***
На следующий день я нашла в себе силы проигнорировать двенадцать пропущенных от Попова и отправить Диме смску с номером редактора московского глянца, а затем вновь погрузилась в собственные переживания. Я совершенно не представляла, что мне делать дальше. Было ощущение, будто весь мой более или менее выстроенный мир дал трещину и вот-вот распадется. Ближе к вечеру позвонила мама - очевидно, чтобы добить меня своей натянутой радостью. - Горжусь тобой, дочь! - с ходу выдала она, и я перепроверила звонящего. - Видела твои фото в интернете, молодец! - Какие фото, мам? - я не знала, чему удивляться больше: спокойному голосу матери или наличию моих фото где-то в сети. - Надо заметить, с чертовски красивым мужчиной. Не знаю, где ты его нашла и на что он клюнул, но ты молодец - справилась даже раньше срока. Пишут, что он владелец отеля - тем лучше, этот бизнес сейчас процветает, так что бедность тебе теперь точно не грозит. И тут я стала понимать: мама решила, что я встречалась с Арсением, чтобы решить грядущие финансовые вопросы, а именно лишение родительских денег через три месяца после защиты диплома, то есть уже грядущей осенью. - Это вообще не то, что ты... - Подробности меня не интересуют, - моя мать снова превратилась в бизнес-леди, - у него есть деньги, бизнес, и вы отлично смотритесь на фото. К тому же он смотрит на тебя такими влюбленными глазами, что, думаю, со свадьбой дело не затянется. - Мама, он... - Нет времени, Алиса. У меня полно незаконченных дел. Послышались гудки, и я бессильно опустилась на ковер. Не знаю, сколько времени я изучала потолок, но из коматоза меня вырвало сообщение Юли. Она прислала мне фото, похоже, то самое, о котором говорила мама - Арсений нежно держит меня за талию и убирает волосы с моего лица, пока я неловко улыбаюсь под его взглядом. На этом фото мы выглядели идеальной парой, и как же мне хотелось, чтобы мы были ей в жизни. Попов продолжал звонить и писать, я продолжала реветь и игнорировать реальность.***
Человек привыкает ко всему. Я привыкла к боли. Она выла где-то между ребрами, периодически складывая меня пополам. Особенно накрывало, когда я видела его звонок. Слезы не всегда накатывали сразу, иногда им требовалось время, но они были моим неизменным попутчиком в этом нелегком пути. Правда, куда я шла - я абсолютно не понимала. Да это, наверное, было и не важно. Я даже не то чтобы шла - "лежала в направлении", схожем с моим жизненным путём. Я не была уверена, хотелось ли мне, чтобы Арс чувствовал себя так же погано и мерзко, как я. Но я бы точно не обрадовалась факту, что ему было все равно. Впрочем, его ежедневные звонки и пара визитов в надежде вытащить меня из квартиры говорили о том, что ему тоже на месте не сидится. Попов звонил ровно двадцать семь дней. По нескольку раз, в разное время суток, но одинаково безуспешно - я так и не набралась смелости ответить. Чуть позже я призналась себе, что не брала трубку, потому что боялась снова услышать от него именно то, что мне так хотелось услышать все эти дни. Спустя двадцать семь дней Арсений исчез. Как будто его никогда и не было: прекратились звонки, закончились смс и электронные письма. Можно было праздновать победу, но мне стало только хуже.***
Дима, кажется, терпел меня на работе только из жалости и уважения к моему отцу. По сути дела я уже откровенно занимала чьё-то место: статьи в срок не сдавала, а если и сдавала, то с опечатками или фото, совсем не соответствующими сути. И я бы хотела куда-то податься, но боялась остаться один на один с собой. Без звонков Попова мне стало настолько страшно, что я почти не спала. Через два месяца после нашего расставания я, чувствуя себя отчаявшейся наркоманкой, набрала номер его приёмной. - Офис Арсения Попова, слушаю Вас, - вышколенным голосом выдала Лиза. У меня заледенели руки и заслезились глаза. - Можно... могу я поговорить с Арсением Сергеевичем? - воздух в легких вдруг стал сухим и горячим, грудная клетка полыхала изнутри. - Прошу прощения, а Вы кто? Это оказалось труднее, чем я думала. И, почти уже положив трубку, рискнула. - Это из журнала, он недавно давал нам интервью, хотелось бы внести правки. - Минутку, соединяю, - мгновенно ответила Лиза, и в трубке раздался щелчок. - Да, слушаю. Я тут же нажала "отбой". Его голос, от которого я уже никогда не смогу отвыкнуть, который никогда не буду в силах забыть, разорвал меня на части. О чём я думала, набирая его номер после того, как почти два месяца пряталась от него по всем углам?! Нужно было бежать. Сейчас. Немедленно. Быть от него так близко и так далеко больше не представлялось мне возможным. Я схватила первый попавшийся листок и рваным подчерком написала на нём заявление об уходе, на ходу вытирая слезы, капающие на бумагу. С работы мне нечего было забирать, поэтому я рванула к выходу, ни с кем не прощаясь. Сев в свой Ford, я тут же завела двигатель. Нельзя было давать себе ни минуты на обдумывание, просто сделать то, что казалось в тот момент правильным. Дома я схватила дорожную сумку и, бросив в неё всё необходимое и любимое, наконец выдохнула и пошла на кухню. В ожидании приготовления последней питерской чашки кофе, нашла билет на ближайший Сапсан. Неудобный, но плевать. Под чехол телефона положила визитку редактора московского глянца - может она всё ещё хочет взять меня под крыло? Хотя бы стажером. Впрочем, в столице я планировала первую пару дней вообще ничего не делать: гулять, спать и думать о том, как обживаться в новом городе и объяснить происходящее семье. Я уже с ужасом представляла себе юлин допрос. С ещё большим ужасом я представляла только свою встречу с Арсением, поэтому её возможность нужно было свести к минимуму. Так что мой отъезд был отличной, в сущности, идеей. Клятвенно пообещав своим вещам, что, если всё сложится, я в скором времени перевезу их к себе, я закрыла дверь квартиры на все замки, не планируя в скором времени возвращаться.***
Столица встретила меня дождём. "Примерно такая же погода была в день моей встречи с Арсением" - невольно подумала я и поёжилась от собственных мыслей, выходя из здания Ленинградского вокзала и набирая номер Макса. Макс был моей школьной любовью. Тогда, в пятнадцать лет, меня поразила его широкая обаятельная улыбка и восхитительные глаза шоколадного цвета. Я сохла по нему все два года старших классов, пока он играл в футбол и на гитаре, и был самым добрым и (конечно же) самым прекрасным мальчиком в школе. Когда мы встретились через три года после выпуска, я обалдела: Макс вымахал почти под два метра ростом, его голос стал ещё более грудным и ещё более сексуальным, хотя улыбка и шоколадные глаза остались такими же, как в школе. Он уехал учиться в Москву на дипломата, и всё время звал меня в гости. - Ну вот, я приехала, - нервно хихикнула я в трубку. - Да не может быть! Алиска! - Макс и представить себе не мог, как я была рада его слышать. В принципе, я могла поехать в любую гостиницу, но сейчас мне нужен был собеседник. Только не одна. Только не это. - Где ты? - У Ленинградского вокзала. - Никуда не уходи! В смысле... там кафехи есть, подожди меня, я через полчаса заканчиваю работать, заберу тебя! - Хорошо. Спасибо! - Ну ты даешь! - Макс засмеялся и положил трубку. Мне было неловко от того, что я вот так к нему, как снег на голову... но вроде он отреагировал нормально. Я решила немного пройтись, хотя дождь и не думал заканчиваться, зато на улице было свежо. Найдя симпатичную пекарню, я отправила Максу геолокацию и заказала себе чайник ягодного чая, чтобы согреться. Идея уехать в Москву по-прежнему казалась мне прекрасной. Идея попробовать жить без Арсения. И я поступила как маленькая девочка - стерла его номер. Ещё хотела удалить фото и сообщения, но решила, что проще купить новый телефон, с московской симкой. - Алиса? - послышалось сбоку, и одновременно с официантом и моим чаем ко мне подошел парень, которого я однажды видела в кабинете у Попова. Светлые волосы, карие глаза, черный свитшот и классические джинсы. - Я Роман, помните? - Конечно помню, - быстро ответила я. - Что Вы делаете в Москве? Уже закончили писать про Арсения Сергеевича? Очень захотелось плеснуть ему горячий чай в лицо, хотя парень был ни в чем не виноват. - Да, с ним... всё закончено, - я сглотнула, чтобы прогнать подступающие слезы. - Теперь, надеюсь, буду здесь жить. - Это прекрасно! - Роман широко улыбнулся, и я подняла на него взгляд, хотя до этого старательно изучала собственный маникюр. - Будем, значит, чаще видеться. Если бы тогда он сказал "даже слишком часто", он бы оказался чертовски прав.