***
Хенвон просыпается с дикой головной болью и тошнотой, словно отравился или перепил. Его расталкивает не кто иной, как Джексон Ван, от чего не верит, что уже не спит. Потирает глаза — фотограф все еще здесь. — Я — не твоя галлюцинация. Поднимайся, прими душ, поешь и пойдем, — Джексон укладывается на диван, устремляя взгляд в телефон, а Че послушно следует в указанном направлении, надеясь, что, выйдя из него, галлюцинации пройдут — уж слишком необычное начало дня, даже его продавец — и то был бы более подходящим вариантом для такого рода игры разума. Хенвону кажется, что все является сном, поскольку, пусть и в грубой манере, но Ван кормит его разогретым разбухшим чачжанменом, ругаясь даже, что и треть порции в парня не влезает. Доедает за ним, посетовав на голод, пока тот одевается наспех — первые попавшиеся джинсы, футболка и кардиган. На работу выходят они тоже вместе. Че просит зайти за кофе, раз не успел выпить чашечку дома и, расстроившись, что смена его продавца закончена, приходит в себя уже в машине, считая нужным уточнить: — Что произошло? — словно после пьянки и с провалом в памяти, спрашивает модель. — А ты расскажешь, откуда знаешь Марка Туана? — вопросом на вопрос отвечает Джексон, решая воспользоваться ситуацией здесь и сейчас. — Мы были моделями Диор на неделе моды в Нью-Йорке, там и познакомились… — А откуда он знает, что моя модель — именно ты? — щурится на парня фотограф. — Я подумал, что раз живете оба в Лос-Анджелесе, то должны быть знакомы… и мне стало интересно, так ли это, — не без смущения отвечает Хенвон, поминая сообщение Туана в ответ. Ван испепеляет младшего взглядом, однако не собирается выдавать свою заинтересованность в разговоре о нем. Че не хочется сдавать друга, потому, тяжело вздохнув под гнетом давления, озвучивает вторую часть сообщения: — Марк сказал, что Вы — профессионал. Это меня успокоило, конечно… Ван довольно улыбается, хотя и подозревает, что передали ему не все, однако подробностей сможет добиться, буквально через пару дней, уже лично. Хенвон же с облегчением констатирует про себя, что расспросы закончены и можно ответить на сообщения, одно из которых как раз от Туана: «С тобой все хорошо?» Че отвечает, что благодаря Джексону, все нормально. Только вот ответ на свой вопрос он до сих пор не получил, и не знает возможных последствий, от которых его уберегли. — Я интуитивно последовал за тобой, потому что выглядел ужасно, и оказалось, что не зря — уснул в такси, и водитель собирался вести тебя в скорую или вызывать полицию, — Хенвону неловко из-за понимания, что его тащили на себе и проявили столько заботы. — Спасибо, — кротко благодарит Че, — угощу Вас ужином, если не против. — Конечно, не против, а еще давай на «ты», я не старик вообще-то, — недовольствует Ван, хотя Вону кажется, что это лишь вредность, в силу характера, потому прячет легкую улыбку, отворачиваясь к окну. Че бы хотелось, чтобы «спасителем» оказался его кассир, поскольку такие события определенно сближают. И в то же время понимает — с тем бы ему не хотелось спешить на работу, неважно, что они по сути не знакомы, можно было бы выпить чаю и поговорить, наконец-то узнать его имя и убедиться в своем мнении о том, какой он человек. Хенвон ожидает наступления вечера и возможности прийти в магазин за бананами, он даже скучает по их вкусу, но больше, разумеется, — по парню за кассой.***
Смена у Хосока вновь с восьми до восьми, зато он радуется, что может снова учиться, благодаря примеру Хену. Потому тонет в информации конспектов и разбрасывает абзацы так, чтобы в докладе звучали связанно между собой. Они хорошо постарались и закончили работу над проектом, так что завтра предстоит лишь отрепетировать выступление — и это большое облегчение, ведь заканчивается сложная для него тема и начинаются долгожданные каникулы. Само собой, он будет продолжать учиться и работать, однако груз ответственности становится меньше — это не может не радовать. Каждый раз, как в голове опять появляется увиденная вчера картина, Хосок одергивает себя, уверяя, что все хорошо, раз Че уже заходил в магазин. Шину свойственны переживания, порой излишние, и он прекрасно знает этот свой недостаток, потому учится брать себя в руки. Кроме того, еще почему-то вновь переполняет уверенность, что его Принц обязательно придет сегодня. И все-таки кого, кроме себя, он обманывает? Волнуется, очень волнуется, и ему необходимо скорее увидеть своего покупателя и убедиться, что с ним все в порядке. Хосок почти засыпает над тетрадью, когда дверь магазина тихонько открывается. Сонливость пропадает мгновенно, как только видит Хенвона, переступающего порог магазина. Его движения не кажутся сейчас такими плавными, скорее наоборот — угловатыми, словно он движется не по своей воле, а как марионетка, конечности которой дергает неаккуратно новичок. Шин даже забывает поздороваться и улыбнуться, полностью выдавая свои эмоции поведением и мимикой. Че доползает до магазина из последних сил, он обещает Вану, что сразу пойдет домой, а завтра, по окончании съемок, они закатят пир, на котором он впихнет в себя целую порцию вкуснейшей еды. Сам Че не особо верит, что в него может влезть столько, сколько наобещал, однако другого способа уйти поскорее к своему кассиру не было. Когда он сталкивается с взволнованным взглядом парня за прилавком, то слегка теряется — почему столько эмоций, чем именно они вызваны? Кажется, продавец хочет подбежать к нему, однако сдерживает порыв, определенно — с большим трудом. Решает не заставлять себя ждать и, кротко кивнув, направляется к излюбленным фруктам. — С Вами все хорошо? — Хенвон готов поклясться, что тонет в затягивающем взгляде цвета горячего шоколада, даже радуется, что кассир переводит свое внимание, поскольку боится поддаться порыву раньше времени, спугнув «идеального» парня. Хосок смотрит на руки на прилавке, разглядывает синие капилляры на тонких пальцах и хочет накрыть их своими ладонями в ожидании ответа. — Очень устал. Шин считает, что вновь копается в душе молодого человека напротив, но его мучает вопрос, которого почему-то стесняется, словно влезает в чужую жизнь: — А кто вчера Вас нес домой? — Хенвон слегка склоняет голову набок, поджимая губы из-за неловкости, ведь важный для него человек видел в таком состоянии. — Фотограф с нынешнего проекта. Представляете, я так крепко уснул в такси, что меня хотели сдать в полицию, — тихонько посмеивается парень, а у Хосока словно камень, нет, целые горы распадаются, ведь столько всевозможных развитий событий могло быть! Что только уже не придумал себе Шин и про самочувствие, и про отношения… Только взгляд его Принца определенно не выдает влюбленности в фотографа. Хосок, конечно, допускает — он просто сам хочет, чтобы ее не было. — Я волновался, — шепчет себе под нос Шин, взвешивая два банана, однако Че все слышит и улыбается лишь губами, — две тысячи четыреста сорок две воны. Хенвон с радостью достает бумажные купюры, вновь касаясь кожи кассира, забирая сдачу, потому что слишком много монет, которые невероятно долго бы пришлось соскребать с прилавка. А Хосок и рад, он бы с превеликим удовольствием взял ладонь в свои, согревая холодные пальцы. — Поужинаете со мной? — Хенвон протягивает один фрукт смущенному и одновременно радостному Шину, который мечтает себя треснуть по голове, дабы не выдавать так ярко эмоции. Че же хочет верить, что все происходящее — не галлюцинации его влюбленного мозга, все-таки сегодняшнее утро доказывает, что парень не страдает подобным недугом. — Вам стоит больше отдыхать, — заботливо произносит Хосок, присаживаясь напротив модели и расстраиваясь, что сегодня не мандарин, с чисткой которого вызвался бы помочь. — График слишком нестабильный, кроме того — проблемы со сном, — Че понимает, что даже оживленно отвечает, словно наличие рядом сильного парня самого его приободряет, впрочем, больше склоняется к мнению — любовь окрыляет. — Мне кажется, Вы тоже себя не особо бережете, — тихо добавляет модель, вбирая фрукт в рот, а Шину кажется, что смущаться этому он никогда не перестанет, даже если они будут жить вместе лет пятьдесят. — Не хочется сидеть на шее у родителей, да и работа не очень напряжная, — улыбается кассир, тоже принимаясь есть банан. Хенвон озирается по сторонам в поисках подходящего слова, будто оно спрятано среди названий товаров или написано на потолке, однако озарение приходит, благодаря треку одного известного диджея и треку «You don't know my name», играющему фоном тихо. — Как Вас зовут? — резко поворачивается покупатель, рассматривая слегка растерявшегося кассира. — Хосок, — тихо шепчет продавец, понимая, что стоит повторить. Правильнее сказать — он сам дал себе отсрочку, чтобы решиться: — Хенвон, я — Хосок. Шину не впервые наблюдать за удивлением парня напротив, за его смущением и румянцем на щеках, как томно отводит взгляд в сторону, а потом смотрит смело и тепло. Все это ранее замечал по отдельности, не сразу, теперь же у Хосока создается впечатление, словно его собеседник настолько рад, что его назвали по имени, что он готов хоть на шею броситься студенту, да только здравый смысл и воспитание останавливают. — Очень приятно, Хосок, — бархатный тихий голос обволакивает теплом, как если бы его укутали в плед. — Я рад, что Вы меня нашли. «Кажется, это судьба свела, а не я нашел, однако я не против, настолько не против, что на все готов ради этой улыбки», — думает кассир перед тем, как попросить обращаться неформально, на что получает согласие и в придачу к нему — влюбленный взгляд, потому что столько нежности в обычных не бывает априори. Хосок счастлив и готов свернуть любые горы, лишь бы Хенвон продолжал улыбаться и произносить с теплотой его имя.