Часть 14
1 января 2020 г. в 10:46
Найти этот уютный сквер, спрятавший их от шумных улиц и людей вокруг — настоящее чудо. Словно попали в свой собственный мир, и Хосок, улыбаясь во все тридцать два, тем самым успокаивает отстранившегося на шаг Хенвона, продолжая согревать его руки в своих.
— У тебя превосходный вкус, должен заметить, — оба смущенно усмехаются. — Очень подходишь, уверен, но для начала предлагаю нам примерить объятия, как думаешь?
Хенвон робко оглядывается и, не заметив свидетелей и кивнув кротко, вновь вплотную к Хосоку встает, кладя ладони на плечи и щекой о чужую потираясь, зажмурившись — чтобы, открыв глаза, убедиться, что все не сон. Обнимая тонкую талию и поглаживая немного спину, старший зарывается носом в мягкую шерсть объемного воротника. Шину сразу была заметна усталость Вона, и сейчас ему кажется, словно его объятия все-таки помогают тому немного расслабиться и отдохнуть после рабочего дня, а у Хенвона чувство будто он сейчас все-таки по-настоящему заснет, как и мечтал, в сохранности сильных рук.
— Тебе лучше? — шепчет, принюхиваясь, чем вызывает смех и отстранение Хенвона.
— Мне щекотно, — улыбается, чувствуя себя действительно проснувшимся от прекрасного сна, но оставаясь во все той же сказке, где есть они. — Ты прав, я словно зарядился энергией.
— Приятно пахнешь, — мнет чужой свитер на боках, поражаясь тому, на сколько размеров тот явно больше, и разглядывая парня с порозовевшими щеками, благодаря чему до Шина доходит истина — это именно его аромат — и даже он ему нравится.
— Хосок, — ладонью по щеке, еле касаясь, проводит, — Ты такой невероятный, — и во взгляде блестящих глаз нет никаких сомнений, поскольку быть вместе вопреки остальному миру — для него подвиг, достойный восхищения. Он и подумать не мог, что пусть вечерами и в, по сути, безлюдных местах можно оставаться самими собой и проявлять симпатию открыто.
Старшему уже стала привычной и родной манера Че на бок голову склонять, вот только не представляет, что такого невероятного в нем может быть, однако расспрашивать не спешит, ведь интересно порой что-то о себе самом же узнавать постепенно.
— Это, конечно, будет звучать очень по-детски, и все-таки — думаю, и я тебе очень даже подхожу, — смеется Хосок, пытаясь скрыть смущение.
— Не могу не согласиться, — и, схватив старшего за руку, уводит дальше — обратно к шуму города, — Примерка объятий прошла успешно.
В какой-то степени ему боязно так быстро привыкать к сказке наяву по все той же своей привычке романтизировать, ведь вдруг ему лишь кажется, однако Хосок пальцы сплетает крепче — и от счастья этому простому уверенному жесту Хенвон не может скрыть улыбки. Идти вперед, взявшись за руку, наплевав на то, как на них могут посмотреть — это ли не мечта, которая претворяется в жизнь?
Улицы нарушают идиллию музыкой, раздающейся из кафе, разговорами прохожих, автомобильным движением — город забирает у них сокровенную сказку, однако оба чувствуют, что подобное необходимо, чтобы не забыться в ощущении нереальности происходящего. Они — такие же пешеходы среди толпы, а не Принцы в своем укромном замке, прогнавшие Дракона сомнения в возможности быть вместе. И Дракон этот — лишь первая и несущественная проблема, ведь всегда остаются проблемы, атакующие стены крепости: непонимание окружающих, открытая неприязнь, разность их характеров и образа жизни, которую лишь предстоит ощутить в полной мере.
Избавиться от мыслей, с которыми по сути сросся — задача не из легких, — и оба еще держат свои переживания по поводу внутреннего мира личного и его недостаточного соответствия человеку рядом глубоко в душе. Лишь пальцы переплетенные, улыбки да взгляды теплые понемногу растворяют приевшееся о себе самом мнение. На сердце становится уютно, благодаря ощущению понимания и комфорта рядом, отчего совершенно не хочется расставаться, словно разъехаться — это не до завтра, а до призрачного когда-нибудь.
И Хенвону не хочется в свою одинокую, пусть и любимую квартиру, где он обещал снимать маску, но часто забывает об этом уговоре, лишь с Хосоком даже помнить не надо — само собой выходит. А Шину — грустно возвращаться в комнату в общежитии, скорее всего, пустую, ведь у Хену сейчас много подработок. Но пригласить к себе Че кажется слишком торопливым поступком, а старший и не думает навязываться, только вот мечтает — гулять до самого рассвета, встречая его, например, на мосту, чтобы солнце золотило гладь реки Хан. А предложить не решается, помятуя усталость Вона, потому Сок и берет на себя роль рассудительного старшего:
— У меня завтра дневная смена, зайдешь? — интересуется очевидным, в душе переживая и не желая предлагать разъехаться на ближайшей станции метро.
— Конечно, — кивает уверенно, но с полнейшим бардаком из мыслей и чувств, понимая, к чему ведет этот диалог, в то же время признаваясь себе самому — действительно силы на исходе.
— После обеда наверняка будет мало посетителей, и я смогу сделать перерыв, — улыбается, поглаживая большим пальцем ладонь парня.
— Думаю, наверняка до обеда буду спать, — усмехается, осознавая, сколько уже дней прошло после того, как он действительно высыпался и отдыхал как следует. — Ты… туда? — уже в удивлении склонив голову на бок Хенвон с некоторым замешательством рассматривает вход в метро, а затем ежится.
Хосоку забавно смотреть на эту ситуацию словно со стороны — его банановый Принц определенно из другого социального слоя и с совершенно иным укладом. И то, как ему странно видеть метрополитен — довольно забавно. Настолько, что Шин задумывается предложить подать карету, в итоге начиная смеяться собственным мыслям. Наблюдая за реакцией, Вон сначала вздыхает, затем сам усмехается, стараясь спрятать эту эмоцию, опустив голову лицом в мягкий ворот свитера.
— Мы же ездили в автобусе, так что с метро не так? — хихикает Шин.
— Там людей больше, и я боюсь проехать свою остановку, если не удается встать у дверей… А если необходима пересадка… — парень вздыхает.
— Не сегодня, но когда-нибудь, давай все же я побуду твоим гидом?
— Тебе просто интересно посмотреть на растерянного меня, надеющегося только на тебя? — с хитрым прищуром, улыбаясь, разглядывает парня, совершенно не скрывающего правду:
— Именно так! Держись за меня! — и, махнув на прощание рукой, не понимая, как правильнее расходиться им — влюбленным, с не принятыми в обычном обществе отношениями, на улице — и решая вести себя как товарищ.
Вот только Шин не ожидает, что, когда отвернется, Хенвон уже решит выполнить его указание и обнимет крепко вокруг талии и рук, положив подбородок на плечо и вгоняя в краску старшего. Этот смелый шаг сделан по наитию и совершенно не был Воном продуман, потому что просто захотелось держаться прямо здесь и сейчас за такого теплого, сильного и доброго молодого человека, столь нежно улыбающегося ему и даже смеющемуся не со зла.
— Дивных снов, — шепчет на ухо, губами касаясь чужой кожи и прядей черных волос, вдыхая аромат, который ему очень приятен и кажется почему-то уже родным.
Хосок прикрывает глаза, не желая прекращения этого момента и в то же время — опасаясь реакции окружающих. Кладет ладони поверх его и вздыхает тяжело, поворачивая голову в сторону Че и наконец-то поднимая веки, решая — либо принимает и отдает все, либо он нечестен с ними обоими — и касается щеки холодной губами.
— Чудесных, — смущенно улыбаясь, он радуется этой маленькой победе над своими опасениями и исключительно возможным мнением общества. Вот только, оглянувшись, понимает — никому нет дела до них, у всех свои радости и печали, проблемы и задачи. А забывая про это и думая постоянно о посторонних, они теряют драгоценное время друг для друга.
Вон медленно освобождает старшего из плена своих рук, улыбаясь и ликуя — его стремление не отвергнуто реальностью, пусть и понятно, что рамки приличия необходимо соблюдать, но хотя бы чуть-чуть изредка можно позволить себе проявление чувств. Кивнув и улыбнувшись, направляется к остановке, вытягивая руку, чтобы поймать такси, а Сок спускается в метро. И главное — обоим стало легче, благодаря ощущению, что все-таки действительно не навсегда прощаются, и все не сказка, а реальность.