…здесь?
Они всё ещё продолжали идти. Народу становилось только больше. — Oh, et puis il me dit: «Palmar, tu as oublié ma chaussette! Ha!» (О, а потом он мне говорит: «Пальмар, ты забыл у меня носок! Ха!») И француз засмеялся. — Обосраться можно от смеха. — произнёс скелет. Альфис хихикнула. — Очередная скучная история? — Да. Ширококостный натянул улыбку, прикрыл глаза и сказал: — Oui, une histoire drôle. (Да, забавная история.) И то, произнёс он это всё равно как-то чересчур едко. И это заметил француз: — Et vous ne pouvez pas le dire par votre ton. (А по твоему тону и не скажешь.) — Désolé, je ne suis pas tout à fait dans l'esprit. Oui, et ma vie… un peu plus intéressante donc… (Извини, я не совсем в духе. Да и моя жизнь… немного интереснее, поэтому…) -…par conséquent, parlez-moi de vous. Et puis moi, oui je le suis. (…поэтому, расскажи о себе что-нибудь. А то я, да я.) — Oh, non. Tu n'es pas prêt. (Ох, нет. Ты не готов.) — «Pas prêt», «vulnérable par un glissement»… Sans, ne me prends pas comme un petit garçon. («Не готов», «сликшом ранимый»… Санс, не воспринимай меня как маленького мальчика.) — Санс, расскажи ему историю про старика Биппи. Уверяю, после этого он тебя не будет спрашивать об остальном. — Я не знаю, почему он умер. — А… сейчас расскажу. Сразу говорю, про это только Андайн и я знаем. Я ей показывала видеокамеры. Альфис рассказала Сансу. — Ох, блять. Пиздец. — сказал скелет, — Но, спасибо. Сейчас я выебу его нежную психику. Voulez-vous dire, alors, une histoire de moi? Je vais raconter une histoire. Mon frère. (Хочешь, значит, от меня историю? Я расскажу историю. Моего брата.) — Pourquoi frère? (Почему брата?) — Lui et ma copine Alfis sont les personnages principaux de cette histoire… — затем Санс немного помолчал и добавил, — J'ai également participé avec Alfis, mais nous nous sommes assis derrière les caméras. (Он с нашей с Альфис подругой — главные герои этой истории… — затем Санс немного помолчал и добавил, — Я тоже принимал участие с Альфис, но мы сидели за камерами.) Санс, явно красиво описывая копрофилию, рассказывал Пальмару о Биппи. — O SEIGNEUR, ARRÊTE!!! (О ГОСПОДИ, ПРЕКРАТИ!!!) — закричал Пальмар. Альфис громко засмеялась. Санс угнетённо лишь сказал: — C’est pourquoi je ne veux pas vous dire quelque chose sur moi. Toutes mes histoires auxquelles j'ai participé, et Alphis aussi, sont en quelque sorte liées aux perversions, fétiches, meurtres, cruauté, enquêtes, merde, cadavres, alcool, drogues, pédophilie, coprophilie, nécrophilie, bestialité, mais pourquoi seulement n'était pas. (Вот почему я не хочу тебе рассказывать что-то о себе. Все мои истории, в которых я участвовал, да и Альфис тоже, так или иначе связаны с извращениями, фетишами, убийствами, жестокостью, расследованиями, говном, трупами, бухлом, наркотиками, педофилией, копрофилией, некрофилией, зоофилией, да чего у нас только не было.) — C'est… ça… c'est dégoûtant!!! (Это… это… это омерзительно!!!) — Et ne dis pas que je ne t'ai pas prévenu. Vous le vouliez vous-même. (И не говори, что я тебя не предупреждал. Ты сам этого хотел.)***
— Альфис. — М? — Чего опустила… морду? — О Андайн всё думаю. Санс промолчал. — Мне страшно представить, что с ней. — В Коалиции… наверняка, сражается за справедливость. — Санс, не начинай язвить, прошу тебя… Скелет фыркнул: — Я и не язвил. Серьёзно говорю. — Меня волнует Андайн… и… Санс… я не могу никак уйти отсюда? — Тебя могут либо призвать, либо через испытания вынести. Не знаю… Альфис вздохнула. — Я умерла слишком рано. С точки зрения человеческого возраста, мне всего чуть больше сорока… — Понимаю, не каждый день резко умираешь. Но, Альфис, поверь, ты сделала намного больше, чем многие жители Подземелья. И на твои похороны почти все пришли. — В честь меня устраивали похороны…? — Да. Пришёл даже Асгор. И вся его армия королевских жополизов. Сам в шоке. — Ого… А ещё кто приходил? — Много кто. БП, Андайн, Папирус, Фриск, Меттатон, Мэджик, Маффет, Онионсан, Напстаблук, Джерри, Так Жаль, Догго, Кэтти, Брэтти, Гриллби… чёрт, там реально много, кто был. Ещё наши с тобой… кхм… коллеги по лаборатории, если это так можно назвать. — И ты их имён не помнишь? — У меня на имена не лучшая память. Я однажды забыл, как Папируса зовут. — Э… — Ну и я говорил ему: «Босс, я забыл твоё имя!» -…а он что? — Называл меня конченным ебланом. Альфис ответила лишь спустя секунды три: — И имя не называл? — Нет! Назло не называл. — И как же ты его вспомнил? — Во время секса выкрикнул его имя в этап эйфории. — Блять. — А потом он сказал: «ЕБАТЬ, ТЫ ВСЁ ЖЕ РОФЛИЛ?!» Альфис нелепо засмеялась. — Но я не рофлил… я реально его имя забыл. Альфис промолчала. А затем, робко, но сказала: — Ну, я всё равно так больше в своей… жизни, если это ещё можно назвать жизнью… — Существованием. — Да, существованием, так правильнее… я больше не поговорю. -а затем рептилия вздохнула, — Я помню, как Андайн сломала стену, когда долбилась на резиновом хуе о стену. В моей лаборатории. Санс громко засмеялся: — АВЗХАЗВХАЗХВХЗА, ЧТО БЛЯТЬ? — Присоска слишком сильная оказалась… — Ну… я в ней не сомневался. Боже, давай, Альфис, расскажи мне ещё тридцать ужасных историй про Андайн, чтобы при общении с ней, я ржал как ненормальный и не мог успокоиться. — Мы с Андайн давно над тобой с Папсом давно не угораем. — Вы просто привыкли к нашим извращениям. — усмехнулся скелет. — Хотя, да. — улыбнулась Альфис, — Гей-порно — наше всё. — а затем её улыбка стала более издевательской, — И о, поверь, у меня достаточно про Андайн историй. И у неё мало личных историй. Большинство она рассказывает. — Да я, блять, догадываюсь. Давай, Альфис. Ломай меня. Ломай меня полностью. Выеби мой мозг. Я готов. — Ты это с таким тоном сказал, будто ты мазохист. — Будто? — А… ну да. Тогда это всё объясняет. Санс засмеялся. Альфис лишь улыбнулась. — Странно, почему мы не так много общались. — сказала она, когда скелет перестал смеяться. — Хороший вопрос. Хоть я тебя не так хорошо знаю (как, и мой бро, в общем-то), я знаю, что ты собеседник более интересный. — Жизнь нас не свела. Бывает. — Зато свела твоя смерть и моя цель. — Звучало сейчас это грубо. — Я знаю. Но это правда. — Грубая правда. — Не жалуйся. — И не жалуюсь. А просто говорю. Рептилия и скелет начали играть в подобие философов: — А ведь с другой стороны… не каждый день так развлекаешься. — проговорила Альфис вдумчиво, — И никакого бухла с наркотой потреблять не нужно. — В смысле «развлекаешься»? — Ну… сам посуди. У нас и без Коалиции жизнь была насыщенная: бандитизм, убийства, постоянные интриги. А теперь с Коалицией… так вообще ярко живёшь. Если мы их победим — сам подумай: потом уже будет не так интересно. Санс ответил далеко не сразу: — Я тебя уверяю, Альфис. Я жить уже устал. Рептилия укоризненно посмотрела на Санса. — За свою жизнь я сделал и так многое. И пережил многое. Единственное, чего я хочу — спать. Может, даже никогда и не просыпаться. Хотя нет, надо бы… — Что…? — Не понимаешь ты ничего. Это довольно… странное состояние. Когда вроде и есть чем заняться, но понимаешь, что тебе… похуй. И ты ничего не хочешь. Что-то вроде лени и апатии, только… эх. Если совсем просто пытаться объяснить это — жить не хочешь, но не хочешь и умирать. Тебе, подчёркиваю следующее слово, почти на всё плевать или не плевать, но просто лень что-то делать. Нет цели, нет интереса, нет жажды приключений. Это сейчас Коалиция появилась, все схлопотались и начали обороняться, да и у меня цели появились. Учёная даже и не знала, как среагировать на подобное и как ответить. Но, решила всё же уточнить одну вещь: — Стоп, ты говоришь — у тебя нет цели. Но ты хочешь найти Гастера. — Да. Это единственное, что мной движет… ну, нет, ещё беспокоюсь за своего бро. И всё. — Похоже на моральное истощение, Санс… — Скорее, это оно и есть. И я им страдаю давно. Нет, я могу, конечно, натянуть улыбку и сделать вид, что мне збс. Но, на деле, я сам не знаю, что делать. Порой я просто хочу уснуть и не проснуться. — Ты ещё хочешь и умереть? — Ну… на вряд ли. Но если я однажды не проснусь и окажусь здесь — я буду волноваться за Папируса. — Санс, подожди. Может это у тебя после того изнасилования Стрейна пошли такие мысли?! — Скажем так, Папирус этим тоже грешит. Поэтому, я привык. Но, да, признаю сразу, Папирус делает это немного… иначе. Более… приятно. Альфис замолчала. Она вспомнила о рассказах Андайн про Санса: — Санс его зовут. Да. Он очень странный. Папирус про него вообще ничего рассказывать не хочет. Нет, я не беру в подробности то, что у них… секс это норма, но… чувствуется в обоих какое-то неземное напряжение. Когда они только познакомились, Альфис, как вы знаете, открыла для Андайн тайну, что у Папируса… своеобразные отношения с Сансом. И всё же, с такими откровениями, Санс её пугал. Но, не впервые она встречается с теми, у кого проблемы с головой и душой. — Бля. Альфис. Может, сменим тему? — А тебе высказаться не нужно? — Не-а. — Уверен? — Да. — Я всё равно мертва, Санс. Да даже если я бы осталась в живых — я бы не говорила даже Андайн о твоих личных мыслях. — Я не люблю откровенничать в принципе. — А сейчас что это было? Ширококостный нервно хихикнул: — Просто… ммм… ладно. Ты права. Я сдулся. — Да… всё нормально. Правда. Если тебе нужно высказаться — я могу тебя выслушать. Альфис посмотрела на Санса снова. Посмотрела в его красные, яркие радужки. — Знаешь, почему меня уважает почти всё Подземелье? — Не только потому что ты — одна из лучших учёных Подземелья? — Я умею завоёвывать авторитет. — улыбнулась она. — Плюс, я знаю очень многих жителей. И даже не с помощью камер.***
Санс время от времени общался с Пальмаром, ведь как-никак, а Санс знал, какое отвратительное чувство бывает у людей и монстров, когда возле них активно общаются, а о тебе просто-напросто забыли. Хоть ему было и смертельно скучно с ним общаться, всё же, он отдыхал от историй про… Андайн. И Папируса. Эта скука хоть как-то его отвлекала от других насущных проблем. А время от времени герои шли молча. Но, так продолжалось ещё дольше. Они шли, не уставая. Таким макаром, если судить по человеческому времени, прошло больше сорока восьми часов. Едва замолкаемой болтовни. И с ума сводящего шума вокруг разных существ, который и вовсе не прекращался. Морально ощущалось то, как голова, всё же, шла кругом. — А вот и Водоворот… Кажется. — сказала Альфис, — Нет? Санс посмотрел в небо. На небе, вдалеке, виднелась облачная иссиня-чёрная фигура в виде огромного тайфуна. Центр этого «тайфуна» смещался вниз, в виде полупрозрачного смерча. — Похоже. — ответил он. Затем скелет обернулся к Пальмару: — Nous y sommes, Palmar. (Мы на месте, Пальмар.) — Je comprends. Allez. (Я понял. Идём.)