Предназначение

      Кажется, я стерла коленки. Уже больше часа рисовала кровью на земле круги и руны, стоя на четвереньках. Луна, выглядывающая из-за туч, достаточно освещала небольшую свободную от деревьев поляну, которая была покрыта мягким ковром невысокой травы. В ее центре, в свободной от растительности проплешине, которая своей формой повторяла почти идеальный круг, я и ползала, ощущая спиной пристальный взгляд Геральта. Он был тут с самого начала подготовки к ритуалу. Каждый завершённый символ вспыхивал голубым светом и не впитывался в землю, подсказывая, что я все делаю правильно. Ужасно, что все приходилось делать руками, но по-другому нельзя, поэтому я уже по локоть была в ало-красной крови, к которой прилипало множество маленьких веточек, листочков и земли. — А стоя на коленях ты еще привлекательней, — услышала я за спиной наглый голос Ламберта, — ты специально выбрала такие обтягивающие штаны? — Ламберт… — с каким-то глухим рычанием вторил ему Геральт, я даже не глядя могла сказать, что в этот момент глаза у него горели угрожающим желтым светом. — Спокойно, Волк, — ухмыльнулся молодой ведьмак, — там вообще-то Йен спрашивает, долго ли еще… — Я почти закончила, можно вести Уму, — оборачиваться я не рискнула, и так приходилось прокручивать в голове последовательность символов, чтобы не похерить все в последний момент.       Я уже слышала голос Весемира и беззаботное бормотание Умы и, конечно, глухой стук каблуков чародейки, когда последний штрих замыкающей круг руны был нанесен. Ритуальные письмена вспыхнули, на поляне стало ярко, как днем, а глаза защипало с непривычки. Хорошо, что продолжалось это недолго, и в конце концов символы стали непрерывно светится мягким голубым светом. — Отлично, — пробормотала я, поднимаясь и разминая затекшую спину и шею. Волосы, заблаговременно забранные в хвост, все равно вылезли и прилипли к лицу. Попытавшись их убрать, я только размазала кровь по лбу. — Ума-ма, — последовал за этим заинтересованный голос уродца, интонации все-таки у него были разные. Геральт стоял все так же скрестив руки на груди, облокотившись на огромный валун. Йен рассматривала мои художества с изумлением: — Никогда не видела ничего подобного, — почти шептала она, — что это… что это за руны? Я не стала отвечать, а только пожала плечами, посчитав вопрос риторическим. — Так, — наступало время важных инструкций, — что бы не случилось — не вмешивайтесь! Пока руны не потухнут, беспокоиться не о чем. Трансформация может начаться раньше, чем мы придем в сознание… ну, если мы вообще придем в сознание, — последнюю фразу я добавила очень тихо, но, кажется, забыла об остром слухе некоторых присутствующих. Прямой взгляд кошачьих глаз прожигал во мне дыру. Ума нервничал, видно чувствовал, что с ним что-то будут делать. Он прятался за ногой Весемира, к которому испытывал какое-то неестественное доверие. Я вздохнула, стараясь отогнать все сомнения и страхи. — Ума, иди сюда, — сказала я, но это не возымело эффекта. Уродец только еще крепче вцепился в штаны ведьмака, — как хочешь… Его все равно бы пришлось вводить в подобие транса, так что я просто сразу подчинила его себе, тем более, что его разум было захватить не сложнее, чем разум животного. Глаза Умы остекленели, а руки безвольно повисли. Горбун покорно подошел. Я последний раз посмотрела на Геральта, глубоко вздохнула, успокаиваясь, и зашла в ритуальный круг, который вспыхнул голубым, а когда за мной шагнул Ума, то цвет поменялся на красный — так и должно быть от носителя проклятия. Горбун плюхнулся на задницу и уставился в меня своими мутными глазами, которые сейчас даже не косили. Устроившись поудобнее и еще раз взглянув на зрителей, я отринула все лишние мысли и сосредоточилась на деле.       Проникла в его разум совсем без проблем, это было как погрузиться в теплую воду. Когда оказываешься у других в голове, то все выглядит по-разному, сейчас было как у зверя или маленького ребенка — я видела образы, картинки, у которых отголоском маячили эмоции и инстинкты. Вот воспоминание о езде на лошади, похоже, Ума был в восторге от Плотвы. Чуть позже появляется мысль о Весемире и горькой воде — это, наверно, когда ведьмак пытался его расколдовать. Но все это не то — лишь воспоминания оболочки, поверхностной личности, которая скрывает кого-то. Чары были видимы, как черная паутина, они оплетали разум, а вместе с ним и тело. Попытавшись коснуться проклятия, не физически, конечно, паутина зазвенела как струна… Одного касания было достаточно, чтобы понять о тщетности попыток разбить ее изнутри самостоятельно — от проклятия веяло силой и древностью, не думаю, что кто-нибудь мог бы ему сопротивляться, по крайней мере долго. Я погружалась глубже в сознание Умы, пока не наткнулась на преграду — вот оно! Окутанная туманом плотная стена, состоящая из той черной паутины, но здесь ее нити так плотно прилегали друг к другу, что были тверды, как камень. Удивительно, но паутинки были словно живые, ползали как змеи в гнезде, реагируя на мое присутствие. Боятся, гадины, и правильно делают. Я решила не мелочиться, и сразу ударила огнем. Черные нити не горели, а плавились, падая на землю отвратительными густыми каплями. Прореха в стене получилась большая, но паутина начала быстро восстанавливать барьер. Я долго не раздумывала и, пока еще была возможность, проскочила в неизвестность. Уже за моей спиной захлопнулся проход, отрезая обратный путь. Внутри было тяжело — темная густая магия давила. Создав шар белого света и отправив его летать над головой, я огляделась и замерла. Никак не ожидала увидеть что-то подобное. Небольшое пространство было ограничено черным куполом. С двух сторон от него тянулись черные нити, которые опутывали человека, что стоял на коленях в центре. Его руки были распяты в стороны, казалось, что он висит на этой паутине, как на цепях. Голова была безвольно опущена, а лицо было скрыто светлыми прядями волос. Я медленно приблизилась, глухой звук шагов вывел человека из транса. Он поднял голову, и уставился на меня затуманенным взглядом аквамариновых глаз. Бледное треугольное лицо, обрамленное светлыми волосами, было искажено мукой боли и вселенской усталостью, но при этом сохраняло красоту, что так присуща представителям Старшей крови. Только сейчас я поняла, что передо мной эльф, скорее всего, эльфийский чародей, которого видели рядом с Цириллой. Черная паутина опутывала не только его руки, но и все тело, а еще я чувствовала силу, что непрерывным потоком шла от эльфа к куполу. Получалось, что магическая и жизненная энергия чародея поддерживала и усиливала проклятие. Рано или поздно она иссякнет, проклятие падет, а эльф погибнет. — Кто ты? — тихий, на грани слышимости вопрос вылетел из уст эльфа, оторвав меня от изучения потоков силы. — Меня зовут Селена, — я присела, чтобы оказаться на одном уровне с его лицом, — и в данный момент я пытаюсь снять проклятие с одного уродливого горбуна… — Зачем? — такой же тихий на одном выдохе вопрос. — Уж точно не из бескорыстных побуждений, — уголок рта эльфа дрогнул, — я хочу знать, где Цири. От этого имени он дернулся, в глазах заплескалась сила, а голос стал жестче: — И с чего ты взяла, что я расскажу тебе? — Расскажешь ты не мне, а Геральту, который сейчас ждет, пока я вытащу тебя из этой…западни, — эльф расслабился, а у меня губы растянулись в усмешке, — вижу, такое объяснение тебя успокоило. Скажи хоть как звать-то тебя, эльф? — Аваллак’х… И как ты собралась вытащить меня отсюда, человек? — в глазах чародея появилась надежда, сейчас все его эмоции были написаны на лице. Сложно скрывать их от того, кто ползает у тебя в голове, как у себя дома. — Думаю, сначала оборву путы, а потом ты поможешь мне разорвать купол, что удерживает тебя… — Как только ты оборвешь эти нити, — Аваллак’х дернул рукой, — они будут атаковать, пока снова не схватят меня, а, может, и тебя… — Ты так и сопротивлялся проклятию? Отбивался от нитей? — эльф кивнул, — хорошо, тогда я поставлю щит, а потом нам нужно одним ударом разорвать купол, попытка будет одна… — Стой, — Аваллак’х вздохнул, — если все получится, то я свалюсь с истощением и вряд ли смогу рассказать… Она на Острове Туманов, что к западу от Скеллиге. Я наложил на нее чары, чтобы Дикая Охота не добралась или хотя бы не могла найти, как можно дольше. Это поможет найти Zireael — от рук эльфа, прямо из-под черных нитей выплыл небольшой, но очень яркий огонек света, — отдашь Геральту. Светлячок подлетел ко мне и упал на протянутую ладонь, магия впиталась в кожу, и я теперь знала, где искать Цириллу. Я была удивлена — чародей был очень силен, раз смог колдовать прямо в путах. — Ты решил, что мне можно доверять? — спросила я, все еще глядя на ладонь, которая еще немного светилась. — По поводу Цири я доверяю Геральту, а говоря о нем ты не врешь, — интонация эльфа давала понять, что догадался он о многом, в конце концов мне тоже тяжело закрываться от чародея сейчас, — и твоя магия… — Что не так с моей магией? — Она не эльфийская… — не дав задать вопрос, он продолжил, — люди познали магию от эльфов, мы научили их обуздывать хаос. И хоть магия наших народов отличается, основа остается одной. А твоя магия… она совсем другая. Однажды я столкнулся с чем-то похожим, но это было не в этом мире. — Что? — голос предательски дрогнул, — не отвечай… Все потом, сейчас просто нужно выбраться отсюда. Готов? — Аваллак’х кивнул. Раз эта паутина плавится от огня, то и защита такая подойдет. Стоя рядом с чародеем, я начала создавать огненную полусферу-щит. Как только Аваллак’х оказался под куполом, нити, что держали его, начали плавиться, и он смог освободиться. Руки эльфа безвольно опустились, а я услышала облегченный вздох. Но расслабляться было нельзя — почти сразу черная паутина начала атаковать мою защиту, сначала медленно пыталась прощупать стену, а затем, встретившись с огнем, будто рассвирепела и стала пытаться пробить щит точечными ударами. — Ты как? — крикнула я эльфу. — В порядке… — Аваллак’х осторожно поднялся и подошел ко мне, положил руки на мои плечи, и я почувствовала приток силы, — ты направляй, а я помогу. Я усилила давление, теперь защита была тараном, который должен был снести купол. Налитая силой огненная сфера расширялась, опаляя черную паутину даже не касаясь ее. Постепенно огонь подошел почти вплотную к барьеру. Черные нити извивались, давили, но не могли противостоять нам. Я чувствовала, что Аваллак’х уже истощен, поддержка от него ослабевала, а в мои плечи он буквально вцепился, чтобы не упасть. — Последний рывок… — постаралась я поддержать чародея. Остатки магии эльфа потекли бурным потоком и соединялись с моей силой. Сфера полыхнула, мы стояли в бешеном водовороте стихии. Последние самые крепкие нити проклятия падали под напором магии, они рвались, сгорали, плавились. Яркая вспышка ослепила, и, словно подцепив крюком в районе живота, что-то потащило меня.       Постепенно я приходила в себя. Легкий ветерок освежал разгоряченную кожу, до меня стали доноситься голоса и чьи-то красноречивые маты. Открыв глаза, первым делом я увидела темное небо, часть которого занимало лицо ведьмака. — Геральт? — только и могла сказать я. — Все хорошо, — ответил ведьмак, помогая мне сесть. Я все также была в рунном круге, символы уже не светились, а просто растеклись бурыми пятнами по обожженной земле — видимо, магия немного вышла из-под контроля. Недалеко стоял Ламберт, тихо матерясь и рассматривая опаленный сапог. Над молодым ведьмаком, не сдерживаясь, ржал Эскель. Вместо уродца со мной в круге был обнаженный Аваллак’х, над которым склонилась Йеннифэр. — С ним все в порядке, — констатировала чародейка, не переставая водить над эльфом руками, — только сильнейшее магическое и физическое истощение, будет долго восстанавливаться, но следов проклятия нет. Взмахнув рукой, Йен отошла, а нагота эльфа прикрылась материализовавшейся из воздуха простой черной мантией. Геральт всмотрелся в черты бывшего проклятого. — Аваллак’х, — было понятно, что ведьмак был не рад его видеть. — Только как теперь узнать у этого тела, где Цири? — произнесла Йеннифэр, глядя на меня сверху вниз. — Она на Острове Туманов, к западу от Скеллиге. Аваллак’х спрятал ее там. Вот, — я выпустила из ладони светящийся шар, — это поможет ее найти, работает как указатель или типа того. Пока я принимала стоячее положение, стараясь как можно быстрее унять головокружение и справиться с яркими пятнами перед глазами, остальные ведьмаки подошли ближе, их лица были напряжены. — Я отправляюсь сейчас же, — уверенно сказал Геральт и уже собирался куда-то идти. — Стой, — крикнула Йеннифэр, потирая уставшие от бессонной ночи глаза, — как только ты найдешь Цири и вытащишь ее с того острова, Дикая Охота сразу возьмет след, и будет только делом времени, как быстро они найдут вас. Ведьмак стоял, скрестив руки. Лицо его ничего не выражало, но мрачная решимость ощущалась в воздухе. Слово взял Весемир. — Хватит Цирилле уже бегать, — он положил руку на плечо Геральту, даря поддержку, — приведи ее в Каэр Морхен, а мы сделаем все, чтобы ее защитить… — Я не могу просить такое… — начал было Геральт, но закончить ему не дали. — Заткнись, Волк, — отрезал Ламберт, — ты же знаешь — ведьмаки своих не бросают. Эскель просто кивнул. А я первый раз увидела такой признательный и благодарный взгляд у Геральта. Когда он посмотрел на меня, я только улыбнулась, соглашаясь на эту авантюру, тем более что свое согласие я дала уже давно, как только пошла за ведьмаком, и своего решения я менять не хочу. — Это все равно самоубийство, — проворчал Волк. — Уверена, что у тебя есть еще друзья, которые готовы помочь, — протянула Йен. Геральт ненадолго задумался. — Думаю, что еще есть… — Тогда решено, — подвел итог Весемир, как самый старший, — Геральт отправляется за Цири и перед этим просит помощи у всех, кто может согласиться. А нам тоже будет чем заняться… Йен, Селена, вы остаетесь? — Нет, — начала Йеннифэр, — я тоже попробую найти союзников… — Останусь, — пожала плечами я, — думаю, занятие мне найдется. Все медленно побрели в замок. На небе уже занимался рассвет. Я только сейчас вспомнила про Аваллак’ха, который так и лежал на земле в одной мантии. Интересно, достопочтимый эльф может простудить себе спину, лежа на холодной земле? Именно с такими мыслями я подняла его над землей, и по воздуху отправила в замок. Его решили устроить в нынешней комнате Йен — она все равно уедет.       Геральт собирался не долго. Схватил сумку, накинул доспех и на этом сборы кончились. Мы не прощались и ничего не говорили, я только почувствовала его сухие губы у себя на виске, и крепкие руки, что на мгновение сжали меня в объятиях. Йеннифэр исчезла в портале следом. С их уходом потекли похожие друг на друга часы. После небольшого совета оставшихся в замке ведьмаков и меня были определены основные задачи по организации обороны. В итоге Ламберт занялся эликсирами и двимеритовыми бомбами — все единогласно решили, что они будут кстати в битве с Дикой Охотой, что-то там связанное с порталами, которые они открывают. Эскель и Весемир занялись разбором завалов — лаборатория и арсенал были погребены под слоем камней — они хотели найти там хорошее оружие и может остатки эликсиров или хотя бы полезные, но утерянные рецепты. На мои плечи легла забота об эльфе, что так и не пришел в себя. Я варила укрепляющие отвары и пихала их в больного. Аваллак’х был стабилен, и медленно его состояние улучшалось, даже кожа стала не такая бледная, и перестали просвечивать узоры вен. Заодно готовила эликсиры и мази на случай серьезных ран у кого-то, кроме ведьмаков. Также я решила залатать дыру в стене замка, вспомнив недавнюю борьбу с проклятием, пробовала создать похожие нити — чтобы были крепкими и восстанавливались — это было дольше, чем просто завалить камнями, но времени было еще много. Когда я в очередной раз пыталась создать нечто подобное, то почувствовала колебание сигнального контура, которое поставила ранее, чтобы знать о приближении кого бы то не было. Первым прибывшим был некий Лето из Гулеты. Этот лысый ведьмак из Школы Змеи был широкоплеч и мускулист, и хоть на вид казался тупым амбалом, то одного взгляда в глаза мне хватило, чтобы понять, что он очень умен и хитер. Лето не стремился к общению, когда Весемир ввел его в курс дела, то он занялся тем, что начал изучать поле битвы — ползал по замку и его окрестностям. Перекидывался парой слов с другими ведьмаками, а на меня только смотрел. Особенно раздражало, когда он наблюдал за моими попытками заделать эту чертову дыру. Лето все давил на меня своим взглядом и только ухмылялся неудачным попыткам. Правда, когда у меня наконец получилось и разрушенная стена стала целой, ведьмак проверил ее на прочность — слегка разрезать нити у него получилось, но они восстановились, да и в добавок отобрали у него меч. Я была до неприличия довольна, а от Лето я теперь чувствовала уважение — приятно, когда твои труды оценивают по достоинству. Следующим гостем Каэр Морхена была чародейка, появившаяся в воронке портала. Кейра Мец, знакомая Геральта, которую он отговорил от самоубийства на кострах инквизиции Радовида. Блондинка была сильна, но очень сильно переживала потерю влияния и роскошной жизни. Она иллюзией создала себе уголок, где и сидела, почти безвылазно. Могло показаться, что чародейка только и делает, что смотрится в зеркало, но Кейра изучала какие-то потрепанные свитки и занималась, я бы сказала, научными изысканиями. Компанию ей составлял Ламберт. Они на удивление поладили, если можно так сказать. Ведьмак все сыпал остротами и завуалированными оскорблениями, получая в ответ такие же. По молчаливому согласию с Эскелем, мы решили, что их лучше оставить наедине.       Я перешла на укрепление ворот — несколько рун помогут дать хоть какую-то защиту от магического и физического воздействия. Поскольку замок состоял из нескольких дворов и защитных стен, то и дверей было достаточно — работы было много. Я как раз заканчивала с воротами внутреннего двора, когда почувствовала приближение кого-то к замку, и этот кто-то был не один. К Каэр Морхену двигалась интересная компания, состоящая из двух человек, краснолюда и лошади, что тащила телегу, груженную бочками. — Золтан! — я выскочила им навстречу. — Кого я вижу, — краснолюд раскинул руки и широко улыбался. Рядом с ним стоял мужчина со странным тюрбаном на голове, вся его одежда буквально кричала о том, что он из Темерии. Выглядел он как воин, причем привыкший командовать — все это чувствовалось в его движениях и манере держаться. Рядом с ним стояла еще молодая девушка с короткой стрижкой и крепким телосложением бойца. Одета она, конечно, была странно — ее доспех скорее нужен, чтобы отвлекать противника на пышную грудь, а не защищать от ударов. — Знакомься, этот Вернон Роше, когда-то был правой рукой Фольтеста, теперь вот по лесам бегает, — Золтан хмыкнул, — ну, а это Бьянка, та еще девица… — краснолюд ловко увернулся от замахнувшейся было девушки. — Молчи, краснолюд, — прорычала она. Видно Золтан уже успел ее достать. — Селена, — я улыбнулась новым знакомым, — сейчас подойдет Весемир и скажет, как лучше устроиться. — Было бы неплохо, — ответил Роше. — Я тут еще махакамской смеси привез, — кивнул в сторону бочек Золтан. — Лишним точно не будет… — сказал Весемир, встречая союзников, — рад видеть… Ведьмак пошел устраивать прибывших, а я вернулась к своему делу. До вечера было тихо, пока из леса не вернулся Лето. — Что ты здесь делаешь?! — я слышала крик Роше из главного зала. Мне предстала интересная картина — Лето и Роше стоят напротив друг друга, оба напряжены, но если первый старается этого не показывать, то второй так и полыхает ненавистью. Весемир смотрит на это молча, но явно готов развести их по углам в любой момент. Остальные ведьмаки раскладывают бомбы по ящикам, но тоже на взводе. Кейра взирает на все это с безразличием сытого удава. — Чего это они? — тихо спросила я у стоящего в стороне Золтана. — А ты не знаешь? А… все время забываю, что ты ничего не помнишь, — так же тихо сказал краснолюд, — Роше - он патриот, Темерию страсть как любит… Но он не только стране верен, но королю… был, пока Лето Фольтеста не прикончил. — Какие интересные знакомые у Геральта, — хмыкнула я. — Это еще не все… — философски закончил Золтан.       Конфликт между ведьмаком и партизаном был исчерпан без кровопролития — вмешался Весемир. Теперь Лето не появлялся рядом с Роше, а Роше про него не вспоминал. Я думаю, что все шишки полетят на Геральта, как только он вернется. А пока установился хрупкий мир. Тем более Вернону и Бьянке нашли занятие — они вместе с Эскелем и Ламбертом копали ямы в лесу. Надеюсь, не наши будущие могилы. Роше предложил сделать ловушки, так называемые Волчьи ямы, на дне которых обычно ставят колья. Делают их из расчета тяжелых доспехов Охоты, так что для ведьмаков в их легких куртках они опасности представлять не будут.       В один из дней в нашей маленькой армии было большое прибавление. Утром появилась Йеннифэр, да не одна, а с Трисс. Йен хотела было сразу запереться в своих покоях, да забыла, что они теперь заняты эльфом, который все также лежит без сознания, хотя по мне, он уже почти полностью оправился. Так или иначе, но чародейке пришлось искать себе новое убежище. Не сказать, что она была довольна. А вот Меригольд была весела и рада, с ней у ведьмаков явно были отношения более теплые, да и со всеми остальными тоже. Следом за чародейками прибыли посланцы Скеллиге — Хьялмар в компании какого-то лучника и друида Мышовура.       Мышовура я видела впервые и, честно говоря, было сразу понятно, что он уже много пожил и многое видел, и дело тут даже не в длине бороды. Если Хьялмар сразу отправился прочищать горло с дороги местными алкогольными изысками, то друид, после приветствия с обитателями замка, кроме тех, кто отсутствовал или был занят и Йеннифэр, которую Мышовур не переносил, поспешил исследовать территорию… Он долго бродил по внутреннему двору, после чего авторитетно заявил Весемиру, что Каэр Морхен стоит на месторождении природного газа, который можно через трещины вывести наружу и поджигать под ногами врагов. После долгих споров решили, что так можно и замок подорвать, так что от такой идеи защиты отказались. Еще Мышовур долго стоял около моей залатанной дыры и, на удивление, нашел с ней общий язык — паутина к нему была благосклонна. А я так и не поняла, что это такое у меня получилось, возможно, что-то похожее на растение, раз друид с этим поладил. Но все это не имеет значение, я все равно была горда собой. — Нам так и не удалось ни разу поговорить, — с такими словами подошла ко мне Трисс, пока я со стены наблюдала за тем, как Золтан и ведьмаки решают куда расставить взрывоопасные бочки и переругиваются, — ты не против? — Нет, — я приглашающе махнула рукой и улыбнулась, — прошлый раз тебя волновали другие вещи, так что не удивительно… — Похоже, вы неплохо защитили замок, — сказала Трисс, глядя на Золтана, который втолковывал что-то Ламберту, тряся кулаками перед его лицом, к ним прибился и Хьялмар, так что спор усиливался, — возможно, у нас даже будет шанс выстоять… — Сомневаешься? — спросила я, приподняв бровь, — мне не приходилось сталкиваться с Дикой Охотой, я только видела следы их пребывания, и… это было то еще зрелище, — я содрогнулась, — так что сомнения вполне уместны. — Я слышала только рассказы Геральта… — Меня больше всего удивляет, что откликнулось столько людей почти на гиблое дело, — этот вопрос меня действительно интересовал, тем более, что я мало что знала о друзьях Геральта. — Цири многим не чужая, Мышовур, например, знал ее с самого детства, Весемир наставник и любимый дядюшка, Йен заменила ей мать, а для меня она как сестра… — Трисс как-то грустно улыбнулась и посмотрела вдаль, ее рыжие волосы растрепал ветер, сделав ее еще более привлекательной, — да и люди бывают разные, а Геральт обладает таким завидным качеством, как собирать вокруг себя по-настоящему достойных, которые не забывают долгов и имеют понятие о дружбе. Мы молчали. Внизу, кажется, решили все проблемы и закончили с этими бочками. Теперь веселая компания, состоящая лишь из мужчин, двигалась в сторону замка, сопровождаемая недовольными взглядами Весемира и Мышовура. — Вас с Геральтом связывает что-то… — я начала говорить, но, кажется, забыла все слова, — …большее? Когда я посмотрела на чародейку, то увидела в ее глазах только понимание. И сейчас для меня заиграли две противоположности — холодность Йеннифэр и тепло Трисс. — Когда-то я этого хотела… — Меригольд посмотрела на меня, как бы оценивая стоит ли говорить или нет, — он потерял память, а я воспользовалась этим… Эгоистично, я знаю. Но многое для меня стало понятно — я люблю его, а он любит меня, но это только дружба, и так всегда будет. Я благодарно посмотрела на Трисс. Думаю, она поняла, что для меня значит ее откровенность. Чародейка лишь слегка улыбнулась и на этой ноте решила закончить разговор. Она ушла, оставив меня одну стоять и смотреть на заходящее за горные хребты солнце. Я прошлась по стене. Большинство сейчас было в замке, только Весемир что-то раскладывал во дворе с манекенами. Я тоже уже хотела идти внутрь, когда почувствовала приближение чего-то…       Почти сразу во вспышке зеленоватого цвета появилось двое — ведьмак и девушка, что держала его за руку. Цири и Геральт. Со своего места я видела, как изменилось ее лицо, оно буквально озарилось внутренним светом… Я знала, я чувствовала ее тоску, когда она рассказывала о Каэр Морхене еще тогда в деревне, и сейчас Цирилла вернулась домой. Ведьмак почувствовал, что кто-то наблюдает, и посмотрел на меня — мне еще не доводилось видеть такую бурю чувств в его глазах. Как только Цири увидела Весемира, то сразу же стиснула его в объятиях. Старый ведьмак кружил ее, а девчонка хохотала. Откуда-то появилась Йеннифэр, а за ней и Трисс… Мне, казалось, что я смотрю на воссоединение давно потерянной семьи. Хотя почему казалось — так оно и было. Всеобщая радость и ликование были почти осязаемыми. Йеннифэр тоже не могла сдержать эмоций. В порыве чувств Йен поцеловала Геральта. Вот так просто взяла и развернула его к себе. Он не обнял ее, почти не шевелился, но даже если бы и ответил, то я бы не злилась, только не сейчас… Ведьмак послал немного виноватый взгляд, за которым проследила Цири и увидела меня. Я не ждала многого, но она меня удивила, как и остальных, наверное. — Селена! — крикнула Цири и в два прыжка оказалась со мной на стене и крепко обняла, — ты жива… — Ты тоже, — только и могла сказать я, обняв ее в ответ.