***
Дом скелебратьев. Телепорт в гостинную. — Чё за нах? Все вещи были в чёрно-жёлтой ленте с словом «опечатано», — Суууука… — протянул Санс, — Всё хуже, чем я думал. — Что? — Мы этот дом ещё не купили. Значит… Санс взял её руку снова. Телепортировал.***
Они зашли в лабораторию Альфис. Первым, кого увидели Санс и Альфис — Гастера возле столика с записями. В тёмном, бордовом, толстом, шерстяном свитере, в чёрных джинсах и строгих, высокий, чёрных сапогах. В его руке была красная кружка с ненавистным для Санса кофе с корицей и молоком. Доктор сразу же обернулся, изучающе смотря на Санса. Лаборатория была завалена каким-то хламом. Нет, у Альфис тоже бардак, но не настолько тотальный. Стопки из книг, чертежей, записей, заметок. Какие-то коробки с железками, где-то стоят какие-то баночки. Полная неразбериха! Гастера взгляд всегда было тяжело переварить — тяжёлый, уставший, но такой чувственный. Сансу от этого становилось очень неуютно. — Оу… — сказал он, — Объект… Ты решил с Др. Альфис в кой то веки пойти закупиться нормальной одеждой? — а затем он усмехнулся, — Наконец-то, догадался хоть немного привести себя в надлежащий вид. Даже раны излечил. Его голос был чрезмерно спокойным. Ни у кого из знакомых у Санса не было такого голоса. Пожалуй, чем-то он напоминал Стрейна. Но нет, Гастер был не только самым спокойным существом, которого он знал, но и самым, пожалуй, бесчеловечным и безумным. Когда надо — он проявлял и другую свою сторону. Но, сейчас, существо говорило безмятежно, умиротворённо, тихо. — Э… да. — сказала Альфис, посмотрев на Санса, а затем на себя, — А почему бы и нет? — Др. Альфис, тебе белый халат больше бы подошёл. — Но ты сам халат не носишь… — Потому что у меня сейчас обеденный перерыв. Я его пачкать не хочу. Гастер всё смотрел на Санса. — А я и забыл, какой он… странный. — подумал про себя Санс, — Вроде иногда охуенный, а иногда хер пойми, что он сделает. Мда… Папс к нему очень нескоро привыкнет, это же прямая ему противоположность по факту… — Объект… Альфис вопросительно посмотрела на Гастера, но тот явно обращался к Сансу. — Допустим, я прощу тебе то, что ты с Др. Альфис направился в бутик одежды. Потому что мне тоже не нравились твоя дрянная футболка и грязные шорты, теперь, при твоём появлении на улицах Подземелья, тебя хотя бы за жителя воспримут, а не за очередного бездомного, которым ты был во время одного эксперимента. Но всё же, возвращайся к уборке лаборатории. — он сделал глоток кофе, — У тебя много работы. А затем он добавил, уже посмотрев в глаза учёной: — Др. Альфис, настоятельно прошу: не отвлекайте Объекта. В конце-концов, без понятия, во что это всё дело выльется. — Эээ… — Альфис скривилась, — Ладно… — В любом случае, раз уж Вы пришли, мне нужно обсудить кое-что. Касательно Ваших исследований по решимости. — Аааа… да…? Альфис и не знала, как вести себя в этой ситуации. — Пройдёмте, Др. Альфис. Он последний раз посмотрел на Санса: — Объект, не отвлекайся. Гастер и учёная тут же скрылись, направившись в Реальную Лабораторию. — Твою мать… — произнёс Санс, — Что это сейчас было? Скелет зевнул. — Даже я начал забывать, что тут за блядиада происходит. Не хочу вспоминать… Затем шумно вздохнул. — Так… тут есть где-нибудь календарь? Я должен понять, в каком времени я нахожусь. Если Гастер жив — значит, Папирусу максимум… четырнадцать. Но здесь нет Папируса. И дом опечатан… значит… дома нет. А это значит, что Папирусу… тоже не больше четырнадцати. Сука, когда я этот ебучий дом покупал… Скелет понял, что в своих воспоминаниях он запутается ещё сильнее, поэтому решил отложить это дело. Желание всё забыть делало своё дело. Но думать ему было больше не о чем. Только об одном: «что здесь происходит?» С Гастером разговаривать бесполезно. Упрямый и высокомерный, если занят своими делами — даже ядерный апокалипсис не заставит его отвлечься. А уж тем более попытаться вытащить Альфис — тем более бесполезное занятие. И господи, как же неудобно — Альфис в проекциях стала материальной, теперь они не всегда могут быть вместе. А Санс знал, что если Гастеру нужен тот или иной учёный — он этого учёного определённо заберёт к себе на какое-то время, чаще всего, на длительное, ибо кратких разговоров у него, если и бывает, то раз в месяц. И теперь, зная, что у Альфис тоже были неплохие отношения с Виндигсом — ему придётся действовать и разбираться в новой каше самому. Он и забыл, какой же Гастер, действительно, странный, категоричный, своенравный. Стоя столбом в коридоре, Санс невольно начал рисовать картины того, как Папирус отстаивает свои права перед этим господином, как Андайн помогает отстаивать права Папирусу, как Фриск шепчет Сансу, что «он странный какой-то, он не под наркотой?» С Папирусом он определённо не поладит. И это точно станет новой проблемой, ибо уже ранее Санс сам проходил через это. И всё же, Санс решил побродить по лаборатории, поискать хотя бы календарь. Или пытаться найти признаки того, что с Папирусом всё хорошо. Пока он блуждал по коридорам, детально осматривая их, к скелету нехотя возвращалась память. Дом Санс купил после того, как Гастер выкинул на улицу его с маленьким братом. Да и насколько Санс себя помнил — когда их выгнали на «эксперимент», Папирус толком ходить не умел, не то что говорить и выполнять хоть какие-то действия. Когда скелет размышлял о экспериментах Гастера — ему становилось дурно. В чём смысл этих экспериментов, в частности тех, где сначала он ставил по двадцать опытов на Папирусе и ещё тридцать на себе, а затем выгонял на улицу «выживать»? Ведь, по сути, это сломало начало жизни скелебратьев, и могло всё дойти до того, что в один прекрасный день Санс погиб бы. Ещё больше странным Сансу казалось то, как Гастер к нему хорошо начал относиться, когда тот всё же выбрался из оков нищеты и устроился, что самое забавное, в Королевскую Лабораторию. Это было очень для Санса смутное время. — Чёрт, а ведь когда я не задумываюсь о прошлом, мне кажется, что Гастер — классный… На деле он немного… кхм… Он не нашёл подходящего слова, чтобы описать его. Гастер — действительно был мутным типом, хоть и имел высокий авторитет в Подземелье. Его уважали все. Кроме подопытных. — Мне ещё повезло, что Папс нихуя не помнит. И всё же, насчёт Доктора Виндигса у Санса были очень смешанные чувства. Это как отдельная история, которую скелет утаивал ото всех, чтобы это осталось и умерло в бренном теле. Проходит час. Скелет ходит кругами, не зная себе места. И вот, возвращается Альфис. — Ты ждал меня? — спросила рептилия. — Нет. Но, я рад, что ты вернулась. — Рад хоть своего отца видеть? — Он мне не отец. — отрезал Санс. — Я уже успел тридцать раз представить то, как я вытащу его из Мира Мёртвых, а он даже спасибо не скажет. Альфис вздохнула: — В этом весь Гастер. Истинный похуист. — А ещё я только сейчас понял, что он с Боссом точно не поладит. — Я уверена, что Андайн тоже будет предъявы кидать. — В Андайн не сомневаюсь, она всех учёных не любит, кроме тебя. А вот Папирус и Гастер — это две чёртовы противоположности! Нет, у них есть общие черты… но, скажем так, векторы мышления у них совершенно различные и противоположные. — Санс, переживёшь. Погавкают друг на друга и разойдутся. В конце-концов, ты возвращаешь Гастера, насколько я помню, ради нашего блага. — Йап. — Вот и замечательно. Скелет и рептилия помолчали немного, затем Санс спросил: — А… собственно… о чём ты с ним говорила? — О экспериментах с решимостью монстров. Самое худшее, что я делала. — А это вообще твоя идея была? Решимость — довольно устаревшая единица измерения силы существа. — Да. Гастер её лишь дополнил. Но, по большей части, изучением решимости занималась я. Двери лифта отворились, вышел учёный. — Др. Альфис, я кажется, настоятельно Вас просил… Рептилия обернулась. — Просто интересный собеседник, поговорить с ним нельзя? — С ним — нежелательно. Альфис тоже этого не поняла. — А почему…? — спросил Санс. Гастер резко бросил взгляд на Санса. — Объект, что с твоим голосом? — внезапно спросил он. — А что с ним не так? — Он у тебя изрядно погрубел… — Давай из-за этого повесимся теперь.