***
Папирус и Фриск уже с утра направлялись в цирк. — Папс, что ты сделал с моей одеждой? Скелет в последнюю ночь одолжил её тряпки для «модернизации». Всучил ей как можно больше амуниции: порошки для телепортации, баллончики перцовые и прочие мелочи, добавив десяток внутренних и потайных карманов. — Усовершенствовал её на случай, если будет всё совсем печально. Ну, знаешь, всякое бывает. — Так много всего… неудобно. — О, Андайн однажды пронесла в пизде бутылку водки на коронацию новых Гвардейцев, когда те, в том числе она и я должны были нести присягу Асгору. Поэтому тебе ещё повезло. — Фу бля… — Ну вообще-то, история очень орная. Она так с Асгором круто познакомилась, тот сразу респектос ей кинул. — Обязательно расскажешь. Фриск хоть и любила Андайн, замечательные истории о её великолепной персоне от Папируса и Альфис её раздражали. Постоянно что скелет, что рептилия, невзначай выставляли Андайн как виновницу всего произошедшего либо просто как тупую пизду. Отчасти, так и есть. Но девушке всегда было жаль рыбу, хоть она ей никогда об этом и не скажет. А местами, Андайн обладает очень даже нестандартным и креативным мышлением — о чём не догадывается никто, кроме Фриск. Папирус быстро перевёл тему: — Короче, план действий следующий. — начал говорить он, — Ты молодец, что выведала у Тэмми, когда Накарат будет выступать, поэтому как только он окончит своё выступление — мы сразу же выдвинемся за кулисы. — Почему я выведала? Это ты вообще догадался у неё выбить информацию. — Ну… да. И такое тоже есть. Но это шестое чувство, развиваемое Гвардией. — Э… Фриск решила задать другой вопрос: — А нас пропустят за кулисы-то? — Моя харизма — ключ к любым дверям. — Точнее, твоя магия. — Ну… будем называть это моей великой харизмой и умением убеждать. — Ещё вопрос. — Да? — Почему мы так рано приходим? — Там помимо цирка будут забавы. Думаю, будет неплохо, если мы немного развлечёмся. — Звучит как попытка заманить в постель. — Бля, я не это имел в виду… Фриск хихикнула. — Я не педофил, Фриск. И уж тем более… в последний раз с женщиной я был лет десять назад. Давно уже охладел. — Стоп… у тебя был кто-то, кроме Санса? — Да. — сказал он. — Конечно был. — Эууууу… — Скажем так, с тех пор, как у нас это, кхм, случилось… я уже не стеснялся ходить на вписки. Тогда, конечно, отношений у нас не было, и тогда он старался делать всё, чтобы вообще мы про это не говорили. Единственное, что сказал Санс… чтобы я про это молчал. Собственно, я вообще не собирался кому-то про это рассказывать, ибо сам представлял, как нас засмеют… — Почему ты мне это говоришь? — Ты сама задала вопрос. — Я не думала, что ты так развёрнуто ответишь… — растерянно сказала она. — Я не скрываю это, к тому же, это было давно. — А он про это знает? Ну… про твои половые приключения? — Ага. У нас не было тогда таких отношений, поэтому… всё безумие началось после того, когда я окончил АКГ, вроде. — Интересная у тебя жизнь была… А когда я Санса о жизни спрашивала — он делает всё, лишь бы не касаться этой темы. И всё из-за Гастера? — Думаю, позориться не хочет. Прошлым живёт. Папирус невзначай добавил: — Вообще, раньше он был очень открытым. — Не ты ли его зажал? Пожалуй, Фриск — немногая из знакомых и друзей Папируса, кто напрямую стал бы задавать такие вопросы, не побоявшись за свой зад. Да и скелету нечего скрывать — он видел в человеке хорошего друга. — Возможно. Но он при этом продолжает пиздеть и мне… и не мне. Поэтому — нет, не думаю. Они уже ушли из города, в сторону леса. — Санс — вообще многогранный такой персонаж. И чертовски двуличный. — Я заметила. — ответила Фриск. — Вытерпеть его, порой, реально сложно, хотя… его тут многие уважают. — Не сможешь пережить бзиков своего друга — тогда никто не будет терпеть твоих. И пошлют тебя на три весёлые буквы, психовать в одиночестве. В отличие от меня, Санс прекрасно умеет ладить даже с самыми отсталыми. Или умел… — Красивая, бля, фраза. Очень точно описывает определение дружбы. — Так Санс когда-то говорил, я тоже, как видишь, оценил. И иногда себе в голове повторяю. Фриск боялась, что Папирус станет её терзать вопросами о той драке в доме. Но, скелету, видимо, вообще не было до этого никакого дела. Конечно, она не знала, что Папирус знал о её демоне. Наконец, они завернули и уже вдалеке виднелась крыша в красную и белую полоску. А впереди виднелся народ. — Только утро, а тут уже столько монстров? — Ага. Но, я так предполагаю, это всё иноземцы. Фриск присмотрелась. — Всё в черных костюмах… И лица малознакомые. Точно иноземцы. — Не пугайся их. — Я и не боюсь. У меня ещё есть вопросы… — М? — Асгор заведует Саннедаутом и прочим, что недавно примкнуло к нам? — Да. Тамошний лидер сдох. — А остальные… что за земли? — Неизвестно. — Как это — неизвестно? — Ну… тут довольно странная история с монстрами и людьми во время войны. Согнали более миллиона монстров — но при этом, из-за паники, все разбежались кто куда. Ну и… бля. Это простым языком сложно объяснить. Давай я тебе просто забивать голову не буду и расскажу в другой раз как-нибудь? — Ну… ладно. Скелет и человек дошли до огромной заснеженной поляны. Было несколько шатров и стендов, а впереди — один огромный, ранее упомянутый, красно-белый шатёр. — Охуеть. — сказала Фриск. — Удивительно, да? — Ага. Они осматривались дальше. — Так вот. Вернёмся к плану. — продолжил скелет. — А. Да. Заговорились. — Тэмми сказали, что Накарат выступает сразу после них, с каким-то там огненным номером. Их с Накаратом номера будут почти в самом конце шоу, поэтому, насладиться мы им успеем. Как только он будет оканчивать представление, подчёркиваю, будет оканчивать, а не окончит и не уйдёт за сцену — мы сразу же выдвигаемся за кулисы. Причём, должны мы это сделать незаметно. И… желательно, чтобы он нас не узнал под масками, но, боюсь, мой чрезмерно высокий рост и твоё идеальное человеческое телосложение для девочки-подростка всё выдаёт. Поэтому, я сумел забронировать места на самом верху в углу — там, где темно. — Ну… делать нечего. А что мы будем делать с Накаратом, когда мы его застигнем? — Либо я его изобью там же, либо телепортирую в лабораторию Санса и изнасилую нахуй, пока не признается в своих грехах. Фриск промолчала. Наконец, герои остановились посередине. — Не желаешь испытать пару забав перед началом шоу? Фриск осмотрелась. — Выглядит скверно. Всё старое какое-то. Будто этот цирк тут уже лет тридцать стоит. — Это своеобразная атмосфера. — Впечатляюще. — Так что, человек? Тут сегодня… — Папирус повертел голову, — Пять забав. Испытаем парочку? — Можно. — Выбирай. Фриск тыкнула в первый попавшийся шатёр нежно-красного цвета. Папирус пошёл вперёд, Фриск — за ним. Они вошли. — Приветствую! Хотите, я расскажу об одном из ваших внутренних демонов всего за 150 G? Вам нужно будет сделать одну простую вещь! — Валяй. — усмехнулся Папирус. — Всё просто — нужно поцеловать своего друга. — Э… поцеловать? — смутилась Фриск. — Хей, не обязательно по-французски целоваться! Просто дружественный чмок в… — шаман посмотрел на Папируса, — челюсть… в данном случае, наверное. Папирус тут же бросил на стол несколько монет. Фриск растерянно обернулась, смотря в более решительные глаза Папируса. И тут она слышит голос: — Бля, ты же не будешь его… целовать? «Чара! Блять!» — подумала про себя она гневно. Но Папирус сам всё разрулил: — Ладно, я же не собираюсь сосаться с тобой. Это будет чистый поцелуй исключительно по-дружески. — Санс меня выебет, если узнает… — проговорила Фриск. — А он не узнает. Но даже если так — я его сам выебу в его маленькую крепкую задницу, он останется доволен. — Блять, всё продумал! — усмехнулась она громко. Папирус сел на корточки, чтобы девушка смогла поцеловать его. — Давай, человек, смелее. Высокий скелет весело улыбнулся. — Э… — Фриск осторожно отстранилась, — Подожди. А как тебя… целовать? — Просто целуешь в… — скелет указал на свой рот, — Эту прорезь. — Удивительная анатомия, а вы с Сансом так и целуетесь? — Ммм, нет. Мы кусаем зубы и клыки друг друга, как бы имитируя французский поцелуй. Нам не больно от этого, если делать это осторожно. Но мы же не собираемся взасос. А если и да — то я тебе пол ебала откушу случайно, поэтому… Она приблизилась к Папирусу, надув губы. Коснулась губами о его челюсть. Папирус закрыл глаза. Чмок. Они быстро отстранились друг от друга. Скелет встал. Такое ощущение, что Фриск поцеловала тёплую стену с трещинами. Но были… странные ощущения. — Блять, ты конченная. — сказала Чара. — Но, ладно. Будет весело посмотреть на реакцию Санса. — Класс. — решил сгладить неловкость Папирус, состроив горделивую мину, — Я поцеловался с человеком. Фриск проигнорировала её. Папирус вдруг ещё и покраснел. — Теперь я точно попробовал всю экзотику Подземелья. — Ты ещё с человеком не трахался. — ответила Фриск. — НЕТ, ФРИСК!!! НЕТ-НЕТ-НЕТ-НЕТ!!! — Фу блять, Папс. — Я не педофил! — Ну, во-первых, возраст согласия. Во-вторых, я не хочу с тобой ебаться, это было не предложение. — Ты уже второй раз так шутишь, будто это подкат. — Недотрах явно тебе мешает… — Это не недотрах. А тайное желание меня — Великого и Ужасного Папируса. — Иди нахуй, а! Папирус громко загоготал. — Спалил! Шаман стоял рядом и с неясной миной слушал их диалог. — Кхе, — скелет быстро успокоился, — мы поцеловались. Видел? — Ну… ладно, примем это за поцелуй. — И что ты про него скажешь? — посмотрела Фриск на шамана. — Хм… ты так непринуждённо и легко его поцеловала, хотя видно, что господин старше тебя раза в два примерно, а ты ещё не особо-то и взрослая. Возможно, демон похоти и любви в тебе сидит. Тебе не важен возраст монстра и человека. Шаман посмотрел на Папируса. — Сам понимаешь… тебя осмотреть я не могу. Из-за отсутствия губ. Шаман протянул Папирусу 75 G. Скелет взял. — Ну, зато честно.***
— Хуйня какая-то. — проговорила Фриск. — По-моему, по нашей одежде видно, а уж тем более по твоей, что мы — очень… решительные! — У тебя демон похоти. — хихикал Папирус, — А где же мой демон похоти? Фриск дурашливо улыбнулась. — Тебя вообще не определили… Даже обидно. Интересно было посмотреть, «какие же у тебя есть демоны?» — Вообще, должны быть все, которые существуют, потому что я ёбаный мудила. — Самокритично. — Но в то же время, я Великий и Ужасный Папирус. — Бля, ну ладно. Они снова вышли в центр. — Куда дальше пойдём? — Может… на твой выбор? Папирус ухмыльнулся. — Хорошо. Взяв её за руку, Папирус повёл её к тёмно-зелёному шатру. А народу на поляне становилось больше. Зайдя в него, Фриск увидела тир. Она сразу поняла, что будет. — Привет-привет! — поприветствовал старик, сидящий за кассой, — Не желаете выиграть страшно ужасную игрушку? Или какой-нибудь сувенир? Если собьёте все черепа… — он полез под прилавок. Целью было сбить шестнадцать мишеней в виде маленьких черепушек, размером с небольшие мячики. -…вот этими замечательными… — старик вытащил ящик. — Двадцатью шарами Пандоры. — Шары Пандоры? — не поняла Фриск. — Есть легенда о шаре Пандоры, древняя довольно-таки. Но это декорация. — ответил Папирус, — почём одна катка? — 200 G. Папирус начал шариться в карманах, а Фриск — рассматривать призы. Выглядели они эффектно, даже жутко. Например, сшитая бледная кукла с рыжими копнами волос и вываленными глазами из глазниц. Или… — Фу… Фриск увидела куклу умершего новорождённого ребёнка. Она лишь однажды на Монстронэте попалась на подобное года два назад, и то, это был тупой пранк от Санса. Её стошнило. Но теперь, живя в Подземелье с отбитыми монстрами, у неё всё же выработался иммунитет. — Прошу, человек. Папирус заплатил. — А ты играть не будешь? — спросила Фриск. Папирус в ответ лишь ей подмигнул, пока старик отвернулся на секунду. — Эууу… а че они тяжелые такие? — Фриск взяла шар в руки. Будто взяла рюкзак в руки, напиханный учебниками. — Ничего так просто не бывает. — усмехнулся старик. — Но даже за четыре сбитых черепа вы можете получить приз! Фриск набралась решимости… И бросила шар! Но он был слишком тяжёлый, и, пройдя лишь половину расстояния… Шар должен был упасть уже на пол, но резко он взмывает вверх, не успев соприкоснуться с полом… и… Бум! Минус два черепа. — Чтооо? — не понял старик, — Как это… — Шары Пандоры и не такое вытворяют. — сказал Папирус, — Даже фэйк. Папирус незаметно разжал руку.***
В главный шатёр, где должны были происходить последующие события, Фриск шла в обнимку с пластмассовым скелетом. — Ты извращенка, определённо. — сказал Папирус, смотря на голого скелета. — И ещё на меня гонишь главное! — О, поверь, ваша анатомия очень похожа на нашу в плане строения. Поэтому, для меня, как и для всего Мира Людей, довольно странно наблюдать голых скелетов, которые пытаются спрятать свои… кости. — Ебанутые вы! Папирус в руках держал лишь второй том «Некрономикона» от Лавгюса. — Андайн любила эту книгу. Для неё будет целым подарком, если я ей подарю редкий, второй том. Наконец, они дошли до цирка. — Папс! А маски? Скелет протянул маску Фриск. — И всё же, человек. Выбор не лучший. Только половину лица закрывает. — Покатит. Герои зашли в цирк, нацепив на лица маски. Папирус также напялил шляпу. Они сели на свои места. Представление уже начиналось, а на сцену вышел с виду властный господин в странной маске и чёрном костюме. Бурные аплодисменты, даже со стороны Папируса. — Это, — начал говорить Папирус Фриск, видя её недопонимание, — Владыка этого цирка, Гизэн. — Приветствую Центральное Подземелье в нашем замечательном Цирке Уродов. — сказал он бархатистым, очень умиротворённым голосом, нагоняющий какого-то странного дискомфорта, — Сегодня я провожу очередное агли-представление, суть которого заключается в том, чтобы посмотреть в лица тех монстров, от кого отворачивается социум из-за отвратительной внешности, проявляемой в любых вариациях: начиная от неудачных операций, врождёнными дефектами, заканчивая даже неудачными попытками воскресить и негуманными опытами. Сегодня вы, мои дорогие зрители, узрите снова уродцев: и старых, и новых. Да, в Ньюджпорте я говорил, что в ближайшие года два или три не смогу проводить выступления, так вот. Я нашёл хороших спонсоров, которые любезно поддержали мой проект, за что я, и вы тоже, поблагодарим их в конце монолога. И вот уже более тридцати лет, и уже девятый раз посещаю Центр, даже несмотря на то, что… в общем-то, ситуация здесь довольно накалённая, с учётом того, что сам король отправился на войну с тысячами солдат, я удивлён видеть здесь жителей Центра, и, конечно, немного этому рад. Затем Гизэн ещё минут десять рассказывал о цирке, о выступлениях. Пока Фриск внимательно слушала, Папирус осматривал сцену и кулисы, прикидывая, куда и как уходить. Самая освещённая часть — сцена, и, частично, зрительный зал. Углы и стены были довольно тёмными, и, по сути, Папирус с Фриск сидели в самой кромешной тьме в углу, поэтому, шансы незаметно проскользнуть мимо были не самыми низкими. Ещё не было охраны. — Либо охрана изнутри, либо они появятся позже… — подумал он, — Я чётко помню, как в тот первый раз… возле нас с Сансом избили какого-то бомжа. Он пытался протиснуться в закулисье. Единственный минус — буквально сзади героев была дверь. Пока Папирус глубоко размышлял, тут Гизэн произносит чёткую фразу, которая врезалась в несуществующие уши: — Во имя Коалиции Справедливости. — Что нахуй? — не поняла Фриск, услышав последнюю фразу. И тут почти весь зал повторил: — Во имя Коалиции Справедливости! Фриск и Папирус обомлели. — Что-то здесь не так… — произнёс Папирус, прищурившись, — Опять какое-то дерьмо блять. — Снова эта Коалиция… пора бы уже что-то делать, не? — Да я уже не удивлён нихуя, эти психопаты уже везде. Гизэн ушёл… Началось представление.