Однозначно...

POV Лена Лекция по органической химии. Радоваться, конечно, нечему. Скучно, местами непонятно и, в общем-то, бесполезно. Господи, как же хорошо, что принимать экзамен по этой дисциплине будет глуховатый милейший старичок Игнатьев, а не…та, что эмоционально рассказывает об органических соединениях. Брр…ребята говорят, как им достается на ее семинарах. Ну, а чему удивляться? Я как увидела ее в первый раз, сразу же определила — стерва. И остальные, думаю, тоже. И Скворцова… А вот ей не повезло больше остальных. Это ж надо было так влюбиться! Ну ни рожи, ведь, ни кожи! Точнее, кожа есть, да. И кости. У меня в холодильнике суповой набор помясистее будет! Ну не мужик она и не собака ведь, чтоб на это клевать. Была б хоть красивая, как модель с обложки глянцевых журналов. Кстати, надо купить новый выпуск. Нет же! Ну, обычная ведь баба. Таких миллион да, что там, два миллиона ходит только по нашему городу. Блонда…крашеная, наверняка. Горделивый профиль, высокие скулы, кожа, как саван на покойнике. Такую ни один загар не возьмет. Даже жалко ее. Взгляд…еще один анти-шедевр. Высокомерный, насмешливый, кто бы сомневался. Аж в дрожь бросает. А уж про характер — я вообще молчу. Не повезло Аньке. И трем ее группам. — Экзамен буду принимать строго. Поблажек не ждите, особенно те, кто провалял дурака весь семестр. Я все помню, — уф мне кажется или она смотрит прямо на меня. Ведьма! А может, заколдовала она ее? — и всех. А тем, кого не помню — еще хуже. Я всегда говорю — моя любовь прямо пропорциональна моей памяти. Да, Абрамов? — она бросила взгляд на парня, развалившегося где-то на галерке. Говорят, она совсем замонала его на семинарах своей «любовью». Но Аньке лучше об этом не знать. Одно дело, если б она цепляла хорошенькую девочку вроде нее. И другое — не менее хорошенький мальчик. Да. Стерва, что и говорить. За что ее только Анька любит? Надо ей помочь. Побудем стрелой амура? Хотя, я б на ее месте, давно искала симпатичного мальчика. Абрамова того же, хотя бы. А что? И ей хорошо, и эта стерва поревнует. Ей полезно. Лекция, Слава Богам, подошла к концу. — Альбина Александровна, — да. Ну и духи. Еще один повод держаться от нее подальше. — Чего тебе, Завьялова? — ох этот взгляд. В сказку «Морозко» ей надо. Вместо посоха, ага. Бедная моя Скворцова. — Да собственно, ничего. Рада, что не вы будете у нас экзамен принимать. Хотя…может и зря. — Да ладно, — ее голос отражал неподдельное изумление, — ты серьезно этого хочешь? — вопрошала она, ища что-то (верное, клад) на преподавательском столе. — Ну, приходи ко мне, если хочешь. Гарантирую — ты получишь очень острые ощущения. Вместе с заслуженной двойкой. — Да. А вот про ощущения нельзя ли поподробнее? Думаю так, — изящная накидка сама собой (естественно) слетела прочь, открывая взгляду мои изящные плечи, прикрытые тонкими полосками желтого топика, — мои шансы увеличились? Ну, троечка за троечку? — Завьялова. Я, конечно, многое на своем преподавательском веку повидала, но сейчас ты вообще не по адресу. Стрип-бар за углом. — А вы там бывали? — ух ты, а она не промах. Возможно, ее есть за что любить, — Ну, конечно. Вы ж, по девочкам. И в частности, по моей подруге — Анфисе Скворцовой? Лицо женщины приобрело беспристрастное выражение. Ну да, конечно, натянем маску железной леди. Да. Похоже, Анька была права. — Я не понимаю, о чем ты говоришь, — нотки злости в ее голосе были явно не в ее пользу. Да. Никогда я не видела ее такой. И не дай мне Бог еще раз увидеть, — разговор окончен. И да. Очень жаль, что не я принимаю у вас экзамен, — гордо развернувшись на высоких каблуках, фурия удалилась прочь. — Что и требовалось доказать! — гордо подняв палец вверх, я принялась набирать знакомый номер. Но радовалась я, как выяснилось, зря. В роковой день экзамена в аудиторию на тех же высоченных (Господи, ну на фига, и так рост выше среднего) каблуках, вошла она. — Что? Не ожидали. Валентин Семенович заболел, так что экзамен у вас буду принимать я. Рады? Гул, пронесшийся по аудитории, красноречиво свидетельствовал о высочайшей степени студенческого восторга. И больше всех «рада» была, конечно же, я. А впрочем, мои шансы сдать божьему одуванчику Игнатьеву сегодня были ненамного выше чем…этой. И я провалила. Естественно, с треском. Феерично, я бы сказала. Даже проигрывать нужно красиво. — Ну что, Завьялова, — с победной ухмылкой начала она, — иди-ка ты…на пересдачу. А лучше — из университета. И мне время сэкономишь, и себе заодно. — Обязательно. Я вам того же желаю, — лови ответку, сучка. Игнатьеву, дай Бог ему здоровья, все равно сдам, а ты не должна остаться безнаказанной, — с такими привязанностями вы тут все равно долго не задержитесь, — с наслаждением вижу уже знакомый айс-фейс, — да и не надо. Анфиска найдет кого-нибудь помоложе, да поласковее и будет счастлива. С вами ей явно ничего хорошего не светит. Смачный удар по столу едва не довел до инфаркта всю аудиторию. Не стоит и говорить, что экзамен после меня не сдал никто. Таким образом, диагноз Скворцовой полностью подтвердился. Что ж, прикольненько. Надо ей позвонить. А то как-то увлеклась она алкоголем на радостях. Нет, люди свадьбу два дня празднуют. А эта то, что ее, может быть, наверное, любят — все четыре. И кто еще любит? Я б на ее месте с горя бухала. А лучше б — бежала вон из города. И зачем мне это надо? Помощь подруге, что же еще. И потом, студентка, влюбленная в свою преподавательницу — это банально. А вот преподавательница, влюбленная в свою студентку — это уже интересно. POV Анфиса Каникулы подошли к концу. Наверное, я никогда так не ждала наступления учебного года. Последнего учебного года. Который принесет мне диплом и долгожданную свободу. Казалось бы, что такого — живи и радуйся. Но как, если время идет не в твою пользу, с каждой минутой, с каждым новым днем, отдаляя тебя от любимого человека. За две недели учебы я видела Альбину Александровну всего лишь раз, и то мельком. Даже поздороваться не получилось. Так не хочется терять с ней связь. Но я чувствую, как ниточка, соединяющая нас и то кое-как, становится все тоньше. Да, теперь у меня есть приятное, неожиданно открывшееся обстоятельство, но что с того? Что она захочет иметь общего со студенткой, особо не стремящейся к знаниям? Особенно, после слухов, с недавних пор, витающих по институту о том, что Вяземская чуть ли не спит со студентками за оценки. Бедная моя девочка. И все из-за этой Завьяловой! Чуть не убила ее тогда. «Это все для твоего же блага. Эту суку надо проучить!» Ну, за суку она получила отдельно. А мне теперь стыдно ей на глаза попадаться. Ведь если подумать — это все из-за меня, точнее, из-за моего не в меру длинного языка. И извиниться я не могу. Или могу?.. Мое сердце забилось быстрее. У 308 аудитории стояла она. Какая она сегодня красивая. Обтягивающие джинсы, кроваво-алая блузка с не очень глубоким, но, тем не менее, декольте. Ой, мама, держи мои слюни. И вот, как к такой подойти? Но надо. Когда еще представится такая возможность? Тем более, что она как раз закончила разговор со светилом науки, бывшим деканом и нашим преподавателем по анатомии — Петром Сергеевичем Садовниковым. — Альбина Александровна, — как же я люблю произносить ее имя, — можно вас на минуточку? — Хоть на две, — она озирается по сторонам. — Вы простите меня. За слухи эти. Это все из-за меня, на самом деле, — опускаю глаза. Как же неловко. — Слухи. Какие слухи? — алая краска покрывает милое личико. Кажется, даже я чувствую ее напряжение. Боже, почему ее это так волнует? — Ну, это же бред, ты понимаешь. Я ни с кем не сплю. В смысле со студентками, — ой. Кажется, я действительно все понимаю. Даже голос изменился на более хриплый. Какая прелесть. Моя прелесть. Обожаю ее. — Я понимаю. И, конечно, я ни во что не верю. Я даже не слышала, — звонкий смех касается моих уст. И ее. Вау! — Так уж получилось, — нервное пожатие плечами. Перед кем она оправдывается? Боже. Передо мной? Неужели я этого стою? — Альбина Александровна. Ну чего вы. Я никому не верю. Я знаю — вы лучшая, — я ободряюще улыбаюсь, надеясь, что мое спокойствие передастся и ей. Спокойствие. Как смешно. Да меня в психушку сейчас сдавать можно с полным правом. Но ей об этом знать не следует. — Спасибо, — она заправляет белую прядь за ухо. Боже, почему я еще жива? Как я еще не сдохла от умиления? — ладно, мне пора, — она уходит неожиданно быстро. Почти исчезает. Я провожаю ее счастливым взглядом. Да. Теперь я уверена — мое дело правое. И я буду бороться за любовь. А впрочем, она все сделает сама. Если она есть… А она есть. Теперь я точно знаю…