Коалиция Справедливости

      Разговор был не особо длительным. Гастер послал Санса убираться, а не шляться, а Альфис прогнал, дабы та «не мешала Объекту убирать лабораторию». Что делала рептилия — без понятия, а Санс, всё же, решил попытаться заставить себя сделать ненавистную уборку, которую он делал уже не раз. — А вот и заветный коридор, заваленный говном.       Санс постоянно слышал какой-то писк. Причём, писк был знакомый. Скелет его медленно начал перебирать. От мыслей голова болела. — Ничего не понятно… Ещё и Гастер ведёт себя, как мудила. Брррр…       Больше всего Сансу был непонятен характер Гастера. Нестабильный.             И убирался он так час или два…       Перебрав все вещи, наконец, Санс нашёл заветный инкубатор — тот самый вакуум, в котором он, грубо говоря, родился. И теперь, скелета нахлынули практически те же чувства — ведь в инкубаторе был никто иной как… Папирус. — признаю. к этому я был не готов. — пронеслось в его черепе.       Правда, имя ему дал Гастер, и сейчас его никак не зовут.       Но одного вида нездорового и странноватого Папируса с одной огромной ногой, наполовину украшенная трещинами маленькая черепушка, местами отсутствовали рёбра. Но такие грустные и добрые глаза! Он сразу же увидел своего будущего спасителя. Его странноватая улыбка начала расширяться, а глаза наполняться слезами.       Как помнил себя Санс: в тот раз он сам закричал от неожиданности и сначала понятия не имел, что делать в такой неоднозначной ситуации. К таким сюрпризам он был совершенно не готов. И даже сейчас не ожидал подобного. — П-папирус…       Сердце заколотилось. Вот он — его маленький, ничем и никем неиспорченный, братик. Вот он — ребёнок, которого помнил Санс. Вот он — будущее Королевской Гвардии. — Твою мать…       Санс понял, что даже повторная такая встреча вызвала у него не столько удивление, сколько тоску или страх.       Не секрет, что он ужасно скучал по тому брату, который был. По тому наивному скелету, который рисовал на асфальте мелками, варил спагетти, читал книжки, дарил счастье своим присутствием. Нет, во взрослую пору Папирус, конечно, тоже готовит, учится и объявляется когда не надо, но про рисование он забыл. Из-за Коалиции, он стал довольно редко готовить спагетти, учёбу закончил, а счастье он начал дарить немного иное.       Но, всё же, пришлось это списать на то, что «все родители хотят, чтобы их дети оставались детьми и не вырастали». Такое чувство испытывал Санс.       Мелкий скелет начал хныкать. — Ох, брат… Я…       Санс оценил ситуацию. Другого выхода, кроме как сообщить Гастеру, у него не было. Санс никогда не имел дело с инкубаторами и понятия не имел, как они банально открываются. Что уж говорить о состоянии Папируса — не скелет, а настоящий мутант. Одни конечности больше, другие — меньше. Нет симметрии. И выглядело это довольно жутко. — А ведь если бы не безалаберность этого дебила — я бы один был… — думал он.       Папирус, кое-как двигая одной маленькой ручкой, с тяжестью растопырил ладошку и протянул её по ту сторону инкубатора, на Санса. Скелет, скрыв больную ухмылку, протянул руку в ответ. — Я скоро вернусь, — он поднял свои глаза и посмотрел в маленькие огоньки монстра, — Обещаю тебе…

***

      Гастер на операционном осматривал маленького скелета, оперативно вытащив его из инкубатора. Санс, облачённый в грязную, светло-голубую футболку, и в белые (хотя, судя по изношенности, это серые, коричневые, немного с красными оттенками) шорты, без носков и ботинок, наблюдал за этим снизу. — Объект Первый, это невероятно…       Санс, слабым голосом, после очередной тестированной лоботомии (хотя, по факту, это не лоботомия, так эту операцию назвал Виндингс), потирая макушку непрочного черепа, произнёс: — Чт…то…?       Гастер обернулся с безумной улыбкой. — Походу, у тебя теперь есть братик. — Бр…бр…братик?       Санс слышал, что есть братья и сёстры. Но не знал, что это конкретно такое. Развитие маленького ширококостного скелета в плане ума было… своеобразным. Некоторые вещи скелет знал лучше, чем все взрослые, а некоторые обыденности для него казались новинкой. — Да. — устало подтвердил учёный, — Но, не факт, что он проживёт долго. Он просидел в инкубаторе слишком долго, его кости подверглись необъяснимым модификациям, большинство органов повреждены. Я это попробую исправить путём магической хирургии…       Санс стоял снизу и не видел, как именно выглядел Папирус на операционном столе. Он едва успел разглядеть его по ту сторону стекла, но даже этого хватило, чтобы пробудить в ширококостном странные, новые чувства. Чувства особого беспокойства, чувства опасности. Почему-то, с первого взгляда ему понравилось то существо, которое Виндингс назвал «братиком». И сейчас, эти чувства сильно гложут Санса. Очень.       Потирая истерзанный и больной череп, он слышал, как маленький скелет плакал, сопел, как его голос был резок и громок. Гастер подошёл к другому столу. Взял чемодан в одну руку. Подошёл снова к операционному столу. Рядом открыл чемодан. Что-то начал делать, и, в итоге — в его руках блеснула бирка, которую он нацепил маленькому скелету на ногу. — Сейчас он будет Объектом номер Два. А теперь, Объект Первый, выйди отсюда. Я попробую из него что-нибудь вытянуть.       Учёный вытащил проволочную пилу. Пилу Джильи. Положил её рядом с ребёнком.       Это Санса ввергло в неповторимый шок. Что… что он сейчас будет делать? Он собирается распилить этого ребёнка? Эта пила впилась в его память. Эти руки. И спокойное лицо Гастера, будто он каждый день таким занимается. — Ему будет больно…? — спросил невзначай Санс. — Скорее всего да, но я прежде пристрою его к капельнице, введу раствор обезболивающего. Может, подумаю над наркозом. Хотя, он совсем ребёнок… в прочем, Объект Первый, случай удивительный.       Гастер прошёл мимо Санса, потащил за собой аппарат жизнеобеспечения с капельницами. — Ему и АИК понадобится, возможно. А теперь выйди, Объект. Прекрати так смотреть. — Я не хочу, чтобы ты его обижал… — проговорил Санс. — А я не хочу, чтобы ты мешался под ногами. — проговорил Гастер также спокойно, — Умрёт — и умрёт, какая разница? Я лишь попробую вытянуть из него что-то, что можно будет назвать «разумным существом». Хотя, он, по сути своей — новорождённый младенец, так просто отклонения в плане мышления у него не сыщешь. — Ты бесчувственный… — проворчал Санс, понимая, что в этой ситуации он ничего не сделает. — Я? — усмехнулся он, — Не смеши. — Гастер подошёл к столу, подвёл штатив для капельницы, затем в руку взял катетер, — Ты его пять минут всего знаешь, откуда в тебе столько нежности? Мне до него нет дела, Объект Первый, в сущности, он незапланированный. — И что теперь?! Он не имеет права жить?! — Имеет, только возможности у него мало. — Ну так сделай что-нибудь!!! — крикнул Санс, топнув ногой и ещё больше возненавидев себя из-за бессилия, — Или ты только и способен, что колоть меня наркотиками и всякой дрянью, а потом телепортировать в Дикие Земли, и ждать, когда я сдохну?! — Я и пытаюсь ему помочь, а ты своими приступами мешаешь. - пробурчал он, - Опять приступы агрессии… — зевнул учёный, — Объект Первый, ты бы не злился особо, швы на черепе разойдутся. — У меня ИМЯ есть! - оскалился Санс. — Ага. Но не в моём случае. — Гастер! — Сгинь. — бросил он.       Гастер повернулся к Сансу спиной. И на последующие его вопли никак не реагировал, пока в операционную не заявился санитар в синей униформе. — Жюлье, — скомандовал Гастер, — проводи моего подопытного до его койки. — Опять работать мешает? — Да.       Тотчас, взвинченного Санса вывели из операционной, двери наглухо закрылись. Скелет отчаянно сопротивлялся, пытался вырваться. Это уже был верх наглости! — НЕТ, СТОЙ!!! — кричал скелет, — ОН ЕГО УБЬЁЁЁЁЁТ!       Санс изо всех сил пытался вырваться из крепкой хватки. Но что мог сделать нестабильный скелет-подросток против кроликоподобного монстра с солидной физической формой? — Уймись. — проворчал санитар, таща его в тёмный коридор.       Скелет дрыгался изо всех сил. — ОТПУСТИ!!! - ещё громче взвизгнул он. — Буууйный…       И тогда Санс разозлился не на шутку. На кону жизнь стояла! И он не мог так просто отступить!       Страх ушёл... Он ощутил тепло в руках. — Гррр…       Скелета тащили за шкирку футболки, а поэтому он без проблем хватанул санитара за руку! Он, наконец-то, обернулся. — Ты совсе… — кроликоподобный монстр обернулся, но в ту же секунду его глаза от удивления опустели, — ёб вашу мать… это ещё что за нахуй?       Глаз Санса болезненно вспыхнул красным. Сам Санс выглядел уже более угрожающе. — ТЫ САМ НАПРОСИЛСЯ!!! — рявкнул о так громко, как только мог.       Ширококостный ощутил то, как к нему приходили силы. Ещё сильнее сжав руку санитара, стиснув свои зубы, он… не знал, что делать дальше. Но санитар быстро предпринял дальнейшее действие, одним сильным ударом в череп кулаком зарядив ему. — Нннхфф…       Но тут скелет даже не вырубается. Санитар внезапно почувствовал то, как в его живот впилось что-то горячее и больное. - Ты... - произнёс с натяжкой он, - Грёбанное... дерьмо!       Санс отпустил руку, упал. Заскулил от боли. Санитар упал. Санс смог нанести магический удар рукой в живот. Это было... странно для него. Но теперь он чувствовал боль в черепе.       Санитар встал. — Довольно, психованный дуроёб… — прошипел он, отряхиваясь, — Всё равно тому существу из инкубатора не жить. Он выглядит как выжившая жертва аборта... Такие умирают. — ЗАТКНИСЬ! — прошипел Санс и, едва встав, одним кувырком сделал это…       Тыщ!       Маленькая, невинная косточка, всё же смогла ранить санитара, задев печень, отчего он обомлел. — ГХА! — он упал на колени, — К-к-к-какого ххх… — ОТЪЕБИСЬ ОТ МЕНЯ, СУЧЬЕ ОТРОДЬЕ! — взвизгнул ширококостный.       Санс ощутил, как сильно закружилась его голова. Сильную магию он применял и раньше — в экстренных случаях, однако его до конца несформировавшееся и недоразвитое тело подростка давало о себе знать. Он не мог контролировать свою магию нормально.       Скелет рванул обратно, наплевав на недуг. - Да и хрен с тобой!       Санитар не стал догонять его. А впереди...             Визги, крики, стоны.             Заветная дверь.       Заперта.       Крики ещё громче.       Это сводило Санса с ума.       Казалось, Папирус умрёт от болевого шока, хотя Гастер обещал ему обезболивающего, как минимум. Ни один ребёнок не мог так кричать от боли. — Спокойно, Объект Второй… — послышалось за дверью.       Санс резко остановился. Прислушался к двери. Его сердце бешено колотилось, руки дрожали, только сейчас он почувствовал то, что от одного удара санитара, его череп, на месте трещины... треснул. Кровь.       Но сейчас это не имело значения.       Имело значение то, что гамма звуков, исходящая из-за двери, была очень разнообразной: крики маленького скелета, звуки, напоминающие бензопилу, злобное бурчание.       Санс стоял. Ему было очень… очень страшно. Обречённо упав на пол, Санс в сквозь слёзы прошептал: — П-п-пожалуйста… ж-живи… не мучайся… ты... ты не можешь так просто умереть...

***

            Тогда мне было не больше тринадцати. И это было просто ужасно…             Я уж думал, что он погибнет. Но, каково было моё удивление, когда после многочасовых пыток в операционной, он всё же смог победить войну и забрать жизнь себе. В своё пользование.             Тогда, Виндингс нашёл мне новое занятие — ухаживать за ним. Я же ему имя и дал — Папирус. Не знаю, почему именно такое, это первое, что пришло мне в голову. Виндингс в первые годы жизни Папируса называл именно Объектом Два. А когда ему было чуть больше двух лет — объявил о «эксперименте»             И именно тогда наступил самый неясный для меня период в моей жизни. Даже сейчас, думая об этом… мне становится очень не по себе.

***

      А затем… всё стало ярким, жёлтым. А затем белым. Папирус исчез… — Что за?!       Лаборатория исчезла. С Папирусом. А затем голос: — СААААААААААААААААААААААНС!!!       Но Альфис не было нигде видно.