед ведьмаком и с интересом поглядывал по сторонам, крепко вцепившись в гриву. Он был таким непоседливым, что мужчине периодически приходилось ловить уродца, чтобы тот не свалился на каменистую землю. К моему удивлению, в месте, куда привел нас Геральт был разлом, который уходил в глубь горы и который маловероятно кто-нибудь нашел самостоятельно. Плотва уверенно вошла в тьму щели, уже зная этот путь. Чернику же пришлось немного успокоить. Мы брели между горных хребтов, ветер гуляя в разломе издавал немного жутковатые завывающие звуки из-за чего Черничка иногда вздрагивала и не прекращала вращать ушами, ища опасность и нервно фыркая. Постепенно места становилось больше, разлом все расширялся и расширялся. Наконец, когда мы дошли до другой стороны горы, мне предстало просто восхитительное зрелище. Долина, что скрыта от непосвящённых, окруженная высокими горными вершинами простиралась перед глазами. Я видела густые хвойные леса, и реку, что текла, рассекая пространство на две части. Крепость из белого камня и разрушенными башнями была так близко. Цири была права, здесь очень красиво. Геральт посмотрел на меня и улыбнулся, когда поймал мой восхищенный взгляд. Появилась возможность, и я поравняла лошадей. — Восхитительно! — я не сдержалась. — Ты еще не видела вид с крепости, — ведьмак пришпорил лошадь. Мы были так близко, что я могла разглядеть каждый камушек в стене. Когда-то в Каэр Морхене было полно ведьмаков, молодых рекрутов и чародеев. Тут проводили ведьмачьи мутации и тренировали охотников на чудовищ. Пока люди в страхе перед мутантами не убили почти всех, а вместе с чародеями канули в лету и тайны трансмутаций. Сейчас я смотрела на крепость и не могла понять, как можно было ее захватить. Найти-то эту долину было почти невозможно. Стоит отметить, что даже несмотря на полуразрушенное состояние, Каэр Морхен внушал трепет. Я крутила головой, когда услышала странный грохот, который исходил из самой высокой башни замка. В окно вылетела огромная кровать, и с шумом разлетелась на кусочки, ударившись о скалы под стенами. — Кажется, Йен уже тут, — Геральт сурово посмотрел в сторону башни, а я только хмыкнула. Мы прошли по каменному мосту, через поднятую железную решетку и оказались в небольшом дворе крепости, которая судя по мечам и манекенам служила тренировочной площадкой. В центре стоял человек, вышедший нам навстречу. Геральт спрыгнул с лошади, аккуратно снял Уму и затем подошел к мужчине. — Здравствуй, Весемир, — Геральт обнял второго ведьмака. — Здравствуй, — улыбнулся, как я теперь могла рассмотреть, старший, уже седой мужчина, — Йеннифэр уже прибыла… — Я заметил, — издал непонятный звук Геральт, — хорошая была кровать, дубовая… Пока они разговаривали я успела тоже слезть с лошади и теперь неловко топталась рядом с Умой. — Она успела рассказать в чем дело, — продолжал Весемир и теперь смотрел на меня и уродца, он продолжал говорить с Геральтом, подходя ко мне, — успела и Эскеля с Ламбертом припахать к какой-то работе. Ламберт был не особо доволен. А Эскель недавно вышел из замка. — Понял, пойду спрошу, нужно ей что-нибудь. Справитесь? — Геральт вопросительно посмотрел на меня и Весемира, дождался кивков и ушел.  — Добрый день, юная леди, — начал старый ведьмак, — меня зовут Весемир. — Селена, — улыбнулась я в ответ, — а это Ума. Ведьмак с интересом рассматривал уродца, который сейчас ковырял палкой в земле, пытаясь достать большого черного жука, что скрылся в норке, спасаясь от Умы. — Интересно-интересно, — прошептал Весемир и переключился снова на меня, — пойдем расседлаем лошадей, а ты мне все расскажешь. Я занималась Черникой, а Весемир Плотвой. Я рассказывала откуда я и как встретила Геральта. — Каменка? — переспросил ведьмак, — Эскель говорил, что на деревню напали… — Да, мне повезло, — тихо ответила я, — Дикая Охота никого не щадила. — Дикая Охота? — удивился Весемир, но прочитал что-то в моем взгляде и продолжил — Как-то мне довелось там зимовать, у тамошней травницы… — Я читала книги, которые вы там оставили, — мне защипало глаза от нахлынувших воспоминаний, — очень увлекательно, особенно в зимние долгие ночи. Ума, который до этого бегал по двору, подошел ко мне и начал дергать за полу куртки. — Что такое? — спросила я у уродца, чтобы в ответ услышать уже привычное «умма-ма-ма», после чего он пошел дальше исследовать территорию. — И правда похоже на проклятие, — задумчиво проговорил Весемир. — Точно проклятие, причем запертый в этом теле владеет магией, — сказала я. — Откуда ты… — начал было ведьмак, потом хмыкнул, — чародейка, я мог бы догадаться… Пошли устроим его, а потом и тебе приличную комнату отыщем, а то почти все уже не пригодны для жилья. Мы уже направились было к замку, когда из-за ворот вышел Геральт. Я не видела, чтобы он выходил. Он был злой как черт и мокрый насквозь. Вопрос так и повис в воздухе. — Не спрашивайте, — яростно сверкнул глазами ведьмак и пошел дальше. Я захохотала, чем заслужила еще один сердитый взгляд. Геральт скрылся, а я, Весемир и Ума через внутренний двор пошли в замок. Здесь было огромное помещение, служившее чем-то средним между складом, кухней и спальней. По углам лежали какие-то ящики, в центре был камин с кухонной зоной и столом. Вдоль одной стены стояли несколько кроватей. Весемир выделил мне комнату, небольшую, но, видимо, самую приемлемую для жилья. Она была в главной башне, но не на самом верху, с окном, старой, но достаточно большой и крепкой кроватью. Все было покрыто равномерным слоем пыли, но это не было проблемой. Пара взмахов руками и это стало самым чистым помещением в замке. — Удобно, — буркнул Весемир, наблюдавший за всем этим. Мы спустились вниз, где прибавилось народу. Рядом с Умой стоял уже знакомый мне ведьмак. — Эскель! — крикнула я. Ведьмак обернулся и недоумение сменилось узнаванием, а затем и нескрываемой радостью. — Селена, — улыбнулся мужчина, — я думал, ты… — Мертва? — перебила я его, — мне повезло, я была в плену. — Вы знакомы? — спросил Весемир. — Да, — первым ответил мужчина, — можно сказать, что она меня спасла. — Чушь, — сказала было я, как в комнату зашел еще один. Он казался моложе других, с характерными чертами охотников на чудовищ, темными волосами, которых местами коснулась лысина, щетиной и неприятной ухмылкой. — Кто это спасал твою задницу, Эскель? — вопросительно поднял бровь незнакомец, — О, Йеннифэр говорила об уродце под проклятием, но, кажется, она не разбирается в женщинах… Ведьмак нагло пробежал глазами по всему моему телу, будто раздевая. — Ламберт, — хмуро смотрел на младшего Весемир. — Ох, где мои манеры, — он с издевкой поклонился, — Ламберт к вашим услугам, леди. Последнее слово у него прозвучало, как ругательство. — Мило, — я подняла бровь, — Селена. Возможно, мы бы и дальше обменивались любезностями, но в зал спустился Геральт с какой-то пищащей штукой в руках. — Ламберт, Эскель, — он убрал штуковину и поочередно обнял товарищей. — Что это за хрень? — спросил после приветствия Ламберт. — Йен попросила найти, что мешает ее мегаскопу, после того, как телепортировала меня в озеро… — Я когда-нибудь говорил тебе, дорогой друг, что ты находишься под каблуком…— продолжил самый молодой из ведьмаков, и я заметила одобряющие взгляды остальных. А Геральт как-то странно посмотрел на меня, наверное, потому, что я расхохоталась, глядя на еще не высохшие белые волосы. — Что же ты такое ей сказал, что оказался в озере, а? — подал голос Эскель. Геральт не ответил, а только закатил глаза — мол, не спрашивай. — Я бы на твоем месте посмотрела вооот тот ящик, — я махнула рукой в сторону нагромождений у двери, — там, кажется, двимерит, я его отсюда чувствую. Геральт вопросительно поднял бровь, а потом посмотрел на лживо невинные глаза Ламберта, включил пищащую хрень, которая у тех самых ящиков заорала как ненормальная. Кажется, я слышала не самые лестные слова в сторону младшего ведьмака, когда поднималась в свою комнату немного отдохнуть перед ужином. Вечером был объявлен общий сбор. Ко мне зашел Эскель и позвал вниз. С последней нашей встречи он почти не изменился, и я даже не заметила новых шрамов, чему была искренне рада. Мы были последние, а за столом оставалось только два свободных места. Эскель сел к Ламберту, а мне оставался вариант только рядом с Геральтом, куда я и приземлилась, словив направленный на меня взгляд фиолетовых глаз. Йеннифэр даже на обшарпанной лавке в полуразрушенном замке умудрялась сидеть, как на приеме у короля. Ламберт явно веселился, замечая напряжение между мной и Йен, которое никто и не скрывал. Геральт пытался делать вид, что все нормально. Эскель смущенно отводил взгляд, понимая сложившуюся ситуацию, а Весемир неодобрительно, но все же молчал. — Так, — начал старший из ведьмаков, — перед тем, как Йеннифэр попробует расколдовать Уму, я попробую один из старых ведьмачьих способов, который уже как-то сработал. — Мы просто теряем время, здесь не поможет какая-то ведьмачья ворожба! — недовольно начала чародейка. — Я не спрашиваю разрешения, — резко прервал ее Весемир. — А что ты собираешься делать, Йеннифэр? — обратилась я к ней, все-таки я тоже имела свое мнение на этот счет, хотя и не была уверена в результате. — Я уже сказала, завтра расскажу, — чародейка не хотела отвечать. — Правда, Йен, может расскажешь или как обычно все в последний момент, — в голосе Геральта сквозило недовольство. Ламберт не скрывал мерзкой усмешки от его слов. — Давай, рассказывай, — поддержал Эскель. — Я подвергну Уму Испытанием травами, — сказала чародейка с вызовом глянув на всех, готовясь парировать обвинения. Молодой ведьмак вспылил. — Ты, сука, что?! — закричал он. Геральт молчал. — Я извиняюсь, ты собралась делать из него ведьмака? — сурово добавил Эскель. — Разумеется, нет, — пояснила Йен, — я проведу его только через первую часть испытаний, потому что… — Потому что хочешь посмотреть, как он мучается? — продолжил Ламберт. — Не перебивай, — сердито ответила чародейка, тыча пальцем в ведьмака, — иначе я посмотрю, как мучаешься ты! Если у Весемира не получится, то выбора у нас не будет. Чтобы вернуть Уме прежний облик надо сначала, хм, как бы это… Представьте себе кусок глины, чтобы придать ему форму и вылепить хоть что-то надо сперва его вымочить, иначе он развалится. Первая часть испытаний именно это и делает, она как бы открывает тело к переменам и только потом мутагены превращают человека в ведьмака. — Какой шанс, что он выживет? — спросил Геральт, глядя в корень проблемы. — Небольшие, но выбора нет, — тихо ответила Йен. — Это будет первое испытание за многие годы, — задумчиво проговорил Геральт. — Я знала, что ты будешь осторожничать… — При чем тут осторожность? — опять не сдержался Ламберт, — все секреты давным-давно забыты. И нечего их вспоминать… Все замолчали. Ламберт сжимал челюсти и ненавидящим взглядом смотрел на чародейку. — Сначала все равно попробуем мой способ, — сказал Весемир. — Есть еще один вариант, — пробормотала я, наконец-то нащупав в своей памяти то, что нужно. — Что? — недоуменно спросил Геральт. Все вопросительно посмотрели на меня. — Есть еще один способ, — уже уверенней повторила я, — шанс, что получится, не велик, но Ума точно выживет при любом раскладе. Мне понадобится кровь чудовища, ночь и… наверное, все. — Что за друидские замашки? — Йеннифэр смотрела на меня, как на ничтожество. Вот честно, я не преувеличиваю. Я лишь пожала плечами и осмотрела присутствующих. — Решим все завтра, если не получится у меня, — поставил точку в разговоре Весемир, не допуская устроить тут разборки. Ведьмак встал, взял мешок с какими-то склянками и, взяв за руку Уму, ушел. — И что же ты предлагаешь сделать? — спросил Эскель, уже разливая какое-то пойло по огромным кружкам, которых было ровно пять, по числу присутствующих. Геральт не врал, что в Каэр Морхене нам удастся выпить. — Образно говоря, можно не лепить заново, — сказала я, возвращаясь к сравнению Йен, — кто бы не был заперт в теле Умы, он там как в тюрьме, клетке. И эту клетку можно сломать, а поскольку там точно маг, то его магия сама вернет тело в исходную форму. Способ Йен, как бы не снимает проклятие, а обходит его… — Но это невозможно, нельзя просто силой сломать проклятие, — пробормотала Йен, — я рассматривала такой вариант. — Возможно, если заколдованный маг тоже будет прикладывать усилие, а также увеличить концентрацию рунами… — продолжила объяснение я. — Тогда придется объединить магию и достучаться до сознания запертого. Понятия не имею, как это сделать, — говорила чародейка, а ведьмаки только слушали, уже прикладываясь к алкоголю. — А я имею… — Но это опасно… — Йен посмотрела на меня, и продолжила, что-то решив, — хорошо, я согласна попробовать. — Что? — удивился Ламберт, чуть не подавившись элем — вот так просто? — Если Ума точно не пострадает, почему тогда это опасно? — Геральт уловил то, о чем я говорить не хотела. Вот чувствует же, гад. — Эм, потому что это будет опасно для меня. — В каком смысле? — не унимался Геральт. — Объединение магий и сознаний всегда может привести к необратимым изменениям у колдующего — потере памяти, магии или жизни, для Умы разницы не будет, — ответила Йен. — Что? — Геральт смотрел на меня, а я кивнула, — тогда нет. — Мне не нужно разрешение, чтобы рискнуть, — не дав ведьмаку перебить меня, я продолжила, — любое колдовство, которое стоит чуть выше дешевых фокусов, может быть опасно. И сейчас риск вполне оправдан. — Но… — Хватит, Геральт, — поддержала меня Йен. — Успокойся, Волк, — встрял в разговор Ламберт, — если женщины спелись, то тебе все равно их не переубедить. Давайте лучше забудем обо всех проблемах хоть на один вечер да выпьем. Нам с Йен пододвинули большие металлические кружки полные темного эля. — Уж извиняйте, дамы, золотых кубков и хрустальных бокалов нет. Придется пить из кружек, — с мерзкой улыбкой, прилипшей к лицу, сказал молодой ведьмак. — Хоть из банки, — ответила чародейка и сделала большой глоток. Вот тут я с ней согласна, правда, лично мне хватит одной такой кружки, чтобы окосеть, — может не будем надираться молча? Хоть новостями обменяемся. — Ну и как у тебя дела, Эскель? Где был? — начал Геральт. — В Альдерсберге, охотился на высшего вампира… — Ого, опасные твари, — удивился Ламберт. — И привередливые, этого интересовали только девицы из высшего общества, — ответил Эскель. — Прям как меня, — горделиво сказал молодой ведьмак. — Нас не интересуют твои фантазии, Ламберт, — вставила слово Йеннифэр, — а что до вампира, даже мне интересно, что у тебя вышло. — Мой заказчик устроил бал для городской знати, чтобы выманить вампира. Я был в маске и, должен сказать, что в жизни у меня не было такого успеха у женщин, как в ту ночь… — Так может тебе всегда ходить в маске? — хохотнул Ламберт. — Ага, а тебе с кляпом во рту, — не остался в долгу Эскель. — Так что с вампиром? — отвлекла я мужчин от обмена любезностями. Пока мы сидели и разговаривали, я не могла отделаться от мысли, что Геральт так близко. Причем, чем больше алкоголя было в крови, тем ярче я ощущала жар его тела. Пододвинуться я не могла, все бы заметили, а вот под столом… Я пристально следила за своей ногой, та не шевелилась, но вот нога ведьмака становилась все ближе и ближе. — Сговорился с одной юной алхимичкой, она нагрузила себя всем, чем могла — фисштехом, водкой, грибами, травой — вышла в сад. Вампир ее нашел, напился, так что и мечом помахать особо не удалось. — А с алхимичкой что? — спросил Геральт. — В порядке, потеряла немного крови. Тяжелее было похмелье, она месяц один рассол пила… Я улыбнулась. Вот уж точно нестандартный подход к работе. Все выпили. — А у тебя что, Ламберт? Было что-нибудь интересное? — продолжил расспрашивать друзей беловолосый. — Да, у меня был контракт в Лан Эксетере и, должен сказать, довольно выгодный, — Ламберт сидел развалившись. — Да, в Ковире золота немеряно, — подтвердил Эскель, — знаешь, сколько там дают за утопца? — Эй, я сейчас рассказываю, — возмутился Ламберт, — так вот, им докучал великан, грабил караваны, народ в болото утаскивал… — И гадил на большаках, от чего те становились ужасно скользкими, — Йен не могла промолчать, — переходи к делу! — Ладно, оказалось, никакой это не великан, а толстый лесной тролль, а караваны грабила шайка разбойников. — И что ты сделал? — поинтересовалась я. — Убил разбойников, чтобы на дороге было спокойнее, потом тролля, награду за его голову давали. — Тролля мог бы и пожалеть, — сказал Геральт. — Мог бы брать пример с Ламберта, — уже слегка заплетающимся языком сказала чародейка, — забыл бы хоть на минуту про идеалы и думал о деньгах… Геральт никак не отреагировал. — Во, я знал, что чародейка меня поймет, — улыбнулся мужчина, — а ты то что делал, Волк? А то до нас только слухи долетали. — Последнее время чего только не происходило — короли, драконы, заговоры — потом я нашел Йен, — Геральт глотнул эля и посмотрел на меня, — встретил Селену. — Мы страшно за тебя переживали, — я даже поверила в искренность слов Ламберта, когда он это сказал, — но лучше расскажи, что там с Умой… — Долгая история… Я шел по следам Цири. Велен, Скеллиге… В Новиграде снова пришлось спасать Лютика. — Его опять поймали в кровати с кем-нибудь не тем? — перебил Эскель. — Раз уж зашла речь о старых друзьях, ебле и Новиграде, — встрял Ламберт, с вызовом глядя то на меня, то на Йен, — как там Меригольд? Йеннифер спрятала глаза и смотрела куда-то на дно кружки. Я же делала вид, что мне все равно. Вот только именно этот момент выбрал Геральт, чтобы поставить свою ногу вплотную с моей. Я вспыхнула. Щеки у меня всегда краснеют от алкоголя, Микола считал, что это очень мило, но мне это не нравилось. Зато сейчас я благодарила свою особенность, ведь мое смущение, хотя, откровенно говоря, возбуждение, осталось незамеченным. — Отъебись, Ламберт, — кратко и лаконично ответил Геральт. — О-хо-хо, — молодой ведьмак был до жути довольный, — похоже, я задел за живое. — Ламберт, — попытался призвать к приличиям Эскель, замечая мой взгляд, который все-таки вряд ли что-то скрывал, — это уже не смешно. — Ладно, хватит, — пошел на попятную Ламберт, — выпьем! — Только закуска кончилась, — с сожалением оглядел стол Эскель, — Геральт, не сгоняешь? — Эй, — возмутился белоголовый. — Господа, — остановила разговор Йен и встала, — была рада с вами выпить. С тобой, Ламберт, особенно, но час уже поздний. Чародейка ушла. Нас осталось четверо. Геральта все-таки отправили за закуской. — Мы вот все говорили о новостях, — сказал Ламберт, как только Геральт ушел, — но вот ты, Селена, молчала… — И что же ты хочешь знать? — спросила я. — О… Столько всего. В конце концов, я о тебе почти ничего не знаю. — Так спрашивай, — глотнула я эля. — Ты спишь с Геральтом? — с разбега в карьер, как говориться. Может не будь я пьяной, то и смутилась. — Ламберт, — как голос разума прогремел Эскель. — А что? Хочешь занять его место? — я посмотрела на Ламберта, не скрывая улыбки. — Увы и ах, дорогая, но чародейки это по части Волка. Как думаешь, сколько раз он успел трахнуть Меригольд, когда потерял память? — это он уже к Эскелю обращался, который только качал головой. Геральт быстро вернулся и такого рода разговор затих. Ламберт вылил остатки эля мне, а остальным налил чего-то другого. — О, моя печень, — сказал Геральт глотнув пойла, — что это? — Мучильня. Одна часть спирта, одна белой голубки, — ответил Ламберт, все выпили, ведьмаки до дна. — Ты, кстати, как раз вовремя. Эскель только начал рассказывать про самовилу. Чудесная история… — И что там? — спросил Геральт садясь рядом со мной и возвращая ногу на место, в плотную к моей. — Да вот затянуло одного идиота танцевать, вот бы обрадоваться, что живым ушел… — Эскель рассказывал про нимфу холмов и лесов, что проводят время за песнями и плясками, гипнотизируя людей. Все выпили еще раз, — Влюбился в нее по уши, хотел, чтобы я ее поймал. Я отказал, а он пошел сам ловить рыболовной сетью. Думается мне, они до сих пор по стерне мазурку пляшут… — Отличная история, — еле выговаривая слова заключил Ламберт, — и с моралью. — И что за мораль? — не удержалась и спросила я. — Держись подальше от опасных женщин! — сказал ведьмак, глядя на Геральта. Я почему-то подумала, что мне пора сваливать. Эль закончился, мучильню я пить не буду, а разговоры по ходу уже не для моих ушей. — Можете вздохнуть спокойно, Йен и я больше не вместе и, наверно, уже не будем… Вот это поворот. Я сидела, как громом ушибленная, это объясняло слегка озадаченное состояние ведьмака. Конечно, я осознавала, что они вряд ли вместе, но чтобы так категорично говорить даже о возможности… Ламберт был уже пьян, как собственно и Геральт, так что я даже не удостоилась колкости, а вот Эскель меня своим взглядом прожег. — Теперь понятно, какая муха укусила госпожу чародейку, — задумчиво пробормотал Ламберт. — Хватит… Прости нас за глупые шутки, Геральт, — заговорил Эскель, — может, хочешь обсудить это? — Нет, я все решил уже давно, а сейчас я просто хочу выпить, — все поспешили выполнить желание друга. — Так, — я встала со скамьи, но пошатнулась и чуть не упала, мир слегка покачивался, пока я сидела, таких проблем не было, — кажется, я тут уже лишняя, так что не буду смущать своим пристутст…присурстви…присрувс… Холера, вы поняли… — О, куда же ты, — отреагировал Ламберт, — я знаю такую чудесную игру в карты на раздевание. Без тебя она теряет всю свою суть… Я лишь пожала плечами. Геральт начал вставать, видно, с намерением проводить меня. — Я сама смогу найти свою комнату… — заверила я ведьмака. Когда я уже отошла, то уловила очередные пьяные вопросы от Ламберта. — Скажи-ка мне, Геральт, а имеет ли только что ушедшая кареглазая красавица отношение к вашему с Йен разрыву? — Отъебись, Ламберт. — Что ты все заладил - отъебись, да отъебись… Больше я ничего не слышала, и даже не знала, что удивило меня больше — то, как Геральт говорил про Йен или что Ламберт назвал меня красавицей. Я поднималась по лестнице, боясь свалится, поэтому держалась за стену, чтобы хоть как-то выровнять качающийся мир. В дверь в комнату, я просто ввалилась, чуть не рухнув у порога. Стащила с себя одежду, оставшись лишь в белье, и свалилась на кровать. Какой кошмар, завтра точно будет болеть голова, знала же, что мне нельзя пить. Кажется, я уснула. Меня разбудил какой-то шепот и скрежет за дверью. Не знаю, сколько мне удалось поспать, но судя по тому, что я все еще была такая же пьяная, как когда засыпала, немного. — Эт срзу было плхой деей, — смогла я разобрать, кажется, голос Эскеля. — Прсто ты громко гврил, разбдил Йен, — а это был Ламберт. Я открыла дверь, и то, что предстало перед моими глазами стоит запечатлеть на картине. Я бы купила парочку копий точно. Хотя света было мало, но факелов и луны, что пробивалась в окна, было достаточно, чтобы все разглядеть. Ламберт и Эскель стояли в черных платьях, и я даже догадываюсь в чьих. Они были точно им не по размеру, поэтому растягивались и чуть ли не трещали по швам. Ламберт еще и шляпку нацепил с пером. А Эскель не смог так же подобрать аксессуар и стоял в шляпе с большими полями, точно мужской, но, кажется, из прошлого века. А Геральт был в каком-то топе и очень-очень узких штанах. Еле удержалась, чтобы не попросить его повернуться, так хотелось оценить вид сзади. Мы так и стояли, и смотрели друг на друга. Я вдруг поняла, что мою наготу прикрывает только кружевная сорочка, которую я надела, чтобы хоть немного побаловать себя после походных условий. — Я ж гврил, что знаю в какой кмнате, — сказал Ламберт, еле удерживая вертикальное положение и проводя взглядом по моему телу, — а ты и првда крсвая… — Пдем, — потащил его Эскель, хотя сам еле стоял, — пшли-пшли… Геральт тоже стоял, покачиваясь как осина на ветру, но так ничего и не сказал. Потом развернулся и пошел в сторону, куда ушли ведьмаки. Я также молча, в абсолютном непонимании, закрыла дверь, и так и пялилась в нее, пытаясь понять — это у меня начались галлюцинации или я правда только что видела вусмерть пьяных ведьмаков в одежде Йеннифэр? Я уже хотела вернуться в кровать и подумать об этом завтра, когда услышала вежливый стук. Я даже вздрогнула от неожиданности и медленно открыла дверь. Там стоял Геральт, все также покачиваясь, вот только глаза, которые до этого были удивленными и растерянными, сейчас горели янтарным огнем в полумраке и смотрели прямо на меня. От такого взгляда тут же вспыхнули щеки, а тело пробило разрядом. Я почувствовала себя, как перед хищником, и даже особая одежда Геральта, не соответствующая случаю, не портила этого ощущения. Когда ведьмак сделал шаг в комнату, не глядя закрывая дверь, я рефлекторно шагнула назад. Больше отдалиться мне не удалось, следующим рывком он подлетел, одной рукой резко прижал к себе, и горячим, по-настоящему звериным поцелуем впился в губы. Мне казалось, что мир рассыпался тысячами разноцветных осколков. Это было лучше всех ожиданий. Возбуждение, приправленное приличной дозой алкоголя, тут же ударило в голову, как наркотик, и я с не меньшей страстью ответила, отдавая себя во власть победителя и теряя связь с реальностью. Его обветренные губы не были ласковыми, он целовал глубоко, жадно, как путник, что нашел оазис в пустыне. Его руки блуждали по телу, изучая каждый дюйм, искали точки наслаждения с неимоверной легкостью. Он то до боли сжимал бедра, то ласково проводил по спине, не отвлекаясь от губ. Геральт перешел на шею, стал до боли кусать нежную кожу, оставляя свои метки и спускаясь все ниже. Я не сдержала первый стон, который еще больше распалил ведьмака. Он остановился, обхватил мою голову с двух сторон руками и заглянул в глаза. Его зрачок закрывал всю радужку, оставив только тонкий ободок желтого цвета. Не знаю, что он хотел во мне увидеть, но я не позволю ему сейчас остановиться, только не сейчас, даже если потом буду жалеть… Я махнула рукой, выставляя звуконепроницаемый барьер в этой комнате, сдерживаться не хочу, но и раскрывать всем личные тайны тоже не собираюсь. Второе важное дело — это лишить Геральта одежды. Она и так трещит по швам, так что небольшого усилия хватило, чтобы сорвать с него верх. Это как красная тряпка для быка. Ведьмак толкает меня назад, вынуждая меня упасть прямо на кровать, а я даже не заметила, как мы к ней подошли. Он тут же нависает надо мной, вжимаясь в меня всем телом, демонстрируя свое возбуждение. Наконец-то ничто не мешает мне самой провести руками по его голой спине, ощутить мышцы и шрамы, царапать ногтями кожу, оставляя свои следы. Геральт решает, что моя сорочка закрывает слишком много, хотя она и так задралась до самого верха. От резкого движения ткань трещит и разрывается, а ведьмак губами прижимается к моей груди, которую теперь ничто не скрывает. Я не остаюсь в долгу, его штаны, вместе тем, что под ними, разлетаются на кусочки, рассыпавшись в прах, повинуясь моей воле. Меня лишают последнего элемента одежды, теперь никто из нас не скрыт дурацкой тканью. Я зарываюсь пальцами в его белые волосы и всем телом прижимаюсь к мужчине, требуя большего. — Хочу тебя, — говорю я в поцелуй. Дважды просить не приходится, Геральт проникает в меня резко, до крови кусая нижнюю губу и не сдерживает звериный рык. — Селена… — первое слово, что я слышу от него доносится словно издалека. Желание настолько острое, что, не жалея меня, он начинает двигаться резко и быстро, оставляя укусы на шее. Я совершенно ничего не понимаю, мой мир дважды за ночь взрывается — ничего не существует, только я, Геральт и безумная страсть, что копилась с момента нашей встречи. Я обнимаю его ногами, чтобы быть еще ближе, прижимаюсь, словно он единственное, что может спасти меня в бушующем море. Это не было занятие любовью, только дикое желание обладать, какой-то звериный секс. Я кусаю ведьмака за шею, царапаю ногтями его плечи, совершенно не сдерживаю стоны. Геральт тоже горит, я ощущаю это всем своим естеством его огонь. Он останавливается, разворачивает меня, ставя на колени, но не долго я ощущала пустоту. Ведьмак схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову назад, второй рукой сжимая грудь. Я призывно прогибаюсь, требуя продолжения. Он снова входит властно и резко, а мне остается только скулить от удовольствия. У меня темнеет в глазах, а тело пробирает дрожь, кажется я кричу. Еще никогда с мужчиной я не испытывала ничего подобного — до потери сознания только его руки, которые обнимают и притягивают для максимальной близости. Ведьмак тоже долго не выдерживает, и вцепившись зубами в мое плечо, сдерживая стон, кончает. Обессилевшие, мы упали на кровать. Волосы мокрые от пота, а по телу разливается блаженство. Только сейчас на меня нахлынуло понимание, что Геральт был очень сильно пьян и не исключено, что завтра он будет жалеть или даже не вспомнит о том, что было. Мне совершенно не хотелось быть временной заменой Йеннифэр. Словно прочитав мои мысли, ведьмак прижимает мою спину к себе. Нежно проводит от плеча до бедра, вызывая толпы мурашек. Он делает этот так ласково, словно извиняясь за предыдущую грубость, целует шею и плечо. Плохие мысли покидают, и я засыпаю. Первое, что приходит мне утром на ум, это то, что все это было не бредовым сном. Рядом лежит Геральт с припухшими от поцелуев губами, а на шее и спине красуются следы вчерашней ночи. Во всем теле чувствуется приятная истома. — Доброе утро, — хриплым голосом отзывается ведьмак, прищуривая глаза от яркого дневного света. — Доброе, — я улыбаюсь. — Кажется, вчера я погорячился, — он проводит большим пальцем по моей губе, которая, наверно, выглядит не лучше, чем у него. Потом опускает руку на шею, повторяя вчерашний маршрут, который сегодня видимо прослеживается по синякам. — Я не осталась в долгу, — говорю я, касаясь царапин на спине, — могу залечить, если хочешь… — Сами заживут, — отказывается Геральт, а это значит, что все точно будут знать о том, что произошло, а ведьмак и не против. В груди разливается раскаленный метал от осознания этого, — надеюсь, эту кровать Йен не выкинет… Я первая встаю с кровати. Начинаю одеваться и с сожалением выкидываю вчерашний комплект белья, который теперь годится разве что на тряпки. — Тоже вставай, — кидаю я Геральту, — Весемир, наверно, уже вернулся. — Я бы с радостью, но кто-то вчера уничтожил мою одежду… Я начинаю хохотать. — Это была не твоя одежда, если ты не помнишь, — вот теперь я смеюсь еще громче, потому что, судя по округлившимся глазам ведьмака, он не помнил, что вчера происходило до того, как он пришел ко мне. — Холера, — ругается Геральт и тоже начинает смеяться, — значит, если ты не хочешь, чтобы я разгуливал по Каэр Морхену в чем мать родила, тебе придется найти мне хотя бы штаны. — А где ты их вчера оставил? Геральт объяснил, где найти нужную комнату. И правда, на грязном полу валялась одежда ведьмака. Тут лежали и вещи Эскеля с Ламбертом, значит они еще не проснулись или просто не могут вспомнить, где их оставили. Я радовалась, что на встречу мне никто не попался, но внизу я слышала голос Весемира, который кажется был недоволен последствиями вчерашней пьянки. — Держи, — зашла я в свою комнату и кинула одеждой в задремавшего ведьмака, — там уже Весемир вернулся, так что поднимай свою задницу быстрее. На меня посмотрели два недовольных глаза, и с тихими ругательствами Геральт стал одеваться. Я хотела уже выйти, когда меня схватила чья-то наглая рука и развернула к себе. Ведьмак поцеловал меня, медленно и так нежно, что еще чуть-чуть и ноги перестанут меня держать. — Одевайся, — отстранившись сказала я и улыбаясь вышла из комнаты.       Внизу были все остальные обитатели замка. Эскель и Ламберт сидели, держась за голову, даже ускоренный метаболизм ведьмаков не смог справиться с похмельем от мучильни, Йеннифэр не посмотрела на меня, когда я зашла. Думаю, она все поняла, но считала, что сейчас не время для разборок. Наверно, я бы и не хотела знать, что у нее на душе, но мне было бы ее искренне жаль, если бы я не была так бессовестно счастлива. Из радостных мыслей меня выбивает Весемир, который стоит рядом с Умой, все тем же уродцем. Но честно говоря, вряд ли кто-то из присутствующих действительно рассчитывал, что его метод сработает. Геральт зашел следом за мной, и сразу понял, что ничего не вышло. — Держите, — я протягиваю Эскелю бутылочку с голубоватым зельем, — по половине, поможет от похмелья. Ведьмак кивает, выпивает половину и передает бутылочку Ламберту. Тот делает тоже самое. Почти сразу страдание на их лицах уменьшается. — Ничего не вышло, — Весемир решает произнести вслух то, что все и так поняли, — только я заметил, что, когда сознание Умы расслабляется, взгляд его становится другим более… хм… осознанным что ли. — Рассказывай, — Йеннифэр обращается ко мне, но в глаза не смотрит. — Что? — не понимаю я. — Что нужно сделать, чтобы снять проклятие твоим способом, раз мы оставили Испытание на крайний случай, — зло бросает чародейка, ей явно хочется добавить что-то еще, но она замолкает. — Кровь, — пропускаю мимо ушей ее интонацию, — кровь чудовища, желательно драконида, и чем свежее, тем лучше. Ровное место на земле и дождаться ночи… — Значит нужно сходить на охоту, — встает на ноги Ламберт, зелье должно было подействовать, а значит похмелье прошло, — видел я тут виверну неподалеку, к вечеру управимся. — Отлично, — кидает Йен и разворачивается в сторону башни, — я буду наверху. — А ты, Геральт, заодно расскажешь куда это ты вчера пропал, раз госпожа чародейка сегодня такая злая с утра пораньше, — Ламберт хитро смотрит на меня, — и откуда такие красноречивые засосы… Весемир только качает головой, а я решаю еще понежиться в кровати, тем более что ночью мне нужно быть полной сил, иначе все может закончится плачевно и Испытание травами будет последним шансом.